— Переводчик, ты влип!

— Кто, я, почему?

— Ты сейчас же покинешь расположение части!

Я вижу страшные глаза подполковника Мордовина и молю его:

«Пожалуйста, не высылайте меня из Египта»!

В ответ громкий хохот офицеров:

— Ну Жора, ну дает! Пытается разжалобить.

Понимая, что все бесполезно, я собираю чемоданчик и покидаю командный пункт ПВО. В душе отчаяние: «За что высылают? Я так люблю Египет! Это солнце, эту пустыню, этот обжигающий кофе „масбут“. Я не хочу назад, под тусклое московское небо»!

Советский газик-«козел» увозит меня из части, вокруг пустыня, мальчишка-араб на ослике машет мне рукой.

Прощай, Египет!

Какой сейчас год?

1971-й? 1972-й?

Есть СССР? Нет СССР?

Кадры скачут.

Отчаянным усилием открываю глаза: что это, сон?

Понимая, что больше не засну, подхожу к окну.

Мюнхен застыл в утреннем морозном тумане. Вдали виден силуэт Мариенкирхи. Немцы начинают заводить машины и разъезжаются кто куда. Тротуары чистят унылые турки. В воздухе запах кофе и свежих булочек.

Этот город засыпает в 10 вечера, а в 6 утра уже на ногах.

Здесь все нормально, размеренно, аккуратно.

Я в Германии уже 20 лет.

Люблю ли я свою новую жизнь? Не знаю. От Советского Союза меня отделяют горы времени.

Где я? Что я? Почему я здесь?

Хочется ущипнуть себя за ухо. Хочется вернуться к истокам, чтобы понять, почему вышло так.

Это непросто. Слишком длинная история. А в ее исходной точке — Египет.

Я вижу: Москва, 71-й год.

Но лучше сначала.