Для водителей всех видов и рас приближался самый страшный день в году. День, который владельцы космических кораблей отмечают на календарях сплошным чёрным цветом. День, в который транспорт с планет стартует только в самых крайних случаях, а если и делает это, то только после того, как пилот изрядно хряпнет для храбрости. День, в который водителями израсходуется годовой запас валидола и прочих успокоительных средств.
День Галактической Астроинспекции.
На посту № 376 тоже шла подготовка к празднованию.
Когда Прокофьев задумал сделать открытку для Семёныча, то даже не догадывался, с какими проблемами столкнётся. Казалось бы, что может быть проще? Черкнул пару строк – и готово. Вот только придумать их оказалось делом нелёгким.
Антон ещё раз перечитал текст: «Уважаемый Семёныч, поздравляю вас с профессиональным праздником. Желаю ярких звёзд на небосклоне и больших на погонах».
Вроде бы и нормально всё, стандартное поздравление, любому понравится. Вот только сравнить старшину с обычным, среднестатистическим человеком – это как назвать нормальным пса, который каждое утро забирается на забор, чтобы лаем встречать восход солнца.
Прокофьев скомкал бумажку и выбросил в уже заполненную мусорную корзину. Вряд ли Семёныч любит смотреть на звёзды. А на звание ему и вовсе наплевать. Нужно что-то более индивидуальное, более тонкое.
Проведя ещё полчаса за столом, Прокофьев смог-таки подобрать нужные слова.
Оставалось самое сложное. Антон решил составить поздравления в виде кроссворда. Но с учётом невероятных энциклопедических знаний Семёныча во многих отраслях, проблема состояла в том, чтобы задания не оказались чересчур лёгкими.
Прокофьев взял бланк открытки и расчертил его сеткой кроссворда. С горем пополам расположив слова и пронумеровав их в нужном порядке, Антон взялся за словари и энциклопедии.
На шифровку восьми слов у него ушло почти два часа.
Теперь, чтобы прочитать послание, Семёнычу придётся основательно поработать мозгами. Прокофьев постарался на славу. Он использовал прямые и косвенные связи, перекрёстные ссылки, ассоциативные ряды и прочие хитрости. Например, слово «Поздравляю» было зашифровано так: «Если макгианское слово прочитать задом наперёд, то на языке аборигенов одной из планет с хлорной атмосферой оно будет обозначать колесо транспорта водоплавающих насекомых, обитающих на колонизированной риливанианами планете». Попадались задания и позаковыристее. Однако больше всего Прокофьев гордился тем, как зашифровал слово «Уважаемый»: «Первое слово в третьей строке на 57-й странице, в книге, которую вы наверняка никогда не читали». Тут Прокофьев не удержался и решил немного задеть Семёныча. Какая бы ни возникала ситуация, об Уставе старшина вспоминал в самую последнюю очередь. Прокофьев был уверен, что и в этом случае произойдёт то же.
Завершив кроссворд, Прокофьев взглянул на часы, чертыхнулся, надел фуражку и выскочил из комнаты. Через пару минут начиналась его вахта.
Старшина к своим обязанностям всегда относился крайне безответственно. Если бы, например, лесоруб был настолько ленив, как Семёныч, то ему Гринпис поставил бы памятник за спасение лесов, а благодарные белки и дятлы сами построили бы дом.
Запыхавшийся Прокофьев влетел на пост.
– Стоять! – заорал Семёныч, лишь только Антон пересёк порог.
Прокофьев застыл. Он привык исполнять приказы старшины мгновенно и не задумываясь. Пару раз это спасало ему жизнь. Пытаясь не шевелиться, Прокофьев забегал глазами по посту, пытаясь определить, откуда исходит опасность.
Семёныч сидел за столом и складывал из карт домик. Хотя назвать это произведение искусства домиком было так же корректно, как назвать скрипку Страдивари хреновенькой балалайкой. Возле стола валялось с десяток упаковок от карт, а на столешнице возвышался карточный Тадж-Махал.
– Не дыши! – тихо сказал Семёныч, укладывая карту на верхушку купола.
Прокофьев осторожно выпрямился.
– Ваша смена закончилась, – шёпотом сказал он.
– Как? Уже? А я ещё сфинкса построить хотел… – ответил Семёныч, не отвлекаясь от своего занятия.
Прокофьев пожал плечами и уселся в кресло рядом с пультом, чтобы не мешать старшине.
Прозвучавший на пульте сигнал вызова, как обычно, вызвал у Прокофьева резкий всплеск служебного рвения, желания тщательно выполнять приказы начальства и помогать людям, а у Семёныча – такое недовольство, будто в хорошем ресторане ему вместо десерта подсунули кубический лимон. Назван этот фрукт был не за форму, а за вкус. Он устраивал ядерный взрыв вкусовых рецепторов и ввергал человека в состояние комы на пару суток.
Прокофьев вскочил было, чтобы ответить, но старшина остановил его жестом. Он выругался, аккуратно положил карты на стол и повернулся к пульту. Семёныч стал поближе к экрану, закрывая спиной карточное сооружение, и включил связь.
На экране появился лопоухий, глазастый инопланетянин. Широкий балахон, в котором он буквально утопал, был разрисован какими-то непонятными знаками и символами.
– Мы готовы к стыковке, – заявил лопоухий.
– Поздравляю, – ответил Семёныч. – А с кем?
Инопланетянин недоумённо уставился на гаишника.
– Ну как же? Это ведь пост ГАИ № 376?
– Он самый.
– Ну вот! Мы готовы ступить на борт!
Какой-нибудь математик мог бы описать вежливость старшины как функцию, стремящуюся к нулю.
– А на фига вы нам нужны?
Лопоухий всплеснул руками и понимающе улыбнулся.
– Вас, наверное, не успели предупредить о нашем прилёте! Мы братья Додики! Наняты, чтобы решить ваши проблемы!
– Водку привезли, что ли? – оживился Семёныч.
– Да нет же! Проблему с кораблём-призраком! Мы лицензированные охотники за привидениями.
Семёныч некоторое время сверлил инопланетянина взглядом крокодила, решающего, стоит ли проглотить пришедшего на водопой поросёнка целиком или есть по кусочку. Прокофьев знал этот взгляд. Сказать, что он не предвещал пилоту ничего хорошего, значило очень сильно преуменьшить опасность для жизни лопоухого инопланетянина.
– А у нас нет проблем с кораблём-призраком, – наконец ответил старшина.
– Зато есть у кораблей, летящих через ваш сектор, – уверенно заявил лопоухий Додик. – Поступило несколько жалоб, потому нас и прислали сюда. Вот документы, вот направление, вот указания.
Инопланетянин приложил к экрану распечатку. Семёныч пробежал её глазами. В документе указывалось, что эти самые охотники имеют право находиться на посту ГАИ и требовать любой посильной помощи от инспекторов.
– Лицензию можно посмотреть? – сухо спросил Семёныч.
– Конечно, – ответил лопоухий и предъявил другой документ. Это действительно оказалась лицензия охотников за привидениями, выписанная на имя братьев Додиков. Все штампы и атрибуты присутствовали. Семёныч присмотрелся к подписи на лицензии.
– Насколько я вижу, вам её выдал сенатор Мацуоли?
Лопоухий кивнул.
– Это тот самый, который разрешил не принимать на работу людей с плохой кармой, издал указ об обязательной ежедневной чистке ауры методом самоистязаний и ввёл налог на открытие верхней чакры?
– Он самый. Великий человек!
Семёныч задумчиво пожевал губу, потом кивнул:
– Ну, стыкуйтесь, там разберёмся.
Когда экран погас, Прокофьев неуверенно спросил:
– Это что, шутка?
– Может, и так. Но шутка, подписанная сенатором галактического совета, резко перестаёт быть смешной и требует беспрекословного исполнения.
Семёныч раздражённо постукивал пальцами по столу, размышляя, что делать. Прокофьев ему не мешал. Наконец старшина снова повернулся к пульту и отстучал код вызова штаба.
Экран засиял, и на нём появился Рыков. Полковник сидел близко к экрану, так, чтобы широкие плечи закрывали обзор помещения.
– А, это ты, – сказал Рыков и откинулся на спинку кресла. За спиной стали видны сдвинутые столы, в углу громоздились стулья, под окном можно было рассмотреть какие-то ящики. – Что случилось?
Не успел Семёныч ответить, как откуда-то, вне зоны видимости камеры, донёсся звон стекла. Рыков тут же отвернулся и заорал:
– Колодин, зараза, это же пять звёзд! Если уронишь ящик, я тебе за каждую звезду по одной с погон сниму! Будешь первым в истории гаишником с отрицательным званием!
Рыков повернулся к экрану, увидел скалящегося Семёныча и поспешил сказать:
– Это… Нам аппаратуру новую привезли. Очень хрупкую…
– Модель галактики. Со звёздами из хрусталя, – ухмыляясь, подсказал Семёныч.
– Да-да-да! Ты тоже слышал о ней? – ухватился за подсказку Рыков и быстро сменил тему: – Так что там у вас случилось?
– К нам тут какие-то Додики пожаловали.
Рыков нахмурился.
– Какие ещё додики?
– Братья Додики. Фамилия у них такая.
Рыков недоверчиво посмотрел на старшину и заметил:
– Ненормальная фамилия.
– Да они и сами не совсем нормальные. Точнее, совсем ненормальные. Охотники за привидениями.
– Вот оно что. – Рыков сложил руки домиком. – А Санта-Клаус к вам не пожаловал на реактивных оленях? Семёныч, если вы уже праздновать начали…
– Санта-Клауса не заметил, – спокойно перебил полковника Семёныч. – Но у этих бумага любопытная есть. Подписанная сенатором Мацуоли.
– Это который…
– Он самый.
Полковник хлопнул ладонями по столу.
– Значит, так, Семёныч. Я не знаю ни про каких додиков. Ни про каких охотников. Ни про каких привидений. Так что можешь сходить с этой бумагой в сортир и не отвлекать меня по мелочам. Всё. Отбой.
Экран погас.
– Так что, отменяем стыковку? – спросил Прокофьев.
– Зачем? Пусть причаливают. Окажем им гостеприимство. Приготовь для них комнаты в третьем секторе.
Прокофьев шагнул было к выходу, потом сообразил, что сказал Семёныч, и застыл с поднятой ногой.
– Так это же камеры!
Ухмылка Семёныча была красноречивее любого ответа.
Прокофьев уже дошёл до двери, когда снова зазвучал сигнал вызова. Семёныч включил приёмник. На экране снова появился Рыков. Очень недовольный. Старшина был уверен, что это вызвано тем, что Колодин все-таки умудрился уронить ящик. Однако, после того как полковник трясущимися руками вытер пот со лба, понял, что настроение Рыкову испортил кто-то с высоким званием и низким интеллектом.
– Слушай, Семёныч. Мне тут только что позвонили… Надеюсь, ты ещё не использовал ту бумагу «по назначению»? Нет? Это хорошо. Значит, так: этим трём додикам оказать максимальное содействие. И учти, пока корабль-призрак не будет пойман, о праздновании Дня Гаишника можете даже не думать. Ясно?
Семёныч тяжело вздохнул, потом козырнул:
– Есть оказать Додикам максимальное содействие.
В ожидании охотников гаишники расположились возле шлюза. Прокофьев прислонился к стенке, Семёныч присел на кучу ящиков с обычным выражением пофигизма на лице. Похоже, его раздражение прошло сразу же после получения приказа от Рыкова. Теперь он чувствовал себя в своей тарелке. Приказ получен, есть что игнорировать, а значит, нужно поскорее разделаться с возникшей проблемой и забыть о ней.
Прокофьев, у которого из головы всё не выходили слова Додиков, спросил:
– Семёныч, а что вы думаете об историях с кораблями-призраками?
– То же, что и об историях со шлюпками-вампирами, катерами-чупакабрами и дредноутом на курьей ножке.
– Такие тоже есть? – ошеломлённо спросил Прокофьев.
– Таких тоже нет.
Прокофьев задумчиво почесал затылок.
– Но ведь откуда-то эти легенды берутся. Я слышал истории про корабли, которые потерпели крушение, и теперь их призрачная команда вынуждена бороздить просторы космоса в поисках дороги домой.
– А я слышал про транспорт, который вёз сотню клоунов на межпланетные цирковые соревнования и столкнулся с метеором. И теперь этот фантом гоняется за кораблями, а клоуны-призраки пробираются на борт и пытаются рассмешить пассажиров. Говорю тебе, чушь всё это.
– Но как вы можете быть настолько уверены? – горячо возразил Прокофьев, с детства считавший космические страшилки самыми интересными историями. – Ведь во Вселенной столько непознанного! Например, двести лет назад люди даже не догадывались, что существуют расы, состоящие из воды, камня! А сейчас этим никого не удивишь! Так почему не может существовать призраков?
– Не путай суеверие и необразованность. Хотя первое проистекает из второго, но мистика вызывает страх и ступор, а научная загадка – любопытство и желание её решить. Всё можно объяснить научно. Бояться нужно реальных вещей.
– Например?
– Например, трёх нарядов вне очереди, если не перестанешь донимать меня глупыми вопросами.
Прокофьев обиженно замолчал.
Ждать пришлось недолго. Над шлюзом засияла зелёная лампочка, и дверь, тихо вздохнув, сдвинулась в сторону. Лишь для того, чтобы снова остановиться.
В образовавшуюся трёхдюймовую щель просунулся щуп с какими-то датчиками на конце и начал вращаться из стороны в сторону. Семёныч устало вздохнул и, глядя прямо на прибор, покрутил пальцем у виска. Судя по лицу старшины, он очень надеялся, что на щупе есть камера и его изображение видно охотникам.
Через некоторое время прибор исчез, дверь скользнула в сторону полностью и на пост вошли охотники. Правда, слово «вошли» не совсем подходило для описания происходящего. У Прокофьева возникло ощущение, будто толпа ребятни играет здесь в «спецназ».
Первым появился тощий, похожий на ящерицу инопланетянин, с ног до головы увешанный какими-то приборами. Он перекатился через порог, выпячивая в стороны четыре руки, в каждой из которых было по какому-то устройству. Все они мигали, пиликали и жужжали. За спиной рептилии возвышался двухметровый громила с впечатляющей гривой, похожей на львиную. Он был вооружён агрегатом, отдалённо напоминающим смесь пылесоса с огнемётом. Из-за плеча торчала рукоять дробовика.
– Добро пожаловать на пост… – начал Прокофьев стандартное приветствие, но недоуменно замолчал, глядя на рептилию.
Передвигаясь с необычной скоростью, та подкатилась к Антону. Неизвестно откуда у нее в руках появился ультрафиолетовый фонарь, которым она ткнула сержанту в лицо и включила. Ослеплённый Прокофьев отшатнулся и чуть не упал.
– Это человек. Не вампир, – заявил чешуйчатый Додик.
Пока Прокофьев протирал слезящиеся глаза, инопланетянин воткнул в его ногу иглу. Сержант вскрикнул и отпрыгнул от инопланетянина.
– Не зомби, – заявил охотник и, выхватив очередной прибор, похожий на рупор, включил его. У сержанта заболели уши, словно по ним ударили две громадные ладони, и он с трудом расслышал слова рептилии: – Не одержимый.
Охотник достал ещё какую-то штуковину и ткнул ею Прокофьеву в солнечное сплетение. Что-то замигало, пиликнуло, и чешуйчатый констатировал:
– Аура в норме.
Прокофьев, всё ещё протирая слезящиеся глаза, заметил, как рептилия рванулась к старшине. Сержант испытал легкое злорадство, которое тут же было удовлетворено.
Рептилия подкатила к старшине, выхватила фонарь, но использовать его не успела. Семёныч показал скорость не хуже инопланетянина. Он выхватил из кармана детектор алкоголя и с размаху сунул его в рот охотнику. Тот поперхнулся, жёлтые глаза округлились, а Семёныч выдернул детектор и взглянул на результаты.
– Тест на алкоголь отрицательный.
– Но… – начал было инопланетянин и тут же вскрикнул. Это Семёныч левой рукой всадил в его плечо иглу наркотического детектора.
– Тест на наркотики отрицательный.
Рептилия нахмурилась и снова сделала попытку поднять фонарь к лицу старшины.
– Тест на сообразительность тоже отрицательный, – заявил Семёныч, защёлкивая на руке охотника гравитационные наручники. Рептилию рвануло вниз, ее кисть оказалась намертво прижата к полу четырёхкратной силой притяжения.
Амбал вскинул дробовик, Прокофьев схватился за пистолет, но их остановил раздавшийся от двери голос:
– Спокойно-спокойно!
В проёме появился третий охотник. Тот самый, который говорил с ними по рации.
Амбал опустил оружие, рептилия уселась на пол и принялась разглядывать наручник.
Лопоухий подошёл поближе к гаишникам.
– И к чему этот аттракцион акробатики? – спросил Семёныч.
– Нам нужно определить вашу биологическую и паранормальную классификацию.
– Homo Sapiens собственной персоной! Не видно, что ли?
– Внешность обманчива. Вы вполне можете оказаться Homo Vampirus, Homo Zombius, Homo Wervolfus или даже Homo Baba Yagus.
– Давайте не будем начинать наше сотрудничество с конфликта. С чего вы вообще взяли, что мы можем быть чем-то таким?
– Всего лишь предосторожность, – ответил Додик, разводя руками. – Поблизости уже летает корабль-призрак, а ваша станция выглядит так, будто уже готовится стать Stancius Prizrakus.
Прокофьев, которого заинтересовали эти иноязычные вставочки, наклонился к Семёнычу и шёпотом спросил:
– Никак не могу понять, это на латинском?
– Это на дурацком, – громко ответил Семёныч и повернулся к ушастому Додику.
– Вы же сами понимаете, – продолжал лопоухий Додик, – никогда не знаешь, где можешь наткнуться на инфернальную сущность. Homo Infernalis, так сказать.
– К счастью, не понимаю.
– Почему к счастью? – удивился Додик.
– Потому, что так я уверен в здравости своего рассудка. Rassudkus Zdravus, так сказать.
– Не скажите, уважаемый, – покачал головой лысый, проигнорировав кривляние старшины. – Зло не дремлет, и силы его…
Однако закончить свою мысль он не успел. Старая переговорная панель, которая давно уже просилась на свалку, выражая свои желания об отставке в форме устойчивой вони горелой изоляции да редких всплесков искрящегося негодования, решила подать ещё раз сигнал о том, что ей пора бы уже и на заслуженный отдых. Она издала резкий треск и щедро плюнула искрами во все стороны. А в следующий миг Прокофьев имел возможность увидеть охотников за привидениями в действии.
– Гремлин! – гаркнул лопоухий.
В тот же миг три свободные руки рептилии пришли в движение, начали сдёргивать со своего костюма детали и соединять их с невероятной скоростью. За доли секунды в его руках оказался прибор, похожий на обмотанный проволокой вантуз, и он перебросил это устройство громиле.
Тот поймал «ружьё» за ручку и направил на панель. Что-то вспыхнуло, завоняло озоном, и половина ангара окуталась сумраком. Похоже, выстрел обесточил её.
В ангаре на миг повисло молчание, через миг разорванное криком Семёныча:
– Какого хрена вы тут устроили!
– Гремлин, вторгшийся в вашу энергосистему, обезврежен, – спокойно ответил лопоухий Додик.
– Какой ещё гремлин! Эта панель давно уже издыхала!
– Но если бы не гремлин, она бы ещё долго работала. Ваша станция под властью астральных сущностей. Наш долг уничтожить их.
– Да плевать мне на ваш долг! Это наша станция! Что бы вы тут ни увидели, гремлинов в приборах, призраков в шкафах, водяного в унитазе или самого чёрта в атомном реакторе – знайте: это наш чёрт! И не вам решать, что с ним делать!
Прокофьев расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоять пистолета, глядя, как Семёныч и лысый инопланетянин сверлят друг друга взглядами.
Первым молчание нарушил лысый:
– Адские твари на службе добра? Уважаю.
Впервые в жизни Прокофьев увидел Семёныча, который не знал что ответить.
Чтобы как-то разрядить обстановку, Прокофьев растянул губы в улыбке и выпалил:
– Добро пожаловать на пост ГАИ сектора 376.
– Ага, – сказал Семёныч, продолжая сверлить взглядом лопоухого. – Добро. Пожаловать.
Лопоухий улыбнулся.
– Спасибо. Разрешите представиться: охотники за привидениями братья Додики. Я Эльвал. Это, – лопоухий указал на рептилию, – Стегус. А здоровяка зовут Квиз.
– Семёныч. Сержант Прокофьев покажет вам, где можно разместиться. Когда закончите – приглашаю на пост. Обсудим наше взаимодействие.
Старшина развернулся и отправился прочь из ангара.
– А братья Додики – это какое-то общество? – спросил Прокофьев, чтобы поддержать разговор. – Как Свидетели Махмуда или Сёстры Мумбы-Юмбы?
– Нет. Братья Додики – это как братья. Родные.
Прокофьев недоверчиво поглядел на Эльвала, потом смущённо кашлянул и предложил:
– Ну что же, давайте я покажу, где вам разместиться.
Антон повернулся, чтобы отключить наручники с рептилии, и столкнулся с ним лицом к лицу. Стегус протянул ему браслет.
– Но… Как вы его сняли?
– Разобрал, – ответил Стегус. – Потом собрал. Не волнуйтесь. Он работает.
– Слушай, а они ведь и вправду братья! – заявил Семёныч, как только Антон вернулся на пост. – Родные!
Прокофьев недоверчиво поглядел на старшину, не шутит ли. Но, похоже, Семёныч был абсолютно серьёзен и удивлён не меньше Антона.
– Ага. Скажите ещё, что у них одна мать, – ухмыльнулся Прокофьев.
– Именно! И зовут её – инкубатор.
– Странное имя…
– Не имя, а название. Они родились на Багалии. Там находится самый большой институт по искусственной рождаемости. Есть множество ситуаций, при которых родители хотят ребёнка, но не имеют возможности, желания или времени его вынашивать. Они обращаются на Багалию. И вот однажды произошёл казус. Из-за похмелья лаборанта, принимающего заказы, возникли сразу три непредвиденные ситуации. Вместо специалиста по уфологии получился специалист по мифологии, это Эльвал. Вместо сантехника получился просто техник. Это Стегус. А с Квизом вообще история феноменальная. Родители были заядлыми музыкантами и попросили спроектировать им исполнителя рока. Учёные, долго не думая или, наоборот, думая слишком долго, интерпретировали «исполнитель рока» как «исполнитель судьбы». Иными словами, Квиз – профессиональный палач. Правда, судя по всему, гены взяли своё, и любовь к тяжёлой музыке никуда не пропала. Так что наши Додики, как бы сказать, бракованные. Естественно, когда ошибка раскрылась, родителям создали новых детей, а этих троих вырастили на Багалии. С тех пор они неразлучны.
Вскоре появились лопоухий и чешуйчатый Додики. Квиза они оставили перетаскивать аппаратуру в свою каюту. Стегус тут же принялся обследовать помещение различными детекторами, а Эльвал уселся возле Семёныча, готовый отвечать на вопросы.
Не успели начать, как до них донёсся резкий грохот, на столе задрожала лежавшая там ручка, блокнот свалился с пульта. Гаишники вскочили на ноги.
– Что там такое? Взорвалось что-то?
Однако Эльвал не обратил на шум никакого внимания.
– Да вы не волнуйтесь. Это Квиз слушает свою любимую Musicus Metallius.
Гаишники с недоумением уставились на Эльвала, и лишь теперь Прокофьев начал в грохоте различать гитарные рифы, ритм ударных и ещё какие-то звуки, отдалённо похожие на голос.
К тяжёлой музыке Антон относился вполне нормально, исходя из логики: «Раз она кому-то нравится, значит, есть в ней что-то хорошее». Да и привыкнуть к этому грохоту он успел за время учёбы. Сосед Прокофьева по комнате был заядлым металлистом. Благодаря ему сержант более-менее разбирался в направлениях. Антон заметил одну закономерность: жёсткость мелодии можно было легко определить по названию стиля. Сначала был Рок, то есть камень. Потом Металл. Металл может разбить камень – значит, он жёстче. В конце двадцать первого века появился стиль Титан. В двадцать втором – Алмаз. Лет десять назад возникло направление Аргаш, названное так благодаря редкому минералу, которым можно было без труда разрезать алмаз на мелкие кусочки.
Так вот, музыку Квиз слушал настолько тяжёлую, что Аргаш был по сравнению с ней самой попсовой попсой, которую только можно представить.
Семёныч нахмурился.
– А в наушниках он слушать не может?
– А он и слушает в наушниках. Своих любимых. Тридцативаттных.
Судя по грохоту, который доносился до гаишников, у нормального человека от такого звука барабанные перепонки ушли бы внутрь черепа и слиплись где-то по центру.
– Если вам мешает, я могу попросить его убавить громкость, – предложил Эльвал.
Ответ Эльвал не услышал, а увидел на лицах гаишников. Он кивнул и вышел с поста. Через минуту музыка стихла, и он вернулся.
– И часто он так музыку слушает?
– Да постоянно!
– И как же вы такой грохот переносите?
Эльвал постучал пальцем по уху.
– Звуковые фильтры. Их Стегус изобрёл. Пропускают любой звук, громкость которого не превышает заданных норм. Очень полезная штука.
Семёныч кивнул и приступил к делу.
– Насколько я понимаю, – начал старшина, – ваша задача – выяснить, что здесь происходит? Сколько на это уйдёт времени?
– Ну, с анализом, думаю, к вечеру справимся, – ответил Эльвал. Семёныч с Прокофьевым облегчённо вздохнули. – Однако мы не станем останавливаться на полпути и останемся здесь до тех пор, пока угроза не будет ликвидирована.
Семёныч нахмурился. Прокофьев понимал, что старшину устроило бы лишь заявление: «Мы уже улетаем». Желательно, переданное по рации с отдаляющегося от станции корабля.
– Не могли бы вы для начала рассказать нам о своих достижениях? Делах? Победах? – спросил Семёныч, пытаясь определить, насколько крупные проблемы могут возникнуть с охотниками.
– Конечно же!
Эльвал уселся поудобнее и переплёл пальцы на животе. Самодовольная улыбка обещала длительное повествование о подвигах галактических охотников за привидениями.
– Например, сюда мы прилетели с болот Санктурии, где сражались с вампирами!
– С вампирами? – недоверчиво переспросил Прокофьев.
– Vampirikus Krovososus. Именно так принято называть ночных существ, пьющих кровь для продления своей жизни.
Семёныч к заявлению охотников отнёсся демонстративно скептически.
– Ну-ну. И как? Успешно?
– Конечно! – Эльвал поглядел на Семёныча. – Я гляжу, вы не верите.
Семёныч пожал плечами.
– Не слишком.
– Ну, это легко доказать. Один сумел подобраться ко мне и укусить. – Эльвал закатал рукав и показал Семёнычу предплечье. На нём красовались следы комариных укусов.
Семёныч хмыкнул:
– Забираю свои слова обратно! Вы действительно сражались с кровососами! Вау! И чем же вы их победили? Святым словом и крестом?
– Пробовали. Но намного эффективнее оказались матерное слово и огнемёт.
– А ещё мы недавно поймали Горгону Медузу, – похвастался Стегус. – На земной колонии Каракатии!
– Да ну!
– Точно, – кивнул Эльвал. – Мы наткнулись на здание, заполненное окаменевшими людьми! А потом появилась Горгона. Но мы тщательно подготовились, и её окаменяющий взгляд на нас не подействовал!
– Погодите-ка… – Семёныч прищурился и опёрся лбом на кулак, пытаясь что-то вспомнить. – Вы сказали Каракатия?
– Именно.
Семёныч покопался в куче бумаг на столе и извлёк газету недельной давности. «Вестник Каракатии» – прочитал Прокофьев заглавие. Семёныч перевернул несколько листов, потом хлопнул ладонью по странице и начал читать: «Прошлой ночью произошло циничное нападение на музей античной истории. Странно то, что трое злоумышленников не взяли ничего ценного, а лишь схватили уборщицу бабу Нюру. Завязав ей глаза, неизвестные переправили несчастную к полицейскому участку и оставили там. К счастью, баба Нюра не пострадала и уже вернулась к своей работе. Мотивы происшедшего до сих пор не ясны. Ведётся следствие».
– Они её отпустили? – заорал Стегус. – Идиоты! Чем они думали!
– Успокойся, – сказал рептилии Эльвал. – На обратном пути залетим, разберёмся.
Он снова повернулся к гаишникам, которые с трудом сдерживали смех.
– Ну, это вы, конечно, страшных чудовищ поймали! Спору нет! – с демонстративно наигранным восторгом заявил Семёныч. – А какое из чудовищ, обезвреженных вами, было самым опасным?
Эльвал на секунду задумался. Потом сказал:
– Наверное, это был монохамский Demonus Uzhasnus… Да. Он был самым опасным. Эта адская тварь несколько десятков лет терроризировала жителей одного посёлка. Демон насылал на людей порчу, которая вызывала выпадение волос, появление язв на коже и скорую смерть.
Семёныч нахмурился:
– Да что вы говорите? И как же выглядел ваш демон?
Эльвал начал подробно описывать чудовище. Насколько понял Прокофьев, оно было около метра в высоту, всё металлическое, с какими-то щупальцами.
Семёныч откинулся в кресле.
– Скажите, а вы слышали о лучевой болезни? Видите ли, вы описали её симптомы, а внешность демона очень даже соответствует описанию устаревшего ядерного реактора.
Лысый улыбнулся.
– Вы называете лишь следствия. Да, демон вселился в реактор и вредил людям жёстким излучением. Но это был демон.
Прокофьев поглядел на старшину и увидел выражение лица, на котором явственно читалось: «С дураками не спорят».
– Ладно, – сказал Семёныч. – Давайте сначала. С чего вы вообще взяли, что корабль-призрак существует?
– Мы получили две официальные жалобы о его нападении, – ответил Эльвал.
Прокофьев повернулся к Семёнычу:
– А почему нам об этом никто не сообщил?
– Да потому, что у нас начальство – умные люди. Если бы они сообщали про все глупости, с которыми к ним обращаются, мы бы никогда не разгреблись! Ты хоть представляешь, сколько ежедневно приходит жалоб во все инстанции? И на что! Одни сетуют на ограничение скорости, потому что, видишь ли, у них пять поколений сменяется, пока на светофоре стоят. Другие на то, что лиловый цвет гиперпространственных Врат слишком пошлый. Третьи…
– Третьи на вас, – ехидно сказал Прокофьев.
– Да, – согласился Семёныч. – Случалось. В чём меня только не обвиняли! От нарушения служебных полномочий, что я не отрицаю, до оскорбления действием, выражавшегося в том, что я отказался поцеловать руку шейху Малюкации.
– Что, правда?
– Ну, причина жалобы была в том, что я эту руку сломал, но сформулировали они её так, как я сказал.
Гаишники снова повернулись к Эльвалу, и он продолжил рассказ:
– Помимо того, мы собрали слухи о ещё как минимум семи нападениях и кражах груза. Но хозяева отказались подать официальное заявление.
– Почему, интересно?
Эльвал развёл руками.
– Видимо, боялись преследования потусторонних сил.
– И чем мы можем вам помочь?
– Для начала информацией.
Семёныч кивнул.
– Это можно. Какой именно?
– Призраки не появляются из ниоткуда. Здесь должно было произойти что-то чрезвычайное. Нам нужен список кораблей, потерпевших крушение в этом секторе.
– За какое время?
Эльвал закатил глаза и принялся бормотать:
– Так. Если учесть период полураспада эктоплазмы… Флюидальное влияние гравитационно-инфернальных аномалий… А также адскую температуру ближайшего солнца… Думаю, лет так за двести.
Семёныч некоторое время смотрел на Додика, потом сказал:
– Не в обиду, но я вашего присутствия два года не выдержу.
– Да мы не собирались задерживаться…
– Думаю, именно столько вам понадобится, чтобы прочесть информацию обо всех авариях.
Вдруг Стегус, всё ещё возящийся со своими приборами, радостно воскликнул:
– Босс! Кажется, я нашёл причину всех здешних бедствий!
Гаишники и Эльвал подбежали к технарю. Тот включил голографическую карту сектора.
– Глядите! Если соединить вот этот планетоид… И этот… – Он схватил световой маркер и принялся чертить линии от одной чёрной дыры к другой, словно в детской игре, когда нужно соединить точки и получить рисунок. – Два астероида… И спутник второй планеты…
…На карте виднелась аккуратненькая перевёрнутая пятиконечная звезда.
– Вот! – радостно заявил технарь. – Пост находится прямо в центре пентаграммы!
– А почему вы выбрали только эти пять объектов? – спросил Семёныч.
– Как почему? Потому, что они образуют пентаграмму!
Семёныч кивнул.
– Ясно. Можно маркер?
Он начал быстро соединять линии.
– А теперь глядите: если соединить вот это… и это… То получится уточка! Она тоже имеет какое-то инфернальное происхождение? А вот тут ещё можно зайчика пририсовать!
Семёныч отодвинулся от карты, осмотрел её и, ухмыльнувшись, снова замахал маркером.
– А если соединить все точки… Вау! Получилась каляка-маляка! Но о-о-очень инфернальная!
Эльвал долго рассматривал исполосованную линиями карту, потом задумчиво произнёс:
– Да. В нашей работе без тщательного эктохелопситронного анализа не разобраться.
Семёныч отбросил маркер и, ни к кому не обращаясь, изрёк:
– А в нашей – без ста граммов.
Предоставив охотникам запрошенную информацию и оставив их в покое, Прокофьев вернулся на пост. Семёныча там не оказалось, видимо, отправился в свою комнату.
От происходящего на станции у Прокофьева разболелась голова, и в кои-то веки, вместо того чтобы заняться работой, он включил телевизор. Он рассеянно щёлкал каналами, ни на чём не останавливаясь, лишь бы как-то убить время и упорядочить образовавшийся в мыслях кавардак. Он чувствовал себя абсолютно бессильным. Да, Семёныч постоянно говорил, что одним Уставом не обойтись, однако раньше это относилось к ситуациям, которые хоть как-то были описаны. А сейчас… Вряд ли составители Устава хотя бы задумывались над возможностью того, что гаишникам придётся столкнуться с кораблём-призраком и охотниками за ним.
Антон в очередной раз нажал на кнопку пульта и нарвался на музыкальный канал. На экране как раз прыгал по сцене какой-то доходяга в костюме, украшенном перьями и блёстками. Прокофьев отложил пульт. Не то чтобы ему нравилась эстрадная музыка, но она не напрягала. Проходила сквозь уши, не задевая мозг и не утруждая его.
Его размышления были прерваны открывающейся дверью. В каюту вошёл Квиз. Выражение лица его было весьма однозначным. Он жаждал крови. О том же говорил и дробовик, который он держал в поднятой руке.
Прокофьев рванулся назад, переворачивая кресло, чтобы хоть как-то защититься от выстрела.
Квиз выстрелил. Экран телевизора заискрился, во все стороны брызнули детали. Охотник развернулся на сто восемьдесят и молча вышел.
Прокофьев выглянул из-за кресла. На шум тут же сбежалась толпа. В одну дверь вломился Семёныч, в другую Эльвал и Стегус.
– Что тут произошло? – крикнул Семёныч.
– Квиз взбесился! – крикнул Прокофьев.
– Постойте-постойте! – замахал руками Эльвал. – Разрешите мне всё объяснить!
– Ну-ну, – мрачно буркнул Семёныч. – Опять привидения увидели?
– Нет. Это у него безусловный рефлекс. У их расы поп-музыка считается нечестивой. Musicus Satanicus.
– Это что-то новенькое.
– Почему же? Они считают, что попса заставляет людей тупеть.
– Это не повод портить наше имущество!
– О! Это мы постараемся исправить.
Эльвал кивнул в сторону разбитого телевизора, и Стегус направился к нему, на ходу извлекая из карманов инструменты и какие-то детали. Его руки замельтешили, засуетились. Казалось, будто у телевизора вдруг появилось свойство регенерации.
Минут пять гаишники с раскрытыми ртами следили за работой Стегуса. Вскоре он отошёл в сторону, и перед глазами Семёныча и Прокофьева предстал отремонтированный телевизор. Правда, теперь из него во все стороны торчали какие-то проводки и датчики.
– Вот и всё. – Стегус отряхнул руки.
Семёныч взял пульт и пощёлкал кнопками. Никакого эффекта не последовало.
– Вообще-то ремонт подразумевает, что прибор после него должен работать, – мрачно заметил старшина.
– Просто я решил заменить такое устаревшее средство управления на что-то более прогрессивное.
Рептилия бросила старшине какой-то обруч. Семёныч покрутил его и надел на голову. В тот же миг телевизор включился, замелькали каналы и остановились на какой-то викторине.
– Пульт принимает излучение мозга и включает канал, наиболее соответствующий пожеланиям смотрящего.
Семёныч прищурился, и в тот же миг телевизор переключился на спорт.
– А раньше этого канала не было, – удивлённо сказал Семёныч.
– Я позволил себе усовершенствовать блок приёма и увеличил его мощность. Количество каналов увеличилось до сорока пяти тысяч. Кроме того, сейчас ваш телевизор можно использовать как компьютер, холодильник и пылесос. Также он озонирует воздух, увлажняет его и фильтрует углекислый газ. Ну и главное… – Стегус сделал драматическую паузу и гордо выпалил: – При желании вы можете транслировать любой канал на расстояние около двадцати парсеков!
Семёныч присвистнул. Снял обруч и положил его на кровать.
– Слушай, а ты можешь починить и остальные приборы на станции?
– А что у вас не работает?
– Проще сказать, что у нас работает, – сказал Семёныч и задумался. Он повернулся к Прокофьеву. – Антоха, а что у нас работает-то?
– Желудок, – мрачно ответил Прокофьев. – Да и тот вхолостую.
Семёныч и охотники вышли.
Прокофьев недоумённо поглядел на необычный пульт, взял его в руки и надел на голову. Телевизор включился. Прокофьев взглянул на экран, густо покраснел. Такого канала раньше тоже не было.
Антон быстренько скинул обруч, пока никто не видел, и сделал это как раз вовремя. Дверь открылась, вошёл Семёныч. Настроение у него заметно улучшилось.
– Хоть какая-то от них польза! – заявил он, падая в кресло и закидывая ноги на стол. – Теперь не нужно выбивать деньги на твоё лечение, чтобы проплатить кабельное.
– Какое лечение? – удивлённо спросил Прокофьев.
– А! Ну да. Забыл предупредить. Если будет звонить Рыков и спрашивать, как твоя печень, – говори, что уже всё нормально.
Семёныч потянулся за обручем, и в этот момент прозвучал вызов.
– Ну а теперь что? – буркнул старшина, направляясь к пульту. – Кто-то сбил ведьму, пролетавшую на метле сквозь Врата?
На экране появился готианец Вантиар. Постоянный подниматель настроения для гаишников. Семёныч радостно улыбнулся, собираясь уже сказать какую-нибудь колкость, но осёкся. Готианец был испуган до полусмерти. Глаза выпучены, волосы торчали дыбом, а руки тряслись.
– Что случилось? – спросил Семёныч, стирая улыбку с лица.
Готианец попытался объяснить ситуацию, но это у него слабо получалось:
– Я… Летел… А он… Тут… Корабль… А я… Это же… Он… Ужасно…
– Лети к нам. Мы тебя сами пристыкуем, а потом уже поговорим, – быстро сказал Семёныч.
Готианец кивнул, шумно сглотнул и выключил передатчик.
Вантиар сидел за столом сгорбившись, зажав сцепленные руки между колен. Его била мелкая дрожь. Даже бородка трепыхалась. Рядом с готианцем сейчас и кролик, застывший перед удавом, выглядел бы героическим бесстрашным спецназовцем.
– Да что случилось, Вантиар? Ты можешь толком объяснить? – Прокофьеву показалось, что в голосе Семёныча сквозит беспокойство.
– В-в-вы н-не в-возраж-жаете, ес-сли я вып-п-пью? – процокал зубами готианец.
– Антоха, плесни ему вискаря.
– А откуда он у нас?
– В ящике с надписью «Зелёный чай». Ты что, думаешь, я действительно заказал три ящика этого пойла на День ГАИ?
– Вы заказали три ящика виски на нас двоих? – уточнил Прокофьев.
Семёныч некоторое время с недоумением глядел на сержанта, потом хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ёшкин кот! Антоха, извиняй! Никак не привыкну, что я на посту не сам! Совсем про тебя забыл, когда заказывал!
Шокированный Прокофьев, у которого три ящика на двоих ассоциировались только с подрывной деятельностью, направленной на длительное выведение поста из работоспособности, повернулся к готианцу:
– Виски будете?
Готианец помотал головой.
– У м-меня с с-с-обой. Н-не возраж-жаете?
Вантиар трясущимися руками вытянул из глубин тоги фляжку и налил в предложенный стакан белую жидкость.
Резко выдохнул, зажмурился и залпом выпил. Пару секунд он не двигался, сидел, сжав кулаки, потом вздрогнул и открыл слезящиеся глаза. Достал из кармана веточку сушёной полыни и закусил ею.
– Ух! Хор-р-роша, зараза! – сдавленным голосом заявил он.
Семёныч взял со стола фляжку и понюхал.
– Молоко? – с недоумением спросил он.
Готианец кивнул.
– Стопроцентное, неразбавленное, вчерашнее.
Похоже, готианец наконец-то начал приходить в себя.
– Так что произошло? – спросил Семёныч. – Что ты видел?
– Корабль… – готианец сглотнул. – Самый страшный корабль во Вселенной!
Гаишники переглянулись.
– И как же он выглядел?
– Он был белым! – выпалил Вантиар. И сдавленным голосом тихо добавил: – С двумя красными пятнышками…
– И? – Семёныч наклонился к готианцу, требуя продолжения. – Что он делал? Гнался за тобой? Атаковал?
– Да нет, просто мимо пролетел.
– Так что тебя испугало-то?
Готианец затравленно поглядел на гаишников.
– Вы что, не слушали меня? – спросил он и, выделяя каждое слово, повторил: – Белый. С двумя. Красными. Пятнышками.
Вантиар поглядел на недоумевающих гаишников и спросил:
– А вы бы не испугались?
– Нет.
– О, бесстрашные блюстители порядка! Да разве может сравниться с вами никчёмный слуга Великого Козла, если вы не побоялись бы встретиться с самим Мясником? В священной книге однозначно сказано, что он вернётся весь в белом с красными пятнышками!!!
Семёныч вздохнул.
– Пойдем, Антоха.
Когда они уже дошли до двери, Семёныч, решив, что готианец его не слышит, заметил:
– Веришь, Антоха, а я уж думал, он корабль-призрак встретил.
В следующий миг гаишники убедились в том, что слух у готианца отменный.
– Это вы про тот корабль из тумана, который остановил меня по пути сюда? – переспросил Вантиар.
Гаишники застыли, а потом очень медленно обернулись.
– Давай-ка позовём наших гостей, – медленно проговорил Семёныч. – Думаю, им тоже интересно будет послушать.
Как только Прокофьев объяснил охотникам ситуацию, Эльвал тут же набросился на готианца с расспросами.
– Вы видели корабль-призрак? Он был больше похож на Lodkus Demonikus или на Katerus Diabolikus?
– Ну, не то чтобы видел…
– Он же напал на вас?
– Ну, не то чтобы напал…
– Напугал?
– Ну, не то чтоб напугал…
– Ограбил?
– Ну, не то чтобы ограбил…
Эльвал нахмурился и спросил уже без былого энтузиазма:
– Вы вообще соображаете, что вы говорите?
– Ну, не то чтобы соображаю… – по инерции ответил Вантиар и тут же спохватился: – Конечно, соображаю!
Семёныч плечом отстранил охотника и спокойно произнёс:
– Вантиар, давай по порядку. Где и когда ты встретил корабль-призрак. Что именно произошло?
– Значит, дело было так! – Вантиар замолчал, втянул голову в плечи и выпучил глаза. Сейчас он напоминал Прокофьеву ребёнка, который собирается ночью у костра рассказать сверстникам страшилку.
– Лечу я, значит, по делам. И вдруг… – готианец замолчал, выдерживая паузу, и зловеще зашевелил пальцами перед лицом. – Туман!
– Туман, – повторил Семёныч.
– Ну да! Туман!
– В космосе.
– А где же ещё? – удивился готианец и продолжил: – И прёт, значит, этот туман прямо на меня! Зловещий весь такой!
– Вы, наверное, испытали необъяснимый ужас? – встрял Эльвал.
– Да нет! Что ж я, тумана не видел? Не перебивайте! – Готианец на миг задумался, собираясь с мыслями, и продолжил: – И тут этот туман ка-а-ак бросится на корабль!
Все невольно подались к готианцу. Тот довольно смотрел на слушателей и молчал. Когда пауза затянулась, Прокофьев не выдержал:
– И что дальше?
– Ничего. Туман исчез, и всё стало как раньше.
Слушатели с недоумением переглянулись.
– И это всё? – спросил Прокофьев.
– Ну да! Хотя погодите… Кажется, я слышал ещё смех…
– Зловещий? Безумный? Инфернальный? – всполошился Эльвал.
– Обычный. Искренний. По-моему, им действительно было смешно.
– И что бы это значило? – спросил Семёныч.
– Боюсь, наши дела совсем плохи, – мрачно ответил Эльвал. – Похоже, это Fantomus Debilus. Призраки настолько безумны, что даже смеются как обычные.
– Чёт ты загнул.
– Нет! Безумный или зловещий смех являются неотделимой частью инфернальных существ! Это как дышать для человека! А если призраки отрекаются от своей сущности – значит, никто не знает, чего от них ждать!
Семёныч дождался, пока Додики удалятся с поста, и спросил:
– Слушай, Вантиар, а с чего ты вообще взял, что это корабль-призрак?
– Да что ж я, призраков никогда не видел? – возмутился готианец. – У меня дед шаманом был, отец шаманом был, да и я в молодости шаманом стать собирался… Мы, знаете, сколько раз с духами общались? Ого-го сколько!
– Так ты у нас эксперт, можно сказать?
– Ну… Я не доучился… Но кое-что я умею! Вот, например, если взять дедовский бубен, разжечь костёр и станцевать шаманский танец, можно вызвать дождь где угодно! Однажды мне удалось создать ливень на своём корабле!
– Это называется система пожаротушения, – ухмыляясь, заметил Семёныч.
– Можете насмехаться! Но сила шаманского искусства велика! – Готианец приосанился и начал декламировать: – Повстречал дед призрака! И набросилась на него тварь! И ударил дед в бубен! И пал поражённый призрак!
– Ну, хороший удар в бубен помогает не только при встрече с призраками.
Вантиар обиженно засопел.
– Ладно-ладно! Верю! Ты шаман! – успокоил готианца Семёныч. – Тогда скажи, как ты думаешь, что из себя представляет этот корабль-призрак?
– Думаю, это старый разбитый транспорт, которым управляют скелеты. – Вантиар задумался и добавил: – Хотя это могут быть экзоскелеты, ракушки или кристаллические образования. Зависит от расы погибших астронавтов.
– Понятно, – скептически заявил Семёныч.
– Я бы не спешил так отметать мою версию! – возмутился готианец. – Вы даже не представляете, что может сделать гигантская устрица-зомби!
– А ты представляешь?
– Ну… Приблизительно. Мне с детства снятся кошмары, в которых меня они преследуют.
– Ясно. Будем думать, что делать с устрицами. А сейчас поговорим о другом, – сменил тему Семёныч. – С твоего корабля что-то пропало?
– Нет. Я потому и не придал этому происшествию никакого значения.
– А из контрабанды?
Готианец демонстративно округлил глаза и прижал руки к груди, изображая полную невинность.
– Какой контрабанды? За кого вы меня принимаете!
– За тебя же и принимаем. Что везёшь?
– Да так, мелочовку всякую, – неопределённо ответил готианец. – Всё законно!
– Не сомневаюсь, – улыбнулся старшина.
Под пристальным взглядом Семёныча Вантиар сник.
– Я? Ну… Да вот…
– Пошли-ка осмотрим твой трюм.
– Э-э-э… А зачем?
– Для профилактики.
Они направились на корабль готианца.
– Как вы можете так поступать, старшина? – ныл готианец, пока они шли на корабль. – У меня психологическая травма!
– У тебя она не психологическая, а генетическая. Открывай трюм.
Гаишники вошли в трюм и осмотрелись. Готианец нервно потирал руки.
– Ага. Оружием, значит, решил торговать, – строго заявил Семёныч, пытаясь сдержать улыбку и глядя на груз фруктов. – Так, что тут у нас? Лимоны, гранаты… С этим всё ясно. Красный перец? Наверное, заказчик просил что-то ядерное. О! А что тут делает зелёный грейпфрут?
Готианец понурил голову.
– Продавец сказал, что это как лимонка, только круче. Меня ведь не надули?
– Да ты что! Нет, конечно! Как же, тебя надуешь! А в ящиках что? Давай-давай, показывай!
Готианец открыл контейнер. В нём оказались кнопки. Самые разнообразные.
– И что это? – спросил Семёныч.
– Ну… Как видите. Оружие массового поражения.
– Да?
– Вот красные кнопки. Я слышал, что именно они запускают ядерные бомбы. С другими цветами я ещё не разобрался, побоялся экспериментировать, но думаю, что зелёные запускают биологическое оружие, а вот эти, с буквами, – готианец ткнул пальцем в кнопки, явно выдранные из какой-то клавиатуры, – эти, наверное, запускают информационные бомбы.
– Ну да! Ты прав! Самые страшные! Особенно вот эти. – Семёныч достал из ящика кнопки с буквами и сложил из них слово «БУХ».
Готианец испуганно смёл кнопки со стола.
– Пожалейте! Каюсь! Ведь всё ради пропитания паствы малой!
Пока Семёныч потешался над грузом, Прокофьев присматривался к Вантиару. Антон заметил, что готианец постоянно поглядывает искоса на стену, словно боится, что гаишники обратят на неё внимание.
Прокофьев подошёл к стене и постучал по ней. По трюму разнёсся глухой звук.
– А в тайнике что? – спросил сержант.
Готианец начал затравленно озираться.
– Давай-давай, – подбодрил его Семёныч. – Открывай. А то я щас ещё такое из буковок сложу!
Готианец совсем скуксился. Тяжело вздохнув, он достал из тоги пульт и нажал на кнопку. Часть стены скользнула в сторону.
Семёныч заглянул в нишу и недоуменно повернулся к Вантиару.
– Противосолнечные очки?
– Ну да. Честно говоря, я вас, людей, не понимаю. Противотанковая ракета стоит много, хотя может взорвать лишь танк, а противосолнечные очки – мелочь. Видимо, их никто не покупает. Кому же нужно солнце уничтожать?
Вопрос Семёныч оставил без ответа.
– Так, Вантиар, мы забираем пару ящиков лимонок и гранат для анализа. Остальное оставляем тебе.
– Что, правда?
– Мы же не звери! Тебе же тоже семью кормить нужно!
Гаишники покинули корабль готианца под аккомпанемент его радостных возгласов и благодарности.
– И что вы теперь скажете? – спросил Прокофьев, когда они вернулись на станцию.
– Вантиар подтвердил мои подозрения. Это пираты.
– Какие пираты?
– В этом секторе заведует контрабандой и прочими махинациями некий Маленький Плюх.
– Вы считаете, это его рук дело?
– Не рук, а ложноножек. Он мокрянец, – исправил Семёныч. – Нет. Не его. На кой ляд ему весь этот маскарад? Наверное, кто-то решил подгрести его территорию под себя. Вот и начал потрошить суда, а попутно шумихи наделал, чтобы подорвать авторитет Плюха. Они получают наводки на корабли, везущие контрабанду, и потрошат их. Себе нажива, авторитету Плюха урон. Да тут дали маху. Наводчик дал информацию, что Вантиар везёт контрабанду. Корабль перехватили, да что с готианца возьмёшь? Потому они и отпустили его, лишь посмеявшись.
Когда Прокофьев перенёс на склад ящики с фруктами и вернулся на пост, то стал свидетелем скандала. Закатил его, конечно же, Семёныч.
– Я запрещаю вам делать вообще что-либо без предварительного согласования со мной! – кричал старшина охотникам. – Никого не уничтожать! Ничего не ремонтировать!
– Но вы же сами попросили починить… – обиженно попытался возразить Стегус.
– Вот именно! Починить! А не… Я даже не знаю, как это назвать!
Семёныч схватил со стола какое-то устройство и потряс им в воздухе. По внешнему виду Прокофьев никак не мог определить, для чего оно предназначено. Старшина, как оказалось тоже.
– Вот что это такое?
– Пульсарный энергоуловитель.
– И что он делает?
– Пульсирует и улавливает энергию.
– А раньше это была лазерная указка!
Семёныч ткнул пальцем в обожжённое пятно на стене:
– А это что?
– Это я тестировал ваш плазморасщепитель эфира. Я его нашёл на кухне и подрихтовал немного.
– У нас никогда не было такого прибора!
– Да ну? Вот же он! – недоумённо сказал Стегус, указывая на «плазморасщепитель».
– Это тостер! Он хлеб поджаривает!.. Поджаривал.
Стегус немного скуксился.
– Как тостер? А выглядит в точности как плазморасщепитель… – Додик замялся. Потом задумчиво взял кусок хлеба и сунул в бывший тостер. Что-то сверкнуло, и из прибора взвился дымок. – А хлеб, расщеплённый на атомы, вам не нужен?
– Не нужен! – гаркнул Семёныч. – Больше. Ни к чему. Не. Прикасайтесь.
Эльвал сделал шаг вперёд.
– Старшина, вы несправедливы…
– Да мне плевать! Вернитесь в свои комнаты и делайте там что хотите! Нет! Там тоже делайте только то, что я позволю!
Эльвал нахмурился. Угрожающее выражение лица у него получилось не лучше, чем улыбка у трактора.
– Старшина, мне кажется, что вы не выполняете приказ о всесторонней помощи.
– А мне кажется, что вы пытаетесь саботировать нашу работу!
– И в чём же это выражается? В наличии водонапорной колонки?
– Хорошо! Вы саботируете моё хорошее настроение и душевное равновесие!
Некоторое время Семёныч с Эльвалом сверлили друг друга глазами. Но Прокофьев знал: играть со старшиной в гляделки – это то же, что пытаться пересмотреть фары несущегося на вас грузовика. И Додик сдался.
– Хорошо, – согласился он. – Впредь мы будем согласовывать свои действия с вами.
– Так-то лучше, – успокоился Семёныч. – Что вы собираетесь делать?
Эльвал приосанился, возвращая себе уверенный вид профессионала.
– Итак, мы установили, что Fantomus korablikus, корабль-призрак, действует в этом секторе, – уверенно заявил охотник.
– Ага, – буркнул Семёныч. – Осталось выяснить, действительно ли он существует.
– Я Absolyutnus Uverinus!
– Пока что это только слухи.
– А как же Viditus Sobstvennoglazius Вантиар? – возмутился Эльвал. – Живой свидетель!
– А вам не кажется, что его показания вряд ли можно воспринимать всерьёз? Он вполне заслуживает титула Naivnos Idiotus!
Эльвал замотал головой.
– И всё-таки я настаиваю на полном сканировании сектора с применением специализированных детекторов.
Семёныч вскинул руки.
– Ладно. Допустим. Какие именно детекторы вы собираетесь использовать? И главное, как?
Эльвал развернул перед Семёнычем карту сектора, на которой большая часть дороги была изрисована какими-то символами.
– И что это такое? – спросил старшина.
– Это, – Эльвал ткнул пальцем в один из значков, – субэфирный поляризатор. Вот здесь сканер астрала. Левее – детектор возмущений эктоплазмы. Тут у нас детектор псевдоматерии…
Охотник назвал ещё с десяток наименований, ничего не говорящих Антону, и замолчал. Прокофьев внимательно рассматривал карту, отметок на которой было раза в три больше, чем названных детекторов. От Семёныча эта деталь тоже не ускользнула.
– А что значат остальные значки?
– О! Ничего особенного! Ядерные заряды, лазерные пушки, гравитационные расщепители, гиперпространственные раздробители и прочая ерунда.
Гаишники глядели на охотника с отвисшими челюстями. В этот момент Прокофьев решил, что во внешности главного Додика не хватает одной детали. Смирительной рубашки.
– Ерунда? – спросил Семёныч – Е-РУН-ДА??? Да этого оружия хватит, чтобы уничтожить флот какой-нибудь пограничной планеты! На кой нам всё это оружие?
– Ну как же? Как только призрак будет найден – мы его тут же уничтожим.
Семёныч закрыл глаза и молчал до тех пор, пока не успокоился. Потом заявил:
– Значит, так. Вы ведь собираетесь искать что-то конкретное? Какие у вас есть предположения насчёт природы корабля-призрака?
– У нас три версии, – заявил Эльвал. – Первая – это полуреальный, полупризрачный объект, враждебно настроенный к людям. Проще говоря – призрак. Астральная память некогда реального корабля, не успевшая развоплотиться. Его можно обнаружить астральными детекторами и выворачивателями.
– Меня вот последние интересуют. Что это?
– Это устройство, выворачивающее реальность наизнанку. То есть всё, что было в астрале, становится реальным, и наоборот.
– Вы его тестировали?
– Конечно!
– И поймали хоть одного призрака?
– К сожалению, нет. Но успешно отправили в астрал подопытных мышей.
– Отпадает. Что-нибудь менее кардинальное? Ничего не выворачивающее?
– Астральный локатор. Но должен предупредить, его точность намного меньше.
– Меня это устраивает. Какая следующая версия?
Слово взял Стегус:
– Я думаю, это разумный корабль, перешедший на новую ступень. Он получил индивидуальность и развился в новое существо. Ему теперь не нужна команда. Призрачная или живая. Он сам себе командир, пилот и штурман.
– Искусственный интеллект?
– Я бы сказал, естественный интеллект.
– А зачем он ворует грузы?
Стегус пожал плечами. При наличии четырёх рук движение вышло весьма специфическим, будто волна пробежала по всему телу.
– Наследственная память. Думаю, раньше это был грузовоз. Так как его уже не используют по назначению, он сам пытается восполнить это упущение.
– Предположения по обнаружению?
– Обычный радар и Электромагнитный Импульс для ликвидации.
– А как вы отличите призрак от обычного корабля?
– Да вы что! Наши детекторы стопроцентно отличат фантом!
– Тогда я стопроцентно запрещаю использовать ЭМИ. Следующая версия?
– Паразиты, – коротко заявил Квиз.
– Кто? – недоуменно спросил Семёныч.
– Он имеет в виду, что если это действительно корабль с живыми мертвецами, то, вероятнее всего, их тела просто захвачены изнутри какими-нибудь внедрившимися организмами, сохраняющими от распада и способными управлять, – объяснил Эльвал.
– Точно, – подтвердил Квиз.
– Интересная теория. А чем она подтверждается?
– Уничтожать легко, – ухмыльнулся Квиз.
– Наш брат любит случаи попроще, – пожал плечами Стегус.
– Принимается как вариант. – Семёныч повернулся к Антону, который поднял руку, будто школьник на уроке. – Сержант? Есть варианты?
Прокофьев некоторое время собирался с мыслями, потом выпалил:
– Новая раса. Неизвестная нам, от этого непонятная.
– Ну, это вряд ли, – парировал Семёныч. – За последние сто лет были обнаружены четыре новые расы, из которых только одна освоила полёты в ближний космос. Лично я считаю, что это какие-то уроды, просто и цинично грабящие корабли. Они где-то раздобыли новое оборудование и используют его, чтобы пудрить всем мозги.
– Ваша версия не выдерживает никакой критики! – воскликнул Эльвал.
– И не должна. Это ведь моя версия, а не ваша.
Дальше развернулось бурное обсуждение, в котором Додики пытались отвоевать право на установку детекторов, а Семёныч их по очереди отметал. В конце концов остановились на десятке самых безобидных.
Когда Додики отправились готовить свой корабль к вылету, Семёныч подошёл к Прокофьеву и скомандовал:
– Полетишь с ними. Следи за этими Fanaticus Shizikus.
Кабина пилота на корабле Додиков вызвала у Прокофьева недоумение. Собственно говоря, сложилось ощущение, что он зашёл в шатёр гадалки или магазин оккультных вещей, но никак не на космический корабль. Свет был приглушён, стены украшены драпировками и гобеленами с изображениями сцен из мифологий разных планет. Некоторые мотивы Антон узнал. Например, здесь была пара гравюр из Библии, статуэтка Зевса, а по соседству иллюстрация к какому-то ремиксу сказки «Буратино». По крайней мере, именно так Антон интерпретировал изображение злобного деревянного голема с пылающими глазами, торчащими из пасти острыми сучками, но в неизменном колпаке и с Азбукой в руках. Также Прокофьев заметил звездоокого Ахру из валопарской мифологии, бога матерурцев Кониуса Педалиуса и одианский священный кактус с непроизносимым названием. Однако большинство образов остались неузнанными. Больше всего Прокофьева заинтересовало изображение гигантского трёхголового огнедышащего хомяка, сжигающего горный посёлок.
Вместо стандартного обзорного экрана на пульте возвышался гигантский хрустальный шар, в котором завивался лентами фиолетовый дымок и мельтешили сияющие пятнышки. На дне шара, словно в аквариуме, стоял маленький глиняный за́мок.
Но больше всего Антона удивили кнопки. Их было невероятно великое множество. Они покрывали пульт и прилегающие стены, словно плитка. Самое главное, что все кнопки были подписаны одинаково: «Пуск». За пуск чего именно отвечала каждая, видимо, должны были объяснить оккультные символы, указанные над кнопками.
Прокофьев осмотрелся, пытаясь сообразить, куда бы ему примоститься, увидел в углу кресло и направился к нему.
– Не советую, – заметил Эльвал.
Прокофьев, пятая точка которого уже практически соприкоснулась с обшивкой кресла, застыл.
– Почему?
– Кресло освящено. Любой грешник лишь только сядет в него – умрёт.
– Святая магия? – ухмыльнулся Прокофьев, которому уже в полной мере передалось отношение Семёныча к Додикам.
– Встроенный генератор электрозаряда в 2000 вольт, – ответил Стегус.
Антон аккуратно выпрямился.
– А куда же мне садиться?
Стегус покрутил головой и ткнул пальцем на пол возле стола.
– Коврик? – закипая, спросил Прокофьев. – Вы предлагаете мне коврик?
– Я предлагаю вам сохранить кости в целости. Это противоперегрузочный коврик для домашних животных.
Прокофьев недоумённо покрутил головой.
– Но у вас же их нет.
– А это шабашка. Между прочим, моей конструкции. Заказал один богатей для своего кота. Хорошо амортизирует, впитывает влагу, обустроен автоматической чесалкой живота и гладилкой спины, есть встроенный мини-бар с двадцатью видами кошачьей пищи и несколькими видами валерьянки. Поверьте, для вас это самое безопасное место при взлёте.
Прокофьев неуверенно сел на коврик, но тут же вскочил. Включилась чесалка живота, и сидеть стало не слишком удобно.
Извинившись, Стегус отключил все кошачьи прибамбасы, и Антон наконец-то смог устроиться поудобнее.
Тем временем Эльвал уселся за пульт, нажал несколько «пусков», недовольно нахмурился, прошептал что-то вроде «Yoshkinus Kotus!» и постучал костяшками пальцев по шару. В тот же миг тот потемнел, и в нём появилась картинка, отражающая обшивку станции, к которой был пристыкован корабль.
Стегус и Квиз уселись по бокам от Эльвала.
Антон откинулся на стену и закрыл глаза, ожидая старта. Ему оставалось надеяться, что с амортизацией на корабле всё хорошо.
Просидев так минуту, он открыл один глаз и увидел, что все Додики выжидающе смотрят на него.
– Что? – спросил Антон.
– Пока все не помолятся, корабль не полетит.
– Да ладно! – недоверчиво воскликнул Антон, но, так и не дождавшись ответа, сдался: – Ну хорошо.
Молиться Прокофьев не умел, поэтому просто закрыл глаза, сложил руки и пропел в голове детскую песенку.
– Готово!
Эльвал ткнул пальцем в один из «пусков». Ничего не произошло.
– Плохо молился. Давай заново.
Антон вздохнул, снова закрыл глаза и на этот раз, как мог, обратился к Богу с просьбой дать ему силы перенести этот полёт. Без травм и нервных срывов.
Сержант открыл глаза, Эльвал ткнул кнопку… И двигатель мерно загудел.
Прокофьев внимательно следил за лопоухим Додиком. Ему было интересно, как же тот будет управлять кораблём без штурвала. Эльвал потянулся к хрустальному шару и прикоснулся к нему кончиками пальцев. Хрусталь в местах прикосновения засиял, и Антон почувствовал толчок. Корабль отстыковался.
Эльвал сосредоточился на управлении, Квиз надел на голову наушники размером с барабанные тарелки и включил плеер. Из наушников понеслись размеренные удары низких частот, Квиз начал качать головой в такт музыке.
Стегус достал из кармана блокнот, карандаш и принялся что-то чертить.
На Прокофьева никто не обращал внимания. Так в тишине они добрались до места назначения. Стегус и Квиз молча поднялись, облачились в скафандры и, обвешавшись всяческими приборами, отправились к внешнему шлюзу. В каюте остались Эльвал и Прокофьев.
Прокофьеву очень хотелось порасспрашивать Эльвала о корабле Додиков, но сдерживался. Не хотелось мешать охотникам за работой.
Он крутил головой по сторонам, рассматривая окружающий антураж. Повернувшись к Эльвалу, Прокофьев столкнулся с пристальным взглядом Додика. Антон сделал вид, что ему скучно и неинтересно.
– Сержант, а что вы думаете о призраках? – спросил охотник.
– Их не существует, – уверенно ответил Прокофьев.
– Это ваше мнение или старшины?
– Какая разница? Я подчиняюсь Уставу. Семёныч старший по званию. Если он сказал, что это не призрак, значит, не призрак. Когда он скажет, что это кровожадный пончик, – я хоть и не соглашусь, но начну искать оружие против заварного крема. Это Устав. Правила есть правила.
Охотник кивнул:
– Старшина умный человек. Рациональный. Даже слишком. И это его беда. Неандерталец для решения всех проблем использовал дубину, точно так же образованный человек использует науку.
– Странное сравнение.
– Почему же? Наука – та же дубина. Грубая, тяжёлая и прямолинейная. Что делал неандерталец, когда сталкивался с проблемой, которую невозможно решить при помощи дубины? Искал дубину побольше. Вместо того чтобы найти другой способ решить проблему. То же и с нашими учёными. Если они не могут решить проблему при помощи имеющихся знаний, они ищут знания побольше. Исходя из тех, что уже есть. Они считают знания незыблемыми, так же как неандерталец считал незыблемой дубину. Они привяжут к дубине камень, потом металлическое топорище – но это будет всё та же дубина. С теми же недостатками. Дубиной не достанешь высоко летящую птицу, пока не используешь что-то кардинально новое. А потом кто-то придумал лук – и мировоззрение поменялось. Так вот, мы используем лук, пока материалисты топчутся возле пещеры с дубиной. Мы взглянули на проблему с другой стороны – и увидели то, чего не видят другие.
– И что же вы хотите от меня? Чтобы я поверил в призраков?
– А вы не верите?
– Ну, я не видел ни одного призрака. И не знаю никого, кто бы видел.
– Нет, я хочу, чтобы ты перестал отметать всё, о чём ты не знаешь. Возможно, когда-нибудь это спасёт тебе жизнь. А возможно, никогда не пригодится.
Стегус сообщил о готовности к установке детекторов, и Эльвал переключился на разговор с ним, а Прокофьеву больше не сказал ни слова.
Дальше всё пошло скучно. Охотники доставали из ящиков детали, рептилия собирала из них детекторы, после чего они через шлюз выпускались в космос. Миниатюрные двигатели, прикреплённые к устройствам, доставляли их по заданным координатам, после чего гасили скорость до нуля.
Внешний вид детекторов был самым различным: от трёхметровой плиты, которая должна была установить лазерную систему обнаружения, до миниатюрных, размером с ноготь, астральных камер.
Наконец все детекторы были установлены и активированы. Стегус и Квиз вернулись в рубку управления, и корабль охотников за привидениями отправился обратно, к посту ГАИ.
…Они вернулись на пост, и потянулось долгое ожидание. Прокофьев занимался работой, Семёныч слонялся по станции и бурчал что-то по поводу сорванного праздника, Эльвал с Вантиаром обсуждали догматы веры готианцев, Стегус наблюдал за работой детекторов, а Квиз, как обычно, надел наушники и качал головой в такт музыке.
Спокойствие нарушил вызов по внешнему каналу связи.
На экране появился крепкий, поджарый мужчина лет пятидесяти.
– Пост ГАИ № 376, – буркнул Семёныч.
– Здравствуйте. Я Арчибальд Свон. Это у вас база охотников за кораблём-призраком?
– Если присутствие на станции Додиков делает её базой – то да. Хотя я не стал бы так утверждать. А то пост у нас попеременно будет то базой контрабандистов, то алкоголиков, а то и вовсе коммивояжёров-эксгибиционистов.
– Как бы то ни было, у меня предписание явиться сюда на место сбора. – Свон приложил к экрану бумагу. – Для помощи в устранении… корабля-призрака.
– Ну, если у вас предписание…
Договорить Семёныч не успел. Изображение на экране дрогнуло. Сначала Прокофьев подумал, что кто-то просто задел камеру, но он ошибся.
– Что за… – начал было Свон, когда корабль тряхнуло ещё раз. Свет в каюте замигал.
– На вас напали? Это корабль-призрак? – запищал возбуждённо Эльвал.
Изображение снова запрыгало, из динамиков донёсся отдалённый звук взрыва.
– Свон! – донёсся из-за экрана чей-то крик. – Нам в движок какая-то хрень попала!
– Ваши координаты! – закричал Семёныч. – Где вы? Мы вышлем катер!
Свон сообщил координаты и отключился.
– Наверное, Sluchaynus Meteoritus, – участливо заметил Эльвал.
– Метеорит? – заорал старшина. – Вы координаты слышали? Им в двигатель один из ваших детекторов попал!
Семёныч повернулся к Прокофьеву:
– Антоха, хватай катер и живо туда!
Прокофьев преодолел путь к ангару за рекордное время лишь для того, чтобы застыть на входе. С борта катера был снят кожух, а внутренности корабля были разбросаны на полу.
– Что… Как… Какого чёрта!
В этот момент до ангара добрались остальные. Семёныч заглянул через плечо Антона и резко повернулся к Стегусу:
– Я же приказал ничего не трогать!
– Так я ведь после этого и не трогал, – растерянно ответил Стегус. – Потому и не закончил ремонт. Но если хотите – то через полчаса всё будет готово. Это будет зверь-машина! Астральный двигатель, эктоплазматическая пушка, двигатель на сырой магии…
Семёныч поднял руки перед собой и, шумно сопя, несколько раз сжал и разжал пальцы.
– Он нам сейчас нужен! Он летать будет?
– Конечно! В вакууме же невесомость! Там всё летает!
Семёныч повернулся к Эльвалу:
– Значит, мы экспроприируем ваш корабль! Антоха, чего стоишь?
Прокофьев вспомнил устройство корабля Додиков и сделал шаг назад.
– Э-э-э нет! На их корабле не полечу! Я лучше возьму корабль готианца.
– Да хоть ступу Бабы-яги! Бегом на место происшествия!
Прокофьев стартовал на полной скорости, чуть не сорвав стыковочные крепления. Он сразу же понял, что не ошибся с выбором корабля. Транспорт у Вантиара был высший класс. Не зря же готианец оборудовал его для контрабанды. Оставался только вопрос, где готианец берёт деньги на такую технику. С его-то «деловой хваткой» он вообще давно уже должен был побираться. Так нет ведь! Оборудование по последнему слову! Видимо, находились во Вселенной особи, ещё более наивные, чем сам Вантиар.
Главное, что с таким кораблём Прокофьев мог рассчитывать добраться до потерпевших крушение вовремя.
Прокофьев задал автопилоту координаты и откинулся на спинку кресла. Нет ничего хуже ожидания чего-нибудь важного. Если бы это был обычный полёт, можно было бы смело заниматься своими делами. Но в данной ситуации он всё равно не сможет думать ни о чём, кроме ожидающих его людей. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Антон решил приготовить корабль к приёму пассажиров. И только теперь сообразил, что вылетел без скафандра. Возможно, он и не пригодится, но что, если придётся переходить на борт потерпевшего крушение корабля?
Прокофьев отправился к шлюзовой камере, возле которой должен был находиться скафандр готианца. К счастью, он оказался на месте.
Антон решил его примерить. Хоть модель и не была рассчитана на землян, но радовало то, что готианцы не слишком отличаются по строению от землян. Две ноги, две руки, одна голова. Дышат кислородом.
Прокофьев достал скафандр и принялся надевать его. Когда Антон закончил подгонку, то снял шлем и вернулся в кабину пилота.
До места происшествия оставалось минут пять лёта, когда Прокофьев взглянул на экран и вдруг похолодел.
Изображение на фронтальном экране потеряло чёткость, подёрнулось молочной пеленой. Только этого не хватало! Антон поигрался с настройками, стало только хуже. Изображение ещё более поблекло, вдобавок появились шумы.
Прокофьев чертыхнулся. Взглянул на радар и побледнел. На том тоже появился какой-то шум. Складывалось впечатление, будто прибор не знает, как отображать это явление. То ли как твёрдую материю, то ли как космическую пыль, то ли как скопление газа. И это непонятное пятно довольно быстро приближалось к кораблю.
У Прокофьева по спине пошли мурашки.
– Не может быть…
Антон прилип к обзорному экрану, вглядываясь во мглу. Прямо на него надвигалось что-то большое. Туманные очертания плыли, менялись, отчего рассмотреть объект было невозможно.
Прокофьев потянулся к пульту, переключился на ручное управление, и в следующий момент корабль вошёл в облако.
Антон схватил штурвал и включил реверс двигателей. Корабль дёрнулся, Прокофьева дёрнуло вперёд. Один из пристяжных ремней не выдержал, лопнул, рывком Прокофьеву чуть не вывихнуло плечо. В глазах потемнело от перегрузки, но Антон остался в сознании.
В следующий миг сработали компенсаторы, и давление пропало.
Прокофьев поглядел на экран, убедиться, что ему удалось избежать столкновения, и застыл. На обзорнике виднелось чистое звёздное небо. Ни тумана, ни каких-либо неопознанных объектов.
Антон удивлённо взглянул на радар – пусто.
Только сейчас Прокофьев заметил, что на панели мигает лампочка вызова. Он включил рацию.
– Да.
– Антоха, ты где пропал? – раздался крик Семёныча.
– Что значит где пропал? Лечу за нашими пострадавшими.
– Я уже минут десять пытаюсь с тобой связаться! Уж думал, что-то случилось!
Антон поглядел на часы.
– Вы что-то путаете. Я только пять минут назад вылетел со станции.
Ненадолго повисла тишина. Потом Семёныч спросил:
– У тебя который час?
– 12:14.
– А у нас 12:28. Что у тебя там произошло?
Прокофьеву самому очень хотелось бы это знать, но сейчас существовали более насущные проблемы.
– Ладно, потом разберёмся, – сказал Антон. – Нужно успеть к месту аварии.
– Давай. Поторопись. Они загерметизировали повреждённые отсеки, но воздуха надолго не хватит.
Семёныч отключил связь. Прокофьев тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок, и вернул корабль на курс. Потом, спохватившись, связался с пострадавшими.
– Ты где пропал, парнишка? – спросил Свон. Он дышал с трудом, видимо, воздуха осталось не так много.
– Через пять минут буду. Продержитесь ещё немного и готовьтесь перебраться на мой корабль. Ваш я возьму на буксир.
– Давай. Не задерживайся.
Прокофьев отключил связь и задумался.
Что же за чертовщина тут только что приключилась? Неужели и правда повстречал тот самый корабль-призрак? Вряд ли. Вероятно, сказалось нервное переутомление, напряжение, может, ещё что-то.
Антон повернулся к штурвалу, и вдруг что-то зазвенело на полу. Антон нагнулся и поднял с пола монетку. Откуда она тут взялась? Прокофьев точно помнил, что её здесь не было.
Он протянул руку к находке, но замешкался. Пальцы застыли в паре сантиметров от монетки. А что, если эту монетку оставили здесь не случайно? Вдруг это ловушка?
Прокофьев тряхнул головой. Нет. Если так пойдёт дальше, то он начнёт бояться, что фотоаппарат украдёт его душу, зеркало отправит в параллельный мир, а шнурки задушат во сне.
Антон схватил монетку и поднёс её к глазам. Десять галактов старого образца. Такие вышли из обихода лет двадцать назад.
Ладно. Сейчас было не до этого. Прокофьев сунул находку в карман, потом решил, что так может её потерять, и достал кошелёк. Открыв его, Антон выругался.
Количество купюр в кошельке заметно сократилось. У него было около двух сотен, а теперь…
Антон пересчитал деньги. Двенадцать галактов. Ну, хоть что-то.
Прокофьев сунул монетку в кошелёк и на время забыл про неё.
До корабля потерпевших Прокофьев добрался вовремя. Он быстро и успешно пристыковался, несмотря на непривычное управление, и вот уже по переходному коридору застучали башмаки спасённых.
Первым на борт ступил Арчибальд Свон, с которым они говорили по рации. Высокий, жилистый, крепкий. Он поблагодарил Прокофьева и устало свалился в кресло.
Следом за ним шёл толстый инопланетянин, напомнивший Антону хомяка. Особенно подчёркивали схожесть приплюснутый маленький нос и огромные, колышущиеся при каждом шаге щёки. Вдобавок всё его тело покрывала жидкая рыжая шерсть.
– Жорик, – представился он и принялся с любопытством рассматривать корабль готианца.
Последними Прокофьев увидел двух высоких мабирианцев. Они были одеты в смокинги, опирались на трости. У обоих было по моноклю, у одного на правом глазу, у другого на левом. В общем, такого типичного и навязчивого аристократизма Антон ещё никогда не встречал.
Их манеры тоже проявились сразу же. Они плечо к плечу подошли к шлюзу и остановились.
– Прошу вас, Кир, – произнёс первый, пропуская второго перед собой.
– Нет, Рик! Что вы. Вы заслуживаете ступить на этот чудесный корабль первым.
– Нет, нет и нет! Как же я могу лишить вас этой возможности!
Осознав, что это может затянуться, Прокофьев предложил:
– А может, вы вместе войдёте? Всё-таки у вас в корабле пробоина, и воздух уходит!
Мабирианцы поглядели на него и синхронно кивнули.
– Разве что в виде исключения!
– Учитывая аварийную ситуацию.
– И ваше гостеприимство.
Антон ещё минут пять слушал их словоизлияния, прежде чем они ступили на борт. Задраив шлюз, он уселся за штурвал.
Пока Прокофьев вводил обратный курс, мабирианцы затеяли очередную дискуссию.
– Джентльмены, я хочу попросить у всех вас прощения за происшедшую аварию. Моя вина велика, и я смею надеяться…
– Ну что вы такое говорите! – перебил его второй. – Ведь это я вёл корабль!
– Извольте! Я должен был помогать вам и предупредить о том, что у нас на пути неопознанный объект!
– Не нужно винить себя! Вы были заняты управлением, а я мог бы и за радаром последить!
– Да нет же! Как вы могли следить за радаром, если вы готовили наш полуденный чай?
– Тогда я тем более виноват! Ведь мало того, что мы попали в аварию, так я ещё и лишил вас обещанного чая!
Прокофьев, с недоумением следивший за этой сценой, решил вмешаться:
– Уважаемые, всё уже позади! Не нужно вспоминать…
Свон положил ему руку на плечо.
– Не обращайте внимания. Пусть поговорят. Так будет быстрее. Они три часа спорили, кто будет вести корабль.
– Неужели обоим так хотелось его вести?
– Нет. Они, наоборот, уступали друг другу место.
Антон наконец-то завершил настройку автопилота и запустил двигатели. Потом огляделся. Жорик всё ещё с любопытством разглядывал антураж корабля, мабирианцы расположились за столиком и резались в шахматы.
Присмотревшись, Атон отметил любопытную деталь: с обеих сторон стояли чёрные фигуры.
Прокофьев ещё некоторое время наблюдал за шахматистами, потом наклонился к Свону и спросил:
– А почему у них все фигуры чёрные?
– Просто они никогда не могли нормально поиграть в шахматы. По нескольку часов спорили и уступали друг другу право первого хода белыми.
– У них, наверное, феноменальная память, раз они не путают фигуры.
– А они их даже не пытаются различать. Каждый играет любой чёрной фигурой. Хоть своей, хоть соперника. Это избавляет их от необходимости извиняться перед проигравшим. Обычно дело заканчивается патом.
Прокофьев задумчиво почесал макушку и продолжил расспросы:
– Значит, вы тоже охотники за привидениями?
– В некоторой мере.
– Это как понимать?
– Обычно мы ловим людей, которые хотят исчезнуть. В некоторой мере те же призраки. Никто их не видит, никто про них не слышит, но все знают, что они существуют.
Прокофьев поморщился:
– Охотники за головами?
– И за головами тоже, – криво ухмыльнулся Свон.
На этом Прокофьев решил закрыть тему.
Его мысли снова вернулись к пропавшим из памяти двенадцати минутам. Антон достал найденную после нападения призраков монетку. Поглядел на неё. Откуда же она взялась?
А может, тут не только монетка?
Он внимательно оглядел место возле пульта, но больше ничего не нашёл. Если что-нибудь ещё и появилось после нападения корабля-призрака, то он этого уже не найдёт. Ведь неизвестно, что тут было изначально.
На станции их встречал Семёныч. Первым делом он потребовал у пострадавших предъявить документы. Внимательно изучив паспорта и верительные грамоты, Семёныч развернулся и, жестом приказав двигаться за ним, направился к выходу. Прокофьев и новоприбывшие пошли следом.
Они добрались до поста и расположились в креслах.
– Итак, что вы здесь делаете? – спросил Семёныч.
– Нас пригласили, чтобы разобраться с… кораблём-призраком.
– И кто же наниматель?
– Корпорация «Фур Индастриз».
– Это та, которая разводит генно-модифицированых грызунов для борьбы с сорняками?
Свон кивнул.
– И чем же корабль-призрак сусликам не угодил?
– Руководитель корпорации весьма известен в кругах благотворительных организаций. Вот он и решил, что лучшей помощью на данном этапе будет помощь нашему ГАИ.
Семёныч некоторое время пристально разглядывал Свона, тот отвечал спокойным холодным взглядом, подкреплённым лёгкой полуулыбкой.
Дверь открылась, и на пост вошёл Квиз. Кивком поприветствовав новичков, он спросил:
– Никто мои наушники не видел? Не могу найти.
Семёныч с Прокофьевым отрицательно покачали головами. Квиз вздохнул:
– Ладно. Сейчас найдём.
Он достал плеер, и Прокофьев с Семёнычем, памятуя про тридцать ватт, закрыли уши ладонями. Охотники за головами, не понимая ещё, зачем это, последовали их примеру. Квиз нажал кнопку «Пуск».
Донёсшийся неведомо откуда грохот ударил по ладоням Прокофьева, вбив их в виски. Он не представлял, как Додик собирается выяснить, откуда идёт звук. Это было так же просто, как определить, где в горах началась лавина, когда поток камней уже несёт тебя вниз.
Однако достаточно было взглянуть на Жорика, чтобы понять, где же пропажа.
При каждом ударе басов его щёки раздувались, при каждом гитарном рифе казалось, что его глаза повыскакивают из орбит.
Квиз выключил плеер, Жорик, которого шатало и трясло, достал изо рта наушники и походкой пьяного матроса в девятибалльный шторм подошёл к стенке и опёрся о неё руками. Тело при этом продолжало трястись, словно телега на грунтовке, по которой прошла колонна танков.
Семёныч прищурился:
– Это как понимать?
– Вы уж простите его, – попросил Свон. – Он не со зла. Клептомания. Болезнь такая.
– Я знаю, что такое клептомания.
– Не волнуйтесь. Он безвреден. Перед отлётом я лично прослежу, чтобы он всё вернул.
Семёныч некоторое время молчал. Лишь когда Квиз пожал плечами, протёр наушники и вышел, старшина облегчённо вздохнул:
– Ладно. Располагайтесь. Через час встречаемся, обговорим план наших дальнейших действий.
Семёныч подождал, пока все разошлись, и повернулся к Прокофьеву.
– Так что там произошло?
Антон развёл руками.
– Я повстречал корабль-призрак. Других объяснений не вижу.
Антон подробно пересказал всё, что помнил. Семёныч задумчиво потёр лоб.
– Знаешь, что меня больше всего удивляет? Они ведь уже останавливали корабль готианца. Знали, что там нет ничего ценного. Так зачем было останавливать второй раз? Кстати, сколько именно они у тебя забрали?
– Две сотни.
– Две. Почему только две? Почему не всё?
Антон пожал плечами.
– Нужно отправить Додиков, пусть проверят корабль. Может, найдут что-нибудь, – заявил Семёныч. – Кстати, тебя бы тоже не помешало обследовать, но в их руки тебя не отдам. Лучше самому сразу бросить тебя в топку реактора.
Прокофьев грустно хмыкнул. Потом вдруг хлопнул себя по лбу ладонью.
– Чуть не забыл! После их нападения я вот что нашёл!
Прокофьев достал монетку и бросил Семёнычу. Старшина поймал её в воздухе и поглядел.
– Десять галактов. Старого образца. Что бы это могло значить?
Антон пожал плечами.
– Может, это знак какой-то? Марка? Вроде тех, которые особо наглые преступники оставляют на месте своих преступлений?
– Да чёрт его знает! – раздражённо буркнул старшина. – Слишком уж много мороки с этим кораблём-призраком.
Семёныч ещё некоторое время что-то обдумывал, потом скомандовал: «Отдыхай пока» – и вышел.
Старшина нашёл Эльвала и попросил Додика проверить показания приборов на корабле готианца, а сам направился в каюту, отведённую Арчибальду Свону.
Он открыл дверь без стука. Свон переодевался. Он стоял в брюках и как раз накинул на плечи рубашку. На животе виднелся застарелый шрам.
– Старшина, вас стучать не учили?
– Меня учили НЕ стучать. Вы ведь тех же принципов придерживаетесь? – ответил Семёныч, внимательно глядя на реакцию Свона. Тот прищурился, губы искривила лёгкая улыбка. Свон хотел что-то уже сказать, но старшина не дал ему открыть рот. Он наигранно хлопнул себя по лбу и добавил: – А! Вы про дверь? Ну, такой вот я негостеприимный хозяин.
– Да ничего, – с недоумением заметил Свон.
– Вот и я так думаю. – Семёныч кивнул на шрам: – Это откуда?
– На нож упал, – ухмыляясь, ответил Свон.
– А татуировка откуда? На татуировочную машинку упал?
Свон дёрнулся, его взгляд быстро скользнул на плечо и тут же вернулся к Семёнычу. Старшина ухмыльнулся:
– Значит, есть-таки татуировка. Могу поспорить, там изображён череп со звёздами вместо глаз. Эмблема подручных Маленького Плюха.
Свон напрягся.
– Как ты узнал про татуировку?
– О том, что директор «Фур Индастриз» и Маленький Плюх – один человек, слухи давно уже ходят. Вот я и подумал, а с какой это стати начальник фермы по разведению сусликов заинтересовался кораблём-призраком? Благотворительность? Не верю я в неё. Вероятнее всего, этот корабль обчистил один из транспортников «Фур Индастриз». Но на кой ляд пиратам грызуны? Значит, на корабле было что-то более ценное и менее декларированное. А дальше простая логика.
– Наблюдательность не всегда полезна, – заметил Свон.
– Её отсутствие тоже, – ответил Семёныч. – Расслабься. Меня сейчас не интересуют ваши проблемы с законом. У вас есть лицензия на охоту, значит, у меня нет к вам претензий. Меня сейчас больше интересует корабль-призрак.
– И чем же он так досадил вам? Я не замечал, чтобы гаишники стремились ввязываться в такие проблемы.
– Пока он потрошил транспортники Плюха и прочих, мне было плевать. Но то, что он сегодня напал на моего сержанта, – это уже другой вопрос. Дело принципа.
– Значит, работаем вместе?
– Это я и хотел предложить.
Свон расслабился и присел на стул.
– Хорошо. А я думал, вы надеетесь на ваших охотников.
– На Додиков? Я лучше понадеюсь на то, что этот корабль врежется в дрейфующий в открытом космосе рояль!
Свон довольно ухмыльнулся.
– С тобой можно иметь дело, старшина.
– Надеюсь, и с тобой тоже. Давай начистоту. Что вы знаете про этот корабль-призрак?
– Да ничего мы не знаем. Он появился неожиданно, и поймать его пока никто не смог.
– И что вы? Тоже думаете, что это призрак?
– Зачем призракам товар? Маскировка. Какая-то новая технология. Но корабль и команда – самые обычные.
– И я так думаю. Если мы объединим усилия, то сможем чего-то добиться.
Свон откинул голову и искоса поглядел на старшину.
– Старшина, ты мне нравишься всё больше и больше! – заявил он, широко улыбаясь.
– Не могу сказать, что это взаимно, – ответил Семёныч. – Расскажи-ка теперь о своей команде. Кто они?
– Не беспокойся, не подведут. Мабирианцы только с виду глуповатые и безобидные. Когда бросаются в бой – сущие звери. Кроме того, они профессиональные подрывники. Жорик на самом деле щипач. И клептоман. Всё в свои защёчные мешки тянет. Однако раньше был профессиональным борцом и отличным артиллеристом. Правда, от последнего сейчас пользы нет.
– Постарайся сделать так, чтобы проблем с ними не возникало.
– Об этом не беспокойся. Прослежу. Ты за своими, надеюсь, тоже?
– Мы вместе разберёмся с кораблём-призраком, и вы спокойно улетите отсюда. Это я обещаю.
Свон некоторое время изучал Семёныча, потом спросил:
– А как ты смотришь на то, чтобы продолжить нашу совместную работу и после?
– Разве что вы поступите в ГАИ.
Свон ухмыльнулся.
– Нет уж. С меня хватит. – Он некоторое время глядел на удивлённого Семёныча, потом добавил: – Ты правильно понял. Я тоже был гаишником. Дослужился до старшего лейтенанта, а потом получил предложение, от которого не смог отказаться. И не жалею.
Семёныч хмыкнул.
– Подумай сам, за что ты здесь горбатишься? – продолжил Свон. – Уже не пацан, а выше старшины не поднялся. Ты же не надеешься на резкий карьерный рост? А деньги нужны всем.
– Да, но в разных количествах. Большие деньги – большие проблемы. А во всём, что касается проблем, – я минималист.
– Странный ты человек, старшина.
– Ага. Сам себе удивляюсь.
– У тебя что, совсем нет амбиций?
– Есть, конечно! Но лени и пофигизма намного больше. Предлагаю на этом и закончить наши переговоры.
Свон склонил голову.
– Как пожелаешь.
Прокофьев сидел на посту, уже совсем не понимая, что ему делать. Слишком много всего навалилось. Казавшиеся сначала дурацким розыгрышем поиски корабля-призрака неожиданно стали довольно серьёзной проблемой. Решение которой регулярно усложняли присутствующие на борту штатские.
На пост вошёл Жорик.
– Можно я тут посижу? Меня мабирианцы выгнали.
– Почему?
– Они неадекватные! Я съел их шахматного коня, а они обиделись! Но ведь в шахматах все едят чужие фигуры!
Антон кивнул и невольно подвинул поближе к себе лежащий на пульте блокнот.
Жорик обиженно уселся в свободное кресло и демонстративно зажал руки между коленей.
В каюту вошёл Семёныч. Подойдя к пульту, он начал озираться по сторонам, похлопал по карманам, будто что-то искал. Потом хмыкнул, повернулся к Прокофьеву и спросил:
– Антоха, хочешь, фокус покажу?
Прокофьев, озадаченный таким предложением, кивнул.
– Загадай карту.
– Туз пик, – наугад сказал Прокофьев.
Семёныч кивнул, улыбнулся, потом резко развернулся и хлопнул ладонями по щекам Жорика. Тот шумно выпустил воздух, и между его губ, словно язык, появилась карта. Старшина аккуратно взял её двумя пальцами, стряхнул слюну и поглядел на неё.
– Шестёрка бубён. Не получилось. – Семёныч поглядел на Жорика. – Мне продолжать фокусы показывать или просто вернёшь колоду, предварительно почистив её?
Жорик что-то недовольно пробурчал и, достав изо рта карты, положил их на пульт. Он хотел было уйти с поста, но Семёныч остановил его.
– Э нет! Доигрался! Больше я этого терпеть не намерен.
Семёныч потянулся к поясу и нащупал пустоту. Нахмурился.
– Антоха, ты не видел, куда я дел наручники?
– Нет.
Семёныч задумчиво похлопал себя по карманам и ухмыльнулся. Повернулся к Жорику, неспешно поднял руку с пультом управления наручниками и нажал кнопку.
Щека Жорика вдруг растянулась, и его рвануло вниз. От болезненного столкновения с железным полом его спасло кресло. Жорик упал лицом прямо на сиденье и влип в него. Троекратное притяжение впечатало его лицо в мягкую подушку. Он зафырчал, пытаясь вдохнуть, но это не слишком удавалось. Жорик упёрся руками в подлокотники, а ногами в пол, но, как ни старался, оторвать голову от подушки не смог.
Семёныч некоторое время, довольно ухмыляясь, любовался происходящим, а потом отключил наручники.
Не рассчитывающий на это Жорик, которого отпустили оковы гравитации, резко выпрямил руки и ноги и отлетел спиной назад. Он приземлился на столик и разбил его в щепки.
Семёныч поглядел на разваленную мебель, на поднимающегося с трудом Жорика и хмыкнул:
– Знаешь, Антоха, а если бы это сделал ты, драил бы обшивку станции снаружи зубной щёткой.
Потом старшина повернулся к Жорику и скомандовал:
– Достаёшь наручники и надеваешь их на руку. А то так и будешь щетиной пол полировать.
Жорик возражать не стал и через минуту оказался прикован наручниками к железному полу.
Убедившись, что теперь толстяк наверняка ни до чего не дотянется, Семёныч по громкой связи объявил общий сбор на посту.
Вскоре начали стягиваться их гости. Первыми пришли мабирианцы. Один из них, Антон так и не научился их различать, поглядел на Жорика и заявил:
– Это для того, чтобы он ничего не украл?
Семёныч кивнул.
– А вы против? – спросил он недружелюбно.
– Что вы, что вы! Мы только за!
– Вот только я думаю, вам нужно знать, что как раз сейчас он скручивает колёсики с кресла.
Семёныч резко повернулся к Жорику, который с самым невинным видом прятал что-то за спиной. Старшина не стал просить его показать руку, а лишь выругался и поменял направление воздействия наручников.
Прикованную к полу руку, а следом и всё тело Жорика дёрнуло вверх, и он прилип к потолку, беспомощно дрыгая ногами в полуметре от пола. Прокофьев ожидал криков, воплей, возмущений, однако Жорик лишь грустно вздохнул. И сделал правильно. Иначе Семёныч придумал бы ещё что-нибудь.
Появились Додики. Эльвал поглядел на покачивающегося под потолком Жорика и спросил с надеждой:
– Poltergeystus Levitatus?
– Наручники, – поспешно ответил Прокофьев, опасаясь, как бы Додики не пальнули в Жорика, пытаясь его спасти от Барабашки.
О чём-то тихо переговариваясь, они расположились за столом в углу.
Потом появился Вантиар. На Жорика он вообще не обратил внимания, будто на планете готианцев качающиеся под потолком существа являлись нормой, а убедившись, что совещание ещё не началось, уселся на пол с листом бумаги и, тихонько постукивая в бубен, изредка что-то записывал. Будто пытался подобрать ноты к какой-то песне.
Наконец-то дверь открылась, и появился Арчибальд Свон.
– Снова что-то спёр? – спросил он у Семёныча.
Старшина кивнул. Свон показал Жорику кулак и уселся в кресло, закинув ногу на ногу.
Наконец-то все собрались, и Семёныч начал совещание. Сначала он обратился к Додикам:
– Вы смогли что-нибудь выяснить при осмотре корабля Вантиара?
Эльвал кивнул.
– Несомненно. Однако анализ полученных данных вызывает у меня чувство замешательства. Так сказать, Fignyaus Kakayatos. Видите ли…
– Давай по сути, – поторопил Додика Семёныч. – Что произошло?
Эльвал недовольно нахмурился, но перешёл к сути дела:
– Мы проследили следы существ, побывавших на корабле в последнее время, и смогли кое-что обнаружить. Правда, на точный анализ надеяться не приходится, слишком уж наследили на корабле наши гости, но можно с уверенностью сказать, что, помимо Вантиара, сержанта и четырёх наших гостей, на корабле недавно побывали ещё два существа.
Прокофьеву стало не по себе. Пусть всё и закончилось хорошо, но осознание того, что в то время, которое он не может вспомнить, на корабле был ещё кто-то… Бр-р-р-р!
– И как же вы это определили? – с насмешкой спросил Свон и повернулся к Семёнычу. – Вы правда им верите?
– Я бы на вашем месте не стал насмехаться над тем, в чём вы ничего не понимаете. Любое существо, передвигаясь в пространстве, оставляет след, и на многих планетах есть существа, которые могут по нему идти. Некоторые обладают настолько острым зрением, что видят след жука на голом камне, другие идут по запаху, третьи по тепловым отпечаткам. Наш детектор имеет возможность отслеживать все эти следы и ещё десяток других. Так вот, я уверен, на корабле побывали два призрака.
– Допустим, – согласился Семёныч. – А можно ли определить, что это были за существа?
– А вот тут начинается самое интересное! След этих существ неоднороден!
– Это как понимать?
Эльвал достал из кармана голограф и включил его. В воздухе повис трёхмерный план кабины корабля Вантиара. Всё было разрисовано разноцветными линиями. Додик указал на них.
– Это следы, оставленные всеми, кто находился на корабле. Например, синяя линия – это сержант Прокофьев. Другие цвета соответственно отвечают за других пассажиров. Как видите, они непрерывные. А теперь взгляните вот на это…
Эльвал нажал очередную кнопку, разноцветные линии потускнели, стали едва заметны, и поверх них появились ещё две линии. Они шли от входа к пилотскому креслу, некоторое время крутились поблизости, потом возвращались. Но в отличие от следов, оставленных пассажирами, эти линии не были одноцветными. Возле двери они были красными, но по мере приближения к пульту управления плавно переходили в синий.
– Это один и тот же след, вот только в разных местах его замечали разные детекторы. Например, запах появился только возле пульта управления, температурный след неоднородный. Сначала холодный, но постепенно теплеющий. И ещё несколько десятков подобных аномалий. А теперь самое интересное: хоть след и начинается от двери, но в бортовом компьютере не сохранилась информация о том, что в это время они открывались.
Эльвал обвёл взглядом слушателей, наслаждаясь произведённым эффектом.
– Вы что, хотите сказать, что они прошли сквозь дверь? – спросил Семёныч.
– Вы всё ещё не верите в призраков? – вопросом на вопрос ответил Додик.
– Допустим. Но как это возможно? Только поближе к науке.
Эльвал выдержал театральную паузу и сообщил:
– На отрезке возле двери прослеживается остаточный след, по параметрам очень похожий на тот, который космический корабль оставляет, уходя в гиперпространство! Вы хоть представляете, какое это открытие! Мы максимально приблизились к раскрытию природы призраков! Они живут на стыке нашей реальности и гиперпространства! Так сказать, одна нога здесь, другая там! Почему мы не видим призраков? Потому, что они находятся в гиперпространстве! Почему они могут проходить сквозь стены? Да потому, что в гиперпространстве этих стен просто не существует!
– И как же тогда они могли воровать грузы, которых не существует в их реальности? – спросил Свон.
– Наши призраки необычные. Они могут переходить из гиперпространства в наше и обратно!
– Это уже какой-то бред.
– Ну вот. Вы снова отметаете то, чего не понимаете. В конце концов, до сих пор никто не может толком объяснить, что такое гиперпространство и почему, двигаясь через него, мы намного быстрее преодолеваем расстояние. Одни утверждают, что это пространство похоже на наше, только гораздо более компактное, за счёт чего, преодолев там пару километров, мы оказываемся в нашем пространстве на расстоянии световых лет. Другие утверждают, что там намного медленнее течёт время, поэтому мы и не замечаем, как пролетаем сотни парсеков. Третья теория гласит, что в гиперпространстве существует отрицательное сопротивление. То есть корабль может двигаться не только не замедляясь, но ещё и постоянно ускоряясь. Есть ещё несколько десятков теорий, и ни одна из них не имеет однозначного подтверждения. Мы лишь научились использовать гиперпространство. Летаем через него, передаём радио– и видеосигнал и так далее.
– А я вот не понимаю, как такое множество космических рас не может разобраться с каким-то гиперпространством? Неужели никто не может объяснить его природу?
– Тут проблема не в том, чтобы объяснить природу, а в том, чтобы прийти к консенсусу между теориями. Ведь гиперпространство обнаружили не так давно. Для примера: пока люди не познакомились с другими расами, считалось, что свет имеет двоичную природу. Волновую и корпускулярную. Очень долго наши учёные бились над этим вопросом, а потом мы познакомились с другими расами. Тут-то наши учёные и обрадовались. Они надеялись, что какая-нибудь другая раса сможет дать ответы на вопросы, которые не смогли решить люди. И что мы имеем? Теперь считается, что свет имеет не две природы, а двадцать восемь. И это если не считать ещё полусотни откровенных глупостей.
– Ну хорошо. Допустим. А что с провалами в памяти сержанта? – спросил Семёныч.
– Пока что на этот вопрос я ответить не могу. Слишком мало информации.
Некоторое время все обдумывали услышанное. Наконец-то Семёныч заговорил:
– Итак, что же нам делать с нашим кораблём-призраком? По какую сторону Врат его искать?
– Предлагаю сначала проанализировать двойственную пространственную природу этого фантома. Ещё раз проверить и перепроверить все данные. А вдруг мы что-то не увидели и он находится одновременно ещё в нескольких измерениях? Астральном? Демоническом? – воскликнул Эльвал. – Иначе мы можем лишь усугубить ситуацию до всегалактически инфернальных масштабов!
– А может, сначала шарахнуть, а потом уже исследовать остатки? – спросил Свон.
– Вот! Полюбуйтесь! – воскликнул Эльвал, тыкая пальцем в Свона. – Из-за этого и происходят конфликты! Вам бы, людям, абы шарахнуть! Но кто из вас, бестолковых, подумает о результатах? А что, если мы откроем дверь в ад? Плебеи!
Свон вскочил на ноги.
– А что, если за такие слова я твоей башкой дверь в сортир открою?
В тот же миг поднялись его помощники и Стегус с Квизом. Прокофьев потянулся к кобуре за стазисом, а готианец, проявив редкую скорость, нырнул под стол.
– Угомонитесь все! – гаркнул Семёныч. В каюте воцарилась тишина, и все медленно расселись по своим местам. Дождавшись тишины, старшина продолжил: – Прежде чем решать, что мы будем делать с нашим призраком, нужно его найти! Собрать побольше информации! Пока что детекторы охотников не дали никакого результата. Нужно искать другие способы.
В каюте повисло молчание. Никто не знал, как же им обнаружить корабль-призрак.
Первым вызвался готианец:
– Я бы мог связаться с духами моих предков и спросить у них совета! Они всё знают!
– Спроси у них, куда постоянно девается второй носок, когда я просыпаюсь утром.
– Я серьёзно! Духи могут помочь нам!
– И что для этого нужно? – саркастически спросил Семёныч. – Раздеться догола и плясать вокруг костра?
– Зачем же такие крайности? Нужно всего лишь всем встать в круг и олицетворять девять священных животных! – Вантиар принялся тыкать пальцем в присутствующих по очереди. – Вот ты будешь изображать меланхоличного опоссума! Ты блаженного утконоса! А ты…
– А я пошлю тебя подальше, – мрачно ответил Свон.
– Ну как хотите! – обиделся готианец.
– У кого ещё есть какие-нибудь теории? – спросил Семёныч.
Один из мабирианцев поднял руку.
– Мы тут с Киром посовещались и придумали одну очень любопытную идею.
– Ну это в большей мере благодаря Рику. Но, думаю, наш вариант стоит рассмотреть поподробнее.
– Нам кажется, что он очень похож на истину. А саму идею вам сейчас расскажет Кир.
– Ну что вы! Уважаемый! Ведь идея принадлежит целиком вам!
– Да, но без вашей помощи я бы ни за что не довёл её до идеала!
Семёныч устало закрыл глаза. За последующие двадцать минут сто двадцать семь раз прозвучало слово «Извольте», сто тридцать шесть «Прошу прощения», девяносто семь «Позвольте с вами не согласиться» и один раз «Закрой хлебало, чмо волосатое!», когда висящий под потолком Жорик попытался их поторопить. Но оглашения самой идеи они так и не дождались.
– Да уж. Не тех братьев назвали Додиками, – пробурчал Семёныч.
И в этот момент свет на посту погас.
– Корабль-призрак! – закричал готианец.
– Аномальные скачки энергетической природы! – высказался кто-то из Додиков.
– Авария! – испугался Прокофьев.
– Станцию атакуют! – воскликнул Свон.
– А ну верни лампочку на место, урод! – заорал Семёныч, включив фонарик и направив его на потолок.
Прокофьев повернулся к Жорику и увидел, как тот с виноватым видом достаёт изо рта только что выкрученную лампочку.
Все, доведённые выходками клептомана до белого каления, зашумели. Остановил их Свон.
Он повернулся к Семёнычу и сказал:
– Старшина, давай так, ты его сейчас отпускаешь, а если он ещё что-то сопрёт, я лично его пристрелю.
Семёныч хотел было отказать, когда Жорик заверещал:
– Товарищ старшина! Не отпускайте! Он ведь застрелит!
Семёныч почесал макушку и нажал кнопку на пульте. Жорик рухнул на пол и спрятался за кресло. Остальные разошлись по местам.
– Ладно, продолжим. – Семёныч повернулся к Додикам. – Вы, надеюсь, предложите что-нибудь более толковое?
– Конечно! Мы учёные, а не какой-то там захолустный шаман! Seansus Spiritikus!
– Чего? – заинтересовался Семёныч.
– Мы устроим спиритический сеанс и проконсультируемся с призраками!
– Опять двадцать пять! – всплеснул руками Семёныч.
Эльвал достал из сумки планшетку, похожую на те, которыми в глубокой древности пользовались для спиритических сеансов, связку каких-то кристаллических линз и принялся их перебирать.
Пока Семёныч тихо матерился, а остальные посмеивались над охотниками, Эльвал выбрал одну из линз и поместил её в паз на планшете.
Когда над доской возник прозрачный силуэт, все ошарашенно замолчали. Прокофьев чуть не свалился со стула, Свон сидел с отвисшей челюстью.
– Здравствуйте, магистр, – начал разговор с призраком Эльвал. – Нам нужен ваш совет!
Призрак повернулся к Эльвалу, нахмурился и заорал:
– Ты кто такой? Что ты делаешь в моём доме? Где моя жена? Ты её любовник? Я убью тебя!
Призрак потянулся руками к Эльвалу, и тот поспешно выдернул кристалл из паза.
– Сами понимаете, призрачное существование не способствует душевному равновесию.
Семёныч подошёл поближе к Эльвалу и внимательно рассмотрел доску.
– Тьфу ты! Я уж и правда думал, что это призрак! А это обычная мнемограмма! Слепки сознания научились делать сто лет назад, правда, без визуального сопровождения. Новая технология?
– Называйте как хотите, но от этого призрак не перестанет быть таковым. Что есть мнемограмма? Сознание без тела. То есть призрак.
– Ладно. Пусть будет призрак. Кто там у вас ещё есть? Менее ревнивый?
Эльвал принялся перебирать мнемограммы. Кого там только не было: и учёные, и писатели, и юмористы, и политики. Была даже стриптизёрша. Оставалось решить, с кем же нужно поговорить в первую очередь. Эльвал настаивал на известном медиуме конца двадцать первого века, Прокофьев считал, что нужно общаться с криминальным психологом, Стегус заявил, что нужно вызвать учёного, который занимался разработкой невидимости, мабирианцы хотели пообщаться с давно умершим поэтом, а Квиз заявил, что лучше вызвать какого-нибудь музыканта. Семёныч всё это выслушал и посоветовал в первую очередь вызвать здравый рассудок.
Спор был прерван самым неожиданным образом. Со стола исчезла доска и мнемограмма стриптизёрши. Также с поста исчез Жорик.
– Демократия, блин, – пробурчал Семёныч.
– Горбатого могила исправит, – пожал плечами Свон и начал подниматься из кресла, но Семёныч остановил его.
– Потом своё слово исполнишь. Сейчас есть дела поважнее. – Старшина оглядел всех собравшихся. – Ну? У кого ещё есть предложения?
Прокофьеву вдруг пришла в голову мысль, но он сомневался, стоит ли её высказывать. Но в конце концов решился:
– А что, если попытаться связаться с самим кораблём-призраком?
– Ты что, в готианский бубен ударился?
– Да я не о том! Если это не призрак, а люди, то они должны прослушивать эфир. А если взять их на понт? Подкинуть утку? Заставить проявить себя каким-то ложным объявлением?
Семёныч пожал плечами.
– А что? Настолько нелепо, что может даже подействовать. Вот ты этим и займись.
И Семёныч тут же вернулся к диалогу со Своном. Похоже, они нашли общий язык.
…Прокофьев сел за рацию и включил сканирование диапазона.
– Внимание! Говорит пост ГАИ № 376. Экстренное сообщение. В нашем секторе резко увеличилась солнечная активность. Если вы слышите это сообщение, немедленно направляйтесь к гиперпространственным Вратам.
Все, кто был на посту, собрались за спиной Прокофьева.
– Вы думаете, клюнут? – спросил Эльвал.
– Может, и нет, зато наш сигнал никому не взорвёт двигатель! – раздражённо заметил Антон.
Прокофьев повторял то же объявление на разных частотах.
Сканирование диапазона длилось уже больше часа. За это время откликнулись три корабля, которым Прокофьев навешал на уши лапши и сообщил, что проблема устранена.
– Если это те, кто мы думаем, вряд ли они сидят на стандартных частотах, – заметил Свон.
– Согласен, но попробовать нужно всё.
Стрелка диапазона приближалась к концу шкалы.
Чем дальше, тем меньше надежды на ответ оставалось у гаишников.
И вдруг Прокофьеву показалось, будто он что-то услышал. Звук тихий, словно вздох.
Прокофьев увеличил громкость:
– Внимание! Говорит пост ГАИ № 375… – раз за разом повторял сержант, но ответа не было.
– Ничего не получится, – заявил Свон. – Если они…
Договорить он не успел. Резкий скрип, донёсшийся из-за двери в кладовую, заставил всех подпрыгнуть. Все развернулись к ней, наставив оружие.
– Вот чёрт! – воскликнул вдруг старшина и сорвался с места.
Семёныч рванул дверь на себя, и скрип раздался громче. Старшина принялся выбрасывать наружу всякий хлам, пылившийся в каморке уже не один год. Прокофьев давно собирался освободить кладовую, да всё руки не доходили.
– Да где же она! – крикнул он и в следующий миг воскликнул: – Вот!
Он запустил руку на дно ящика и достал старую рацию. Шум шёл из неё. Корпус прибора был перемотан изолентой, экран видеосвязи покрыт трещинами. Антенна согнута, ручка настройки диапазона отсутствовала, и Семёныч принялся крутить металлический штырёк, оставшийся от неё.
– Пост ГАИ № 376. С кем я говорю?
Свон подскочил к Семёнычу, чтобы видеть экран, Прокофьев выглядывал из-за его спины.
На экране проявился размытый силуэт. Качество приёма было настолько поганым, что рассмотреть собеседника было просто невозможно.
Семёныч скрипнул зубами, продолжая настройку. И вдруг в наступившей в каюте тишине из рации отчётливо прозвучало:
– …так что мы будем у вас через полчаса. Ты умрёшь, старшина. И твои друзья тоже. Ab altero expectes, alteri quod feceris.
И экран погас. Связь оборвали.
– А что он сказал в конце? – спросил Эльвал.
– Жди от другого того, что сам ты сделал другому. Латынь, – ответил Семёныч и оглядел остальных. – В этом есть и один плюс, нам теперь не нужно искать корабль-призрак. Он сам летит к нам.
Эта новость вывела Прокофьева из ступора. Теперь уже деваться некуда, нужно что-то предпринимать.
– Кто это может быть? – спросил Антон.
– Я откуда знаю? – раздражённо ответил Семёныч.
– Как? Вы не знаете, кто желает вашей смерти?
– Да кто угодно! От какого-нибудь арестованного контрабандиста до любого из моих предыдущих напарников!
– Ну что, старшина, – тихо сказал Свон. – Объявляй.
Прокофьев недоуменно переводил взгляд с Семёныча на Свона. Лишь когда старшина заговорил, до него дошло, что происходит.
– Как старший по званию, я объявляю на станции военное положение. Всем вооружиться. Готовимся к атаке. Любой, кто желает покинуть станцию, должен сделать это прямо сейчас.
Последняя фраза была адресована готианцу, однако он улетать отказался. Правда, причиной тому было не желание помочь, а страх нарваться на белый корабль с двумя красными пятнышками. Вантиар категорически отказывался признавать, что это не был готианский мифологический демон.
Убедившись, что никто не собирается бежать, старшина направился к пульту и связался со штабом.
Судя по лицу Рыкова, он не слишком обрадовался Семёнычу.
– Ну что ещё? – буркнул полковник.
– Свяжитесь с флотом. На станцию готовится нападение.
Раздражение на лице Рыкова сменилось решительностью.
– Кто?
– Тот самый корабль-призрак, за которым мы охотились.
Рыков некоторое время глядел на Семёныча, потом медленно произнёс:
– И как ты себе представляешь мой разговор с генералом? «Товарищ генерал, вы не могли бы выслать пару крейсеров, чтобы уничтожить корабль-призрак?» Так, что ли? Вот что бы ты ответил на его месте?
Семёныч вздохнул и обречённо выдал:
– «А может, вам ещё танк прислать, чтобы расстрелял шкаф, в котором прячется домовой?»
– Он ответит другими словами, менее цензурными. Но смысл ты уловил правильно. И вообще, старшина, с каких это пор ты веришь в призраков? Я отлично понимаю, что тебе неохота возиться с каким-то бредовым вымыслом, но не нужно перекладывать его на чужие плечи. Ты получил приказ…
– Это не вымысел, – перебил Рыкова Семёныч. – Во-первых, Прокофьев видел его. Во-вторых, нам удалось связаться с кораблём-призраком. Они летят сюда.
Рыков откинулся в кресле, изучая Семёныча.
– Если это не очередная твоя дурацкая шутка, значит, в памяти компьютера станции сохранилась запись вашего разговора и ты можешь её мне переслать. Так?
Старшина замялся.
– Не совсем. Они связались по старой рации и…
– Спокойной ночи, Семёныч. Ещё раз меня потревожишь, будешь до конца жизни драить корабли на космомойках.
И Рыков отключил связь.
Прокофьев недоверчиво глядел на экран. Он-то ожидал, что через пять минут здесь будет флот, будут катера ГАИ, будут… В общем, будут все!
– Но… – дрожащими губами проговорил он. – Как же это? Как же они… Нам нужно связаться прямо с военными! Они должны поверить! Мы им дадим описание…
– Какое описание, сержант? – раздражённо ответил Семёныч. – Охотиться за чем-то размытым в космосе? Да ты в своём уме? А если они поверят, а потом нарвутся на корабль с пробоиной в корпусе, окутанный туманом из-за утечки воздуха, и шарахнут по нему?
Прокофьев сдался.
– Так что нам делать?
– Готовиться к защите станции. Для начала постараемся остановить их на подлёте, – ответил Семёныч. – Если они будут двигаться в нашем пространстве, а я не вижу другого способа, как они могут на нас напасть, то попробуем поймать их захватом. Надеюсь, они этого не ожидают. Обычно нападающих пытаются держать подальше, мы же, наоборот, попытаемся пристыковать их к станции. Тогда мы будем точно знать, где они появятся, и устроим там баррикаду. И когда они проникнут на станцию…
– Ну, тут уж положитесь на нас! – заявил Эльвал, выпятив свою тощую грудь колесом.
– Да я лучше положусь на свою бабушку! – заявил Жорик. – Она, кстати, победитель в соревнованиях по стрельбе по-македонски, боям без правил и экстремальному бегу с препятствиями!
– Так, может, позвать её на помощь? – оживился готианец.
– Вряд ли её выпустят из тюрьмы строгого режима, даже если мы очень попросим.
– Если они хотят кого-то убить, – остановил дискуссию Семёныч, – то должны появиться в нашем пространстве. Вот тогда мы и устроим им тёплый приём.
– Резонно.
– Ладно, давайте готовиться.
Старшина приказал Антону ждать на посту и следить за радаром и отправился с остальными готовиться к жаркому приёму призрачных гостей. Так Прокофьев и сидел в одиночестве за пультом, прикипев взглядом к приборам.
Вскоре на пост влетел Вантиар с охапкой какого-то хлама.
– Вот, – запыхавшись, выпалил он. – Это вам.
– Круто, – ответил Прокофьев, не отрываясь от радара. – А что это?
– Талисманы! – Вантиар принялся перебирать безделушки. – На удачу, на счастье, защитные, охранные…
Он замялся и спрятал один из талисманов в карман.
– Этот лучше не использовать.
Антон повернулся к Вантиару, продолжая краем глаза следить за приборами.
– Почему?
– Ну, раз на станции нет особей женского пола, то действие амулета может оказаться самыми непредсказуемым.
Прокофьев хмыкнул.
– Да уж. Ладно, давай. Мне нужно выбрать?
– Вам нужно надеть их все! Чтоб наверняка!
Прокофьев представил себе вес всего этого хлама и скривился. Он покопался в талисманах и выбрал несколько наугад. Обрадованный готианец вышел с поста, чтобы осчастливить защитными амулетами остальных.
Ещё через несколько минут появились братья Додики.
– А где старшина? – спросил Эльвал.
– Не знаю. Поищите.
– На это нет времени, поэтому говорить будем с вами. Мы внесли несколько защитных усовершенствований на станции.
– А радостных новостей у вас нет?
– Разве это грустная?
– Как знать, – задумчиво ответил Прокофьев. – Что же вы сотворили на этот раз?
– Ну, во-первых, теперь вы можете использовать умывальник.
– Мы его использовали и раньше.
Эльвал улыбнулся.
– Возможно. Но вряд ли он раньше стрелял осиновыми колами и серебряными пулями.
Прокофьев недоверчиво поглядел на Эльвала. Похоже, тот не шутил.
– Кроме того, – продолжил Додик, – кофеварка во время работы читает молитвы на разных языках. Ещё она распространяет запах чеснока, омелы, дикой розы и полсотни других ароматов, труднопереносимых всяческими инферналиями. В холодильник теперь встроена гравитационная ловушка, поле выстраивается в виде священных символов разных народов, так что какой бы расы ни были призраки, хоть одно из полей подействует на них. Также мы переоборудовали систему пожаротушения. Если на станции появятся вампиры, она включится и начнёт разбрызгивать святую воду.
– А если не вампиры?
– Тогда святую серную кислоту.
– А если…
Договорить Прокофьев не успел. Раздался приглушённый дверью голос Семёныча:
– Эй, а кто перекрасил кнопку на сливном бачке в красный цвет?
– Вот! Это последнее наше усовершенствование! Идею, кстати, нам подкинул Вантиар! Если дело будет совсем плохо, мы сможем уничтожить всю станцию, чтобы твари не ушли.
Своевременный крик Прокофьева спас станцию от ядерного взрыва и окончательно испортил настроение Семёнычу. Эльвал поспешил ретироваться с поста, чтобы не попадать старшине под горячую руку.
Вскоре заглянули и охотники за головами. Они были с головы до ног обвешаны оружием и готовы встречать любых нежданных гостей.
Вантиар не появлялся, видимо, спрятался где-то от греха подальше.
Приготовления закончились, и потянулись долгие минуты ожидания. Прошло полчаса, Прокофьев всё так же вглядывался в экран, но появление корабля-призрака чуть не прозевал. По радару пошла лёгкая рябь, и если бы Антон уже не встречался с фантомом, мог бы списать это на помехи или неполадки.
По спине пробежал холодок. Прокофьев понимал, что нужно кричать, сообщить всем о приближении призрака, однако во рту пересохло, а язык прилип к нёбу.
Всё, что смог сделать Антон, это прохрипеть:
– Он.
Семёныч взглянул на экран и мрачно произнёс:
– Началось.
По внутренней связи они передали оповещение о приближении корабля-призрака.
На экране уже был явно виден туманный силуэт корабля. Он приближался к станции медленно и неотвратимо. В этой неторопливости был особый эффект. Корабль не спешил, не пытался атаковать нахрапом. Словно находящиеся на нём существа не сомневались в своих силах. И действительно – чего бояться призракам?
Основная надежда запертых на станции людей была в том, что на него подействует гравитационный захват.
Семёныч сидел за пультом управления пригнувшись, будто артиллерист в танке, и ждал. Гаишники не отрывались от экрана, на котором был виден туманный противник, и постоянно уменьшалось число, указывающее дистанцию до него.
Туман не клубился. Он не растекался в пространстве, а сохранял постоянную форму. Семёныч, щурясь, вглядывался в эту дымку.
– Что-то он мне напоминает… – задумчиво пробормотал старшина. – Когда-то я уже видел такое…
– Вы видели корабль-призрак? – с недоумением спросил Прокофьев.
– Не призрак. Туман скрывает корабль, поэтому я не могу его рассмотреть. Но уверен, такие очертания я уже когда-то видел… Ладно. Не имеет значения.
Корабль приближался. Всё ближе. Ближе. Ближе.
Палец Семёныча застыл на кнопке захвата. Прокофьев трясущимися руками вытер холодный пот со лба.
Через минуту корабль вошёл в зону досягаемости.
Семёныч вдавил кнопку в пульт.
Корабль-призрак начал замедлять скорость. Раздался вздох облегчения. По крайней мере, теперь они точно знают, в каком месте станции начнётся атака.
– На выход, ребята, – скомандовал Свон.
Договорить он не успел. В этот момент корабль-призрак вдруг начал менять курс.
Захват не подействовал. Теперь нападающие могли брать станцию на абордаж с любой стороны.
– Идём в ангар, – мрачно сказал Семёныч и протянул руку к Свону. Тот молча передал старшине боевой пистолет. – Даже если они будут резать обшивку в другом месте, мы успеем туда добраться.
Прокофьев тоже начал подниматься, но Семёныч остановил его.
– Останешься здесь. Следи за кораблём и сообщай обо всех маневрах.
– Но…
– Сержант! – повысил голос Семёныч. – Приказы не обсуждаются.
Прокофьев козырнул и уселся за пульт.
Семёныч, Додики и охотники за головами молча вышли из каюты.
Прокофьев повернулся к экрану и вытер влажные ладони о штаны. Он обречённо глядел на приближающийся к станции корабль-призрак.
Когда на руке Антона запищал коммуникатор, он чуть не вывалился из кресла. Сержант крепко зажмурился, открыл глаза и быстро заморгал, пытаясь привести голову в рабочее состояние. Сейчас нельзя давать слабину.
Антон прокашлялся и нажал кнопку ответа. Из динамика донёсся голос Семёныча:
– Мы на месте. Что там наши гости?
Антон поглядел на радар.
– Приближаются. Через минуту будут у нас.
– Хорошо. Сообщишь, когда они подойдут к шлюзу.
Прокофьев кивнул, потом сообразил, что Семёныч его не видит, и сказал:
– Да. Сообщу.
Корабль приближался к шлюзам.
Прокофьев включил коммуникатор, собираясь предупредить Семёныча, но не произнёс ни слова. Что-то шло не так.
Прокофьев запросил у компьютера расчёт траектории полёта призрака и, убедившись в своей правоте, связался со старшиной:
– Семёныч, они не маневрируют для стыковки!
– Какого чёрта? Что они надумали?
Прокофьев на миг замолчал, сверяясь с рассчитанной траекторией.
– Они пройдут мимо шлюза.
Семёныч помолчал, потом напряжённо сказал:
– Ладно. Сообщай, как только что-то изменится. Нет! Сообщай, даже если ничего не изменится!
Обстановка в ангаре накалилась. Укрывшиеся за баррикадами защитники станции нервничали.
– Нехорошо, – мрачно констатировал Свон.
– А может, они нас только припугнуть решили? А сами как появились, так и улетят? – спросил Жорик.
Его вопрос проигнорировали.
– Они прошли шлюзы! – раздался из коммутатора голос Прокофьева.
– Могут ли они пристыковаться где-нибудь ещё? – спросил Эльвал.
– Нет. Только здесь.
– Тогда стоит предположить, что они намерены резать обшивку, – констатировал Рик.
– Думаю, вы не правы, – возразил Кир. – Так они дадут нам время передислоцироваться. Наверняка они используют взрывчатку.
– Позвольте с вами не согласиться…
Их прервал крик Прокофьева:
– Они поворачивают к нам! Со стороны склада! Чёрт! Они идут на таран!
Семёныч отскочил от кучи ящиков, за которыми укрылся, и схватился за поручень у стены. Сейчас станцию тряхнёт, и ему не хотелось, чтобы эта груда обрушилась ему на голову.
– Во-о-от чё-ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё-ёрт! – заорал Прокофьев.
Семёныч ухватился за трубу покрепче и сцепил зубы.
Никакого, даже малейшего толчка не последовало. Ничего.
– Нервы нам треплют, твари, – проскрежетал Свон.
Семёныч поглядел на коммуникатор, собираясь спросить Прокофьева, что там с кораблём-призраком, но Антон его опередил:
– Семёныч… Тут какая-то полная хрень происходит…
– Антоха, где они сейчас?
– Их корабль на треть вошёл нам в корпус.
– Ты в своём уме? – заорал Семёныч. – Нас бы так тряхнуло…
– Да-да-да! – перебил его Прокофьев. – И разгерметизации тоже нет, но я говорю, что вижу. Их нос торчит у нас в борту. Прямо напротив склада.
– Антоха, проверь… – начал было Семёныч, однако из рации вдруг понёсся треск помех. Похоже, корабль-призрак заглушил связь.
Старшина выматерился.
– Куда они могут направиться со склада? – спросил Эльвал.
– Да куда угодно! Оттуда можно быстро попасть в любую часть станции! Они явно знали, откуда зайти!
– Значит, нужно отправляться к месту столкновения. Они наверняка будут держаться возле корабля, – констатировал Свон.
– Я считаю, нужно отправляться в техотсек, – заявил Эльвал. – Если они уничтожат систему жизнеобеспечения…
Продолжать он не стал.
– Значит, разбегаемся, – сказал Семёныч. – Я на пост, за сержантом.
Прокофьев с недоумением всматривался в экран радара. Нет! Этого просто не может быть!
На мониторе он явно видел корабль-призрак, встрявший в борт станции.
Антон ещё раз попытался вызвать Семёныча, однако ответа снова не последовало. Прокофьев поднялся с кресла. Нужно присоединиться к остальным! Нужно помочь!
Вот только покидать пост тоже было никак нельзя. Если нападающие ворвутся сюда, все системы станции окажутся у них под контролем.
Антон со злости ударил кулаком в стену. Боль немного прочистила мозги.
Прокофьев постоял с минуту посреди поста и принял решение. Он подошёл к двери и заблокировал её. Это был единственный вход на пост.
Проверил стазис-пистолет и уселся в кресло. Оставалось только ждать.
Тишина угнетала. Прокофьев был уверен, что атака уже началась, но на станции царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием неработающей системы связи.
Антон поднялся и принялся вышагивать из угла в угол. Неизвестность пугала его. Что там на станции? Как там Семёныч? Охотники? Кто на них напал? Ответа на эти вопросы не было.
Прокофьев собирался от безысходности ещё раз проверить связь, когда в дверь постучали.
Антон застыл и медленно навёл стазис на дверь.
Стук повторился, на этот раз сопровождаясь обеспокоенным голосом Семёныча:
– Ты там живой? Открывай!
Прокофьев облегчённо вздохнул и бросился к двери. Сняв блокировку, он нажал на кнопку, и дверь заскользила в сторону. За ней стоял Семёныч.
И только теперь Антону пришло в голову, что он так и не знает, кто на них нападает и какие у них возможности. Ведь если на них напали мимианцы, для них ничего не стоит превратиться в Семёныча и скопировать его голос!
Время словно замедлилось. Дверь открылась полностью, Семёныч поглядел на Прокофьева и начал поднимать пистолет.
Прокофьев понимал, что нужно что-то делать! Нужно уклониться! Нужно выстрелить первым!
И точно так же он понимал, что уже ничего он не успеет.
Пистолет поднялся на уровень его глаз. Раздался выстрел.
Пуля просвистела над плечом Антона. В следующий миг Семёныч схватил сержанта за ворот рубахи и рванул на себя, выдёргивая за дверь.
Прокофьев обернулся, и его глаза полезли на лоб. За его спиной посреди поста стоял призрак. По крайней мере, именно так выглядело это существо. Оно было практически прозрачным и словно состоящим из клубящегося тумана. Сквозь тело фантома без труда можно было различить дальнюю стенку.
Семёныч выстрелил ещё раз. Прокофьев видел, как пуля попала в существо и прошла сквозь него. Но теперь стало ясно, что это всё-таки не призраки, в мифологическом понимании этого слова.
Попавшая в прозрачный силуэт пуля заставила его вздрогнуть, по телу пошла рябь, словно по водной поверхности.
Однако особого вреда пуля призраку не причинила. Лишь на миг остановила, и в следующую секунду он направился к гаишникам.
Семёныч перевёл пистолет на пульт и выпустил в него оставшиеся пули. Ещё не успели погаснуть брызнувшие во все стороны искры, как старшина развернулся и крикнул:
– Бежим!
Прокофьев не заставил себя упрашивать. Он рванулся с места следом за Семёнычем.
Пробежав коридор и спустившись по лестнице, они остановились передохнуть.
– Не слишком-то похоже, что они собираются выходить из гиперпространства для атаки! – задыхаясь, сказал Прокофьев. – Или они и не могут нанести нам вред?
– На своей шкуре я этого проверять не собираюсь, – ответил Семёныч. Он стоял согнувшись, уперев руки в колени, и пытался отдышаться.
– Куда теперь? – спросил Антон.
– Найдём остальных. Пока их не нашли призраки.
Готианец сидел в темноте и тесноте. Вдобавок ко всему страшно хотелось чихнуть и зудело в ноздрях от пыли, скопившейся в шкафу. Но сейчас он считал это место лучшим, которое можно найти на станции.
Во-первых, призраки не станут его здесь искать. Ну какой нормальный призрак полезет в шкаф? Все же знают, что в шкафах живут только пауки и моль. Ещё, если верить анекдотам, иногда там обитают любовники, но Вантиар надеялся, что призраки не окажутся рогатыми мужьями и по шкафам искать не станут.
А во-вторых, Вантиар набил шкаф всеми амулетами, которые только смог найти. Так что даже если призрак залезет сюда, то его, по идее, тут же должно начать рвать, корячить, плющить и гамбить. Что значит последнее слово, Вантиар не знал, но надеялся, что это не только спасёт ему жизнь, но ещё и будет зрелищно.
Недавно готианцу показалось, будто он слышит выстрелы, однако он не был в этом уверен.
У Вантиара затекла правая нога, и он попытался её выпрямить. Ступня упёрлась в счастливую лапку кролика-мутанта и ни в какую не хотела двигаться дальше. Вантиар пошевелил ногой из стороны в сторону. Ему удалось-таки освободить немного места. Он блаженно вздохнул и вдруг захихикал. Теперь его босую ступню щекотали перья Всеблагой Радужной Птицы. Готианец попытался застыть, но это не помогло. Перья, как назло, словно ожили и продолжали щекотать. Вантиар невольно начал извиваться. Он, конечно, понимал, что шумит больше, чем хочется, но ничего не мог с собой поделать.
Он дёрнул ногой и вызвал талисманную лавину. Все побрякушки, которые он так тщательно раскладывал в шкафу, посыпались на него.
На носу повисли Счастливые Подтяжки Урида, по лбу больно шарахнула Везучая Гантеля Пантуля, он уселся на Освящённый Кактус Мутаруса и, вскочив, попал лбом прямо по дедовскому шаманскому бубну. Раздался гулкий «Бо-о-ом», и готианец застыл.
Он уже был готов к тому, что сейчас двери откроются и склизкие щупальца вытянут его из шкафа и потащат к какой-нибудь зубастой пасти.
Однако ничего такого не произошло. Похоже, его никто не слышал.
Вантиар перевёл дыхание. Кажется, обошлось. Вдобавок он наконец-то более-менее удобно устроился, усевшись на Молниеносную Шарманку, а локтем опёршись на Плюшевую Наковальню Торвеля. Шаманский бубен лежал у него на коленях. Он успокаивал Вантиара.
Ну вот. Теперь он сможет тут пересидеть до конца нападения.
А чего от него ждали? Что он будет воевать? Ну уж нет! Он, в конце концов, торговец, а не солдат!
И только тут готианцу пришла в голову мысль, что не так уж он хорошо спрятался.
Чтобы опустошить место для всех амулетов, он просто повыкидывал из шкафа всё, что там было. «Интересно, – подумал Вантиар. – А куча тряпок возле шкафа может привести призраков ко мне?»
Он сомневался в этом, но всё-таки решил, что лучше бы эту кучу убрать с глаз долой. Вот только для этого нужно было выйти из убежища. Вантиар приложил ухо к двери и долго вслушивался в тишину. Убедившись, что в комнате никого нет, он открыл дверь.
И столкнулся лицом к лицу с туманной фигурой, стоящей прямо перед шкафом. Призрак склонил голову к плечу, разглядывая готианца.
Трясущимися руками Вантиар медленно поднял бубен к груди и легонько хлопнул по нему ладонью.
Звук получился тихим и каким-то жалостливым. Вантиар хлопнул ещё раз.
«Бом».
– Ты убит… – неуверенно сказал Вантиар призраку. Не дождавшись ответа, добавил: – Нет? Не убит?
Призрак всё так же не двигался.
Готианец опустил бубен и начал пятиться. Вот только отступать было некуда. Сделав лишь шаг, Вантиар наткнулся на шкаф, в котором прятался. Он споткнулся, покачнулся, и его рука наткнулась на что-то длинное и округлое. Какая-то рукоять…
«Боевой молот Карфунгеля!» – сообразил готианец.
Не успев даже обдумать, что он делает, Вантиар с воинственным криком, точнее, воинственным блеянием, со всего маху ударил призрака артефактным орудием…
…оказавшимся не Молотом Карфунгеля, а Ублажающей Лопаточкой для сковородок. Кто же виноват, что на ощупь у них практически одинаковые рукоятки?
Вантиар не успел даже осознать последствия своей ошибки. Призрак уклонился от удара и потянулся к готианцу рукой.
Последнее, что почувствовал Вантиар, был холод.
Готианец повалился назад, прямо в кучу вывалившихся из шкафа талисманов. От встряски те амулеты, которые ещё оставались на своих местах, рухнули, засыпая тело Вантиара не таким уж и счастливым покрывалом. Последней из шкафа вывалилась Восхваляющая Музыкальная Шкатулка Герлини. От удара она открылась, и по каюте понеслась тихая грустная музыка.
Хоть охотников за привидениями никто не воспринимал всерьёз, к своей работе они относились крайне ответственно. Для предстоящей схватки братья Додики выбрали путь, ведущий к техотсеку. Они не видели смысла гоняться за призраками. Сами появятся.
За время подготовки они напичкали коридор неимоверным числом самых разнообразных устройств. Оба прохода перекрывали ловушки. Электрические, плазменные, астральные, мюзонные, акустические и ещё несколько их модификаций и разновидностей. Сами Додики расположились в центре. Действовать собирались по стандартной схеме. Эльвал определяет природу призраков, Стегус собирает оружие, Квиз его применяет. Всё просто, всё распланировано, всё отработано.
Охотники не суетились, не метались, не нервничали. Они просто ждали.
С начала атаки прошло минут двадцать, когда ситуация в коридоре изменилась.
Не раздалось ни одного звука, но все три охотника, словно повинуясь какому-то шестому чувству, одновременно повернулись к левой двери.
Как и положено, призрак не стал открывать дверь. Сначала в её центре образовалось тусклое сияние. Оно разливалось по металлу, пульсировало, словно в такт ударам сердца. А потом появился призрак.
Он не пролетел сквозь дверь, как гласят легенды, а начал будто просачиваться. Медленно, с некоторым трудом. Словно человек, плывущий в густом киселе.
Сначала сквозь дверь прошли голова и плечи, призрак увидел охотников и замер, глядя на них. Охотники тоже пока не двигались. Фантом целиком состоял из густого тумана, однако в нём уже угадывались человеческие черты.
– Призрак. Не полностью дематериализовался, – спокойно говорил Эльвал. – Возможно, умер недавно.
– Силовое поле должно его задержать, – подытожил Стегус. – Можно попытаться применить разрушитель слабых молекулярных связей.
– Пока не будет результатов от детекторов – не стоит. Если данные с корабля готианца верны, то призрак проходит сквозь материальные объекты не благодаря нестабильной молекулярной решётке. Вероятнее, он как-то использует гиперпространство, в нём двери не существует. Но из-за своего пограничного существования не может сделать это быстро.
Некоторое время призрак смотрел на них и вдруг рванулся вперёд сильнее. Из двери сразу же вышли руки и полтуловища, потом нога, вторая.
– Вытягиваем его на себя, – шепнул Эльвал.
Охотники начали медленно отступать.
Призрак рванулся ещё раз и прошёл сквозь дверь полностью, Додики начали пятиться быстрее. Им нужно было, чтобы призрак сделал ещё пару шагов и сам попал в ловушки.
Однако фантом вдруг застыл. Он медленно опустил уже поднятую ногу и принялся разглядывать стены, на которых, как ни пытались охотники замаскировать ловушки, всё же остались следы их деятельности.
Квиз тихо выругался. Стегус нагнулся к Эльвалу и спросил:
– Псевдоэкзорцизм?
– Попробуем.
Эльвал пошёл вперёд.
– Именами святых всех конфессий я приказываю тебе, плешивая макушка мокрицы, солнечным светом заклинаю тебя, кривоногая табуретка рахитичного столяра, изыди, сопля дистрофичного мамонта!
Естественно, подобные словесные формулы никак не могли навредить призраку, но сейчас главное было его разозлить. Если он, конечно, понимал речь. Если же нет – то видимость мелкого существа, ехидно что-то заявляющего, вполне могла сработать не хуже. Чтобы наверняка донести до призрака своё послание, Эльвал ударил кулаком левой руки по сгибу правой, отчего та согнулась под прямым углом. Похоже, этот жест призраку был знаком.
Он рванулся вперёд, и Стегус нажал кнопку, включающую ловушки.
В туманный силуэт ударили электрические искры, с двух сторон устремились стены модифицированного силового поля, способные раздавить танк, кроме того, что-то замерцало, засияло, запищало, вспыхнуло…
Призрак пошатнулся и повалился на бок. С большим трудом, но он мог ещё шевелиться.
Преодолевая силу ловушек, он начал двигаться вперёд.
– Задержите его! – скомандовал Эльвал и отошёл за спину напарников, предоставив тем свободу действий. Сам же, не теряя времени, достал карманный компьютер и принялся считывать данные с детекторов, установленных вперемешку с ловушками. Нужно было выяснить, какая именно подействовала.
Стегус оскалился, его руки замелькали, и через полминуты он передал Квизу оружие. Оно не было создано против существ какого-то определённого типа. Пока что стояла задача лишь остановить соперника, поэтому Стегус ограничился смесью узконаправленного гравитационного поля, парализатора и низкочастотного лазера.
Квиз выстрелил навскидку. Красная молния ударила прямо в призрака, и тот повалился на пол.
– Один готов, – констатировал охотник.
Семёныч с Прокофьевым наткнулись на призрака в коридоре, ведущем к складу. Туманная фигура двигалась им навстречу. Теперь путь к ангару был отрезан.
– Приготовься бежать, – тихо сказал Семёныч. – Я его отвлеку, а ты попробуешь проскочить мимо. Побежишь к ангару. На катер.
– Ну уж нет. Я вас не оставлю.
– Не глупи. Ты же слышал, кем бы они ни были, но прилетели по мою душу.
– Вот вы и бегите, раз я им не нужен.
– Ты идиот, – выпалил Семёныч. – Ладно. Отступаем. За углом, в нише, вентиляционная решётка. Если доберёмся туда, может, и выберемся вместе.
Призраки приближались, гаишники пятились.
– Приготовься, – шепнул Семёныч и, сделав ещё пару шагов, крикнул: – Сейчас!
Они развернулись и со всех ног кинулись бежать. Свернули за угол и застыли. На месте вентиляционной решётки сейчас громоздилась какая-то несуразная конструкция, явно на скорую руку созданная Стегусом. Путь к отступлению был закрыт. В коридоре ждали призраки.
Гаишники оказались в ловушке. Выбираться из ниши было просто некуда.
– Эта штуковина не слишком хорошо прикреплена! – заявил Прокофьев. – Мы можем её сдвинуть!
Гаишники налегли на устройство.
Что-то заскрежетало, что-то треснуло, и конструкция перекосилась, немного открыв люк. Однако дальше она не сдвигалась, как Семёныч с Прокофьевым ни старались.
В проходе появился призрак. Больше возиться гаишникам не было смысла. Они всё равно не успеют выбраться из ловушки.
Фантом шагнул к ним. И вдруг остановился. Он будто прислушивался к чему-то. А потом развернулся и быстрым шагом направился обратно.
Гаишники недоуменно переглянулись.
Прокофьев вдруг сообразил, что это может значить. Он лихорадочно полез под гимнастёрку и вытащил висящий на цепочке талисман.
– Амулеты Вантиара! – улыбнулся сержант. – Они спасли нас! А я и не верил!
– Правильно делал. У меня нет никакого амулета.
– Как? Вантиар же дал его и вам.
– Я выбросил ту вонючую пушистую хрень, как только готианец вышел.
– Так что же его остановило? – задумчиво спросил Прокофьев.
Охотники за привидениями собрались возле поверженного призрака. Квиз держал его на мушке, Эльвал стоял позади и заканчивал анализ уже полученных данных.
– Сейчас… – сказал глава охотников. – Результаты почти готовы. Но уже можно с уверенностью утверждать…
Вместо окончания фразы раздался тихий вздох и звук падающего на пол тела.
Додики резко развернулись и увидели второго призрака, стоящего над телом Эльвала.
Квиз вскинул оружие и спустил курок. Молния вырвалась из ствола, однако призрака уже не было на месте. Туманная фигура рванулась к охотникам, двигаясь зигзагами, избегая выстрелов. Скоростью он мог потягаться со Стегусом. Кроме того, призрак пытался двигаться так, чтобы между ним и оружием Квиза постоянно находился чешуйчатый охотник.
Стегус понимал, что Эльвалу нужно срочно помочь, потому он перестал петлять из стороны в сторону, пытаясь освободить Квизу обзор, и рванулся прямо на призрака. Тот на миг замешкался, остановился, и Стегус прыгнул вперёд. Он извернулся в воздухе, сгруппировался и кувырком проскочил между ног призрака.
Такой шанс Квиз не мог потерять. Заряд попал прямо в грудь призраку и отбросил его назад.
Стегус рванулся к телу Эльвала, по пути собирая аптечку, а Квиз продолжал стрелять. Ещё один заряд попал в призрака, и тот пошатнулся.
Тем временем Стегус уже добрался до Эльвала и приложил к его руке анализатор аптечки.
И вдруг призрак сменил тактику. Вместо того чтобы атаковать угрожающего ему Квиза, он бросился к Стегусу.
Вероятнее всего, в другой ситуации техник успел бы уклониться, однако сейчас он слишком беспокоился об Эльвале и на миг потерял бдительность. Обернувшись на окрик Квиза, Стегус увидел призрака уже возле себя. Он понимал, что увернуться уже не успеет, и поступил, как и должно охотнику.
Он рванулся навстречу призраку и бросился на него всем телом.
Плечи Стегуса ударили в бок призрака и погрузились в него. В глазах померкло.
Квиз видел, как мышцы его чешуйчатого друга расслабились, войдя в тело призрака. Казалось, Стегус не падал, а плавно опускался, словно в воде. Прозрачное тело замедляло падение, однако и призрак теперь не мог вырваться. Он дёрнулся вперёд, однако пройти сквозь Стегуса быстро не смог.
Чешуйчатый Додик пожертвовал собой, чтобы дать возможность Квизу попасть в призрака. Кажется, фантом это тоже понял. Он остановился, глядя прямо на последнего охотника, который направил ружьё прямо ему в лицо, и нажал на спуск.
Ничего не произошло. Закончился заряд.
В коридоре воцарилась тишина.
Квиз и призрак стояли в разных концах коридора и смотрели друг на друга.
Охотник отрешённо взглянул на тела своих друзей. Его рука разжалась, и бесполезное теперь оружие со звоном упало на пол.
Руки Квиза медленно поднялись вверх, пальцы обхватили висящие на шее наушники и надели их на голову. Рука нащупала регулятор громкости и врубила на полную мощность. Низкие частоты встряхнули стены так, что с них посыпалась ржавчина.
В следующий миг призрак рванулся к охотнику. Он не успел преодолеть и половину расстояния, как Квиз выхватил из-за спины дробовик и выстрелил. Заряд освящённой дроби не мог убить призрака, однако, врезавшись в тело призрака, немного сбил его темп. Ещё один выстрел. Ещё.
Квиз шёл на противника, не прекращая стрелять. Шаг – выстрел. Шаг. Выстрел.
Призрак пятился. Пусть он и был неуязвим, но всё же не полностью бесплотен.
Квиз уже почти оттеснил призрака к ловушкам, когда в дробовике закончились патроны.
Призрак выровнялся, но атаковать не успел. Охотник перехватил дробовик за ствол, не обращая внимания на то, что горячее дуло обжигает ладони, и с размаху обрушил на призрака приклад.
Дробовик прошёл сквозь призрака, но снова отбросил его. Ещё удар. Ещё. Призрак отступал. Пусть каждый удар отбрасывал его на несколько сантиметров, но сыпались они с такой частотой, что призрак просто не мог ничего сделать. Он медленно, но верно приближался к ловушкам.
Осталось два метра. Один. Полметра.
Квиз ещё раз обрушил приклад на призрака изо всех сил. Ярость сыграла с ним злую шутку. Призрак увернулся. Времени на повторный удар у охотника не было. Рука фантома уже тянулась к нему.
И Квиз просто прыгнул вперёд. Он повалился на призрака всем весом, сминая его, увлекая за собой на ловушки.
Что-то вспыхнуло, во все стороны полетели искры, и Квиза отбросило в сторону.
Прошла пара минут, и в коридоре началось движение.
Призрак с трудом поднялся на ноги, поглядел на тело Квиза, лежащее возле ловушек. От его волос и одежды шёл дым.
Фантом неуверенной походкой двинулся в другой край коридора, где был заключён его собрат. Он подошёл поближе, осмотрел установленные в нишах ловушки и начал засовывать бесплотные руки прямо в аппаратуру. Когда они погрузились по кисти, призрак застыл.
Через полминуты туман на руках заклубился и начал приобретать плотность. Это продолжалось лишь несколько секунд, пока ловушки не заискрились и отключились.
Запертый призрак пошевелился и начал подниматься на ноги. Некоторое время он пошатывался и крутил головой. Второй терпеливо ждал, пока его напарник придёт в себя.
Прошло ещё несколько минут, и они покинули коридор, пройдя сквозь стену.
Отряд Свона передвигался по кораблю по направлению к складу.
– Устроим засаду, – рассказывал свой план Свон. – Рано или поздно они вернутся к своему кораблю. Там-то мы их и подождём.
– А остальные? – спросил Жорик.
– С каких пор тебя беспокоит кто-то, кроме тебя самого? – гаркнул Свон. – Наше дело уничтожить этих призрачных уродов и разобраться, какую технологию они используют для маскировки. Ты же не думаешь, что гаишники позволят нам улететь с трофейным кораблём?
Наконец-то они добрались до склада. Мабирианцы стали по бокам входа, Свон отодвинулся к дальней стене, Жорик достал ослепляющую гранату. По сигналу Свона Кир открыл дверь.
Охотники за головами ворвались на склад и ошеломлённо замерли. До последнего момента Свон был уверен: Прокофьев просто что-то напутал, и корабль нападающих использовал стандартную абордажную технику. Подогнали магнитный шлюз, вскрыли корпус, пробрались на станцию.
Однако тому, что увидели охотники, объяснения не было.
Из стены торчало пять метров носовой части корабля. По крайней мере, если это можно было назвать кораблём. Он состоял из какого-то плывущего и мерцающего газообразного вещества. Если присмотреться, то можно было увидеть сквозь него обшивку станции.
– Ни хрена себе, – выпалил Жорик.
– Полностью с вами согласен, – сдавленно отозвался Кир.
– И как, позвольте спросить, мы его будем транспортировать? Даже если захватим? – спросил Рик.
Свон молча глядел на корабль-призрак. Если бы его напарники сами не были так захвачены созерцанием необычного явления, они могли бы заметить на лице Свона неуверенность, растерянность и даже испуг.
– Взорвём его, – наконец-то сдавленно проговорил Арчибальд.
– Погоди-ка! Как взорвём? – спросил Жорик.
– Насосом надувать будем, пока не лопнет! – зарычал Свон. – Бомбой взорвём!
– А с чего ты взял, что он взорвётся?
– А с чего ты взял, что нет? Сам подумай, призраки ведь как-то вытаскивали контрабанду с кораблей. Значит, они вполне материальны. И корабль у них материальный. В каком бы пространстве он там ни находился. А без корабля никуда они от нас не денутся.
– Не могли бы вы уточнить, куда именно нужно прикрепить взрывное устройство к этой аномалии?
– Под него. Даже если мы и не повредим корабль, а я надеюсь на обратное, то ударной волной его отнесёт от станции. А нам другого и не нужно.
Больше никто не возражал.
Мабирианцы принялись доставать части взрывного устройства, а Жорик и Свон вышли в коридор и прикрывали их.
Вскоре на столе возвышалась куча деталек, деталюшек и деталюшечек.
Мабирианцы начали собирать бомбу, как всегда, сопровождая свои действия вежливой болтовнёй.
– Как вы думаете, нужно ли нам запутывать провода на случай, если существует призрак-сапёр? – спросил Кир.
– Думаю, в этом нет необходимости. Если это призрак сапёра, значит, сапёр из него был не слишком хороший, – ответил Рик.
– Вы совершенно правы. Хуже будет, если это окажется призрак-террорист. Он может сам взорвать бомбу.
– Вряд ли от призрачной бомбы будет много пользы. А вот меня интересует, насколько узконаправленным нужно сделать взрыв. Мне бы не хотелось, чтобы накрыло и нас.
– Представьте себе, мне бы этого тоже не хотелось. Так что, я думаю, удар должен быть направлен непосредственно на корабль-призрак. Чем точнее будет удар, тем вероятнее, что его вышибет подальше в космос. А нам ведь именно этого хочется.
– Да. Этого. И чашечку чая.
– Со сливками.
– А мне с лимоном.
– Было бы неплохо.
Мабирианцы прервали работу, достали термос и разлили чай по маленьким фарфоровым чашечкам, которые хранились в специальном кармашке их жилетов.
Прошло минут десять.
– Вы какого хрена тут делаете? – заорал Свон, заглядывая в отсек. – Вы же бомбу делаете!
– Вы совершенно правы. Берёмся за дело.
– Тем более что чай мы уже допили.
Свон испепелил мабирианцев взглядом и повернулся к Жорику:
– Останься с ними. Проследи, чтобы не теряли время!
Недовольно бурча, толстяк принялся расхаживать по складу, опасливо поглядывая на корабль-призрак.
Мабирианцы подошли к столу.
– Итак, что скажете? Сколько унций тирлитила нам нужно использовать? Я бы предложил семь.
– Думаю, лучше будет пять.
– Позвольте с вами не согласиться. Пяти унций может не хватить на то, чтобы корабль отнесло достаточно далеко.
– Да, но для нас также важно, чтобы в другую сторону не отнесло нас. Что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, пока мы с вами беседовали, какой-то конченый урод спёр наш детонатор, – мрачно ответил Рик, глядя на стол с деталями.
Кир развернулся на пятках и подошёл к Жорику.
– Уважаемый Жорик, вы случайно не видели детонатор?
Толстяк замотал головой и что-то промычал.
– Разве вас мама не учила не разговаривать с набитым ртом? – спросил Кир и ударил Жорика кулаком в живот. Клептоман согнулся, закашлялся и выплюнул детонатор в подставленную руку мабирианца.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Кир и вернулся к столу.
Мабирианцы погрузились в работу и не заметили, как Жорик, что-то пробурчав, покинул свой пост.
Через пять минут бомба была готова.
– Ну вот! Благодаря вашим стараниям, всё готово!
– Что вы! Без вас я бы не справился!
– Так куда её устанавливать, Арчибальд? – позвал Кир и обернулся.
Ни Свона, ни Жорика поблизости не было. Зато к ним быстро приближались два призрака.
– Уважаемый Рик, что вы подмешали в чай? Мне кажется, что я галлюцинирую.
– Но позвольте! Ведь это вы заваривали чай!
– Однако вы добавляли сливки.
Больше времени на обсуждение призраки им не предоставили.
На пути к ангару гаишники наткнулись на тело готианца. Они бы прошли мимо закрытой каюты, если бы Прокофьев не услышал тихую мелодию музыкальной шкатулки.
Влетев в комнату, Антон застыл. Вантиар лежал на полу возле открытого шкафа, наполовину засыпанный артефактами. У Прокофьева к горлу подкатил ком. Пусть готианец и не был их другом, но всё-таки за последнее время он успел даже привязаться к этому горе-контрабандисту.
Антон подскочил к телу и начал разгребать завал. Сразу было видно: Вантиар не дышит. Прокофьев сцепил зубы и попытался нащупать пульс на шее готианца, однако не нашёл. Сердце ухнуло куда-то в низ живота.
Подошедший Семёныч решительно отстранил Прокофьева и, перевернув готианца на живот, пощупал его голову за ушами. Только сейчас до Прокофьева дошло, что анатомия готианцев отличается от человеческой. Однако вердикт Семёныча был неутешительным:
– Пульса нет.
Прокофьев тяжело уселся на пол. До этого момента он не полностью осознавал серьёзность происходящего.
Тем временем старшина снова перевернул Вантиара на спину, достал фонарик и, оттянув готианцу веко, посветил на глаз. Убрал фонарик, снова подвёл. И так несколько раз. Наконец он поднялся на ноги и скомандовал:
– Бери его и пошли.
– Куда?
– В медпункт. У него стазис-кома.
Прокофьев слышал об этом явлении лишь пару раз. Существо со слабым здоровьем при слишком интенсивном облучении стазис-лучами может впасть в кому. Из этого состояния выбирались не все. Если действие обычного стазиса проходило в течение часа, то стазис-кома могла пройти как очень быстро, так и не пройти вообще. Именно поэтому были запрещены крупнокалиберные стазис-пушки, которыми раньше оборудовались не только военные корабли, но и катера, и станции ГАИ, и таможни.
Прокофьев, обрадованный словами старшины, поднял готианца на руки и пошёл следом за Семёнычем в медпункт.
Добравшись туда без происшествий, они уложили Вантиара в койку и накачали стимуляторами. Больше они сделать ничего не могли. Оставалось лишь ждать и надеяться, что готианец выйдет из комы.
Как только они закончили возиться с готианцем, из коридора послышался какой-то шум. Гаишники переглянулись и одновременно поднялись, доставая оружие. Они подошли к двери. Первым выглянул Семёныч и проскрежетал:
– Во, блин.
Сразу после этого он сунул пистолет в кобуру и выскочил из медпункта. Прокофьев следом.
По коридору шёл Квиз. Здоровяк двигался медленно, тяжело. Одежда на нём в некоторых местах обгорела, на руках виднелись ожоги. Наушники, неизменно болтающиеся на шее, оплавились с одной стороны.
На плечах Квиз нёс своих братьев.
Увидев гаишников, он остановился. А потом отрешённым голосом, в котором звучали нотки горечи, произнёс:
– Мы… Не… Справились…
И Квиз повалился лицом вперёд.
Гаишники расположили пострадавших на кушетках. Находящихся в стазис-коме подключили к аппаратам жизнеобеспечения, Квиза же просто накачали стимуляторами, как Вантиара незадолго до этого.
Старшина сидел на стуле и смотрел в одну точку. Его пальцы шевелились, будто он вращал в руках одну из своих головоломок.
– Нужно сваливать, – наконец-то тихо сказал он.
– Мы не можем улететь и оставить их здесь, – ответил Прокофьев.
– Не можем, – согласился Семёныч. – Но я пока что очень плохо представляю, что нам делать.
Ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь попискиванием аппаратов жизнеобеспечения.
– Нужно найти остальных, – снова сказал Прокофьев.
– Нужно, – подтвердил Семёныч.
Однако ни Прокофьев, ни Семёныч не двинулись с места. Было что-то успокаивающее в медпункте. Словно гаишники находились в убежище. Однако никакой безопасности медпункт, конечно же, обеспечить не мог.
Призраки появились бесшумно. Только что в медпункте находились лишь живые, а в следующий миг в проходе появились две туманные фигуры.
Прокофьев застыл. Он не знал, что теперь делать. Отступать некуда, а как защититься от призраков – неизвестно. Однако он не успел ничего предпринять.
Семёныч, секунду назад сидевший неподвижно, поднялся и вышел на середину медпункта, преграждая призракам дорогу к кушеткам.
– Ну что же, вот он я, – решительно заявил старшина и развёл руки в стороны. – Забирайте. Только остальных не трогайте. Зачем они вам? Вам нужен только я. Делайте, что хотели, и улетайте.
К горлу Прокофьева подкатил ком. Он хотел помочь Семёнычу, да не знал как. А даже если бы и попытался совершить что-то геройское, то сейчас всё равно не смог бы. Его сковал страх. Обречённость.
Призраки некоторое время стояли неподвижно, а потом раздался тихий, словно прозвучавший издалека голос:
– Ты нам не нужен. Главное, не стой у нас на пути.
Призраки развернулись и вышли.
Некоторое время в медпункте царила тишина. Никто не двигался.
Первым зашевелился Семёныч. Он тяжело развернулся, достал из шкафчика бутылочку с медицинским спиртом и приложился к ней. Прокофьев протянул руку к старшине и, получив сосуд, тоже сделал пару глотков.
– Ничего не понимаю, – тихо сказал Антон, всё ещё не отошедший от произошедшего. – Ведь призраки угрожали именно вам!
– Значит, не мне.
– Но на станции только один старшина! И именно вы… – Прокофьев прервался, заметив на лице Семёныча странное выражение, и спросил: – Что?
– Свон! – воскликнул Семёныч.
– Что Свон?
– Он раньше был гаишником! Дослужился до старшего лейтенанта!
До Прокофьева начало доходить, о чём говорит старшина.
– Но прежде чем стать старлеем, он был старшиной. И наши призраки были знакомы с ним именно в то время!
– То-то он так занервничал, когда мы получили ответ с корабля-призрака! И не сказал ведь ничего, зараза!
– Как бы то ни было, мы не можем допустить убийства на нашей станции.
Семёныч некоторое время смотрел на сержанта, потом сказал:
– Прежде чем бежать к нему на помощь, я тебе расскажу кое-что про Свона. Нужно было сделать это раньше.
Старшина пересказал Прокофьеву свой разговор со Своном.
– И что вы предлагаете? Позволить вершиться на нашей станции бандитским разборкам? Ну уж нет!
– А ты что предлагаешь? Рисковать нашими жизнями ради них?
– Да если бы вы не покрывали их, не договаривались, а арестовали, как только вывели на чистую воду, всего этого и не было бы!
– И ловили бы мы этот чёртов корабль-призрак ещё сто лет! А у нас, между прочим, через три часа…
– Да вам бы только о праздниках и думать! Не только в них счастье! Иногда нужно и о работе подумать! Сколько можно штаны просиживать?
Семёныч сник.
– Может, ты и прав, – тяжело вздохнул он. – Но что мы можем сделать? С призраками нам всё равно не совладать. Ты ведь это и сам понимаешь.
– Но ведь должен быть способ! Не могут они быть неуязвимыми.
– Да нет такого способа, Антон! Нет!
Свон направлялся к ангару. Он отлично знал устройство станции, помнил ещё с тех пор, как служил в ГАИ, и сейчас выбрал не самый ближний, зато самый безопасный путь. По крайней мере, он надеялся, что его не станут искать в загромождённых аппаратурой коридорах техотсека, контейнерной для сбора мусора и аварийном тоннеле высотой в метр.
Всё. С него хватит. Когда он брался за это дело, то даже не мог догадаться, что ему придётся столкнуться с призраками из своего прошлого. О том, что фантомы прилетели за ним, Свон сообразил, когда услышал: «Ab altero expectes, alteri quod feceris». Это была любимая фраза Сокурова, человека, которого Свон когда-то убил.
Он был уверен, что это кто-то из друзей покойного решил отомстить ему. Однако когда увидел корабль… Теперь Свон уже и не знал, что думать.
Он рассудил, что сейчас главное – убраться со станции, а не фантомам погнаться за ним. Для этого-то и нужно было взорвать или отбросить корабль-призрак. Свон собирался связаться с Плюхом, как только отойдёт от поста ГАИ достаточно, чтобы не работала глушилка связи, и вызвать пару боевых кораблей – разнести пост вместе с призраками.
Наконец-то Свон добрался до нужного ему коридора. К счастью, тот был пуст. Быстрым шагом Свон направился в ангар. Там уже кто-то был.
Свон пригнулся и аккуратно пробрался к баррикаде, которую построили перед нападением корабля. Выглянул из-за ящиков и, уже не скрываясь, вышел.
– Ты куда это собрался? – спросил Свон.
Жорик, который уже был возле шлюза, ведущего на корабль Додиков, застыл и медленно повернулся, взявшись за рукоять пистолета. Клептоман увидел Свона, и его глаза нервно забегали.
– Засаду хочу устроить, – наконец ответил толстяк.
– Я тебе приказал прикрывать наших подрывников.
– Сами справятся, – буркнул Жорик.
– Слинять решил? – нехорошо улыбаясь, спросил Свон.
Жорик склонил голову.
– Может, и решил. Я не нанимался с призраками воевать. Моё дело спереть чё-то. Убрать кого-то. Но всё это касается живых. Я так понимаю, ты того же мнения?
Свон некоторое время молча глядел на Жорика, потом ухмыльнулся.
– Того же.
– Вот и хорошо. Вдвоём веселее.
Они поднялись на борт корабля охотников за привидениями и столкнулись с проблемой запуска. Перепробовав несколько кнопок «Пуск», они просканировали свою ауру, открыли верхнюю чакру, выяснили, что возможность заболеть вампиризмом у них равна трём процентам на двоих, из хрустального шара узнали судьбу плавающих в воздухе бактерий, послушали псалмы лимерианских мокриц-монахов и многое другое. После того как Жорик уселся в одно из кресел и получил удар током, сопровождаемый голосом: «Процент вашей греховности равняется девяносто целых и три сотых», они решили оставить корабль Додиков в покое.
Ругаясь по поводу потерянного времени, они направились к готианскому транспортнику.
Жорик первым добрался до шлюза и застыл. Свон взглянул через его плечо и увидел входящих в ангар призраков. Толстяк попятился обратно, однако Свон толкнул его в спину.
– На этом корабле мы не улетим! Пробиваемся к готианскому!
Жорик шумно сглотнул, однако снял с плеча автомат и шагнул вперёд.
– Ну, понеслась, – скомандовал Свон и первый дал очередь по призракам. Видимого вреда пули не нанесли, однако немного задержали их.
Не прекращая стрелять, Свон и Жорик побежали к шлюзу, ведущему на корабль готианца.
Однако Свон понимал, что они не успеют. Нужно было как-то задержать призраков!
Свон дал ещё одну очередь, автомат щёлкнул и замолк. Закончились патроны. Арчибальд отбросил его, а потом развернулся и ударил Жорика ногой в спину. Толстяк с грохотом рухнул вперёд, а Свон со всех ног рванул к шлюзу.
Он слышал, как орёт матом Жорик, костеря его на всех известных языках, как всаживает в приближающихся призраков очередь за очередью. А потом всё затихло.
Свон не оборачивался. Главное, успеть добраться до корабля.
Прокофьев с грустью глядел на старшину. Таким беспомощным он его не видел ещё никогда. Весь багаж знаний, которым Семёныч всегда очень чётко и мудро распоряжался при столкновении с непознанным, сейчас мог помочь так же, как зонтик при метеоритном дожде.
Кроме того, перед Антоном стоял нелёгкий выбор: ему нужно было поступиться своими жизненными принципами и пожертвовать одним человеком, пусть даже нехорошим, для спасения остальных. Однако Прокофьев не прекращал ломать голову над тем, что же можно поделать с призраками.
Пока Прокофьев размышлял, в себя пришёл Квиз.
Он вкратце пересказал о столкновении Додиков с призраками. Теперь стало ясно, что с такими противниками ничего они сделать не смогут. Нападающим не было нужды выходить из своего нематериального состояния, чтобы причинить вред защитникам станции. Если гаишники попытаются помешать фантомам, те сначала отправят их в стазис-кому, а уж потом смогут сделать с бесчувственными телами всё, что захотят.
Однако как ни пытался Прокофьев убедить себя в том, что сейчас лучше сидеть и не рыпаться, это ему не удавалось. В конце концов он выпрямился, поправил кобуру с бесполезным стазис-пистолетом и сказал:
– Я так не могу, Семёныч. Не могу просто сидеть, зная, что сейчас у меня под боком убивают человека.
– И что же ты собираешься делать?
– Ещё не знаю. Сориентируюсь по обстоятельствам. В любом случае я иду искать Свона.
– Дурак! – взорвался Семёныч. – Тебе что, жить надоело?
Прокофьев не успел ответить. В разговор вмешался Квиз. Он тяжело поднялся с кушетки, пошатнулся, но устоял на ногах и сказал:
– Я с тобой.
Семёныч закатил глаза.
– Господи, откуда же вы такие взялись на мою голову?
Потом он тоже встал.
– Вы с нами? – спросил Прокофьев.
– Да куда ж вы без меня? – криво усмехнувшись, спросил старшина.
– Тогда идём.
– Погоди. Раз уж пошла такая чехарда, то делать будем по-моему. Во-первых, Квиз никуда не идёт. Не в том состоянии.
– Но я… – хотел возразить что-то Квиз, однако Семёныч не дал ему договорить.
– Ты нам пригодишься здесь. Есть у меня одна идейка.
Прокофьев невольно ухмыльнулся. Вот таким Семёныч ему нравился больше. Стоило старшину подтолкнуть, поставить перед фактом необходимости действий, и его мозг работал на полную.
– Я вот о чём думаю: а как они общаются, находясь в гиперпространстве?
– Да откуда мне знать? Им там и дышать нечем! Они вообще не должны там жить!
– Ну, насчёт жить – не знаю, но некоторые свойства гиперпространства нам известны! По крайней мере, звук там не распространяется.
– Жестами? – предположил Прокофьев.
– Может, и жестами, но вспомни, призрак, напавший на нас, вдруг сорвался с места и побежал к ангару! Именно там сражались Додики со вторым призраком! Он как-то услышал напарника!
– И как же?
– У меня есть теория. Что нам даёт возможность общаться на расстоянии световых лет? Единственный известный способ – это передавать волны через гиперпространство. А раз мы знаем, что они могут общаться на расстоянии, не выходя в обычное пространство, то, вероятнее всего, используют тот же способ.
– То есть вы хотите сказать, что они «слышат» волны? В этом есть смысл, – задумчиво проговорил Прокофьев. – И даже объясняет, как они определяли корабли с контрабандой. Им не нужен был предатель! Они просто прослушивали переговоры!
– Я о том же! А что, если мы их оглушим?
Прокофьев нахмурился.
– И как же?
– Телевизор, Антоха! Стегус говорил, что теперь он может транслировать передачи в любом диапазоне! Они лишили нас связи, а мы сделаем то же самое с ними!
– А что? Их глухота даст нам хоть какую-то фору!
Они быстро перебрались на пост, и Семёныч включил телевизор на трансляцию. Потом передал пульт Квизу. Тот непонимающе взял обруч.
– И что мне делать?
– Отдыхай и наслаждайся, – улыбнулся Семёныч.
Квиз надел обруч на голову, и в тот же миг телевизор начал показывать концерт одной из его любимых групп.
Свон взглянул через плечо, сделал по инерции ещё пару шагов и остановился. Его больше не преследовали.
Более того, с призраками явно творилось что-то неладное. Они стояли согнувшись и пытались зажать уши своими бесплотными руками. Их трясло, шатало, им было явно очень плохо.
А потом начало происходить и вовсе необъяснимое. Плотность призраков начала меняться. Туман, из которого они состояли, то сгущался, то становился снова прозрачным. Словно внутри них что-то пульсировало. Нет, будто что-то пыталось вытолкнуть их из гиперпространства, а они сопротивлялись.
Свон ошарашенно наблюдал за происходящим. С каждым новым тактом пульсации они всё больше приближались к реальности. Теперь это были не бесплотные силуэты, уже можно было различить очертания одежды, а иногда даже черты лица. Свону этого хватило, чтобы убедиться в своих подозрениях. Он знал, кто находится перед ним.
Подняв с пола брошенный автомат и перехватив его поудобнее, он решительным шагом направился к призракам.
– Значит, вы не сдохли, – процедил Свон. – Ничего, сейчас мы это исправим.
Он остановился перед призраками и занёс автомат. Дождавшись, когда один из призраков станет более-менее плотным, он нанёс удар. Приклад прошёл сквозь тело призрака натужно, словно сквозь желе. Призрак пошатнулся, однако видимого вреда не получил.
– Не действует, – пробормотал Свон. – Ничего. Я могу и подождать.
Он снова взмахнул автоматом. И ещё раз. И ещё.
С каждым разом приклад натыкался на всё большее сопротивление.
Семёныч с Прокофьевым влетели в ангар и застыли. Их затея сработала даже лучше, чем они ожидали! Призраков оглушило! И они уже практически вышли из гиперпространства!
Чем и пользовался Свон. Он избивал призраков.
– Свон, стой! – крикнул Прокофьев. – Мы их…
Прокофьев осёкся. Он разглядел, во что одеты призраки. Это была форма ГАИ старого образца.
Пока Антон соображал, что к чему, Семёныч выхватил стазис и выстрелил в Свона. Однако тот оказался быстрее.
Отбросив разряженный автомат, он прыгнул в сторону, уходя от заряда, и бросился к бесчувственному телу Жорика.
Семёныч выстрелил снова и снова промахнулся. Свон же добрался до своего напарника и схватил с земли его оружие.
Прежде чем он успел выстрелить, старшина рванулся в сторону и сбил Прокофьева с ног. Очередь изрешетила стену там, где они стояли.
Прокофьев с Семёнычем укрылись за баррикадой из ящиков.
– Это что, гаишники? – спросил наконец-то Антон.
– Меня сейчас больше интересует вопрос: «Это что у него, автомат?» – буркнул Семёныч и выглянул из-за ящика. В тот же миг пули раздробили дерево. Щепки сыпанули во все стороны, старшина снова спрятался.
– Чего таитесь? – раздался голос Свона. – А кто будет проявлять чудеса героизма? Кто будет спасать собратьев по ремеслу?
Прокофьев попытался выстрелить не глядя, но, прежде чем он успел это сделать, прозвучала ещё одна очередь. Пули прошли над ящиками.
– Антоха, отвлеки его чем-нибудь, мне нужно выглянуть.
– А может, подождём, пока у него закончатся патроны?
– А может, подождём, пока он обойдёт ящики? – зло ответил Семёныч.
Прокофьев послушно кивнул, снял с головы шлем и, взяв его за край, высунул из-за ящиков. Старый трюк, но может и сработать. Застрекотал автомат, продырявленный шлем вырвало из пальцев Антона и бросило о стену. В тот же миг Семёныч выглянул из-за баррикады с другой стороны и успел спрятаться прежде, чем Свон перевёл огонь на него.
– И что? – спросил Прокофьев.
– Сейчас… – буркнул Семёныч и снял с пояса пульт управления наручниками. – Ну, теперь главное – не промахнуться.
– Чего затихли? – снова крикнул Свон. – Вылезайте! Побеседуем!
Тем временем Семёныч что-то крутил на пульте, задавая мощность и направление воздействия.
– С Богом, – сказал он и вжал кнопку в пульт.
В следующий миг раздался какой-то шорох, недоуменный возглас Свона, потом глухой звук удара, за которым последовал звон металла. Похоже, Свон выронил автомат, и всё затихло.
Семёныч выглянул из-за ящика и скомандовал:
– Пошли!
Прокофьев сорвался с места и только теперь понял, что делал Семёныч.
Свон стоял возле тела Жорика, с которого так и не сняли наручники. Старшина лишь задал направление и включил полную мощность.
Жорика рвануло вперёд, и он всей своей массой припечатал Свона к стене. Оглушённый босс охотников за головами сейчас как раз пытался выбраться из-под тела клептомана. Сделать это он не успел, Прокофьев защёлкнул наручники на руке Свона.
– Спасибо, – раздался голос, и гаишники повернулись к призракам, о которых умудрились позабыть в последнюю пару минут.
Призраки теперь выглядели почти как обычные люди, лишь чуть менее реальные, будто тусклые. Они направились к Свону.
– Э нет! – остановил их Семёныч. – Теперь он наш! Нападение на сотрудников ГАИ при исполнении. Легко не отделается.
– Пусть будет по-вашему, – после паузы ответил один из «призраков».
– Кто-нибудь вообще может объяснить, что здесь происходит? – закричал Прокофьев.
– Для начала выключите ту какофонию, которая вышибла нас из гиперпространства, а потом поговорим, – согласился другой «фантом».
Семёныч подошёл к бесчувственным Свону и Жорику. Рот поверженного клептомана был открыт, и из него высыпались украденные вещи. Однако старшина не взглянул ни на свою медаль за победу в конкурсе кроссвордов, ни на часы Прокофьева. Его внимание привлекли две монетки. Семёныч нагнулся и увидел, что они такие же, как та, которую Антон принёс с корабля готианца. Старые. Одна в десять галактов, вторая в пять. Он ухмыльнулся.
– Антоха! – позвал старшина.
Прокофьев обернулся.
– Лови, это твоё. – Он бросил монетки сержанту.
Прокофьев с недоумением осмотрел их.
– Остатки твоей сдачи, – объяснил Прокофьев. – Их Жорик спёр.
– Сдачи? – недоуменно переспросил Прокофьев.
– Ага. Тебя оштрафовали за превышение скорости.
Прокофьев повернулся к «призракам». Один кивнул.
– Откуда же нам было знать, что ты гаишник? Корабль контрабандиста, а форму под скафандром не было видно.
Четыре гаишника расположились на посту.
Сначала Прокофьев выключил трансляцию музыки через гиперпространство, потом они с Семёнычем долго убеждали Квиза, что «призраки» им уже не враги. Когда им это удалось, они уговорили Квиза, чтоб не путался под ногами, перетащить всех охотников за головами по камерам. Додик согласился.
Наконец-то все вопросы были решены, и гаишники смогли сесть поговорить.
– Давайте только по-быстрому, мы не можем долго находиться в обычном пространстве, – сказал один из «призраков». – Для начала познакомимся. Я младший лейтенант Сокуров. Это сержант Ким. Инспекторы Галактической Астроинспекции. – Сокуров помолчал. – По крайней мере, были ими до… смерти.
Семёныч глядел на новых знакомых с недоумением. У него в голове всё никак не укладывалось происходящее. Хоть уже всё и закончилось.
– Мы со Своном служили в одном отделе, – продолжил наконец-то Сокуров. – Он тогда старшиной был. Вроде и неплохой парень.
– Мы его за фамилию Гадким утёнком прозвали, – добавил Ким. – Не зря, как оказалось.
– А потом выяснилось, что кто-то пропускает контрабандные грузы. И ладно бы по мелочи, но после того, как мимо нас прошла партия оружия и на одной из ближайших планет началось восстание, разразился скандал. Мы узнали о том, что Свон – крыса, но задержать не успели. Он схватил один из катеров и слинял. Мы погнались за ним. Свон рванул через Врата, но, видимо, понимал, что никуда не денется, у нас была стазис-пушка.
– Раньше ими все гаишные катера оборудовали, – пояснил Ким.
– Свон ждал нас с другой стороны. Взорвал Врата, как только мы начали выходить из них.
Сокуров замолчал. Семёныч с Прокофьевым не торопили его.
– А что случилось дальше – я объяснить не могу. Да и вряд ли хоть кто-нибудь сможет. Врата действовали, мы вышли из них лишь наполовину, батареи стазис-пушки были заряжены на полную. Вот и получилось, что все это наложилось и произошло… В общем, то, что произошло. Мы с Кимом вдруг обнаружили, что не умерли. Думаю, в основном благодаря стазису. В общем, скитались мы по космосу долго, не понимая ни кто мы, ни что мы, ни где мы. А потом, постепенно, начала возвращаться память. Нужно было что-то делать с тем состоянием, в которое мы попали. Выяснилось, что мы можем становиться реальными, но ненадолго, и всё при этом болит.
– Думаю, если слишком долго здесь находиться, реальность сообразит: что-то не так, и мы умрём уже навсегда.
– Сначала мы пытались связаться с каким-нибудь кораблём, да ничего не получилось. Попытались пристыковаться – и выяснилось, что не можем этого сделать. Наш катер просто прошёл сквозь корабль, да ещё и загнали всех, кто на нём летел, в стазис. Хорошо хоть не пострадал никто.
Сокуров задумчиво взял со стола ручку и покрутил её в пальцах.
– Приятное ощущение, – сказал он отрешённо и продолжил рассказ: – Потом оказалось, что мы слышим все идущие через гиперпространство сигналы. Правда, для того чтобы научиться вычленять нужные, понадобилось много времени. И однажды в одном из них мы услышали информацию о контрабанде оружия. Ну и решили, так сказать, тряхнуть стариной. Остановили корабль, вытащили оттуда ящики да и скинули в ближайшую чёрную дыру. Дальше так и пошло. Отлавливали сообщения, останавливали корабли, сливали контрабанду. А сегодня в сообщении, которое вы передавали, услышали голос Свона. Связались с вами – точно. Думали, вы с ним заодно… Ну а дальше вы знаете.
– И что вы теперь собираетесь делать? – спросил Семёныч.
Сокуров пожал плечами.
– То же, что и раньше. Ловить контрабандистов.
– Но почему вы не попытаетесь вернуться к нормальной жизни? – воскликнул Прокофьев. – Ведь мы могли бы связаться с учёными, рассказать им…
– Нет, – отрезал Сокуров. – Пусть будет так, как есть. Мы уже смирились со своим состоянием. Привыкли. А обращаться к учёным…
– Это надежда, – грустно сказал Ким. – Что, если она не оправдается? Может, когда-нибудь мы и решимся. Но не сейчас.
Прокофьев понурился. Он не знал, что ещё сказать.
Часы на стене пиликнули. Прокофьев повернулся к ним и увидел четыре нуля.
– С праздником, – сказал Сокуров. – Хорошо вам погулять.
«Призраки» поднялись, гаишники тоже. Словно по команде, все четверо отдали честь, и Сокуров с Кимом покинули пост. Ни Прокофьев, ни Семёныч следом не пошли.
А через пару минут в обзорном иллюминаторе показалось удаляющееся туманное облако.
– Старый гаишный катер. Вот почему этот корабль показался мне знакомым, – задумчиво сказал Семёныч. – Эх, если бы я раньше догадался…
Потом резко развернулся и хлопнул в ладоши.
– Ну что, Антоха. Преступники в камерах, состояние здоровья пострадавших стабильное, к утру придут в себя. Распаковывай выпивку. Будем праздновать успешное окончание дела и твой первый День ГАИ!
Прокофьев сбегал к коробке с «зелёным чаем», попутно заскочил в свою каюту и взял приготовленную для Семёныча открытку.
Вернувшись на пост, он вручил подарок старшине.
Семёныч взглянул на открытку с заумным кроссвордом, пробежал его глазами и сказал:
– Спасибо, Антоха. Вот только слово «Уважаемый» в Уставе находится не в третьей строке, а в четвёртой. Или «Препятствия Семёныча» это не ошибка, а оригинальный термин.