Симона сидела за столом в гостиной и читала журнал. Ей было слышно, как Никита разговаривает с Галей и Гретой. Она, правда, не различала слов, но прекрасно представляла, о чем они ему рассказывают. Сейчас он сюда явится. Пусть явится. Она ему все объяснит, спокойно, доходчиво, она не монстр. Просто он должен знать границы…

В дверь постучали.

– Можно?

– Да-да, конечно, можно, – Симона, к собственному удивлению, почувствовала, что ей вполне удался естественный спокойный тон.

Никита вошел с котенком на руках.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Никита.

Никита сел за стол напротив Симоны. Симона ждала, что он что-нибудь скажет, но он сидел молча, поглаживая котенка по голове. Котенок жмурился и урчал.

Симоне пришлось самой начать разговор.

– Никита, ты хочешь мне что-то сказать?

– Я думал, вы хотите…

Симона была несколько озадачена. Она не так себе все представляла. Но она решила не упускать инициативу.

– Скажи, пожалуйста, почему ты не поговорил со мной? Я ведь тоже живу в этой квартире…

– Симона Вольдемаровна, я прибежал сюда в таком настроении… Вас не было дома… Я рассказал о ситуации Грете…Вольдемаровне… и Гале. Я не мог его выбросить опять на улицу. Я не думал, что вы… будете против. Честное слово. Мы его искупали… высушили… он чистый… Мы его покормили…Грета устроила ему лоток. Вольдемаровна – поправился он прежде, чем Симона успела поймать его на непозволительной вольности. – …в ее комнате…

– Но понимаешь… – Симона не знала, что сказать дальше.

Никита подождал немного, потом мягко сказал:

– Симона Вольдемаровна, я очень виноват, что не согласовал с вами… Но можно вас попросить… Я обязательно его пристрою. Но пока…можно он побудет у вас? Просто иначе…

Вот это да! Ловко он меня обработал! Мат в два хода, даже в один!

Симона была обескуражена, но она старалась не показывать этого, притворяясь, что выдерживает многозначительную паузу. Вариантов не было.

– Ладно, Никита. Пусть побудет у нас. Пока ты не найдешь хорошие руки.

– Правда?! Ура! Сенька! Ты спасен!

Никита вскочил и, прижимая котенка к груди, взял левой рукой его правую переднюю лапку и изобразил что-то вальсообразное.

Симона пыталась сохранить суровый вид, но невольно улыбнулась. Что за мальчишество!

– Симона Вольдемаровна! Спасибо! Вы замечательная! Вы…

– Ладно, Никит, ну что ты, в самом деле, – неловко отмахнулась Симона.

Оставшись одна, она неожиданно для себя тихо рассмеялась – впервые за долгое последнее время.

* * *

Через пару дней Симона пришла домой с работы и обнаружила у себя на кровати мирно спящего Сенечку.

– Так! Ты опять!

Котенок приоткрыл глаза, потянулся и улегся поудобнее.

Симона села на край кровати.

– Тебе же сказали, нельзя тут спать. У тебя должно быть свое место, коврик какой-нибудь. Иди к себе. Иди, иди.

Котенок и не думал слушаться. Он перевернулся на спину, доверчиво подставив Симоне чуть свалявшееся светло-серое брюшко. Симона нерешительно протянула руку и дотронулась до него.

– Ой, какой ты тепленький, мягкий!

Она осторожно подсунула ладонь ему под спинку и приподняла. Котенок тут же перебрался с ее руки к ней на колени. На пледе от него осталась легкая нагретая вмятинка.

– Ну и что мне с тобой делать?

Симона взяла его за лапку – тонкая, невесомая, с нехоженными подушечками. «Сенечка…» Симона легонько почесала пальцем маленький треугольный подбородок. Котенок тут же заурчал. Симона наклонилась к нему и почти что уткнулась носом ему в макушку. От котенка пахло чем-то непонятным – наверно, котенком, вперемешку с недавним детским шампунем и еще, еле уловимо – Никитиной туалетной водой.