Никита стал снова бывать в Ларчиковом переулке. Симона всегда угощала его чем-нибудь вкусным. Они сидели в гостиной, Симона рассказывала Никите случаи из своей редакторской практики, кое-что из истории их семьи. Осторожно спрашивала у Никиты про его родителей, про его планы на жизнь. Если он задерживался, она нервничала – а вдруг он не придет? Почему? Что случилось? Стояла у окна и высматривала его. Волновалась, не замерз ли он, не устал ли. Ожидание Никиты стало для Симоны важным делом в последние месяцы. К его приходу она старалась хорошо выглядеть, быть веселой – чего с ней не было, по крайней мере, последние пять лет. Она любила вспоминать, как он сказал «у вас зеленые глаза». В тот день перед сном она увидела себя в зеркале ванной и только тогда поняла, почему он вдруг это сказал – дело в карандаше! От подводки глаза казались ярче! Перед следующим приходом Никиты Симона долго колебалась, а затем решительно вошла в комнату Греты и взяла коричневый карандаш. Да, у меня зеленые глаза! Потом этот карандаш перекочевал в ванную в стаканчик с ее зубной щеткой. Она стала чаще улыбаться, а иногда даже смеяться. Ей пришло в голову, что у нее приятный смех. Она представляла, как Никита ей говорит «Симона Вольдемаровна, у вас приятный смех».

Однажды она попросила Никиту починить ей кофемолку, которая «как-то плохо мелет кофейные зерна». Он с готовностью взялся за это, хотя признался, что никогда в жизни не чинил кофемолок. А если честно, то и вообще ничего не чинил. Они сидели за столом в кухне.

Никита разложил на белом льняном полотенце все детали кофемолки.

– Так, сейчас посмотрим. Ага…

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Я как раз пытаюсь понять, как она работает. Ну что ж, попробуем ее собрать. Есть маленькая отвертка?

Никита сосредоточенно вкручивал крохотные винтики, насаживал лопасти. Симона терпеливо наблюдала за ним.

– Ну вот, Симона Вольдемаровна, все в порядке. Сейчас она должна заработать.

– Никита, смотри, а это что?

На полотенце лежали два винтика.

– Хм, странно… Я ведь полностью все собрал. А-а, понял! Они были лишние, и именно поэтому она не работала.

– Ты думаешь?

– Почти уверен.

– Ну что, попробуем?

– Да. Давайте засыпайте кофе.

Симона насыпала порцию зерен, закрыла крышку.

– Можно я сам?

– Ну, давай.

Никита нажал кнопку, и кофемолка сначала издала звук, похожий на басистое жужжание осы, потом нескольких ос, потом целого осиного роя. Звук становился все громче.

– Никита, мне кажется, что она сейчас улетит в космос, – сказала Симона, еле сдерживая смех..

Никита взглянул на нее и хотел что-то ответить. Но внезапно кофемолка затряслась, как будто она попала в зону турбулентности.

– Держи ее! Держи!

Никита попытался схватить кофемолку, но в этот момент крышка кофемолки взлетела вверх, словно ее выстрелили из воздушного пистолета, и вся кухня оказалась усыпана кофейным порошком, а также целыми и наполовину перемолотыми зернами. Глядя на Никитино выражение лица, Симона хохотала так, как, наверное, не хохотала за всю свою жизнь. Никита, постепенно выходя из ступора, тоже начал смеяться. В таком состоянии их застала Галя. Она с подозрением зашла на кухню и некоторое время молча с недоумением смотрела на них, а также на пол и стены, усыпанные кофе.

– Что происходит? – наконец спросила она.

– Ни… Ни…Никита чи… чинил кофемолку, – сквозь смех выговорила Симона.

Узнав подробности ремонта, Галя посмеялась вместе с ними. Но больше всего ее поразило другое – она впервые видела мать хохочущей.