– Жаль, но я должна уехать. Мне надо доделать «Артгид» по Парижу, и, кроме того, со мной во Францию едет группа. Шестнадцать человек. Жаль. Но отложить я не смогу…

– Просто фильм, в котором я снялся практически в главной роли у Говорухина, номинирован девять раз на «Золотого орла». Мне не хотелось бы без тебя идти. «Мосфильм», тусовка, все дела… И потом, помнишь историю мальчика в Одессе, который пришел радостный домой из школы: «Мама! Ура! В новогоднем спектакле я буду играть роль еврейского мужа!» Бабушка Фира Моисеевна: «А что, роли со словами уже не было?» Так вот. У меня там сплошные диалоги. С Сухоруковым, Домогаровым, Матвеевым… А как я сыграл! Ты ахнешь! Хотя что я рассказываю – ты же три раза фильм смотрела.

Любимая вздохнула, помешала несуществующий сахар в кофейной чашке и задумалась.

– Нет. Не получится. А ты с кем пойдешь?

Кто сказал, что любопытство не порок?

– Не знаю. Думаю, что пойду один. Как сыч. Как одинокий рыцарь грусти. Мне же, кроме тебя, ни с кем не интересно. А ты уезжаешь…

Явный перебор. Куда-то меня понесло «не в ту степь». Надо вылезать из этой ахинеи, пока не поздно.

– Единственный человек, которого я бы с удовольствием позвал, – это Ксения Соловьева из «Татлера».

– Ксюша сама там будет и без твоего приглашения. Уж кого другого, а редактора «Татлера» обязательно на такое светское мероприятие позовут.

Над «турандотским» столом поднялась недоверчивая бровь.

«Умная, – подумал я. – А, собственно, с дурой я никогда и не жил бы…»

– У меня есть идея. Возьми нашу Юлю. Юлю Аршавину. Которая Барановская. Класс. Хорошая идея. Я ей сейчас сама позвоню.

– А вдруг она не сможет или ей неинтересно?

– Я все устрою, – сказала любимая и заговорила в трубку: – Юль, привет…

…Автомобиль довольно проворно подкатывал к «Мосфильму». Еще одно преимущество дорогой машины заключается в том, что от нее все шарахаются. Покоцать удлиненный «Фантом» может обойтись в почку. И то, если повезет и кому-то нужна будет чья-то пропитая «хрень с камнями»… Мне, например, ну даром ни к чему чья-то мудацкая почка.

В кулуарах самой известной студии страны то тут, то там мелькали (как живые) легендарные лица. Полный тезка покойного Хрущева, Никита Сергеевич, что-то верещал своим неподражаемым голосом Михалкова актеру Збруеву. Тот, видно, объяснял брату Андрона Кончаловского, почему вот уже как лет семьдесят пять он не стареет. В результате збруевского рассказа получался синопсис русской версии «Загадочной истории Бенджамина Баттона». Рядом красавчик Максим Матвеев из МХТ смотрел по сторонам, как будто он совсем не «боярский муж», а так, зашел на полчаса покурить. Продюсер Александр Роднянский теребил в руках своего многострадального «левиафана», которого надеялся несколько раз вынести при всех на сцену. В общем, все как обычно.

В этом павильоне я когда-то, будучи студентом ВГИКа, проходил практику на третьем курсе. Пятно от разбитой моим приятелем в 1974 году бутылки «Солнцедара», которую он принес для сдачи зачета, было на месте. То ли пол с тех пор не мыли, то ли химический состав напитка все-таки победил гранит – оставалось загадкой.

Вокруг исторического пятна, на выщербленном и выйоганом полу спотыкалась, держась за бокал шампанского, актриса Елена Лядова, одетая в цвета футбольного клуба ЦСКА, который, в свою очередь, одевается в цвета барселонской «Барселоны». Ее сопровождал в синхронном спотыкании Владимир Вдовиченков, похоже, тоже актер или просто друг (свечку никто не держал). Клан Бондарчуков и глашатай нашего президента, появившийся как по часам, но без часов, с очаровательной бывшей невестой, дергались на побитом полу, как простые смерды. Кстати, бывшая невеста, которая за время пути стала женой, будучи девушкой спортивной, держалась на безумном полу лучше всех. Наконец Владимир Хотиненко, как следует подкосившись, удачно вылил кому-то в декольте славный игристый напиток. Бедному режиссеру стало безумно неудобно, не говоря уже о содержимом декольте, которому было неудобно вдвойне: оно (содержимое) стало одновременно и сладким, и мокрым. То есть в другой ситуации это, возможно, было бы и неплохо, но на «Золотом орле» могло бы быть и по-другому. Впрочем, тут выяснилось, что обладательница декольте не совсем человек, а светский обозреватель, которого к вечеру вообще вспоминать стыдно даже в неприличном обществе, и все встало на свои места. Гости закивали хотиненковскому жесту в знак одобрения и захотели подлить еще чего-нибудь сами.

Видя такую порочную половую жизнь наших звезд, я твердо обнял вверенную мне любимой подругу и повел ее к алтарю пресс-волла. Юлины каблуки били рекорды ходуль, и нам быстро стало понятно, что без твердой адвокатской силы нежной направленности при благоприятном стечении обстоятельств тележурналистка могла, споткнувшись, втундиться в какого-нибудь мягкого Стоянова, а при плохом – обломаться, ну, например, о Дарью Спиридонову, теперь уже Златопольскую. Моя рука обняла некогда футбольный стан и в связи с его тонкостью выползла с внешней стороны доверенного тела. Вспышки фотокорреспондентов заинтересованно и интенсивно закланцили. Экзекуция ослепления продолжалась какое-то время, но потом все-таки сошла на нет. От штрафной площадки фотоаппаратного расстрела надо было в таком же состоянии передвигаться в глубь «звезданутой» отечественной толпы, освободив алтарь для вновь прибывших.

Следующим этапом репортерской шизофрении шли микрофонные интервью. Естественно, и мы оказались в центре нападения.

– Юля! Что вы ожидаете от сегодняшнего вечера?

– Я пришла поболеть за своего лучшего друга Александра Добровинского и за фильм, в котором он снялся. Фильм номинирован девять раз. Буду держать кулачки.

– Александр! А в каком платье сегодня пришла ваша спутница?

– Ланван.

– А откуда вы это знаете?

– От верблюда. Гималайский сказал.

– А он здесь? Это новый друг Юлии Барановской? Почему тогда она с вами, а не с ним?

– Он стеснительный.

– Юля! А если Александру будут что-то вручать, вы пойдете с ним на сцену?

– Девушка! Вы что, больная?

– Александр! А что будет, если «Зенит» не станет чемпионом?

– Это их проблемы.

– Ой! А вы же это говорили на каком-то чемпионате Европы. По гольфу или хоккею.

– Я?! Нет. Это говорила Джессика.

– Кто это?

– Одна девушка из Уэльса. Город Йоркшир.

– Юля! Как приятно вас видеть снова вместе. Ваши отношения с Гордоном закончились? А вы хотите еще детей? У вас же только трое.

– А вы хотите в глаз? У вас их пока два в наличии.

– А как же вы боретесь за то, чтобы приравнять гражданский брак к официальному, а живете не расписавшись?

– Просто, девушка, я Юлю удочерил, а вас мы сейчас уматерим…

Наконец мы выбрались из толпы дефективных.

– У тебя были отношения с Гордоном?

Юлька посмотрела на меня так, как будто это я не забил пенальти «Манчестеру» на последней добавленной минуте:

– Ты сумасшедший? У меня никогда не было отношений с Гордоном, кроме деловых.

– А почему эти идиоты спрашивают?

– Потому что идиоты.

Ответ был исчерпывающим, и мы проследовали дальше в зал, по дороге поздоровавшись с милым и благожелательным лицом режиссера Говорухина.

В переделанном под концертный зал павильоне три часа подряд кого-то объявляли, некоторых из них вызывали, и они даже на сцене говорили заученные экспромты. Все как в суде. Невызванные, с переполненными ненавистью к награжденным радостными лицами, аплодировали, тихо переговариваясь и обсуждая происходящее. Разговор за нами, например, был приблизительно такой:

– В следующий раз я бы ей поаплодировала, когда эту дрянь понесут из театра в последний путь…

– Таня, ты что?! Она младше тебя на десять лет.

– Ну так в крайнем случае она отсидит и меня догонит…

– За что?! За что она отсидит?

– Какая разница? Видишь, вон впереди адвокат, думаю, договоримся…

– Добровинский? По-моему, он главный по разводам…

– А что, за это разве не сажают?..

Так в милых беседах коротался вечер в партере. Чувствовалось, что наши ведут в счете…

После награждения была вполне естественная ВИП-тусовка с буфетом. Простые ВИПы тусовались, закусывали и заискивали перед ВИПами посерьезнее в надежде на дальнейшую творческую кино– или какую-либо другую подработку. Пришлые барышни фотографировались со звездами и готовы были сниматься немедленно. К одиннадцати вечера кое-кто барышень действительно снял…

Юля Барановская (не совсем в девичестве, но все-таки бывшая Аршавина), чмокнув меня по-братски в щеку, уехала по своим делам. Несмотря на обилие в зале полусредних и нападающих, замены у меня во втором тайме не предвиделось, и мы мило болтали с группой Станислава Говорухина, по очереди поглаживая «Золотого орлушу» по всем его выдающимся пернатым местам.

Еще через час, как говорил мой одесский дедушка, «жиды поредели, в смысле, ряды пожидели», и неотобранные старлетки начали интенсивно предлагать доказательства тому, что они «дамы, приятные во всех отношениях». Совсем обнаглевшим мне пришлось даже показать «красную карточку» за игру рукой и за фол последней надежды. Короче говоря, я уехал из «Мосфильма» один.

В общем, вечер как вечер. Ничья.

Через два дня мы ехали с Юлькой к Раппопорту в «Dr. Живаго».

– Ты читал этот бред? – спросила меня звезда Первого канала.

– Я постоянно читаю разный бред. Что ты имеешь в виду?

– «Барановская на “Золотом орле” с чужим мужем», «Звездный адвокат и телеведущая. Снова пахнет разводом?», «Адвокат будет воспитывать детей Аршавина?». Дальше читать? Есть еще три статьи.

– А там написано, что я уже от тебя беременный?

– Ты смеешься, а что скажет твоя жена, которую, кстати, я обожаю, когда приедет?

– Одно из двух. Или ей это не понравится. Или это понравится Аршавину.

– Не поняла?

– Потому что она тебя застрелит на фиг… И он будет очень доволен.

– При чем здесь я, Саша?!

– Хорошо. Она отравит меня, но твой бывший все равно будет очень доволен.

С переднего сиденья к нам обратился верный водитель Игорь:

– Если позволите дать совет…

– Давай! – разрешили мы хором.

– Лучше сознайтесь по-честному.

Остаток дороги Юля била Игоря сумкой по голове. Игорь давился от смеха, но продолжал вести машину. Хорошо, что ехать оставалось недолго…

Завтра должна была вернуться любимая.

Около двенадцати я (на всякий случай) разобрал аптечку, выкинул порошки непонятного применения и решил просмотреть «Фейсбук».

На страничке у общей знакомой красовалась фотография любимой «в легкой обнимке» с красавцем французским художником на открытии ярмарки FIAC в Париже.

В голове замелькали мысли: «Устроить скандал? Все рассказать и показать статьи? Обратить все это в шутку?»

В это время в гостиную зашла младшая дочь.

– Папа! Ты видел мамину фотку с этим уродом?

– Да. Видел.

– Я тоже, папочка. А ты видел, что там написано в комментах? «Жаль, Александра Андреевича не было с нами, хотя на этом фото он был бы лишним:)))».

«А что? А вдруг? Девочки видели рекламу по телику? Очень смешно». – «А он женат?» – «Не понимаю. Какая разница: женат, не женат. Мужик классный». – «А художник?» – «Тебе что, с ним рисовать?».

– Пап! Я в шоке. Хотя это и не мама писала. Между прочим, FIAC кончился вчера, а мама прилетает только завтра.

– Я тоже в шоке.

– Держись, папуля. – И поцеловав меня в нос, малявка ушла к себе в комнату.

Я позвал горничную.

– Наташа, найдите в мусорном ведре все лекарства и порошки, которые я только что выбросил, и принесите их в мой кабинет. Может быть, они мне самому понадобятся завтра. Посмотрим еще, кто, чего и куда насыпет.

Джессика пренебрежительно фыркнула и ушла к себе на подстилку, не сказав ни слова.

По каналу «Иллюзион» начинался гениальный и никогда не устаревающий фильм 1961 года «Развод по-итальянски».

«Или все-таки вместо юридического малявке пойти на журфак? – мелькали мысли у меня в голове. – А что, если позвонить любимой? Сказать, что смотрю кино и скучаю. Тем более, что это правда…»

В это время раздался звонок.

– Ну и с кем ты был на «Золотом орле»?

– С Юлей.

– С какой такой Юлей? Я все читала!

«В главных ролях: Марчелло Мастроянни и Стефания Сандрелли. Режиссер Пьетро Джерми», – донеслось с экрана.

Фильм был черно-белым.