Франко П. – физиотерапевт-надомник или, ещё проще, приходящий массажист. Он же штейнерианец, библиофил, книгочей. Нас познакомил лет двадцать назад доктор Гаспери из Тренто, тоже штейнерианец и хороший человек. Дружба с Франко началась как деловая: мне нужны были его золотые руки, особенно в страдную пору Большого словаря, – спина разламывалась, – а ему, free lance, всегда нужен заработок. Постепенно мы сдружились – сроднились (родство душ?), откровенничаем, он знает всё обо мне и кое-кого из моих, я – почти всё о нём.

У Франко за плечами пара неудачных браков, от первого – взрослый сын – счетовод, положительный, с машиной. У Франко машины нет, автомобильных прав никогда не было, он целыми днями колесит по Милану на городском транспорте. В промежутках между сеансами забегает в книжные лавки, поплавать в бассейн и делает массу добрых дел. Он следит за своим здоровьем, не курит, не пьёт, с разбором снабжается только в биомагазинах; на уик энд уезжает на природу, делает по полсотни километров в день на велосипеде. Работа физическая, надо быть в форме.

Он среднего роста, складный, сухощавый, ухоженный, густые волосы ёжиком, красиво седеющие, умное лицо, хорошая речь.

«Дай мне какое-нибудь поручение!» – настаивает он, и я поручаю – купить, достать, разузнать. Чаще инициатива исходит от него. Сколько раз он, встревоженный моим хилым видом, откладывал все свои дела и провожал на поезде в дальние поездки – помнится, в Падую, в Триест, в Градо. Держит руку на моём пульсе; позванивает.

Очень характерная для Франко, следующая, совсем недавняя история. Рассказал он мне её по секрету, потому как пахло жареным. К нему, на его квартиру в Пианелло, явился давнишний знакомый, некто Перуцци из чудаков-гениалоидов, химик, поэт, музыкант, изобретатель, и говорит: «Выручи, приюти, а то меня посадят… Временно, до суда… Мне негде жить под домашним арестом, нет своей жилплощади».

Что за чертовщина! – не мог взять в толк эту белиберду Франко. Из расспросов выяснилось: гениалоида арестовали за то, что он, по просьбе старого знакомого, смастерил «зажигательную бутылку» (по-итальянски она почему-то называется «molotov»). Старый знакомый по имени Сандало, бывший террорист-краснобригадец, пустил её в дело, подложил под машину какому-то исламцу. (Дело в том, что, отсидев срок, Сандало сменил идеологию и вместо башковитых слуг капитала стал искоренять мусульман.) В результате чего он получил семь лет тюремного заключения, а его подельнику Перуцци предписали сидеть до повторного суда по месту жительства (которого у него в силу разных причин не было) под домашним арестом.

Бедный Франко. Квартиру в Пианелло он снимает вместе с сыном и братом. Что он им скажет… Но выгнать человека на улицу, в данном случае прямым ходом в тюрьму, это не по-человечески… И он пустил Перуцци в комнату сына. Перуцци живо смотался куда-то за своим скарбом, приволок сто коробок, неизвестно с чем, и как ни в чём не бывало уселся за компьютер.

Как бы ты поступила на моём месте? – хотел знать Франко.

Наверное, так же, как ты. А сыну ты позвонил?

Да, сразу.

И что он сказал?

Сказал: «Papà, sei un pirla», «Папа, ты мудак».

Хозяйка дома в Пианелло, немолодая, важная дама, увидев двух карабинеров у входа – проверка! – перепугалась и схватилась за сердце, а когда подоспел Франко, рассвирепела.

Через три недели суд приговорил Перуцци к году домашнего ареста. Объявилась жена, нашла, где им жить, и он съехал. Хозяйка дома простила Франко: что с него взять…