Луна и Солнце – те же И те же снег и лёд. Но отчего-то реже Меня влечёт в полёт. С тропинки сбилось время В прогулочной тиши И сотня лет – не бремя Для зреющей души. Из ощущений соткан. Дрожит хрустальный мир… Заснеженная сопка — Не сопка – капонир. Его рука на пульсе Неспешных перемен: Ты на него не хмурься Веселию взамен: Племён случилась сшибка На перепутье вех… Не всякая ошибка — Учебником для всех. Наощупь ночь в распадок Сползает меж стволов. Скрывая тьмы загадок Для ищущих голов.

Отложу сигарету, но кофея строгого выпью, В ниши будущих дней рассую старых дел мелкотьё, А с души соскребу чешую эту скользкую рыбью, И с балкона спущу установку на сплин и нытьё. Парадоксами жизни займу обленившийся разум, Обращая устои людского общения в прах. Подхвачу из гнёзда воронёнком упавшую фразу. Утишая её новорожденно-трепетный страх. Каждый день, новорожден, и я припадаю на крылья, В отражаемых озером смерть нахожу облаках И, воскреснув, опять примыкаю к лесной эскадрилье. Лёгкой тенью себя оставляя на тех берегах. Эти гряды камней, отлетевших в суомские чащи — Затвердевшие слёзы уставшего в битве Творца За созданья свои, прожиганием жизни пропаще На планете не раз приближавших начало конца… Эмигрантка-душа, не тебя ли, сравнимую с ртутью. Ускользнуть, раздробиться и слиться готовую вновь. Кто-то ищет, крича безысходностью полною грудью. Вызывая мобильником Веру, Надежду, Любовь?..

У истока певучей реки, О могучих мечтаюшей струях — Звук один извлеки – изреки. Что измыслить хотелось на струнах: Будут в нём и кипящий партер, И балкона гремящая лава, И над сонмом угрюмых химер Отрешённо плывущая слава. Хрусталя чуть приметная дрожь — Дрожь от нервов или от озноба, И в гламурной косметике ложь, И на нет исходящая злоба… Царский бархат и мрамор восславь, И худую – в заплатах – котомку — Всё в одном помяни и оставь Восходящему с солнцем потомку…