Упираясь лучами в щербатую ленту бетона. Солнце вставало над Волгой из-за Костромы; Юрьевецкая пристань изгибом дуги камертона Над волнами дремала в оправе лесной бахромы. Солнце взглядом по дамбе скользнуло невольно – и словно Взгляд его зацепился за острые кромки камней. Выдававших и видом, и сутью своей безусловно. Что взросли они, вспоены соком военных корней. И Светило припомнило: – Я уже видело эти Островерхие камни; как чирья на коже земной. Прорастали они на цветущей и юной планете — На прекрасной планете, пока ещё лишь на одной. Невозможно понять, что же там, на Земле, происходит: Я слежу за телами, летящими вместе со мной. Но чудовищ стальных, как на этой Земле, не находит Растревоженный взгляд, продираясь сквозь космос немой. Подозрение есть, но оно подтвердится не сразу. Что на этой планете, единственной в нашем краю. Не знакомый Вселенной воинственный действует разум. Как гадёныш, яйца оболочку прорвавший свою. На малютке-Земле вновь я вижу камней нагноенья. Чует сердце моё – неспроста это, ох, неспроста… Дочь – Земля! Если ты не найдёшь исцеленья — Нам для связи с мирами другого не видеть моста… Поднимаясь над Волгой, заметило Солнце: на дамбе. Рядом с местом, где волны весной проточили проран. Очень буднично, просто, не так, как актёры на рампе. Пацану о камнях говорил фронтовик – ветеран… И в глазах пацана – кинолент замелькавшие кадры: Тотчас ожили камни – и вновь на свои рубежи Протянулись от дамбы, и надолбы в схемах и картах Прочертили страну многоточием острых вершин… – Пролетели года, времена миновали лихие… Эти камни, что видишь сегодня ты перед собой. Устояли в борьбе с необузданной силой стихии. Как на фронте бойцы, они первыми приняли бой. Их корить не спеши, что они безобразною грудой В плавном росчерке дамбы – немыслимо злой диссонанс: Ведь таким, как они – неотёсанным, острым и грубым Мы обязаны жизнью… Они постояли за нас…