Настроил гитару на еб твою мать, Пошел по бульвару блядей собирать. Иду по бульвару, гитара звенит, А Сонька-падлюка за мною бежит. Пошел я с падлюкой и лег на кровать. Наутро проснулся — ох, еб твою мать! И яйца опухли, и хуй покраснел, И доктор на ухо мне что-то пиздел. О бедный, несчастный, пропащий холуй, Придется отрезать твой собственный хуй. Лежу я в больнице, гляжу в потолок. А доктор на блюдце мой хуй уволок. Иду по бульвару — там бляди сидят И хуй мой с редиской и хлебом едят.

Встретил я Тамарочку, Купил гондонов парочку, А хуй вскочил, как вжаренный бычок. Я взял ее за жопу, Словно антилопу, И на еблю в погреб поволок. Солнышко садилося, Тамарочка ложилася. Закрывались карие глаза. Лопались гондончики, Трещали панталончики, И по жопке молофья текла. Очнулася во мраке. Четыре хуя в сраке. И ржавая копеечка под ней. За этих три копейки Вся жопа в молофейке, И фетровая шляпка вся в говне.

Пошла я раз купаться — Ко мне пристал мужик. Я стала раздеваться, А он и говорит: «Какие у вас ляжки!  Какие буфера! Нельзя ли вас полапать Рубля за полтора?» Дает мне рубль порватый И добавляет два. А у меня характер: Взяла да и дала. Кто очень сильно просит, Ну как тому не дать?! Раздвинула я ноги — Он стал меня ебать. Ебет, ебет — соскочит, Головкой помотает, О камешек поточит И снова начинает.

В тени густых акаций На берегу морском Сидел старик Герасим И чистил хуй песком. К нему пришла Елена И села на весок. С Герасимова члена На землю капнул сок. «Елена, вот бы было Слияние сердец: Ты стань моей кобылой — Я буду жеребец». Кто просит Христа ради — Ну как тому не дать?! Елена стала раком — Он стал ее ебать. Когда уже смеркалось, Елена шла домой, С Герасимом прощалась Разорванной пиздой.

Однажды было дело: С улыбкой на лице Блоха фокстрот запела У деда на яйце. Она все распевала, Свистала молодцом, Чечетку выбивала У деда над яйцом. Старик, кляня Европу, Поковырял в паху И вытащил за жопу Веселую блоху. Однажды было дело: С улыбкой на лице Блоха фокстрот запела У деда на яйце.

У меня ль была Шире маминой Юбка белая, Накрахмалена. А теперь не то — Не стоит его Эскадрон лихой За Москвой-рекой. Как бывало, я Всё давала я Целовать свою Ручку нежную. А теперь не то — Не стоит его В штанах бархатных У двери лакей. Как бывало, он Придет, всунет мне Розу белую В косу русую. А теперь не то — Не стоит его На столе моем Белых роз букет. Как бывало, я Подмахну ему Из окошечка Платком аленьким. А теперь не то — Не стоит его Каждый день с утра Тройка с кучером.

Ереванский луна Выходил из небес. Выходил на балкон Молодой Ованес. Припев: Вай, вай, вай, Вай, вай, вай. Выходил на балкон, На конюшня глядел. А в конюшня ишак Жирным жопом вертел. Припев. Не стерпел Ованес — Развязал свой кушак, И, как звер, налетел На невинный ишак. Припев. Ереванский луна Низко плыл по небес. Выходил на балкон Пожилой Ованес. Припев. Выходил на балкон, На конюшня смотрел, А в конюшня той сын Над ишаком потел. Припев. Не стерпел пожилой — Снял со стенки кинжал, И зарезал, убил Обоих наповал. Припев. А наутро в саду Были трупы и кров. Мы поем этот песн Про армянский любов. Припев: Вай, вай, вай, вай, вай, вай-вай, Вай, вай, вай, вай, вай.

Как у тети Нади Все сестренки бля… бля… Ох, что?! Ничего — Бляхами торгуют. Как из гардероба Высунулась жо… жо… Ох, что?! Ничего — Желтая рубашечка. Как у дяди Луя Потекло из ху… ху… Ох, что?! Ничего — Из худого чайника. Как на тротуаре Три старушки сра… сра… Ох, что?! Ничего — С радости плясали.

Помню — я еще девчоночкой была. Никому еще ни разу не дала. Полюбил меня механик молодой. Затянул меня в канаву с головой. Поднимает полосатый сарафан, Хуй горбатый приближает к волосам. Впер в пизду он мне такую сатану — Десять суток я валялась на полу. До сих пор трещит пизда напополам. Сука буду, я механику не дам. У него, видать, железки на муде, И натер он мне мозоли на пизде.

По темным улицам Кронштадта Шел, спотыкаясь, капитан — Изрядно пьян. Ему навстречу шла Елена — Его законная жена Была пьяна. «Ах, здравствуй, милая Елена, Пойдем квартиру нанимать, Ебена мать!» «Мне не нужна твоя квартира Я наняла себе избу, Пошел в пизду!» По темным улицам Кронштадта Шел, спотыкаясь, капитан — Был сильно пьян.

Я — мальчишка-шоферишка. Что сказать еще? А еще машин наладчик. Вот, пожалуй, все. Ремонтировать машины Мне совсем не лень. За одиннадцать с полтиной Кручусь целый день. Раз пошел я к другу Саше Позднею порой. Познакомил меня Саша С девушкой одной. Как порядочный мальчишка, Я благодарю. На нее, как на машину, Сразу же смотрю. Буфера стоят ли прочно У ней впереди? Не пробит ли карбюратор Кем-нибудь другим? Первым делом поднимаю У нее капот И насосом продуваю Бензинопровод. И идет моя машина — Чики-чики-раз, Лишь глушитель выпускает Очень скверный газ.

Когда пора любви настала, Балы я стала посещать И чуть не каждому давала… Раз десять ручку целовать. Мы возвращались как-то с бала. В карете душно и темно. Он так просил! — я не давала… Поднять каретное окно. Порывом ветра шляпу сдуло. И я нагнулась, чтоб поднять. А он нахально сзади всунул… Мне розу алую под прядь.

Галя была девочка блатная. Хулиганам всем она давала. Только вечер наступает — Галя из дому шагает И выходит прямо на бульвар. И при виде этого товара Хулиганы со всего бульвара Быстро очередь создали, Галю в скверик затолкали, И пошла работа полным ходом. Тут подходит старый старичок: «Дайте поебаться хоть разок!» «Старый хрен, куда ты прешься, Что ты дома не ебешься Аль тебе старуха не дает?!» Отвечает старый старичок, Вытащив залупу с кулачок: «Не хочу я на старуху, Я хочу на молодуху!», И на Галю враз забрался он. Очередь десятого настала. Галечка подмахивать не стала: Разорвал пизду до пупа Ей старик своей залупой И залил все ляжки молофьей. Срок пришел — и мальчика родила. Всех своих знакомых удивила: Волос рыжий, как у Мишки, Нос горбатый, как у Гришки, А залупой вышел в старика.

Там на горе, покрытой маком, Художник ставил деву… в позу, Разрисовал ее, как розу, Потом покрыл все это… лаком. Стояла дева, как звезда. У ней широкая… натура И очень тонкая фигура, А это, братцы, красота. Стиль баттерфляй на водной глади Нам демонстрируют две… девы. Они, как будто королевы, Рекорды бьют не денег ради. Два футболиста, снявши бутсы, С двумя красотками… играют. Они их сильно развлекают, А те от радости смеются. Однажды утром, жизнь страхуя, В Госстрах зашли два старых… деда. Они ушли после обеда, О смерти радостно толкуя. Я не хочу Вас оскорблять, Но Вы порядочная… тетя, Скажите мне, где Вы живете, И я Вас стану навещать. Какой-то маленький вассал Все стены замка… обошел, Но ничего там не нашел, И только стены исписал. У атамана Козолупа Была огромная… сноровка, Семизарядная винтовка И два енотовых тулупа. Была я раньше белошвейка, И вышивала часто гладью, Потом пошла играть на сцену И очень скоро стала… примой. В универмаге наверху я Купил сибирскую доху я, Но дал, как видно, маху я: Доха не греет… абсолютно. Из боя вынесли два трупа: Один с откушенной… рукою, Другой с измятою косою, С полой разорванной до пупа.

Я хочу, чтоб постоянно, В жизни и во сне, Ты была со мною рядом, Ты была при мне, Чтобы каждую минуту Сразу мог сказать: Я хочу тебя, мне мало, Я хочу опять! Пусть соседи за стеною, И скрипит кровать, Только б ты была со мною, Мне на все плевать, Только б, вставши утром рано, Сразу мог сказать: Я хочу тебя, мне мало, Я хочу опять! Надоела мне девчонка. Я от ней ушел, Отыскал кацо красивый И к нему пришел: Если ты не спал с мужчиной, Что ж, я научу — Повернись ко мне спиною, Ах, как я хочу! Пошатался я по свету И к врачу пришел, И в глазах его суровый Приговор прочел: Я прочел, что даже, может, В жизни никогда Никому сказать не сможешь «Я хочу тебя!»

Шумит, ликует Ленинград, Народ на улицах пестреет, И только слышно «бога мать!», И солнце жарко в жопу греет. Из ресторана вышла блядь, Глаза ее посоловели, Она сказала «бога мать!», И села срать среди аллеи. Цыганка старая поет, Задрав подол, на тротуаре, А молодой сидит и бьет Огромным хуем по гитаре. Там старый цыган, сняв штаны, На тротуаре бьет чечетку, А там какой-то сукин сын Ебет свою родную тетку. Еврей ебет собаку в глаз — Какой позор для человека! — Грузин шурует хуем в таз, А кто-то давится от смеха. Ебется вошь, ебется гнида, Ебется тетка Степанида, Ебется северный олень, Ебутся все, кому не лень.

Как на Невском проспекте у бара, Где легавый свой пост охранял, Там в углу, притаившись, на пару Николай полупьяный стоял. Перед ним на коленях Тамара, Проститутка из бара была, Она что-то ему говорила, На глазах показалась слеза. «Ох, не мучь меня, Коля, не мучай, Ох, зачем же ты мучишь меня? Знаю я, у тебя есть другая, Все равно не гони от себя!» «Не живите вы, девки, в деревне, Приезжайте вы к нам в Ленинград. Познакомьтесь сначала с ребятами: Они вас препроводят в бардак. В бардаке поебетесь с китайцем, На хую он засунет бубон, А за этот за самый бубончик Вылетай с бардака на хуй вон. И теперь вот сиди под забором, С удивленьем пизду подтирай, А она разлилась, как тарелка, Хоть сметану на ней собирай».

Океан ворчит угрюмо, Шумно бьет волной в борта. По волнам несется шхуна «Бранденбургская звезда». Это шхуна капитана Джо Кровавое Яйцо. Словно жопа павиана — Капитаново лицо. Руки — словно две дубины. Нос повернут на восток. Хуй, большая колбасина, Еле влазит между ног. Раз попалась молодуха Лет под восемьдесят пять. Он ударом мощным в ухо Уложил ее в кровать. Толстожопая скотина, Хуй зажав промежду ног, Оторвала половину. Он взревел, как носорог. Вслед раздался голос страшный — Это старый капитан, Увидав корабль вражий, Благим матом заорал. «Что вы, бляди, следом прете, Что вы, ебанные в рот, Поебаться не даете. Заеби вас кашалот!» И от этаких укоров Всех прошил холодный пот, И в бардак без разговоров Уебал весь вражий флот. Океан ворчит угрюмо. Шумно бьет волна в борта. По волнам несется шхуна «Бранденбургская звезда».

Папе сделали ботинки — Не ботинки, а картинки! — Папа ходит в них везде, Лупит маму… Папе сделали ботинки — Не ботинки, а картинки! — Папа ходит в них везде, (и т. д.).

Во саду ли в огороде Поймали китайца, Положили на лесок Вырезали… Яблочко На тарелочке, А у девочки Сломалась… Целый день жена хлопочет, Пирожки печет, Поздно ночью муж приходит И ее… Ехал на ярмарку Ванька Холуй За три копейки Показывать свой… Художник, художник, Художник молодой, Нарисуй мне девушку С разорванной… Пикала гармошка, Где-то вдалеке, Услыхал Антошка, Говорит жене: Женушка, женушка, Ложись на кровать, Буду под музыку Я тебя… Ехали пираты, Веслами гребли, Капитан с матросами Девушек…

Мама, я доктора люблю, Мама, за доктора пойду: Доктор делает аборты, Посылает на курорты, И за это я его люблю! Мама, я летчика люблю, Мама, за летчика пойду: Летчик высоко летает, Всем гондоны раскидает, И за это я его люблю! Мама, я шофера люблю, Мама, за шофера пойду: Шофер ездит на машине, Сам в мазуте, хуй в бензине, И за это я его люблю! Мама, я повара люблю, Мама, за повара пойду: Повар спит, а каша дышит, Хуй ебет — пизда не слышит, И за это я его люблю! Мама, я жулика люблю, Мама, за жулика пойду: Жулик будет воровать, А я ментам его сдавать, И за это я его люблю!

Ох, Семеновна, Баба русская, Жопа толстая, Пизда узкая. Ох, Семеновна, Такая гордая, Сиськи мягкие, Жопа твердая. Ох, Семеновна, Что ж ты сделала — Все штаны на клеш Переделала. Ох, сыпь, Семен, Подсыпай, Семен, У тебя, Семен, Юбка-клеш, Семен. Ох, Семен, Семен, Тебе поют везде, А молодой Семен Утонул в пизде.

Сидит цыган на закате, Суда-руда я, Сидит цыган на закате, Гоп суда-руда я, Дрочит хуя на канате, Ай-я-я? Где ты, цыган, девок лапал, Суда-руда я, Где ты, цыган, девок лапал, Гоп суда-руда я, Где ты хуя поцарапал? Ай-я-я! Где, цыганка, ты ходила, Суда-руда я, Где, цыганка, ты ходила, Гоп суда-руда я, Где ты пизду развалила? Ай-я-я! Сидит цыган за болотом, Суда-руда я, Сидит цыган за болотом, Гоп суда-руда я, Зашивает пизду дротом, Ай-я-я! А другой сидит смеется, Суда-руда я, А другой сидит смеется, Гоп суда-руда я, Все равно пизда порвется, Ай-я-я!

Девки спорили в трамвае: У кого она кривая. Оказалось, что кривая — У водителя трамвая. Девки спорили в квартире: У кого она пошире. Оказалось, что пошире — У владелицы квартиры. Девки спорили на даче: У кого она лохмаче. Оказалось, что лохмаче — У хозяйки этой дачи. Девки спорили на крыше: У кого она повыше. Оказалось, что повыше — У хозяйки этой крыши. Девки спорили в соборе: У кого она поболе. Оказалось, что поболе — У меня во всем соборе.