Дмитрий Кириллович пропустил мясо в электрической мясорубке, гудевшей, как космическая ракета на старте, выложил фарш на тарелку, затем снял крышку и нож, промыл их под струей горячей воды.
— Оля, — спросил он, — теперь я могу быть свободен?
— Конечно, дорогой. Сейчас начинается мое творчество. Котлетное. Не улыбайся — творчество! Бывает, когда делаю какую-то скучную работу, то вдруг представлю себе, что я на сцене, что передо мной в полутьме — настороженный зрительный зал, и сразу становится интересно, я уже творю.
Развязывая на спине мужа тесемки фартука, Ольга Борисовна услышала шаги дочери, насторожилась и сказала, понизив голос:
— Все-таки беспокоит меня Татьяна. Взгляд отчужденный, ускользающий, точно чего-то боится или скрывает. Тебе не кажется?
— Похоже на то… — неопределенно пожал плечами Градов.
— Не та ли размолвка с Олегом — причина? А?
Скульптор снова пожал плечами.
— Дима, а не спросить ли ее? В деликатной форме. Как ты считаешь?
— Можно и спросить, — согласился тот. — Оля, пойду поработаю. Мне нужно хотя бы часик посидеть.
— Иди, дорогой.
Спросила Ольга Борисовна за обедом. Положила в тарелку дочери румяную котлету и, будто лишь сейчас вспомнив, улыбнулась:
— Да, сегодня с Дмитрием подвезли твоего одноклассника…
— Кого это? — без особого удивления спросила Таня.
— Представь, твоего друга, Олега Чинова. — Так и не поняв, какое впечатление произвело на дочь это имя, Ольга Борисовна добавила: — Ты не удивилась?
— Если бы космонавта подвезли или Аллу Пугачеву, тогда конечно…
— Пугачева отчего-то не встретилась! — хохотнул в бороду Дмитрий Кириллович и намазал котлету горчицей.
— Зачем столько мажешь? — недовольно заметила Ольга Борисовна. — Внутренности сожжешь.
— Авось не сгорят! — И Градов отправил треть котлеты в рот, сверкнув белыми крепкими зубами.
Таня с улыбкой проследила за ним и сказала:
— Надеюсь, Чинов доставил вам не меньше удовольствия, чем знаменитая звезда эстрады.
— Браво, Танечка, прекрасная реплика! — Ольга Борисовна прихлопнула в ладоши. — Действительно, впечатление он производит самое приятное.
— Я же тебе говорила: элегантен и воспитан.
— Но в театр почему-то не захотела с ним пойти.
— Были другие дела.
— Очень напрасно. Кстати, на мою долю аплодисментов выпало не меньше, чем исполнительнице главной роли.
— Ты уже рассказывала.
— Да, но мне приятно, ты прости… А пойти тебе надо было. Тем более с таким интересным мальчиком. Он показался мне не только элегантным и воспитанным, но и чутким, заботливым. Дмитрий, тебе тоже так показалось?
— Мм… Пожалуй. — Отчим уже расправлялся со второй котлетой.
— Что значит «мм»? Ты можешь высказать свое мнение, как мужчина о мужчине?
— Если народ просит… — Отчим оставил в покое остаток котлеты. — В самом деле. Воспитан: помог донести маме тяжелую сумку. Заботлив: для дома, для семьи пытался купить торт. Скромен: не захотел пойти в гости. Не льстив: ни слова не сказал — ах, какая у вас прекрасная машина! Как вы прекрасно ее ведете! Достаточно?
— Вполне, — согласилась Таня.
— И еще ценное качество, — не удержалась Ольга Борисовна, — достаточно принципиален и решителен. Хотя Олег очень и очень уважает тебя, Танечка, но на собрании тем не менее покритиковал. И я одобряю его: по делу. Право же, повести в театр своих комсомольцев ты вполне могла. И должна бы.
— Он об этом даже сказал? — Тут Таня все-таки удивилась.
— Опять же свидетельство его принципиальности. И чувствуется — из хорошей, культурной семьи.
— А приплюсовать к этому, кто его папа! — Дмитрий Кириллович вознес над головой вилку. — Лицо номер два в городской конторе по ремонту квартир!
— Дмитрий! — Ольга Борисовна поморщила красивые, полные губы. — Шутка твоя неуместна. Разве в этом дело?.. Хотя, впрочем, естественно, все мы люди, все живем на земле, в своих квартирах, которые со временем увы… — она обвела взглядом стены и потолок просторной кухни, — как грим на лице артиста, и тускнеют, и не так уже смотрятся.
— Про своего папу Олег сам рассказал? — Таня удивилась уже по-настоящему.
— Нет, конечно! — поспешила объяснить Ольга Борисовна. — Это Инночка мне сказала, его тетя. В доверительной беседе… Танечка, а ты очень обиделась на критику Олега?
— Отчего же? Нет. Слова говорил правильные. Работала я неважно. И посильней можно было бы ругать. Ведь только начинаем. В классе даже не все еще комсомольцы. Опыта почти никакого.
— Тебя это тревожит? — сочувственно спросила мама.
— Еще бы. Я же комсорг, а, оказывается, как у нас говорят, не волоку.
— Ничего, — успокоила Ольга Борисовна. — Учебы не так уже много осталось. Потом — каникулы. Отдохнешь. Куда-нибудь съездим… Дмитрий, может, все-таки не в Прибалтику поедем, а к Черному морю? Покупаемся.
— Как народ скажет, — трудясь над салатом из свежих огурцов, кивнул Дмитрий Кириллович.