Однажды, шутя, бабушка назвала внучку «поджигательницей».

Видимо, так оно и было. Если Таня чем загоралась, то кругом становилось жарко.

Теперь в воздухе носилось слово «ремонт». Костя — более медлительный по натуре, немножко тяжелодум, но и он, под влиянием Тани, через два-три дня был уже совершенно уверен, что самое правильное и реальное — не хождение по адресам, не ожидание обменщиков, а ремонт. Именно ремонт. Верно ведь: квартира запущена дальше некуда. Может, и людей, которые приходили ее смотреть, она прежде всего отпугивала своим унылым, просто даже убогим видом. А если сделать хороший ремонт, то, глядишь, обменщики, как мама говорит, сами набегут.

Но Тане про такую возможность Костя не говорил. Непременно отругала бы. Она была убежденной сторонницей «создания нового психологического климата». Пусть. Там посмотрим. Главное теперь — ремонт сделать.

Сделать! Это не полы вымыть, не белье постирать. Не сообразишь, с какого боку и подступиться. У Анны Ивановны, когда начинала обо всем этом думать, давление подскакивало. Никудышное стало здоровье…

А ремонт?.. Вот занятия школьные у Кости кончатся, тогда уж и начинать. Ей тоже надо брать отпуск в июне. А отдых… Какой уж отдых, если ремонт… А пока как-то подготавливаться надо. Краски купить, олифу… Чего там еще?..

А Таня, не откладывая дела в долгий ящик, с пристрастием допросила Сергея Егоровича — что именно нужно для ремонта двухкомнатной, довольно запущенной квартиры и в каких количества. Ну, краски там, белила…

— Ты как прораб на стройке, — усмехнулась Татьяна Сергеевна, — чего, сколько!

Усмехнулась бабушка, а сама тем временем придвинула листок бумаги, и они втроем за короткое время (кукушка на кухне, кажется, всего только раз и подала голос) составили, как выразилась Татьяна Сергеевна, «обоснованное и обсчитанное проектное задание».

В задании было много всего перечислено. Таня, проявив минутную слабость, даже приуныла слегка. Но… что за сомнения! Надо так надо!

Одним лишь составлением «проектного задания» поджигательница не ограничилась. Через полчаса, открыв дверь кладовки, она привела за руку деда и, наклонившись к его волосатому уху, спросила, что тут за банки стоят? Написано: «Белила». Тяжелые.

— Я объясню, — сказала Татьяна Сергеевна. — Этой осенью купила. Шесть банок. На окна и двери.

— Двери? — переспросила Таня. — Странно. А зачем их красить?

— Ну все-таки четыре года прошло.

— Нормальные двери, — сказала Таня. — Вполне. А если теплой водой с мылом промыть — как новенькие будут. Сейчас я воду поставлю… Еще хорошо добавить нашатырного спирта.

— Ну все знает! — восхитилась Татьяна Сергеевна.

— Книгу по домоводству читаю… Бабушка, так эти белила, может, и не нужны?

— Ох, вижу, к чему клонишь… А купила-то, можно сказать, по жадности. Вижу, очередь выстраивается, белила привезли — «слоновая кость». Говорят, редко бывают. И взяла. Такси пришлось нанимать… Ну что, Сергей Егорович, — повернулась она к мужу, — отдадим на общее дело? Пока соберемся красить — высохнут. Выбросим ведь.

Бабушка говорила громко, и, наверно, еще от этого впечатление было такое, что дефицитных белил «слоновая кость» ей уже нисколько не жалко.

Дед такой решительностью не отличался, и натура не такая была у него широкая. Он взъерошил седые волосы, вздохнул.

— Не переживай. И правда, помоем с Танюшей двери, и хорошо будет.

— Ну, если такое дело, — махнул рукой Сергей Егорович, — забирай. И то верно: без пользы выбросить можем.

Случись такое года три назад, Таня показала бы, как на острове Свободы танцуют знаменитое «болеро», а потом, вскочив на диван, и на голову встала бы. А теперь Тане — пятнадцатый. И она просто крепко обняла и поцеловала свою замечательную бабушку и своего замечательного, доброго и сознательного деда Сергея Егоровича.

Не похвастаться перед Костей таким весомым вкладом в нелегкое дело будущего ремонта Таня никак не могла. Положила в карман «проектное задание», а в сумку — «слоновую кость». Две банки положила. Ничего, донесет, без такси обойдется. Это не шесть банок.

— А может, еще чего дадите? — поглядев на свободное место в просторной сумке, спросила она.

Бабушка снова вступила в громкие переговоры с Сергеем Егоровичем.

— Вот мастерок возьми, — открыв один из своих необъятных ящиков, подал он Тане железный скребок с заляпанной ручкой. — Щетку. Видишь, проволочная. Старую побелку счищать — незаменимая вещь… Хватит, не донесешь. Потом кисти подберу…

Как Таня и ожидала, Костя очень обрадовался. С восхищением рассматривал банки, дивился их немалому весу.

— Это специально для дверей и оконных рам, — сказала Таня. — Там еще четыре остались. Вместе принесем.

И тут Костя вдруг помрачнел. Подумал, вздохнул и поставил банки с белилами обратно в сумку.

— Ты что? — насторожилась Таня.

— Еще и кисть принесешь?

— Дедушка обещал.

— Я и говорю: принесешь кисть, сама начнешь красить.

Она поняла его, чуть смутилась:

— Но, Костя, мы же… друзья. Вместе будем.

— А я так не хочу! — жестко сказал он.

— Почему?

— Рук у меня, что ли, нет! Сам могу.

— А ты умеешь? — с интересом спросила Таня.

— То есть не сам. Мастеров находить надо. И краски мы сами купим. Уже говорили с матерью. Олифу еще надо…

Таня молча достала сложенный листок. Развернула и подала Косте:

— Вот что надо. Здесь все перечислено.

Костя, уже ничему не удивляясь, прочитал и первый пункт, и второй… Из восьмого, последнего, узнал, что для ремонта его квартиры требуются еще и две коробки обойного клея.

— И здесь все за меня сделала.

— Не я сделала. Бабушка с дедом.

— Ну, совсем уже! — Костя тяжело вздохнул. Под рубашкой, между пуговками, даже показалась белая полоска майки. — Ну не хочу я так! Не могу, пойми!

— А я тоже, Костя, не понимаю! — вспыхнула Таня. — Дружба, по-твоему, что такое? Улыбаться и говорить «спасибо»? Так, да? Мне, например, такая дружба не нужна. Если дружить, так — все вместе. И хорошее, и плохое. И самое трудное. Вот как понимаю. А иначе… Что это за дружба?.. Ты меня, Костя, этим просто… Честное слово, даже не знаю… Вот завтра, допустим, что-то со мной случится, а тебе что — все равно? Да, Костя, все равно?.. А в парке что тогда говорил…

О парке вспоминать не надо было. В боксе выражение есть: запрещенный удар. Вот и Таня… Он ведь и так уже на лопатках лежал. Надо же, сказала: тебе все равно! Это ему-то все равно? Эх, Таня… Ну что же сделать-то, чтобы ты поняла?..

И ничего другого Костя не придумал, кроме того, что до него делали тысячи людей, когда хотели выразить свою преданность дорогому человеку, — взял Танину руку и прижал к своим губам.

Таня залилась румянцем, тихо сказала:

— Я ведь еще уроки не делала. Я пойду, ладно?

— А?.. — Костя взглянул на сумку.

— Пусть здесь пока, я же — не к бабушке… Там еще мастерок и щетка из проволоки…

Все же метко определила Татьяна Сергеевна свою внучку — поджигательница у Тани это хорошо получалось.

Когда собрались бы ремонт делать? Когда вместо разговоров началось бы само дело? Конца занятий в школе ждать, маминого отпуска… А тут — вот они, банки, с какими-то редкими белилами цвета таинственной слоновой кости, уже стоят на столе, будто сами просятся: открой же, взгляни, хоть мазни разок для пробы. Где хочешь попробовать — на двери, на оконной раме?

На банке, в голубой рамочке, Костя увидел короткое пояснение, как пользоваться белилами. А ну, что там? Прочитал — все понятно, главное, хорошо размешать. Углом острого мастерка Костя подцепил крышку. С трудом, но все же подалась. Потом отколол от куска доски палочку, ножиком ее обстругал (почему-то захотелось, чтобы кругленькая была, гладкая) и минуты три усердно размешивал чуть желтоватую краску. Хороша! Как сметана. Костя заглянул в Танину сумку. Если бы там и кисть оказалась, он вообще не возражал бы… Ладно, не беда. У Юльки где-то кисточка есть — картины свои рисует. Кисточка была совсем тоненькая, для серьезной работы не годилась, но для пробы — малый кусочек забелить — сойдет.

И вот на двери засветлело, лучше сказать — засияло пятнышко, размером с серебряный юбилейный рубль.

Костя даже улыбнулся — так приятно было видеть это светлое пятнышко на общем фоне двери, ставшей от времени грязновато-серой.

Точно! Добилась-таки своего поджигательница. Попал Костя в горячую зону излучения ее доброты и радостной энергии.