На свои первые заработанные в жизни деньги (расписался в ведомости за тридцать рублей в счет аванса) Костя купил Юльке шелковые ленты в косы, а матери белый кружевной воротник. Воротник ему очень понравился, какая-то женщина покупала, приложила себе на шею, так сразу лет на десять моложе сделалась.
Юлька обрадовалась и прыгала от радости, а мама смахнула со щеки слезу. Только и сказала:
— Спасибо, милый.
А Тане купил цветы. Мог бы, конечно, и не тратиться — на территории типографии росло много красивых цветов на газонах, кое-кто потихоньку и рвал. Но раз получил аванс — вот они, новенькие бумажки, хрустят в кармане, то почему бы не купить? Тем паче, лето — цветы в каждом киоске, и цены копеечные.
Букетик гвоздик Таня прижала к груди и тут же, сама того не сознавая, привстала на цыпочки, щекой коснулась его щеки.
— Это первые, — сказала она.
— Что первые?.. — совсем растерявшись от ее неожиданной нежности, спросил Костя.
— Цветы. Я всегда сама дарила — бабушке, маме, учителям. А эти — мне. Первые.
— Не обижайся, — сказал он, испытывая неловкость от того, что его неказистый букетик вызвал у Тани столько радости. — Это ведь не день рождения… Просто аванс получил.
— Поздравляю! Тоже ведь первый, правда?
— Конечно.
— А у тебя когда день рождения?
— Уже был. В апреле.
— И молчал! Ну, Костя!.. Ну, заяц, погоди! — Она так строго погрозила пальцем, что Костя рассмеялся.
— А у тебя когда?
— Дудки! Не узнаешь! В глубокой тайне буду хранить…
— Ну, а все-таки, когда?
— Сказала, что не скажу, и не скажу. И не спрашивай!
— Так ведь все равно узнаю, — улыбнулся Костя.
Разговор этот был около трех недель тому назад, а теперь Костя получил окончательный расчет — условленный месяц работы в типографии истек. Ему предлагали еще остаться (работой его были довольны), но Костя отказался. И ремонтом пора было уже по-настоящему заниматься, и главное, очень некстати заболела мама. Болезнь всегда некстати, а сейчас…
Анна Ивановна так и сказала:
— Некогда мне болеть да разлеживаться.
Но дело оказалось серьезное — воспаление легких, надо было ложиться в больницу. Это сказала врач, приехавшая по вызову на дом.
— Никуда ложиться не поеду, — объявила вечером Анна Ивановна. — Вот уж ремонт отмучаем, тогда погляжу.
А Костя (недаром отец ему сказал: «остаешься за хозяина», и он, особенно в последнее время, действительно чувствовал себя хозяином, ответственным за все, что происходит в доме), Костя на эти слова матери ответил решительно:
— Лечиться будешь. Велела врач ложиться, значит, ложись.
— Костя, да как же…
— Все, мама, — оборвал он. — Ты, больная, еще с ремонтом будешь возиться! Что я отцу потом скажу?.. С ремонтом как-нибудь справлюсь. Валера поможет. Дедушка Тани обещал прийти. Покажет, как и что.
— А Юля? Ты подумал?
— Что Юля! Не грудной ребенок. В школу первого сентября пойдет.
— Ложись, мама, — не по-детски серьезно вздохнула Юлька. — Полежишь — и здоровая будешь.
На другой день Анне Ивановне стало хуже, и она поняла, что больницы не избежать.
— Хоть навещайте меня, — сказала она, вытирая слезы.
Юлька тоже заплакала, а Костя сдержался, проглотил твердый комок, стоявший в горле.
— Обязательно, мама. Ты не волнуйся, главное. На меня положись, все будет нормально.
Погоревали, когда остались одни в пустой, неуютной квартире, да что пользы — сидеть сложа руки.
Так сидеть, и вода в чайнике не согреется. Надо что-то делать. И с ремонтом надо кончать. Вон, целый угол заставлен — краски в банках, рулоны обоев, олифа, ведро мела…
Узнав о несчастье, Татьяна Сергеевна тотчас отправилась на квартиру Кости, снова оглядела все, посадила Юльку себе на колени и таким тоном, что возражать было бы просто бессмысленно, объявила: Юлю заберет на это время к себе, а Сергея Егоровича завтра же пришлет сюда для консультации.
Костя заснул только в первом часу ночи. Перед этим долго ворочался, прислушивался к тишине пустой квартиры (Юлька, к его удивлению, безропотно согласилась пойти к «бабе Тане»), тревожно думал, как пойдет лечение у матери. И о ремонте думал, даже вставал и зажигал свет, с беспокойством глядел на громоздившиеся в углу с таким трудом приобретенные дефицитные материалы. «Да, — вздыхал он, — без помощи не обойтись… Интересно, придет ли завтра Сергей Егорович?..»
Костя только и успел умыться, а волосы были еще не причесаны, когда услышал звонок. Неужели дедушка? Или опять с обменом? Неделю назад заходила какая-то дама с зонтиком, но заглянула из передней в комнату и дальше не пошла.
Однако, нет, на квартиру по улице Димитрова обменщики, видимо, окончательно махнули рукой. К раннему звонку никакого отношения они не имели. На лестничной площадке стояли двое — Таня и «консультант» Сергей Егорович.
— Вот это работничек! — чуть не прыснула в кулак Таня. — Прическа-модерн «Не подходи, кусаюсь!». Еще не проснулся?
Сама Таня была как девочка с витрины — гольф, зеленая юбочка, концы пионерского галстука на белой блузке — без морщинки. Поставила знакомую Косте сумку и заторопилась:
— Деда привела, а у нас сейчас торжественная линейка… Что нового у мамы?
— Еще не знаю, — приглаживая рукой волосы, сказал Костя.
— Деда слушайся. Что скажет, все выполняй. Он строгий, но все знает. Мы с Юлей вместе на диване спали. Ну, пионерский привет, вечером забегу!
И только тогда, когда за ней захлопнулась дверь, Костя по-настоящему разглядел Сергея Егоровича, который уже прошел вперед и, стоя посреди комнаты, словно генерал перед наступлением, оглядывал место будущего сражения. Лишь погонов со звездами не хватало. Зато у ног возвышалось «мощное оружие» — коробка с крупными буквами: «Ракета-2».
Сергей Егорович прошел и во вторую комнату. Там постоял.
— Надо с этой начинать, — обернувшись к хозяину квартиры, громким голосом сказал он. — Завтракал?
Костя поспешно кивнул, хотя крошки во рту еще не держал, даже чайник на плиту не успел поставить.
— Тогда чего ж, — скомандовал «консультант», — вещи — в большую комнату, на пол газеты, и готовить потолок… Сначала шкаф вынесем.
Костя растерялся, стоял, хлопал глазами. Почему «вынесем»? И дедушка собирается выносить? Прямо сейчас?.. А Татьяна Сергеевна говорила, что только консультировать придет. И нельзя ему — старый, шестьдесят шесть лет… Надо как-то объяснить.
— Сергей Егорович! — помня, что тот плохо слышит, громко сказал Костя. — Вам нельзя. Вы мне говорите, а я сам буду тащить.
— Дураки таскают! — усмехнулся дед и достал из сумки пластиковые крышки от банок. Еще достал молоток и несколько чурбаков. — Гляди, как делается.
Через три минуты Костя оказался свидетелем удивительного зрелища. Сложив чурбаки, Сергей Егорович подсунул ручку молотка под край шкафа и легко приподнял его. А под ножки подсунул крышки. То же проделал с другой стороны шкафа. Теперь четыре его ножки стояли, будто на блюдцах.
— Поехали, — сказал дедушка и, растопырив два пальца, уперся ими в бок шкафа. И тот вместе с мамиными платьями, кофтами, костюмами отца и всем, что было внутри, не спеша поехал к двери.
Костя открыл рот. Вот это да! Он кинулся в большую комнату, принялся освобождать место у стены, и, когда убрал последний стул, шкаф уже стоял рядом. На конечную позицию его определил сам Костя. Верно: совсем легко. Юлька бы справилась!
И в Косте все запело, загорелось. Да с таким консультантом он… то есть они, да все они сделают! Прямо сегодня сделают!
Сергей Егорович поглядел на него, ухмыльнулся:
— Дальше поехали?
— Конечно!
И Костя снова принялся сдвигать стулья, ковровую дорожку, горшок с фикусом, банки, ведро с мелом…
— Не суетись, — сказал Сергей Егорович. — Места хватит.
Действительно: через полчаса все вещи, какие стояли в малой комнате, перекочевали в большую, а места было еще достаточно.
— А дальше? — с удивлением оглядывая непривычно пустую комнату, спросил Костя.
Может, Сергей Егорович и не расслышал его, но понял:
— Газеты стели! Не жалей.
Ну, это разве работа! Хоть в пять слоев настелет!
Однако потом началась работа. Еще какая работа! Надо было железным скребком удалить с потолка старую потемневшую побелку. С потолка! А где он? Вверху. В том-то и дело. Уже через пять минут руки становились тяжелыми, будто каменными. Скребок вот-вот вывалится из пальцев. Мел попадает и на лицо. По спине течет противный пот. Как бы мог Костя справиться с работой?.. Спасибо консультанту, поглядел тот на его мучения, взял скребок и накрепко привязал ручку к длинной палке от щетки.
Повеселел Костя. Стоит на отдалении, скребком на палке возит. Не трудно. И руки не так болят. А Сергей Егорович новую рационализацию придумал: потолок мокрым веником смачивать. Совсем хорошая пошла жизнь!
В общем, не так долго и возились.
— Будет, — подал команду дед. Еще сам немного подчистил и сказал: — Теперь белить.
В сумке, что принесла Таня, нашлась и марля, и ситечко, и банка с распылителем, и даже рабочая одежда там была, в которую Сергей Егорович переоделся, пока усердный хозяин стелил газеты.
Нравилось работать Косте. Все сам хотел сделать — и мел просеять, и размешать его в кастрюле с водой, и процедить сквозь марлю. Он все и делал. Сергей Егорович, как и положено консультанту, лишь подсказывал. Управились наконец с раствором, тогда понадобилось и «грозное оружие». Заправил Сергей Егорович банку в металлическую трубку на конце шланга, нажал включение — загудела машина!..
Когда Таня в седьмом часу пришла к рабочим людям, то побеленный потолок уже высох и был светел, чист, как первый снежок. Зато стены… смотреть было страшно.
— Специально ободрали, — со знанием дела объяснил Костя. — Обои лучше держаться будут. Подсохнет, и можно клеить.
— Уже и клеить? — поразилась Таня. — А я ведь тоже хотела помогать. Интересно! Так мне и не достанется ничего.
— Быстро, да? — радостно сказал Костя, но тут же опечалился: — Еще бы поработал, но надо в больницу.
— Не надо, — сказала Таня. — Я только оттуда и маму твою видела. Она сказала, что её колют пенициллином шесть раз в день, и она чувствует себя уже чуть лучше. А колоть будут десять дней. Привет передавала. Сказала, чтобы не беспокоился.
— Спасибо, — сказал Костя. — А я хотел бежать.
— Нет, правда, — расстроенно сказала Таня. — Вы так тут трудитесь, что я и не успею. Мне еще три дня работать в лагере.
Сергей Егорович, сидевший в кухне за чаем, невпопад сказал:
— Обои кусок к куску подобрать — это не тяп-ляп. Рисунок чтобы совпадал.
— Дедушка, — пройдя на кухню, спросила Таня, — мне хватит поработать?
— Еще достанет. Работы под завязку. Чай пить не будешь? Добрый чай Константин заварил.
— Некогда, дедушка. И тебе пора домой. Завтра придешь?
— Как же, надо. С ним хорошо работать, — кивнул он на Костю. — Понятливый. Да и сам немного размялся. Вот радикулит-то чем надо лечить.