На другой день Владик до самого вечера не выпускал из рук книгу. «Дети капитана Гранта». 671 страница! Никогда он таких толстенных книг не читал. Лег после завтрака на тахту, подпер руками круглый подбородок с ямочкой и принялся читать. До того увлекся, что и во время обеда не мог оторваться. Отец в газету смотрит, Владик в книгу. Ну и Таня не отстает. Пристроила за тарелкой учебник.

Зинаида Аркадьевна, уважавшая строгий порядок, на этот раз проявила малодушие. Лишь головой покачала:

— Публичная библиотека! И слова молвить не с кем.

В восьмом часу, когда сели к телевизору смотреть новый фильм, Владик почти половину книги осилил. А утром снова — на тахту. Читал, читал — даже зеленые круги перед глазами поплыли. Надо бы погулять — за окном так призывно светило солнце, но Владик посмотрел во двор, посмотрел на увитую диким виноградом беседку и… гулять не пошел. Сказал себе: «Дочитаю. Немного осталось…»

— Вот, доченька, как надо заниматься, — поставила его в пример Зинаида Аркадьевна.

— Роман бы и я читала. Хоть ночью, — вздохнула Таня.

— Сдашь экзамены, и читай себе в удовольствие.

Все же на следующее утро мама потребовала, чтобы Владик вышел во двор: куда это годится — два дня без воздуха!

И Владик отправился «дышать воздухом». Во дворе, где росли молодые деревья и кусты, где поигрывала листвой береза, воздух ему отчего-то не понравился, а вот за домом, возле глинистого котлована, где, поднимая пыль, сновали пропахшие бензином самосвалы и громыхал приземистый трактор, таща над землей бетонную сваю, — здесь воздух был что надо.

Встреча с Васятой, которой он третий день так упорно избегал, произошла именно здесь, у котлована. Подложив дощечку, Владик сидел на штабеле свай и смотрел, как коричневая от загара девушка в майке и широкополой соломенной шляпе, глядя в бумажку, туда и сюда прикладывала блестящий, гибкий метр, а нескладный, сутулый парень в местах, где она указывала, вбивал молотком в рыжую глину железные прутья. Тогда и услышал Владик голос, заставивший его сжаться.

— Загляделся? — К штабелю подошел Васята и, не залезая наверх, показал на сутулого парня. — Это и я мог бы так деньги заколачивать. А в школе только и долдонят: «Учитесь, учитесь!» Посиживаешь, значит, загораешь?

Владик растерялся и не знал, что сказать. И нужно ли говорить?

— Видал? — Васята достал из кармана сверкнувшую, как зеркало, зажигалку. — Хоп! Горит! Моя теперь. Гусь — человек! Гусь — не ты, жадина-говядина! Закурить хочешь?

Владик оторопело уставился на Васяту.

— Ха-хо-хи! Забыл: ты же паинька. Тогда квасом угощу. Слезай.

— Я не хочу квасу. — Владик хотел по привычке добавить «спасибо», но не добавил. Опять на смех поднимет.

— Не хочешь, не надо. — Васята сбил в котлован ком глины и, подкидывая на ладони зажигалку, пошел своей дорогой.

До самого угла дома радостным и удивленным взглядом проводил Владик черного, смешного кота на Васятиной майке.

«Вот и все. Ничего и не сделал. Даже не заругал по-настоящему. А что мог сделать? Я же не украл бинокль. Надо смелее мне быть. А то всегда боюсь, боюсь».

Владик посмотрел вниз. Взять, например, и спрыгнуть отсюда. А сколько здесь? Высоко. Может, и два метра будет. Да, это не в физкультурном зале, когда через коня перемахивал. Там и учитель подстраховывает, и толстый мат лежит. А здесь — твердая земля. И пусть! Владик набрал воздуха, словно собираясь нырнуть, и прыгнул. Только и всего? Ничуть и не страшно. Владик засмеялся и побежал играть в футбол.

За обедом, когда мама вышла на кухню, Владик похвастал отцу:

— Папа, а я с самой верхотуры спрыгнул! Слышишь, пап?

— Это откуда же? — не отрывая глаз от газеты, спросил Виктор Викторович. — Полагаю, не с крыши?

— С крыши разве можно! С крыши и обезьяна не сиганет. Там сваи сложены, на стройке. Я оттуда прыгнул. Но все равно высоко.

— На «слабо» прыгал? — поинтересовалась Таня.

— Не на «слабо». Сам просто. Захотел — и прыгнул.

— И не испугался?

— Чего это испугался? — Зинаида Аркадьевна внесла кастрюлю с борщом. — Кто испугался? Ты, Владик? А чего испугался?..

Уже через минуту матери стали известны все подробности «героического» прыжка сына.

— Ну что за глупости, Владик! — всплеснула она руками. — Никак не ожидала от тебя! Это же стройка, запрещенная зона. Все должны огородить забором. Разве долго там покалечиться? Хочешь, как дядя Ваня, на всю жизнь инвалидом стать? Ты у меня всегда был таким послушным…

Владик очень пожалел, что не удержался — расхвастался перед отцом. Пришлось пообещать маме, что к стройке он и близко теперь не подойдет. Лишь после этого Зинаида Аркадьевна успокоилась, и разговор снова перешел на дочь, на ее уже недалекие вступительные экзамены.