У капитана Маринеско, который в данный момент мучился с застрявшей торпедой, была прекрасная возможность атаковать один из самых крупных кораблей военно-морских сил Германии. Поскольку «Т-36» все еще подбирал уцелевших пассажиров «Густлофа», то дрейфовавший «Адмирал Хиппер» представлял для командира подводной лодки заманчивую цель. Но, вне всяких сомнений, советский подводник переоценил возможности конвоя «Хиппера».
Описания этого эпизода в сообщениях спасшихся после катастрофы и в советских источниках удивительным образом расходятся. Гейнц Шён в ходе своих исследований нашел свидетелей, которые утверждали, что сразу после гибели «Густлофа» видели в море рубку подводной лодки и даже слышали, как подводники разговаривали между собой по-русски. Однако советские источники не сообщают о всплытии «С-13» в тот момент. Записи в бортовом журнале также свидетельствуют, что она уже ушла под воду. Может быть, в районе катастрофы находилась еще одна подводная лодка?
В любом случае немецкие офицеры полагали, что «Хиппер» подвергается чрезвычайно большой опасности, и потому на полной скорости ушли оттуда. «Т-36» и «Леве» были теперь единственной надеждой для спасшихся людей, которые посылали проклятия удалявшемуся «Хипперу».
Море все еще было усеяно головами мужчин и женщин, то выныривавших на поверхность, то погружавшихся под воду. Они удерживались на ней только благодаря спасательным жилетам. Когда катер с капитаном Петерсеном приблизился к борту «Т-36», Гюнтер фон Майдель, у которого силы оставались лишь на то, чтобы всхлипывать от холода и страха, заметил нечто, что он определил, как «целый остров из плотов». Они находились так близко друг от друга, что выглядели, как остров, и на многих из них были люди.
Когда катер подошел к ним, кто-то закричал: «Не подходить так близко. Они все пытаются взобраться в нашу лодку, она перевернется». В борьбе за выживание каждый стал друг для друга потенциальным врагом.
На борту «Т-36» обстановка стала критической. В то время как матросы продолжали затаскивать на борт терпящих бедствие людей, поступали новые донесения о вражеской подводной лодке. Матросы подняли на борт несколько беременных женщин. В ночь катастрофы на борту «Густлофа» родились трое младенцев, и под руководством доктора Рихтера в роли акушерок выступили сами матросы.
Капитан 3-го ранга Цан, находившийся на мостике рядом с Херингом, предложил ему свою помощь как специалист по ведению подводной войны. Миноносец стоял без движения и превратился в легкую цель для любой подводной лодки. Акустический прибор сообщил местоположение «С-13». Она находилась на расстоянии тысячи четырехсот метров и продолжала приближаться.
«Когда она будет на удалении восьмисот метров, вы должны включить скорость», — предостерег его Цан.
В данный момент Херинг медленно разворачивал корабль на месте, чтобы держать нос параллельно приближающейся подводной лодке, тем самым он максимально сокращал угол атаки.
Когда акустический прибор зафиксировал удаление меньше тысячи метров, Херинг решил воспользоваться советом Цана. Но прежде чем дать приказ начать движение, он в последний раз попытался предупредить людей, скопившихся в воде вокруг его корабля, в особенности тех, кто находился в непосредственной близости, так как в случае резкого рывка корабля они бы погибли.
Он взял мегафон, подошел к краю борта и закричал: «Поблизости находится подводная лодка. Мы должны уйти, но мы вернемся опять. Держитесь». По всей видимости, его мало кто услышал, но, по крайней мере, он пытался предостеречь их и успокоить. Когда корабль начал движение, то люди увидели две торпеды. Одна прошла по правому борту, от другой «Т-36» уклонился резким маневром (на самом деле не было никакой повторной торпедной атаки. — Ю.Л.). Акустик доложил, что подводная лодка находится недалеко от кормы.
На борту «Т-36» находилось двести пятьдесят беженцев (среди них была и мать Херинга). Корабль был полностью загружен и не мог уже брать людей на борт.
«Капитан-лейтенант Херинг и “Т-36” совершили великое дело и заслуживают особого поощрения», — говорил позднее Цан.
Когда «Т-36» отошел на некоторое расстояние, то опять же по совету Цана были сброшены несколько практических (имитационных) глубинных бомб. По словам Херинга, на борту миноносца было очень мало настоящих глубинных бомб. Кроме того, почти никто из членов экипажа не имел опыта борьбы с подводными лодками. Но даже малые заряды, взрывавшиеся в воде, были достаточно сильными, чтобы убить людей, плававших поблизости.
Новые взрывы повергли в ужас людей, которым удалось подняться на борт «Т-36». Среди них была и Эбби фон Майдель. «Я как раз задремала на “Т-36”, радуясь, что осталась в живых и снова оказалась в тепле, как вдруг меня разбудил громкий взрыв. Вслед за этим последовали новые взрывы, и каждый раз казалось, что корабль выпрыгнет из воды», — рассказывала она. Один из офицеров успокоил ее, объяснив, что миноносец атакует глубинными бомбами подводную лодку. Баронесса завершила свой рассказ словами: «Некоторые из тех, кто находился в воде и просил, чтобы их взяли на борт, остались в море, предоставленные своей судьбе».
Но это была лишь часть правды. Неожиданный маневр миноносца смертельно ранил несколько человек, плававших в воде, а его кильватерная струя отбросила других от плотов.
Недалеко от миноносца находился в воде Руди Ланге. «Я смертельно перепугался, услышав взрывы, — рассказывал он. — При каждом новом взрыве я думал, что лопнут мои барабанные перепонки».
Ланге одним из последних покинул «Густлоф». Он старался как можно дольше подавать сигнал «SOS». «К концу мои руки настолько замерзли, что переносная рация постоянно выскальзывала и падала на палубу. Я подумал, что пришел мой последний час. Я стал карабкаться по палубе, забрался на плот и начал кричать. Огромная волна смыла меня вместе с плотом с палубы, из дальнейшего я помню только то, что плыл по морю среди трупов».
«Т-36» уже отошел от места катастрофы, да и «Леве» готовился включить скорость, когда его прожектор обнаружил Ланге. Тот громко стал звать на помощь, и вскоре матросы подняли его на борт. «Я был без сознания и ни о чем не знал до тех пор, пока не очнулся, лежа в койке. Матросы разрезали мою форму, так как она полностью затвердела на морозе».
Ланге был одним из последних спасшихся, кого взял «Леве» на свой борт, прежде чем покинул место катастрофы. Этот небольшой корабль уже подобрал двести пятьдесят два человека, в том числе Гертруд Агнесон, служащую ВМС, которой удалось вырваться на шлюпочную палубу «Густлофа», и Марию Купфер, единственную из тех, кто остался в живых после страшных минут, проведенных на заблокированной нижней прогулочной палубе. На борту «Леве» оказались также старший помощник Луи Реезе и капитан Хейн Колер. «Леве» взял курс на Кольберг.
После того как «Т-36» прекратил операцию по спасению, еще примерно двадцать минут он кружил вокруг места катастрофы и бросал глубинные бомбы.
Затем капитан 3-го ранга Цан, измученный событиями этой ночи, спустился с мостика, чтобы отдохнуть, а «Т-36» покинул место катастрофы со скоростью семнадцать узлов. 31 января в 04.30 он догнал «Адмирала Хиппера», а в 14.00 прибыл в Засниц на остров Рюген. Там уже стояло датское госпитальное судно «Принц Улаф», готовое принять пассажиров «Густлофа».
Тем, кого спас «Т-36», повезло. Десятки других испытали еще более мучительные страдания.
Когда Вальтеру Кнусту наконец удалось отплыть на небольшой лодке от «Густлофа», он столкнулся с новыми трудностями. Грести пришлось с большими предосторожностями, так как повсюду в воде барахтались люди. В первые же минуты в лодку взобралось слишком много людей. «А она была рассчитана на восемнадцать человек. Сейчас в лодку набилось не менее тридцати шести человек, и она сидела так глубоко в воде, что края бортов лишь на пятнадцать сантиметров выступали над поверхностью моря», — рассказывала фрау Кнуст. Единственным преимуществом лодки была небольшая будка для радиста, где можно было укрыться от ветра.
Но когда Кнуст и Рогер попытались начать плыть, их ожидала очередная неприятность. В лодке не оказалось уключин, и весла пришлось наспех подвязывать к отверстиям в бортах. Наконец, они смогли отчалить от «Густлофа».
Кнуст не особенно радовался тому, что у них оказалась именно такая лодка, и опасался, что она может потонуть из-за слишком большой нагрузки. Увидев поблизости другую лодку, он сказал своей жене: «Давай, пересядем в нее». Но прежде чем они смогли это сделать, знакомый ему моряк, сидевший в той лодке, прокричал им: «Господин Кнуст, мы тонем».
«Что случилось?» — поинтересовался Кнуст. Ему ответили, что в днище спасательной шлюпки отсутствуют затычки. Лодка была полна воды, и Кнуст велел заткнуть отверстия платками и кусками одежды. Позднее он задавался вопросом: не было ли это саботажем со стороны польских портовых рабочих?
«В нашей лодке был компас, — рассказывал Кнуст, — и я направил ее на юг, так как знал — в этом направлении должна быть земля. Один из моряков предложил запустить дизельный мотор, но я решил использовать его только в крайнем случае».
Паула Мария Кнуст вспоминает, как, скрючившись и закутавшись в свитер, она сидела в лодке, в то время как ее муж вместе с другими моряками пытался сориентироваться. Ей пришлось снять чулки, потому что они насквозь промокли и затвердели на морозе.
«Когда нам представилась возможность помочь другим людям, сидевшим в лодке, то оказалось, что некоторые из них уже умерли. Один моряк сошел с ума и прыгнул в море. Женщина, которую мы подняли из воды, громко кричала, что хочет умереть, и мы были вынуждены насильно удерживать ее, чтобы она не выпрыгнула за борт. Она потеряла своих детей и от горя наполовину лишилась рассудка».
Некоторые матери, видевшие смерть своих детей, кончали жизнь самоубийством или в буквальном смысле умирали от горя. Одна из таких женщин сидела в маленькой лодке вместе с двумя матросами. По ее словам, старший сын был раздавлен в каюте чемоданами, упавшими на него после первого взрыва.
Ее второго ребенка, восьмилетнего мальчика, во время штурма лестниц растоптали насмерть обезумевшие пассажиры. Младшего сына волна вырвала из ее рук, когда она выбралась на верхнюю палубу. Это было выше ее сил. Она умерла в лодке.
«Я помню, что подумала тогда о том, как по-разному люди реагировали на ужасы этой ночи, — рассказывала фрау Кнуст. — Большинство испытывали панический страх и истерически кричали. “Но как это могло помочь?” — спрашивала я себя. Другие вели себя очень мужественно. Один из немногих мужчин, что были в нашей лодке, перепрыгнул в другую, в которой находились только женщины и дети. Он взял одно из наших весел, чтобы грести им в этой лодке».
Плывя в своей лодке в южном направлении, Кнуст через некоторое время с облегчением увидел позиционные огни приближавшегося корабля. «Я крикнул одному из мужчин в лодке, чтобы он начал махать зажженным фонариком, но на корабле его не заметили».
«У меня есть пистолет, — сказал мужчина, — может быть мне выстрелить?»
«Хорошо, но только один раз, — ответил я. — Неизвестно, когда еще может пригодиться пистолет. Он выстрелил и, видимо, кто-то услышал, так как через пять минут мы увидели, что огни начали приближаться к нам».
Это был миноносец «TS-2», которым командовал морской офицер по фамилии Брикманн. Он тоже прибыл на место катастрофы. Было почти 03.00. 31 января. Кнуст и другие жертвы кораблекрушения уже более пяти часов находились в лодке.
«Было очень страшно, так как в эту минуту волны подняли нашу лодку почти на высоту палубы миноносца, а в следующий миг вновь бросили вниз. Пришлось дожидаться наиболее подходящего момента, чтобы прыгнуть на палубу, — рассказывала фрау Кнуст. — Мой муж крикнул сидевшим в лодке, что подаст знак, когда им нужно будет прыгать. Потом он начал толкать их по очереди, заставляя прыгать на палубу миноносца. Я была предпоследней, затем прыгнул Вальтер Кнуст. Он провел меня в каюту капитана, где мне дали коньяк и кофе. Новая серия взрывов повергла всех в ужас. Но это были глубинные бомбы “TS-2”. Он сбрасывал их, опасаясь подводной лодки, которая все еще могла находиться поблизости. Мы взяли курс на Свинемюнде».
Прежде чем прыгнуть последним на борт миноносца, Вальтер Кнуст сообщил одному из его офицеров, что в лодке находятся три трупа.
«Оставьте их там, — ответил старший помощник. — Пусть море будет их могилой».
Некоторое время Кнуст провел на мостике: капитан предложил ему рюмку шнапса и угостил сигаретой. Он с благодарностью вспоминает капитана, подарившего ему целую пачку сигарет. Один моряк с «Густлофа», поднятый на борт миноносца раньше Кнуста, дал ему пару специальных чулок, которые носили подводники. «Позднее моя жена распустила их и связала два свитера», — рассказывал Кнуст. Но даже на борту «TS-2» жизни спасенных угрожала опасность. На рассвете корабль чуть не наскочил на мину, которая уничтожила маленький тральщик, шедший, перед ними в двухстах метрах. «Нас оберегал сам Бог, ведь никто не приказывал этому тральщику плыть впереди», — заметил позднее Кнуст.
В память о той ужасной ночи фрау Кнуст получила, перед тем как сойти на берег в Свинемюнде, полуразорванный клочок бумаги. На нем было написано: «Справка дана Пауле Кнуст в том, что она в ночь с 30 на 31 января 1945 года была подобрана, как терпящая бедствие экипажем “TS-2”». Подписал бумагу и поставил служебную печать миноносца старший лейтенант Брикманн. Даже в таких катастрофических ситуациях моряки соблюдали морские законы.
Незадолго до полуночи, когда «Леве» и «Т-36» уже ушли с места катастрофы на запад, появился новый конвой, состоявший из сухогруза «Готенланд» (водоизмещением 5266 брт) и тральщика «М-387». Корабли с четырьмя тысячами беженцев на борту шли из Либау в Свинемюнде. Ни один из них не принял сигнала «SOS». Они случайно наткнулись на место катастрофы и взяли на борт людей, терпящих бедствие. В общей сложности им удалось спасти сто шесть человек.
Еще через час появился сухогруз «Геттинген» (водоизмещением 6227 брт) в сопровождении тральщика «М-375», извещенный о катастрофе радиограммой. «Геттинген» взял на борт пятьдесят семь человек. Среди них была Эва Лук, шестнадцатилетняя девушка, которая оказалась заблокированной в музыкальном салоне вместе с тем злополучным роялем, искалечившим несколько человек.
Зигрид Бергфельд, одну из немногих служащих ВМС, которой удалось спастись, снял через много часов с плота маленький торпедолов «TF-19».
Из семи человек, подобранных в море этим кораблем в утренние часы 31 января, лишь двое смогли самостоятельно сойти на берег. «TF-19» вышел в море из Готенхафена, и после завершения рейса его капитан сделал такую запись в вахтенном журнале: «31 января. Полдень. Возвращение в Готенхафен». После ужасов этой ночи, после того как несчастные люди пережили самую страшную катастрофу в истории морского судоходства, через сутки они вернулись на то же самое место, покинуть которое они так стремились на.»самом надежном корабле» — «Вильгельме Густлофе».
С обморожениями ног Зигрид Бергфельд вместе с другими спасенными была доставлена в госпиталь Готенхафена.
Писатель Ги Сайер, рассказавший в своей книге «Ад тех дней» волнующую историю о своей военной службе и страданиях на Восточном фронте, оказался в Готенхафене примерно в то же самое время. Он разыскивал свою дивизию «Гросдойчланд». Он пишет: «Среди толпы беженцев распространяется слух. Говорят о каком-то крупном транспорте с беженцами, несколько дней назад вышедшем на запад с тысячами гражданских лиц на борту, которые были безмерно счастливы, что эвакуируются в безопасное место. Транспорт предположительно был торпедирован подводной лодкой. Нетрудно себе представить, как разыгрывалась эта ужасная драма в черной ледяной ночи.
Известие о гибели корабля, о котором нигде официально не сообщалось, тем не менее, каким-то образом дошло до встревоженной толпы. Оно повергло в ужас людей, возлагавших последние надежды на эвакуацию морем. Сообщение, которое власти охотнее всего хотели бы замолчать, передается от одного человека к другому. Речь, скорее всего, идет об огромном лайнере “Вильгельм Густлоф”».
Так родственники и друзья пассажиров, благодаря слухам, узнали о гибели «Густлофа». Адмирал Дёниц официально сообщил об этом в Берлине 31 января в 16.00 в ходе совещания у фюрера по обстановке на море:
«По вопросу о потере пассажирского судна “Вильгельм Густлоф” в результате его торпедирования подводной лодкой в открытом море в районе банки Штольпе командующий ВМС докладывает, что при активной транспортировке в Балтийском море потери должны быть заранее приняты в расчет. Как они не болезненны, необходимо считать за особую удачу, что до сих пор они были незначительными. Однако следует отметить, что русские подлодки могут безнаказанно действовать в Балтийском море лишь только из-за отсутствия немецких самолетов с гидроакустической аппаратурой для обнаружения подводного противника. Из-за нехватки собственных сил прикрытия ВМС вынуждены ограничиваться только защитой конвоев от атак противника и способны лишь в самой минимальной степени сами вести борьбу по уничтожению подводных лодок. Единственным эффективным средством является самолет, оснащенный аппаратурой для обнаружения подводных лодок. Будучи использован нашим противником, такой самолет в свое время парализовал боевую деятельность немецких подводных лодок…» Фюрер своей подписью одобрил рассуждения командующего ВМС и потребовал проверить возможности авиации по оказанию помощи в этом вопросе.
«Вильгельм Густлоф» С началом Второй мировой войны был переоборудован на короткое время в госпитальное судно
Большим событием для 2-й учебной дивизии подводного плавания в Готенхафене-Оксхёфте стал визит гросс-адмирала Дёница в марте 1943 года на плавбазу «Вильгельм Густлоф»
После того, как в октябре 1944 года советские танки ворвались в Восточную Пруссию, началось бегство местных жителей на Запад
16 октября 1944 года русские танки внезапно ворвались в Восточную Пруссию, захватив городок Неммерсдорф и уничтожив там все живое. Церковь, в которой скрывались дети, женщины и старики, тоже не пощадили
Гросс-адмирал Дёниц, командующий военно-морскими силами Германии
Капитан «Густлофа» Фридрих Петерсен. Оставался в этой должности до самой гибели корабля 30 января 1945 года
Капитан 3-го ранга Вильгельм Цан, командир 2-го батальона учебной дивизии подводного плавания, военный комендант «Вильгельма Густлофа»
Адмирал Бурхарди, командующий восточным районом Балтийского моря
Капитан 2-го ранга фон Бланк, командир 9-й охранной дивизии
Капитан 1-ro ранга Шютце, командир 2-й учебной дивизии подводного плавания
Обозы с беженцами в одном из балтийских портов. Многие в отчаянии: удастся ли попасть на какой-нибудь корабль и добраться до западных районов Германии
Беженцы на одной из дорог в Померании. Они стремились добраться до порта Штольпе в надежде попасть на спасительный корабль
Смертельный маршрут «Густлофа» по глубоководному фарватеру у отмели Штольне
Александр Иванович Маринеско, командир подводной лодки «С-13», капитан 3-го ранга
Прекрасный белый «Штойбен». Так выглядел теплоход перед войной. 10 февраля 1945 года он был потоплен подводной лодкой «С-13» под командованием А. Маринеско
Пропуск на последний рейс «Вильгельма Густлофа», выданный Пауле Кнуст. Указаны домашний адрес ее и родственников
Справка, выданная Пауле Кнуст командиром сторожевого корабля «TS-2», подтверждающая, что она была спасена им при кораблекрушении в ночь с 30 на 31 января 1945 года
Схема попадания торпед в лайнер «Вильгельм Густлоф»
(Слева направо и сверху вниз): командир дивизиона подводных лодок, в который входила «C-3», капитан 1-го ранга А. Е. Орел; старпом Л. П. Ефременков; штурман Н. Я. Редкобородов; командир отделения гидроакустиков И. М. Шнапцев; командир отделения торпедистов В. А. Курочкин
Два человека — две судьбы: Владимир Курочкин, выстреливший тремя торпедами по «Густлофу» В январе 1945 года и Гейнц Шён, ассистент казначея, один из немногих оставшихся в живых после этой торпедной атаки. Встреча под Санкт-Петербургом через 48 лет
Матрос 2-й учебной дивизии подводного плавания Гарри Шён со своей женой и сыном, которые погибли вместе с «Густлофом». Фотография из личного архива
Ассистент казначея Гейнц Шён через несколько дней после своего спасения. Сегодня наиболее авторитетный историограф трагедии «Густлофа»
Спасенные торпедоловом «Леве» (слева направо и сверху вниз): Гертруд Агнесенс, Вальтер Шпехт, лейтенант Вольфганг Блум, Эрика Барзун, оберштойерманн Генрих Бартлинг, Ксавер Бойре, Ирене Дарнедде, Дуня Хенке и ее муж Фриц Хенке
Художник-маринист, профессор Бок в своей каюте на лайнере «Вильгельм Густлоф»
Последняя рукописная запись о количестве лиц, находившихся на борту «Густлофа» за два дня до отплытия 28 января 1945 года
Первое сообщение из шведской газеты «Афтонбладет» о потоплении лайнера «Вильгельм Густлоф»
В докладной записке Дёница присутствует известная доля иронии. Ведь именно он в 1942 году отдал печально известный «Приказ о Лаконии». Дёниц отдал этот приказ после того, как с воздуха были атакованы его подводные лодки, спасшие английских и итальянских военнопленных с торпедированного ими судна «Лакония», хотя лодки вывесили Красный Крест и тянули за собой на буксире спасательные шлюпки с оставшимися в живых пассажирами и членами экипажа этого корабля. На Нюрнбергском процессе Дёниц успешно защищался, оправдывая свои действия тем, что для него превыше всего была безопасность его подводных лодок. Тем не менее его приказ стал еще одним доказательством бесчеловечности немцев. Этот приказ не только обязывал экипажи подводных лодок атаковать без всяких предупредительных сигналов, но и запрещал оказывать помощь экипажам потопленных кораблей, подбирать людей со спасательных средств и обеспечивать их провиантом.
Теперь враги Германии имели преимущество и действовали теми же методами. Капитан Маринеско определенно ни на миг не задумался над тем, чтобы спасти экипаж и пассажиров торпедированного им лайнера. В его представлении все они были фашистами и заслуживали смерти.