— Ну давай, выпей с нами, — протянул Колян пластиковый стаканчик с самогоном. — Для пищеварения полезно.

— Я же сказал, что не пью, — жуя вареный картофель, ответил Демьян.

Бригада ужинала после тяжелого дня на стройке, где возводила новый православный храм в одном из сел Ростовской области.

— Трезвенник? Спортсмен? — усмехнулся мужик.

— Да нет, просто не пью и все.

И Демьян вспомнил службу в славной российской армии, которую проходил на Кавказе, где и получил контузию и два ранения. Чудом тогда остался жив. Он долго отходил от увиденного и пережитого, но так и не смог до конца забыть.

Демьян, которого в армии прозвали Демоном за то, что в бою впадал в полнейшее безумие, на самом деле был очень добрым и открытым человеком с непростой судьбой. Не оглядываясь на прошлое, он строил свою новую жизнь, пытался выбраться из ямы военных воспоминаний, оставляя боль и злость позади. Учился на заочном отделении в одном из воронежских вузов на инженера, и параллельно работал на стройках. Иногда, как сейчас, приходилось даже выезжать в другие области.

С мужиками они обсуждали самую острую на тот момент тему — события в Украине. В соседней стране парадом проходили бесчисленные митинги, поменялась власть, на востоке начинался хаос, но выстрелов и массовых убийств еще не было.

Все изменилось второго мая, когда в Одессе произошла большая трагедия — националисты сожгли в Доме профсоюзов загнанных туда пророссийских активистов. Эта новость повергла в шок всех русских людей, и неважно какое у них было гражданство. Массовое убийство безоружных мужчин, женщин и детей — это всегда зло, независимо от того, что за этим стоит: коммунизм, национализм, фашизм, империализм или демократия. Официальные киевские власти отреагировали достаточно вяло, а некоторые депутаты Верховной Рады открыто ликовали в социальных сетях по поводу того, что сожгли «колорадов». В Доме профсоюзов погибло полсотни человек, в том числе женщин и детей. По слухам, жертв было в разы больше. И половина Украины этому радовалась. Стало понятно, что будет дальше, что война уже на пороге.

Но Демьян пока не думал о ней. Он видел уже подобные трагедии, возможно, в меньших масштабах, ему через многое прошлось пройти на Кавказе. Поэтому он отнесся к событиям в Одессе осуждающе, но не принял все близко к сердцу, не принял на свой счет, не понял, что это касается и его. Что это касается каждого.

Все изменилось, когда он в начале мая вернулся домой в Воронеж. Родители встретили его как-то без радости и в напряжении, их лица казались измученными. Демьян не понимал причин их озабоченности, и тревога закралась в сердце. Он понял — что-то не так. Несколько дней он пытался выведать у отца, в чем дело, но тот ничего не рассказывал, а мать, думая, что никто об этом не знает, тихо плакала по вечерам на кухне.

Затем до парня дошло — в Одессе жил его троюродный брат вместе с маленьким сыном. Эта мысль пришла неожиданно как гром среди ясного неба. Он немного подождал, успокоился, отдышался и пошел на кухню, где молча и безрадостно обедали родители.

— С Витей что-то случилось? — только и спросил он. — Вы поэтому такие?

Родители замерли и перестали есть. Никто ему не ответил.

— Неужели они были там? А мой племянник?

Молчание часто значит больше слов. Демьян резко повернулся, вышел из кухни. Через минуту парень вышел уже полностью одетый, обулся и открыл дверь.

— Ты куда? — спросил беспокойно отец.

— Ухожу, — просто ответил Демьян.

Родители выбежали из кухни.

— Не уходи, сын. Я знаю, чем это закончится, — сказал отец, а мать взорвалась слезами.

В тот вечер он напился в стельку, посетив все знакомые бары. Ему было плохо от алкоголя, он буквально умирал на утро от отравления, но все равно заливался коньяком и водкой. Спирт тек по его щекам, смешиваясь со слезами. Витя долгое время жил с ними, поэтому был очень близок семье Демьяна, который считал его практически родным братом… Через день, почувствовав, что немного отошел от произошедшего, встретился с товарищами, которые тоже прошли Кавказ. Они стояли под одним из мостов воронежского водохранилища, гул бесконечного потока машин заглушал слова и приходилось почти кричать.

— Я еду туда, пацаны, — сказал Демьян.

— Куда?

— На Донбасс. Там начинается война. Славянск уже вовсю утюжат.

— С меня хватит, я уже повоевал.

— Я тоже не поеду, без обид. У меня ребенок маленький.

— Моему племяннику тоже было немного лет, — сухо произнес Демьян. — Что ты будешь говорить, когда они придут к нам? Когда тут начнут сжигать людей? А? Мы же так и остались солдатами…

— Да это их проблемы, к нам никто сюда не придет. Наша армия Украину за неделю всю пройдет, чего бояться? А если и начнется такое, то тогда уже точно возьмем в руки оружие!

— Украина здесь ни при чем! — злился Демьян. — За всем этим стоят американцы. Разве непонятно? Они уже практически владеют всеми нашими соседями. Возле границ базы НАТО, с помощью которых на нас и будут давить!

— Твою… дивизию. Мой прадед воевал, уничтожал этих бандеровцев в 1945-м, дошел до Берлина. Я не смогу сидеть дома и смотреть, как неонацисты сжигают русских. Я с тобой! — отозвался Рома, по прозвищу Байкер.

По итогам разговора, почти все отказались от затеи Демона и ушли. Остались только Байкер, Решетила (Илья Решетило) и Китаец (Владимир Фадейченко). Когда все остальные ушли, эти четверо достали сигареты и молча, закурили. Они ничего не обсуждали, не обговаривали предстоящий поход. Они и так знали, что нужно делать. Покурили, договорились о встрече послезавтра и разошлись.

* * *

Большой поток людей из Украины шел в РФ. На пропускном пункте «Бугаевка» стояла огромная очередь из машин и еще большая — из людей. Как ни странно, въехать в Украину желающих почти не было. Только немногочисленные уже фуры с товаром.

Четверо парней приехали на машине, привез дядя одного из них.

— Давайте, хлопцы. Осторожно там, — и незаметно перекрестил их.

Российскую границу прошли легко, без препятствий. В сумках ничего кроме одежды и личных вещей не было. На улице курил майор. Увидев группу спортивных парней, он тормознул пацанов.

— Добровольцы?

— Да нет. У брата свадьба, едем с друзьями поздравить, — отозвался Китаец.

— Ну да, ну да, — рассеянно сказал майор. — Хорошо погулять.

Преодолев таможню, компания всю ночь шла пешком по основной дороге, а утром их подобрала газель, ехавшая в Беловодск. Оттуда до Луганска оставалось всего ничего.

Демьян курил на автостанции, ожидая автобус. Пацаны рылись в сумках на скамейке.

— Что дальше будем делать? — спросил подошедший Байкер.

— В Луганск поедем, — выпуская струйку дыма, сказал Демьян.

— Это понятно, а потом?

— По ситуации. Вступим в ополчение, достанем оружие и пойдем по полям бегать. Чем плох план? — невесело ухмыльнулся Демьян.

— Надо ехать туда, где мы нужней. Опыта у нас предостаточно.

— Дружаня, давай по ситуации. Не знаю я, что завтра будет. Знаю только одно — мне надо… — не стал ничего договаривать. Демьян не хотел геройствовать и двигали им не высокие идеалы. Он просто так вырос, не мог поступить иначе.

В автобусе все немного подремали. Усиленный пост ГАИ на въезде в город проехали без проблем. С автовокзала добровольцы направились в центр города, в гостиницу «Лугань». Там сняли четыре одиночных номера. Побросали сумки. Демьян и Илья вышли на улицу осмотреться, а Байкер и Китаец остались отдыхать.

На улице — приятно пахнущая весна. Недавно прошел дождь, было свежо. Но весна нерадостная, в воздухе электричество, напряжение и тревога. Они сели покурить на остановке возле отеля. Глаза наткнулись на один из признаков этого напряжения — справа совсем рядом виднелись баррикады.

— Это и есть здание СБУ? — смотрел вдаль Решетило. — Видел по телевизору, как его штурмовали. Я думаю, нам туда надо.

— Да, сейчас пойдем.

Переступая через колючую проволоку и обходя преграды, двое добровольцев оказались перед охраной на входе в палаточный городок народной власти. Охрана хлипкая — несколько молокососов с дубинками. Да, дойдет до боев, эти сразу же полягут или сбегут. А до боев дойдет… Когда пропустили, россияне направились к самому зданию, перед входом которого наваленный хлам считался надежной защитой от вторжения. Там они попросили позвать старшего. К ним вышел немолодой дядька с бородой и автоматом. Добровольцы рассказали, кто они и зачем прибыли. Дядька сказал, что помощь очень пригодится, потому что скоро в городе будут большие заварушки — намечались штурмы воинских частей.

* * *

Демьян и команда стояли на блокпосту в городе-спутнике Луганска — в Счастье. Он располагался в двадцати километрах от областного центра. Обычный небольшой и уютный городок с преимущественно прямыми улочками, выцветшей краской на домах, розовым Дворцом культуры и протекающим совсем рядом широким Северским Донцом.

В городе был небольшой и плохо вооруженный гарнизон ополчения, который составляли в основном казаки с нагайками, охотники с гладкоствольными ружьями и бывшие сотрудники милиции, у которых был свой небольшой арсенал. У некоторых были автоматы. Блокпоста было два: один на северной окраине города, второй на южной, в районе поста ГАИ и моста через реку. Мечтать о том, что они удержат даже легкую бронетехнику, не приходилось. Но имелся козырь — заминированный мост через Северский Донец, поэтому даже если армия и национальная гвардия возьмут Счастье, то в Луганск продвинуться не смогут. По крайней мере, этим путем.

Команда Демона держалась особняком. Они полмесяца находились в областном центре и занимались обучением ополченцев, так как большинство из них — мирные рабочие люди, которые имели смутные представления об обращении с оружием. Многие не служили в армии. Особенно молодые парни, которых оказалось немало. Но были и воины-афганцы, и десантники, они составляли костяк движения сопротивления и осуществляли координирование. Однако чувствовалась нехватка управленческого опыта. «Им бы пару генералов. Или хотя бы полковников. Тогда бы можно было и поговорить», — размышлял Демьян.

Затем в июне командование образованной народной республики отправило их на усиление в Счастье. Всем выдали автоматы, по несколько рожков с патронами, гранаты. У Демона и Китайца даже были подствольные гранатометы. Собственно, и все. Даже ни одного пулемета не было, не говоря уже о тяжелом вооружении. Здесь все только начиналось, и нужных ресурсов, чтобы бороться с танками и БТРами, катастрофически не хватало.

— Эх, как в старые времена. Автомат, окоп, — ностальгически вздыхал Решетила.

— Было бы за чем скучать, — хмыкнул сидевший рядом на покрышке Байкер.

— Да, — задумчиво протянул Илья. — Но ведь это не отпускает, сам знаешь. Постоянно вспоминаю. Знаешь почему я поехал сюда?

— Ну.

— Мне там все кажется мелким, — продолжал Решетила. — Все настолько бессмысленно на гражданке. Я не романтик, не люблю кровь и смерть. Я… я просто до сих пор не могу вернуться оттуда.

— Брат, да кому ты рассказываешь, — улыбнулся Байкер. — Как будто я не знаю. Это не проходит бесследно. Больше всего меняли бесили люди в торговых центрах, в метро. Серая многотысячная масса. И лица все такие бессмысленные, как будто они ни о чем не думают. Это даже не лица, это — рожи. Что они делают? Жрут, зарабатывают и тратят деньги на всякую дрянь. Набрались кредитов… И настолько безразличны. Им плевать на всех, кроме себя. Но самое страшное, что это возводится в культ!

— Ага, голливудские фильмы, которые прививают только одно — трясись за себя и за свой успех. Если у тебя есть бабки — ты на вершине. Молодежь — стая озлобленных дебилов. Им в головы вбивают, что образец — это богатый голливудский актер, мускулистый плейбой с красивой женой, изменяющий ей с еще более красивой моделью, имеющий гараж с десятком авто. Вот герой нашего времени.

— Как все с развалом Союза обмельчало. Насчет актеров. Мне Никулин нравится, — вдруг сказал Байкер. — Говорят, что он настолько любил детей, что собирал детвору и катал по Москве на своем автомобиле. Вот это человечище был, без миллионов баксов и каких-то шлюх. А в США что? Западные ценности… Бабки, бабки, бабки!

— А свою автомастерскую люблю, люблю чинить.

— Илюха, мне кажется скоро это прекратится уже. Вся эта пляска разврата и жадности. Скоро все станет настолько явной злой пародией на их западную жизнь, что у людей слетят розовые очки. Должны слететь.

— С их жирных рож.

— Э-э-э, харе, два философа-мизантропа, — вмешался подошедший Китаец. — Люди просто хотят жить лучше, чем при совке.

Байкер и Решетило почти одновременно отмахнулись от товарища. В этот момент совсем рядом раздалось несколько взрывов.

Парни сразу приникли к земле, перекатились на обочину в овражек.

Противник наступал с севера на нескольких БМП. Дальше шло два «Урала» с бойцами и командно-штабная машина. Бронемашины начали жестко обстреливать хлипкий блокпост. Казаки и охотники укрылись за мешками с песком, бетонными балками и пытались отстреливаться из своих ружей. Но никакого эффекта это не давало. Равносильно было плеваться косточками в деревянную дверь. Колонна продвигалась, шквал огня нацгвардейцев мощным металлическим ливнем бил по позициям ополчения. Несколько из них уже лежали в лужах крови.

— У них тут разведка вообще есть? — заорал Байкер.

Он высунулся из-за насыпи и выпустил короткую бесполезную очередь и сразу нырнул обратно в окоп, поскольку рядом с грохотом начала вздыматься земля. Колонна приближалась, расстреливая укрепления на дороге, превратившиеся в жалкое зрелище.

— Мы тут ничего не сможем сделать! — крикнул Китаец. — У нас нет нужного оружия.

— И что теперь? Отступать? — недовольно спросил Решетила. — Мы и пять минут не продержались!

— Что ты предлагаешь? Надо уходить в посадку.

— А где Демон? — встревожился Байкер.

Во время начала атаки на блокпост, Демьян спрыгнул на обочину в левый овраг, а его товарищи в правый. Он понимал, что придется тяжело, но сдаваться без боя парень не собирался. Он пополз через канавы и буераки в надежде, что его не заметят. Чем дальше отползал от дороги, тем меньше снарядов разрывалось рядом. Он надеялся, что в эйфории удачной атаки противник его не заметит. Время, пока доброволец полз, показалось ему вечностью. Звуки боев смещались и теперь раздавались не впереди, а справа. Перевернулся и отдышался пару секунд, лег на живот и приготовился к бою. Прицелившись в первый из шедших за БМП «Урал», Демьян пальнул из подствольного гранатомета. Граната попала под колеса грузовика, точное попадание. Взрыв остановил машину и оставшуюся часть колонны не бронированной техники.

Одновременно с этим выстрел БМП смел блокпост с дороги, перемешав песок, древесину и человеческие тела. Въезд в город охранять уже было некому. Путь на Счастье приветливо улыбнулся националистам. Те в свою очередь улыбнулись Счастью.

Но Демон отказывался им улыбаться. Перезарядив гранатомет, он произвел еще один выстрел. Снаряд ударил в кабину водителя и разорвался, нанеся ему осколками смертельные раны. Из машин высыпали солдаты, начав просеивать автоматным огнем «зеленку». Демьян скрылся в посадке. Пули свистели рядом, срезая ветки и застревая в стволах деревьев. А он был на кураже, он снова чувствовал себя в своей тарелке.

* * *

Все силы ополчения отошли на второй, южный блокпост, который находился за заминированным мостом. Вот тут ожидался серьезный бой. Командование дало приказ любой ценой удержать дорогу на Луганск. Поэтому прибыло подкрепление с РПГ. Позиция для обороны была удобная, блокпост находился на возвышенности.

Сопротивление готовилось к бою. Но недостаток тяжелого вооружения был катастрофический. Компенсировать это и остановить продвижение нацгвардии на Луганск должен взорванный мост.

На посту друзья и встретились.

— Демон, куда ты пропал? — обрадовались приходу товарища добровольцы.

— Да потрепать их немного хотел, чтоб жизнь медом не казалась. Я думал, что вы там остались.

— Нет, мы вовремя отошли. Иначе по кусочкам нас сшивал бы. Нам бы артиллерию сюда, тогда они не взяли бы городишко.

— А в городе стрельба слышна, кстати, — сказал Рома. — Наших там нет. С кем они стреляются?

— Местных кошмарят.

Затем наступила ночь, черная, как добываемый здесь уголь. Донбасская тихая ночь. Тусклых звезд не было видно, даже собственную руку в кромешной мистической тьме не разглядеть. Сверчки молчали. Четверка устроилась за холмиком прикорнуть. Но Демьяну не спалось. Его начинало потихоньку клинить. Ему казалось, что он очутился вне времени и пространства, что сейчас должно произойти что-то важное, решится судьба не только его, а этой земли, огромной территории, на которой возвышаются терриконы, ожидают своей участи вагонетки с углем, а он никому не нужен, этот чертов уголь, так же, как и эти люди, живущие здесь, застывшие в каком-то далеком и не слишком радостном прошлом. И их отправляют в топку, подкидывают в печь их жизни, как дрова, наполняя бюджеты своих организаций, олигархи довольны, расходного материала аж семь миллионов, зачем этот черный уголь? Пусть стоит, мы людьми растопим, разожжем огонь до небес, чтобы сам Господь заметил великих украинцев, приносящих своих соотечественников в жертву. Как в Одессе в Доме профсоюзов. Да только не христианскому Богу вы хотите угодить. Другому, богу войны. Сами создали это чудовище, воспеваете его своими поступками, со счастливыми дебильными лицами идете воевать, добровольно промыв себе мозги. Но ваш бог помогает вам только в одном — умереть. На другое бог войны не способен. А настоящий Бог помогает выжить, потому что Господь — это всегда жизнь и никогда смерть.

Эти мысли заставили Демьяна перекреститься. «Да простит меня Господь за все, что я делал и сделаю», — подумал он.

В четыре часа утра поступила информация, что колонна противника выдвигается из Счастья. Все засуетились и заняли боевые позиции. Южный блокпост был немного более укрепленным, чем северный. К тому же все ожидали позиционных перестрелок вследствие подрыва моста через Северский Донец. Поэтому ополченцы были в хорошем, добром расположении духа.

— Разминирован! Мост разминирован! — прибежал один из казаков, который отправлялся проверить готовность мин к подрыву. — Все детонаторы вынуты!

Всем стало понятно, что первоначальный план провалился. Стало ясно, что кто-то предал. Но было уже не до поиска виновника. Все готовились к битве. Теперь перспективы были не такими радужными. Колонна бронетехники приближалась.

— С такими темпами мы войну за неделю проиграем, — угрюмо заметил Китаец.

— Да, расклады тут интересные. Мутно все, — подтвердил Демьян.

— Ну хана нам. Сотрут, как и первый блокпост.

— Ничего. Повоюем.

Когда показалась вражеская техника, сделали залп из РПГ. Попал точно в цель, и первая БМП стала, как вкопанная. Следующая объехала ее и выстрелила в ответ, и её поддержал огонь пулемета. Снаряд попал в деревца, что росли справа от моста, оставив черную воронку. Из подбитой махины выбрались солдаты, начавшие под прикрытием колонны продвигаться вперед, делая мелкие автоматные укусы.

Ополченцы отвечали градом выстрелов, огневая мощь здесь явно превосходила возможности первого блокпоста. Но главной надеждой, конечно, был РПГ, отправивший еще один снаряд во врагов. Это попадание не было столь удачным, наоборот, позицию гранатометчика заметили и нацелили половину орудий на него. Спастись бедняге помогла резвость и крутой склон, по которому он молнией спустился чуть вниз, а затем, скрывшись из виду солдат и обогнув территорию обстрела, выплыл рядом с соратниками.

Четверка вела плотный автоматический огонь по броне, заставляя пехотинцев прятаться и не высовываться. Китаец пальнул из ручного гранатомета. Удачный выстрел. Приглядевшись, он увидел оставшихся валяться на асфальте армейцев.

Колонна неумолимо приближалась, расстояние сокращалось, и угроза уничтожения возрастала с геометрической прогрессией. Один точный плевок БМП для многих будет последним.

— Пацаны, гасим! — крикнул сквозь стрекот орудий Демьян.

Добровольцы прицелились и открыли дружный плотный огонь по противнику. Демон и Китаец выстрелили из подствольников, и добавили автоматными очередями. Патроны кончались, перешли на одиночные выстрелы. Затем, надежнее укрывшись, парни дали себе возможность передохнуть на минуту.

Бой продолжался. Ополчение отчаянно стремилось показать свою мощь и бесстрашие. Но бронетехника упорно плевала пулеметами и пушками на человеческие качества сопротивленцев. Пока очередной выстрел ловкача из РПГ не подбил вторую БМП. Тогда только колонна остановилась. Машины развернулись поперек дороги, укрывая своей толстой кожей пехоту, которая заняла позиции, включив мощную ответку из стрелкового оружия. Демон прицельным огнем одиночными начал бить с холма по украинским солдатам. Первого ранил, когда несчастный попытался высунуться и дать очередью по блокпосту — правая рука в районе плеча пробита насквозь. Криков было не слышно, но Демон знал, что солдат кричит. Второму прострелил ногу. Бедняга упал и попытался отползти за броню, но кто-то из ополченцев добил его.

Блокпост основательно потрепали, но убитых повстанцев было всего несколько человек. Зато раненых хватало. Взять с ходу мост и открыть себе путь на Луганск нацгвардия не смогла. Часам к семи утра перестрелка прекратилась. Все остались на своих позициях, ожидая подкрепления. Редкие выстрелы держали в напряжении, стрекотали автоматы, кто-то бил из СВД, пару раз бабахнули гранаты.

— А я ведь начал забывать, — посетовал Демьян. — Думал, время лечит.

— Войны не отпускают, — пессимистично заметил Решетила.

— Не скажи. Вот есть у меня два знакомых афганца, — начал свои поучительные истории Китаец. — Один кадровый военный, сотни боевых вылетов и десятки уничтоженных поселков. Второй десантник со множеством боевых выходов.

— И что? — не терпелось Демьяну.

— А вот что. Летчик — нервный, дерганый, башня сорвана. Десантник спокойный дядька, с доброй улыбкой, любит детей, у самого трое, абсолютно нормальный. От человека зависит, приберет его война или нет.

— Значит смог десантник отгородиться, выставить непробиваемый заслон, — сказал Демьян. — Он оставил ужасы в другой жизни. А летчика война поглотила… Почему так?

— Не знаю, — отозвался Китаец. — Но третьего не дано.

— Вот и мы вернулись к «любимому» занятию, — подвел итог беседы Демон. — Горит сарай, гори и хата!

Позже к украинским гвардейцам пришла подмога. Колонна возобновила продвижение к областному центру, разнеся блокпост, ураганным огнем подавляя сопротивление повстанцев. Местные сражались яростно, из последних сил, но без толку. В середине июня ополченцы еще не могли противопоставить бронированной технике противника ничего, кроме отваги. Огрызаясь беспорядочными очередями, пришлось отступать. В этот же вечер нацгвардия зашла в поселок Металлист, который является частью Луганска. Бои начались уже в самом городе.

* * *

К концу июля война была в самом разгаре. К борьбе с киевским режимом подтягивалось все больше добровольцев. Пополнялись не только ряды солдат, но и склады оружия и боеприпасов. Даже молодые ребята уже обстрелялись и улучшили свои навыки ведения боевых действий. Разрозненные отряды постепенно становились под флаг единого командования и преобразовывались в некое подобие регулярной армии.

Благодаря сливу информации разведка узнала, что по трассе Н21 из Малониколаевки в город Лутугино в скором времени отправят подкрепление. Шли бои за луганский аэропорт на южном направлении, и его удержание было крайне важным для украинского руководства. В Лутугино находился большой гарнизон военных и нацгвардии, который периодически необходимо было пополнять.

Хорошо подготовленный и вооруженный отряд ополченцев зашел в тыл противнику. Устроили засаду, рядом текла небольшая речка Ольховая. Заминировали «зеленку», а дорогу загородили бетонным блоком и несколькими поваленными деревьями. Разделились на четыре группы: две встречали голову колонны, две — в хвосте.

Демон, Байкер и Китаец находились в группе, которая встречала первые машины неприятеля, и заняли позицию южнее трассы, в посадке между дорогой и речкой. Решетилы с ними не было: в начале июля он отправился с новыми добровольцами из России в Донецк, где молниями громыхали жестокие свинцовые тучи смерти.

К вечеру украинский бронированный дракон показался на трассе. Он шел медленно, озирая вокруг владения, которые считал своими. И когда-то, еще совсем недавно, эти земли действительно принадлежали ему. До той поры, пока он не начал требовать жертв, убивать крестьян и горожан, молодых мам и маленьких детей, своим пламенем сжигать поля и города. Монстр из танков двигался сплочено, как единый организм, перемежаясь в некоторых местах своего тела грузовиками и легкой броней. Злобные чудовища всегда живут в страхе и ожидании смерти, потому что для каждого прислужника дьявола выкован святой меч правосудия.

Когда длинная колонна приблизилась к преграде на дороге, две группы ополченцев атаковали хвост. Снопы искр сыпались из раскуроченного металла танковых башен, ракеты достигали своих целей с отчаянной точностью, не оставляя экипажу шансов выжить. В свою очередь железная гидра плюнула в ответ из множества своих ртов, поджигая зеленые холмы и деревья. Разразилась жестокая битва, напугав взрывами всю округу. Украинские военные действовали слаженно и быстро, однако удача облюбовала другую сторону. Колонна танков на трассе была как на ладони, очень удобная мишень из хорошо подготовленной засады. Отряд ополченцев же, наоборот, имел преимущества, скрываясь и ловко передвигаясь в зеленке.

Две группы в изголовье начали атаковать чуть позже, тем самым внеся сумятицу в оборону военных. Те не могли сориентироваться, со скольких мест идет огонь и точно вычислить позиции, им казалось, что тут засели сотни ополченцев. Перекрестный огонь из тяжелого вооружения позволил ополченцам нанести мощный сокрушительный удар бронированному дракону, сломать его хребет, не позволив прийти в себя для внятного отпора. Бой шел жесткий: земля тряслась под ногами, от попаданий снарядов ее куски то и дело взлетали вверх на несколько метров, мины и осколки проносились совсем рядом, грохот оглушал, невидимые волны сбивали с ног, танки горели, становясь духовками. Все превратилось в жестокую бойню… Сломать сопротивление удалось довольно скоро.

Взяли больше десятка пленных. Ими оказались в основном срочники из разных областей. В глазах у них читался страх. Многих пригнали на войну совсем недавно. Судьба теперь незавидная, как они опасались, ждала их впереди. Вернулись на базу с приличным количеством трофеев.

Утром пленных построили и начали узнавать, кто откуда. Демьян курил неподалеку. Ночью ему снились кошмары. У него долго болела голова, ни таблетки, ни водка не помогали.

— Из Одессы, — услышал Демьян краем уха и его тут же переклинило.

Он резко встал с корточек и подошел к молодому парню.

— Это ты из Одессы? — спросил доброволец.

Парень молчал от страха.

— Ты оглох? — сильным ударом в солнечное сплетение Демьян заставил согнуться парня. — Нацик, ты был возле Дома профсоюзов, а? Ты меня слышишь? Ты палил людей в здании? Невинных безоружных людей, подонок? — россиянин потерял спокойствие и ярость накатывала все сильней. — Стрелял за спинами ментов в своих соотечественников? Ты мучил людей? Я знаю, ты…

Все это время несчастный корчился на земле. Очередной удар ботинка откинул его назад и заставил распластаться.

Когда длинная колонна приблизилась к преграде на дороге, две группы ополченцев атаковали хвост. Снопы искр сыпались из раскуроченного металла танковых башен, ракеты достигали своих целей с отчаянной точностью, не оставляя экипажу шансов выжить. В свою очередь железная гидра плюнула в ответ из множества своих ртов, поджигая зеленые холмы и деревья. Разразилась жестокая битва, напугав взрывами всю округу. Украинские военные действовали слаженно и быстро, однако удача облюбовала другую сторону. Колонна танков на трассе была как на ладони, очень удобная мишень из хорошо подготовленной засады. Отряд ополченцев же, наоборот, имел преимущества, скрываясь и ловко передвигаясь в зеленке.

Две группы в изголовье начали атаковать чуть позже, тем самым внеся сумятицу в оборону военных. Те не могли сориентироваться, со скольких мест идет огонь и точно вычислить позиции, им казалось, что тут засели сотни ополченцев. Перекрестный огонь из тяжелого вооружения позволил ополченцам нанести мощный сокрушительный удар бронированному дракону, сломать его хребет, не позволив прийти в себя для внятного отпора. Бой шел жесткий: земля тряслась под ногами, от попаданий снарядов ее куски то и дело взлетали вверх на несколько метров, мины и осколки проносились совсем рядом, грохот оглушал, невидимые волны сбивали с ног, танки горели, становясь духовками. Все превратилось в жестокую бойню… Сломать сопротивление удалось довольно скоро.

Взяли больше десятка пленных. Ими оказались в основном срочники из разных областей. В глазах у них читался страх. Многих пригнали на войну совсем недавно. Судьба теперь незавидная, как они опасались, ждала их впереди. Вернулись на базу с приличным количеством трофеев.

Утром пленных построили и начали узнавать, кто откуда. Демьян курил неподалеку. Ночью ему снились кошмары. У него долго болела голова, ни таблетки, ни водка не помогали.

— Из Одессы, — услышал Демьян краем уха и его тут же переклинило.

Он резко встал с корточек и подошел к молодому парню.

— Это ты из Одессы? — спросил доброволец.

Парень молчал от страха.

— Ты оглох? — сильным ударом в солнечное сплетение Демьян заставил согнуться парня. — Нацик, ты был возле Дома профсоюзов, а? Ты меня слышишь? Ты палил людей в здании? Невинных безоружных людей, подонок? — россиянин потерял спокойствие и ярость накатывала все сильней. — Стрелял за спинами ментов в своих соотечественников? Ты мучил людей? Я знаю, ты…

Все это время несчастный корчился на земле. Очередной удар ботинка откинул его назад и заставил распластаться.

— Полегче, Демон, — сказал один из ополченцев.

В ответ доброволец послал его. Демьян на глазах у перепуганных пленных схватил одессита за шиворот и потащил в сторону, к стене. Затем снял с плеча автомат и передернул затвор.

— Да это же срочник обычный! После школы! Он ничего еще натворить не успел! — ополченцы кинулись к нему, пытаясь скрутить и обезоружить, чтобы предотвратить трагедию. Не получилось. Демьян оказался проворнее. Глаза его налились злобой и кровью.

— Это не пацан, не ребенок. Это нацист, — и совершенно другим, отстраненным и официальным бездушным голосом продолжил: — По законам военного времени приговариваю тебя к расстрелу.

Парень смотрел на Демьяна снизу вверх со слезами, пытаясь закрыться руками, как будто бы это могло спасти от автоматной очереди. Он весь трясся, а в голове мысли о том, сколько всего он еще не успел сделать и попробовать. Забрали в военкомат без повестки, требовали с матери деньги, чтобы сына не послали в Донбасс. Но денег у нее не было. «Мама… Ну вот и все, мамочка, проживи в это проклятое время хотя бы дольше, чем я», — и срочник начал про себя читать молитву.

Автоматные выстрелы испортили гармоничную тишину утра. Пленные и ополченцы застыли, наблюдая эту картину. Выпустив короткую очередь поверх головы пленного, Демьян плюнул на землю и ушел, не причинив вреда пареньку.

Ночью снились кошмары — привиделся ад. Все расплывчато и нет четких очертаний, но внутри доброволец понимал, что ходит по проклятым землям преисподней. Он встретил козломордого беса, заговорившего с ним.

— Добро пожаловать домой, — сказал прислужник дьявола.

— Мой дом не здесь! — удивился Демьян.

— Кто тебе такое сказал? Ты был здесь всегда и вернешься сюда же после смерти.

— А ты откуда знаешь, черт?

— После смерти нет секретов.

— Я не хочу в ад! — закричал парень.

— Правда? Ты не хочешь домой?

Сон хорошо запомнился в мельчайших подробностях. Демьян вышел из казарменного помещения в прохладную летнюю ночь, закурил сигарету и присел, прислонившись спиной к облезающей зеленой краске стены. «Еще чуть-чуть, и сорвусь. Не зря чушь всякая снится. С головой совсем плохо становится. Контуженные мы. Воюю, воюю, а толку? Какой-то тупик. Дальше что? Сколько времени воюю, жизни нормальной нет», — Демьян выпускал дым, стараясь достать им звезды.

* * *

Дальше произошел случай, который изменил курс Демьяна на этой войне и вывел парня из морального тупика. Случайно в новостях он услышал сообщение: «Один из установленных виновников трагедии в Одессе, который принимал участие в боевых действиях на Донбассе, скрылся в Российской Федерации». Фотография и видео, подтверждающее причастность к жуткому побоищу в Доме профсоюзов.

Демон не раздумывая собрал пожитки и сказал Китайцу и Байкеру:

— Теперь я знаю своего врага в лицо. Знаю, кого мне надо убить, и кто точно виновен. Я на время вернусь домой. Поищу этого урода.

Друзья поняли, что нет смысла его отговаривать:

— Мы нужны здесь. Не будем прощаться.

Демьян направился назад в Россию. Дорога выдалась опасной: несколько раз обстреляли автомобиль на отрезке между Луганском и Краснодоном. На трассе уже ближе к пропускному пункту Изварино распластались десятки сожженных машин. Внутри них раньше сидели люди, теперь — пепел. Люди в автомобилях ехали хорошие и плохие, богатые и бедные, спокойные и нервные, смелые и трусы; и всех их не стало.

Благополучно проехав таможенный пункт, парень поехал в Каменск. Он снял комнату в отеле рядом с железнодорожным вокзалом. Хорошо поел и лег спать. На следующий день, приняв душ, Демьян присел и решил подумать, где искать «отважного» украинского гайдамака. С чего начать? Он мог направиться куда угодно, как в крупный город, Ростов или Воронеж, так и в маленький, например, Миллерово. Воронежец вспомнил, что в Миллерово живет его дальняя родственница со своим мужем, а муж — пограничник или вроде того. Он может что-то знать или, по крайней мере, помочь узнать.

Родственница приняла его хорошо, накормила, узнавала, откуда он едет и куда, как оказался в этом краю. Короткой фразы «С Донбасса» было достаточно, чтобы тетка почувствовала всю глубину ситуации. Она поняла, что родственник не просто так приехал. Вечером вернулся муж. Демьян выпить отказался и, оставшись с глазу на глаз, рассказал о сути неожиданного визита. Стареющий майор напряженно молчал. Думал долго о чем-то, затем налил себе, выпил и пообещал помочь.

На следующий день Демьян рассматривал карту европейской части России и строил предположения, куда мог направиться его заклятый враг. В конце концов, пришел к выводу, что скорее в какой-то большой город, нежели в деревню или городишко. По двум причинам. Во-первых, легче затеряться. Во-вторых, удобно устроить теракт. Да, Демьян вдруг подумал, что сбежавший неонацист не просто хочет затеряться, возможно, он намерен устроить хаос в России. К вынашиваемой мести примешалось еще одно чувство — любовь к Родине. И именно тогда Демьян решил, что он на правильном пути.

Доброволец поделился своими мыслями вечером с майором. Тот согласился и рассказал, что на границе десятками ловят украинцев с запрещенными, в том числе и взрывчатыми веществами.

— Если бы какой-нибудь украинский патриот устроил грандиозный взрыв в российском мегаполисе, он моментально стал бы героем для своих заблудших соотечественников-русофобов, — отметил майор.

Утром парень решил поехать домой в Воронеж. Он подумал, что так будет логичней и продуктивней, чем если бы он сжигал бензин, колеся по всему югу России. К тому же, не факт, что этот вояка хочет что-то устроить. Вполне вероятно, что он займется поиском работы, чтобы прокормить себя. Значит, у него должна быть регистрация. Демьян оставил на время эти мысли, обещая себе заняться делом позже.

Мама плакала от счастья, а отец на радостях открыл бутылку дорого коньяка.

— Живой, вернулся живой. Сыночек мой! — причитала женщина.

Они долго говорили, засиделись за полночь. Родителям было интересно узнать, правда ли все те ужасы, которые показывают по телевизору.

— По телевизору, — отозвался уставший Демьян. — Как бы объяснить… Всей правды не покажут. Чтобы все понять, там надо быть, ходить по той земле, видеть руины домов и убитых жителей. По телевизору всего лишь картинка. Может она и правдивая, но она… мертвая что ли. Чем сейчас новости отличаются от боевиков и ужасов? Ничем. Для многих людей здесь это просто картинка для досуга. А там тебя тошнит и ты блюешь, когда видишь развороченные тела…

Он вовремя остановился, чтобы пожалеть мамины нервы.

Отдохнув пару дней, Демьян начал искать. Обратился к своим друзьям в силовых структурах. Маховик запущен, результат должен появиться, много усилий приложено. Чтобы не висеть на шее родителей, парень снова пошел работать на стройку. Время шло, но никто из знакомых так ничего и не выяснил. Скорее всего, у парня не было регистрации, иначе бы его достали.

Жизнь интересна своими поворотами и, наверное, все случается так, как должно быть. Иногда ищешь, сжигаешь себя изнутри, направляя энергию в нужное тебе русло, и никакой пользы от этого нет, не можешь пробить головой кирпичную стену. А бывает, что все разыгрывается как по нотам. И тогда сложный мир обретает гармонию, ты вдруг начинаешь видеть ее невидимые нити, которые привели тебя в нужное место.

В селе на границе Воронежской и Волгоградской области строительная бригада работала над большим трехэтажным домом. Осень уже срывала весь разноцвет листьев и заметно похолодало. Старший взял нескольких помощников из местных. Демьяна поразила молния в тот момент, когда он увидел одного из них. Это лицо он знал до мельчайших подробностей, фотографию этого лица он хранил в кармане и носил при себе, чтобы в любое время можно было оживить в памяти эти хищные черты коршуна.

Утихшая на время злоба и ненависть захлестнули его, наполнили человеческий сосуд до краев. Демьян взял молоток и чуть не убил его прямо в ту же секунду, но сдержал себя, не подав виду. Он решил поступить умнее.

После работы парень проследил за своей жертвой. Деревенские улочки были пустынными и безлюдными. Идеальное тихое место. Когда «беженец» уже собирался открывать калитку, ведущую в заваливающийся домик, Демьян ускорился и, одернув за плечо, нанес удар в голову. Тот упал, но сразу попытался встать. Тяжелый ботинок помог ему передумать, оставив грязный след прямо на лице.

— Как же долго я тебя искал! — оскалился Демьян. — Ты виновен. Придется ответить за содеянное, за моего племянника и брата.

— Я делал это на благо своей страны… — сразу понял, о чем речь, поджигатель из Одессы.

— Убивал женщин и детей? Ты совсем идиот? Что за кровожадная страна может этого хотеть?

Майданный патриот выкинул неожиданный финт: он пнул Демьяна ногой в колено, а сам резво подскочил и бросился бежать дальше по сельской дороге. Воронежец пустился вдогонку. Оба бежали быстро, но начинало казаться, что Демьян не сможет догнать свою жертву. «Нет, не может этого быть. Зря его выслеживал? Не отпущу гада», — злость прибавляла сил. Врагу же страх придавал силы. Впереди начиналась асфальтированная дорога — главная транспортная артерия поселка. Украинец оказался совсем рядом с ней и начал подниматься по холму. В тот же самый момент Демьян схватил камень и бросил. Майдановец благодаря интуиции увернулся, взбираясь по крутой насыпи. Запущенный камень отвлек украинца, и он не заметил мчащуюся по дороге «девятку». Водитель не успел среагировать, как и уходящий от погони несчастный. Парня отбросило вперед и вбок, он снова оказался на обочине. Шофер выскочил и подбежал к нему, но сделать что-либо не успел, травмы оказались слишком серьезными. Принимавший участие в войне на Донбассе и сжигавший людей в Одессе украинец скончался до приезда скорой.

В новостях сообщили о случившемся. Правоохранители начали расследование.

Демьяну стало легче. Легче от того, что не он совершил убийство, а случился несчастный случай. И легче от того, что справедливость, как он ее видел, восторжествовала. Иногда именно так нас жалеет Господь, не давая нашим страстям сгубить душу. Демьян обрел некое подобие спокойствия и умиротворения. На Донбасс он больше не возвращался.