Говоря о том, что Иван уже находится в Москве, всезнающий Широши на этот раз ошибался. Подобное, стоит признать, случалось с ним нечасто. В момент беседы, протекавшей на острове в лучах заходящего солнца, Иван, вытянув длинные ноги, блаженно дремал в самолете над Атлантикой, И летел этот мощный, хотя и небольшой частный самолет не в Москву, а в Париж. В Нью–Йорке он провел несколько часов с Джоном и Ионой и теперь должен был проинформировать Жана о возможных мероприятиях во время предвыборной кампании в России. Иван не сомневался в том, что Жан безоговорочно примет предложенный им план по манипуляции вялым российским электоратом, как это уже произошло в Нью–Йорке.

Ему предстояло провести день и две ночи в средневековом замке недалеко от Парижа. По воле владевшего им Жана замок оставался точно таким же, каким и был построен несколько веков тому назад. В нем не было никаких современных удобств и даже электричества. Конечно, на территории обширного поместья электричество имелось, равно как и все мыслимые современные средства связи, но располагался электронный пульт в глубоком подземелье, где когда‑то, скорее всего, находились винные погреба. Сам же замок сохранялся в первозданном виде, что очень нравилось Ивану. В повседневном быту он был человек неприхотливый, а настоящую, вековую старину любил.

Замок окружал глубокий и широкий ров, залитый водой, а с окружающим миром его соединял старинный подъемный мост, охранявшийся мрачными здоровяками в рыцарских доспехах и шлемах. По правде говоря, наряду с мечами и пиками они были вооружены самыми современными и совершенными орудиями убийства, которые всегда были под рукой, но применять им все эти штучки не пришлось ни разу. Обычно мост был поднят и опускался только в том случае, если хозяин кого‑то ждал.

Доставшийся по наследству Жану замок был по всем, даже средневековым, меркам довольно скромным, хотя и хорошо укрепленным. Когда‑то в достопамятные «мушкетерские» времена одна из дочерей древнего, но не слишком знатного рода с удовольствием согрешила с каким‑то Людовиком и родила тому сына, который получил от блудливого батюшки графский титул и замок в придачу.

Как и предполагал Иван, деловая часть визита завершилась быстро. Жан, по первому образованию физик–ядерщик, все схватывал налету. План, выработанный Иваном, не вызвал у него никаких возражений.

Большую часть дня Иван с упоением просидел в библиотеке замка, где высокие, до потолка, полки были заставлены старинными фолиантами в кожаных переплетах. Особенно его интересовали книги по магии и колдовству, поскольку в Москве ему предстояла одна обязательная и крайне неприятная встреча. Он внимательно вчитывался и запоминал рецепты снадобий, рекомендуемых знаменитым средневековым кудесником и алхимиком от самых разных хворобей и неприятностей, но нигде не встретил даже намека на то, что тому удалось состряпать «эликсир бессмертия». Еще раз про себя восхитившись четкостью и прозрачностью грамматических конструкций средневековой латыни, на которой он без труда читал, Иван в сердцах захлопнул тяжелый фолиант и непроизвольно чихнул от копившейся столетиями пыли.

Вечер прошел за игрой в карты при свечах. Жан был азартным и опытным игроком, поэтому Иван проигрался, что, впрочем, никак на него не подействовало. Он с детства приучил себя не реагировать на поражения и проигрыши.

Утром рано тяжелый бронированный лимузин унес Ивана в Германию, где в старинном небольшом баварском городке Бамберг его дожидался Иоганн. В Москву они отбыли из Франкфурта рейсовым самолетом «Люфтганзы», купив целиком салон первого класса. Это была первая роскошь, которую они себе позволили. Вторая роскошь заключалась в «Мерседесе-600» с тонированными стеклами и джипом сопровождения с вооруженной охраной. Последнее было скорее не роскошью, а печальной необходимостью. В сегодняшней Москве так ездили многие, и крутая иномарка, сопровождаемая машиной охраны, привлекала куда меньше внимания, нежели в любой другой европейской столице.

Обладая неизмеримо большим богатством, чем попадавшие в первую десятку миллиардеров журнала «Фобс», пятеро членов Совета гордились своим аскетизмом. Простота, скромность и удобство — таков был неписаный закон. Интеллектуал по природе своей не может следовать дурацкой моде, меняющейся два раза в год по прихоти «взбесившихся от приваливших возможностей буржуа», — в этом все пятеро были глубоко солидарны. Особенно претило Ивану жуткое дурновкусие стиля «новых русских». Дом в подмосковном поселке Переделкино был обставлен крайне скромно и чисто функционально — типовой невыразительной мебелью. Хотя в доме имелась спутниковая и электронная связь, Иван со товарищи предпочитали пользоваться не ею во избежание нежелательных глаз и ушей, а курьерами, облеченными высокой степенью доверия.

Одно из таких доверенных лиц уже дожидалось в гостиной. Это был не кто иной, как наш старый знакомый Роджер Лайн, отставной высокопоставленный сотрудник ЦРУ, с которым Бешеный сталкивался во время совместной, но безуспешной попытки захватить бен Ладена. Читатель, вспомнивший, что Лайн состоял в руководстве крайне правой американской организации «Наследие Америки», главной целью которой было установление безраздельного господства США над остальным миром, несомненно, удивится.

Как подобный человек мог оказаться доверенным лицом «Совета Пяти», члены которого вовсе не стремились способствовать укреплению доминирующей роли США в современном и будущем мире, мало того, они всячески препятствовали этому?

Но даже невероятные жизненные коллизии всегда имеют объяснение. Бедняга Лайн просто не понимал, кому служит. Уйдя в силу возраста на пенсию, он оказался в вакууме, который не могло заполнить почтение и уважение бывших коллег. Его деятельная натура протестовала против наступившего безмятежного покоя. И тут, как будто случайно, ему подвернулся Джон.

Он давно его знал и даже иногда обращался к нему по поводу неких химических веществ, интересовавших ЦРУ. Они издавна симпатизировали друг другу.

Джон был типичным южанином по происхождению и воспитанию. Его прадед во время Гражданской войны служил в армии южан под командованием легендарного генерала Ли. Джон с детства презирал негров и цветных, терпеть не мог богатых евреев из Нью–Йорка и был глубоко убежден, что эти лентяи и прохиндеи обнаглели настолько, что вскоре захватят всю власть в Америке, а англосаксы окажутся угнетенным меньшинством.

На этой общей почве они много лет назад легко сошлись с Лайном. Конечно, если бы последний знал, как в действительности его приятель относится к США, он стал бы его непримиримым врагом и сделал бы все от него зависящее, чтобы засадить Джона в тюрьму.

Но подумайте сами, откуда Лайн мог это знать?

В свою очередь, очень хорошо информированному Джону было доподлинно известно, что Лайн с большим подозрением относится к официальной версии событий 11 сентября 2001 года и подозревает если не измену и предательство, то, по крайней мере, расхлябанность и некомпетентность чиновников и спецслужб, отвечающих за безопасность США. Знал Джон и то, что Лайн затеял собственное расследование происшедшего, пользуясь своими связями в ЦРУ и ФСБ. Джон предпочитал иметь умного и проницательного потенциального противника в качестве верного, но неосведомленного союзника, хотя бы для того, чтобы получать информацию о его шагах и контролировать их. На словах он полностью поддерживал версию Лайна и изображал всевозможную помощь и поддержку, а на деле всячески мешал. Например, отвлекал его от расследования поездкой в Москву в качестве секретного курьера и наблюдателя, учитывая то обстоятельство, что Лайн в силу уважения бывших коллег мог использовать сидящих в посольстве шифровальщиков ЦРУ.

Официально Лайн на несколько месяцев, предшествовавших выборам Президента России, был командирован в Фонд Карнеги, располагавшийся на углу Тверской и площади Пушкина, где в советские времена был обожаемый московской богемой тех лет Дом актера. Задача Лайна состояла в том, чтобы отслеживать предвыборную ситуацию в России, чем он с усердием занимался.

Лайн с важным видом правительственного эмиссара, всегда несколько скептически относившегося к любым общественным фондам, даже основанным миллионерами, приветствовал вошедших. Начался необязательный разговор о погоде в Париже и окрестностях, о неразрешимой ситуации на Ближнем Востоке и т. д.

Человек, которого все трое ждали, приехал, вернее пришел пешком, поздно вечером. Несколько дней назад он получил жесткие инструкции Ивана, как тщательно замаскировать свой визит. Человек этот перемещался по Москве и вообще по России в машине с правительственными номерами и мигалкой, сопровождаемый вооруженной до зубов охраной.

Осторожный Иван вовсе не желал, чтобы кто‑то заметил эти машины, въезжавшие во двор или хотя бы стоящие у ворот. Поэтому вышеупомянутому лицу было приказано провести большую часть вечера в гостях у знаменитого поэта, которому в юности несказанно повезло — на него публично наорал неграмотный тупица Хрущев. И стой поры за ним тянулся прозрачный и почетный шлейф оппозиционера советской власти. Этот факт старательно муссировался без малого почти полвека. А то, что за поэму о великом вожде Владимире Ильиче поэт получил Ленинскую премию, все давно забыли.

О том, что в годы советской власти он принимал у себя на даче нескольких государственных секретарей США и иных крупных государственных деятелей, вообще широкая публика не знала. Человек, с которым должен был встретиться Иван, был приглашен к поэту на деловой ужин, чтобы обсудить вопросы финансирования грядущего издания собрания сочинений хозяина.

От дачи поэта до дома, где остановился Иван, было метров пятьсот. Как и было условлено, гость намекнул поэту, что ему еще предстоит некая романтическая встреча с дамой, которую он не хотел бы афишировать. Престарелый поэт возгордился, чувствуя себя приобщенным к тайной жизни такого значительного лица, и, естественно, с некой даже угодливостью сам предложил оставить автомобиль в его дворе.

Когда поздний гость наконец с раскрасневшимися от мороза щеками прибыл, Иван вместо приветствия ворчливо сказал:

— Тебе полезно прогуляться по морозцу, а то толстеешь прямо на глазах.

Сам Иван, несмотря на возраст, был высок и строен, даже худ. Его мясистый нос, длинный подбородок и совершенно лысый череп вызвали у вошедшего желание надеть на него пудреный парик, которые носили вельможи при дворе Екатерины II. Но он только улыбнулся и сказал:

— Добрый вечер, господа! Надеюсь, не заставил вас долго ждать?

Вошедшим был «господин Икс» — главный проводник политики «Совета Пяти» в России, носивший кличку лисенок, которая отражала скорее не его внешность, а присущую ему поистине дьявольскую хитрость и природную склонность к постоянным интригам.

Тучный, мрачноватого вида Иоганн с откровенной иронией поинтересовался:

— Замели хвостиком следы?

Беседа шла исключительно на английском.

Замел, — радостно ответил Икс.

Манера, в которой с ним общались члены Совета, и особенно Иван, крайне раздражала авторитарного Икса — с ним обращались как с несмышленым и шкодливым подростком, но он, напрягая все силы, терпел. Ведь наградой за унизительное долготерпение должно было стать членство в Совете, в самом тайном и могущественном органе власти во всем мире, — на это ему регулярно и откровенно намекали.

Правда, Икс, бедняга, при всей своей хитрости не мог вообразить, что подобные намеки, равно как и крупные суммы денег, щедро раздавались по меньшей мере сотне людей на Земле, так что реальный шанс стать когда‑нибудь членом Совета у него был один из ста.

К чести Икса надо признать, что по натуре он был храбрый и последовательный человек. Поставив себе цель, решительно и неуклонно двигался к ней, ничего и никого не боясь. Он сделал свою ставку — она была высока — и теперь терпеливо дожидался, когда же на нее выпадет выигрыш.

Но почти всегда при непосредственном общении с Иваном по спине Икса пробегал неприятный холодок. Ему чудилось, что этот долговязый лысый очкарик видит его насквозь, и если что‑то ему не понравится, то «прощай мечты!».

Со своей стороны, Иван, вечно над Иксом подтрунивавший, и не всегда безобидно, растил и пестовал его с почти отеческой заботой, хотя и не видел в нем той яркости, продуктивности и парадоксальности ума, которые были необходимым условием для потенциального кандидата в члены Совета. Икс был великолепным менеджером — властным, жестоким и в высшей степени эффективным, то есть прекрасным исполнителем. Не более.

Иван не оставлял надежд найти в России более достойного кандидата и после очередной встречи с Иксом утешал сам себя: «За неимением гербовой бумаги приходится писать на простой». Таких толковых карьерных менеджеров Совет широко и плодотворно использовал, но рекомендовать в члены? «Интеллектом для этого ты, братец Лис, пока не вышел!» — думал Иван, глядя на румяное и немного надувшееся от обиды лицо Икса. «Все‑таки пока твой потолок — Президент России, да и то не в ближайшие годы».

Пауза затягивалась. Иван, Иоганн и Лайн в три пары глаз упорно смотрели на усевшегося напротив них Икса. Икс почувствовал себя неуютно и остановил свой взор на противоположной стене, чуть повыше макушек присутствующих. Он был готов начать разговор сам, но это было вопиющим нарушением протокола: он здесь младший, о чем ему никогда не давали забывать.

Буквально месяц назад члены Совета обсуждали возможность выдвижения кандидатуры Икса на пост Президента России. Иван выступил однозначно против. Казалось бы, Икс обладал подходящим набором качеств: человек совершенно безнравственный, откровенно презирающий русский народ и его трагическую историю, безмерно жестокий и склонный к интриганству. Вышеперечисленные качества в глазах членов Совета шли ему в плюс. Однако уровень злодейства Икса, по общему мнению властителей мира, был мелковат. Готовность ради карьеры на любые злодеяния? Конечно, неплохо, но слишком приземленно…

Пятеро членов Совета ежедневно бросали вызов Богу и Дьяволу, Космосу и Аду, они тщились соединить несоединимое — Добро и Зло, Бога и Дьявола. Они были правители, от каприза которых зависели судьбы сотен миллионов людей, а Икс был управляющим, озабоченным собственной карьерой.

Была и вторая причина, из‑за которой кандидатуру Икса Совет опровергал: население России дружно его ненавидело. А возможный оглушительный провал этого кандидата мог перечеркнуть далеко идущие планы «великолепной пятерки». При любых раскладах Икс должен был оставаться в высших эшелонах власти как можно дольше.

Ваш друг поэт вас покормил? — наконец прервал паузу Иван.

Я не голоден, — поспешно ответил Икс.

Прекрасно. Вы избавили нас от лишних хлопот и расходов. — Тонкие губы Ивана растянулись в некое подобие усмешки. По внутреннему телефону он приказал подать кофе и чай.

Икс не знал Лайна, и его несколько удивило присутствие незнакомца на столь важной тайной встрече. Иван не счел нужным даже представить их друг другу. Иксу оставалось лишь принимать все происходящее как должное, ибо по неписаному закону член Совета был в своем праве приглашать кого угодно куда угодно, не давая никому ни объяснений, ни отчетов.

Икс ждал вопросов, немного поеживаясь под пристально–безразличным взглядом Лайна.

Понимаю, что вам не терпится посвятить нас в ваши грандиозные планы. Мы готовы вас выслушать, — милостиво позволил Иван.

На завтра назначен мозговой штурм в моем штабе, и наши дальнейшие действия полностью зависят от того, одобрите вы или нет мою идею, — деловито отрапортовал Икс.

А не внес ли полный провал на выборах в Думу в наши стройные ряды разброд и шатание? — спросил поклонник немецкой точности Иоганн. — Не наблюдается ли определенная деморализация среди ваших сторонников?

Немного есть, — признался Икс. — Мы наделали много ошибок. Но на ошибках учатся…

Я бы на вашем месте резко ускорил процесс обучения, — сердито перебил Иван, — времени почти не осталось. С вашей любимой трепотней о скором капиталистическом процветании любой кандидат, будь он семи пядей во лбу, не наберет и пяти процентов голосов. Срочно нужны свежие идеи! У вас они есть? — требовательно заключил он.

Есть одна мысль, которую необходимо обсудить с вами, — подчеркнуто уважительно произнес Икс.

Одна свежая мысль за целый вечер — не так плохо! — одобрительно кивнул Иван.

Моя идея состоит в том, чтобы бросить вызов господину Путину на его поле…

Вы имеете в виду татами? — с самым серьезным видом перебил Иван.

Отнюдь, — не стушевался Икс. — Я имею в виду патриотическое поле, которое нынешний Президент России с очевидным успехом использует и поднимает.

Идея достойна обсуждения. — Иван откинулся на спинку кресла, которое жалобно заскрипело. — А как вы видите этот вызов конкретно?

Мы должны найти некий ход, который будет воспринят народом и убедит его в том, что Путин не единственный, кто печется о благе России…

Но какой именно ход? — неторопливо спросил Иван.

Тут один местный богатей, — Икс давно усвоил, что к «новым русским» Иван относится с таким же презрением, как и к бывшим коммунистам, объявившим себя «демократами», — собрался прикупить в Лондоне выставляемые на аукционе Сотбис яйца Фаберже… Наш кандидат заплатит больше и перебьет его.

Пасхальные яйца? — Длинное лицо Ивана неодобрительно сморщилось. — Годится кандидату в цари, а не в Президенты демократической России. А потом, что до этих драгоценных яиц людям, получающим нищенскую зарплату, и живущим впроголодь пенсионерам? Об этом вы подумали?

Есть еще икона, святая, давняя покровительница Руси… — не смутившись, продолжал Икс.

Та, что в Ватикане? — проявил свою обычную осведомленность Иван.

Та самая, — быстро кивнул Икс.

Икона. Это теплее, намного теплее. — Иван на секунду задумался. — Икона — неглупо. Если умело растолковать, что икона будет служить ВСЕМУ народу, защищать его и помогать, тогда это станет сильным ходом. А кто возьмет на себя миссию благодетеля и вернет икону?

Есть у меня верный человечек. Всем мне обязан. — Икс был явно польщен, что вторая его идея встретила одобрение.

Замечательно, — осклабился Иван. — Ты хорошо подготовился, Лисенок. Как зовут человечка?

Икс сделал вид, что не заметил похвалы. Наступил самый ответственный миг. Он любил рисковать и нередко выигрывал.

Арнольд Критский.

Еврей? — поднял густые брови Иван.

Иоганн заерзал в кресле, которое под его могучим телом застонало. Один Лайн остался невозмутим.

Не без того, — вымученно произнес Икс, еще не понимая, положительную или отрицательную эмоцию вызвала национальность его кандидата.

Превосходно, — отчеканил Иван. — В самую точку. Еврей — патриот России. Лучше не придумаешь. Разительный контраст с теми, кто спит и видит, как бы загнать очередной кусок Родины подороже. А возможное поражение легко списать на глубинный антисемитизм народа. Мол, не любят в этой стране евреев, даже таких щедрых и благородных. Мне нравится. А тебе, Иоганн?

Тот молча одобрительно кивнул. — А этот ваш Критский крещеный? — неожиданно поинтересовался Иван.

Точно не знаю, — замялся Икс. — Надо будет, покрестим.

На следующий день после прибытия иконы в Россию обеспечьте прессу, телевидение, побольше интервью с Критским. Пусть доходчиво объяснит, почему принял православие и почему потратил почти все свое состояние на икону.

Завтра же этим займусь! — Икс почувствовал огромный подъем сил.

Создать образ по–настоящему патриотического олигарха — идея правильная, — задумчиво произнес Иван. — Народу все они отвратительны, потому что глядят на Запад, деньги туда переводят, дворцы и футбольные команды прикупают. А этот — все наоборот. Игра предстоит интересная. Как ты думаешь, Лисенок, у Критского есть шанс победить?

Ни малейшего, — с улыбкой ответил Икс. — Но при умелой подаче он может прийти третьим или даже вторым и стать фигурой национального масштаба!

А кто, по–твоему, будет голосовать за Критского? — спросил Иван.

— Думаю, немалая часть тех, кому не нравится Путин. Потенциально возможно даже немного абсурдное сочетание — патриоты, бизнесмены и евреи. Важно, чтобы все эти группы видели в Критском выразителя своих интересов. — Икс отвечал уверенно, как примерный ученик, добротно выучивший трудный урок.

Задумано неплохо, — одобрил Иван. — А вот как выйдет на деле, пока неясно.

Каков бы ни был результат, — подал голос Иоганн, — опыт предстоит интересный. Президент — патриот, и кандидат, ему противостоящий, тоже. Почти американская модель — ведь и демократы. И республиканцы толкутся на одном и том же поле «Великой Америки», разница между ними только в деталях, к примеру: какую часть бюджета расходовать на здравоохранение.

Икс улыбнулся. Ему показалась добрым знаком неожиданная поддержка обычно молчаливого Иоганна.

Выдвигая Критского в качестве патриота России, мы как раз и имели в виду американскую модель. Пора уже России становиться, цивилизованным государством, — заявил он с откровенной издевкой.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить, — внес диссонирующую с общим радостным настроением нотку Иван. — Американская модель в России может и не пройти. Один старый русский философ, которого никто из вас, конечно, не читал, как‑то заметил, что в душе русского человека одновременно сосуществуют «святой» и «зверь». Возвращение чудотворной иконы даст мощный импульс «святости», взорвет к лучшим, благороднейшим качествам народа, которые и могут подвигнуть их пойти и проголосовать за Критского. Но никогда не забывайте о «звере», наш хитроумный Лисенок. «Зверь» в вашем электорате не должен дремать. А уж как лишить «зверюгу» покоя, не мне вас учить, но на всякий случай напомню: отключайте воду, отопление и, в первую очередь, освещение. В темноте «зверь» пробуждается. Она благотворно действует на его инстинкты дикости, злобы и страсти к разрушению. Повышайте цены, насколько возможно.

Хорошо бы пару–другую громких взрывов устроить, — жалобным тоном ребенка, просящего купить ему мороженое, сказал Икс.

Будут вам и взрывы, и обрушения новомодных развлекательных комплексов. И пожары. Соответствующие инструкции уже даны. — Голос Ивана звучал резко. — Ты, Лисенок, всегда норовишь сунуть свой активный нос в дела, которые тебя не касаются. Может, ты вместо кавказцев хочешь заняться этим опасным делом и превратиться в шахида?

Самолюбивого Икса обидела суровая отповедь, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Извиняющимся тоном он сказал:

— Я просто попросил. Взрывы и катастрофы всегда пугают «зверя», и он теряет над собой контроль.

Об этом спору нет. А вот зачем просить о том, что находится вне сферы твоей компетенции? Тебе власти мало? В следующий раз поручим тебе и взрывы организовывать, и здания рушить. Но за все и отвечать будешь.

Вы неправильно меня поняли! — попытался защититься Икс.

А я и не ставил такой задачи — понимать тебя, JIисенок, — строго произнес Иван. — У меня есть более сложные и интересные занятия. А тебя я предупреждаю раз и навсегда — занимайся своим делом!

После такой публичной порки Иксу снова надо было набирать очки.

Поскольку выборная кампания полностью в сфере моей компетенции, — скромно опустив глаза, произнес он, — считаю необходимым вынести на обсуждение один серьезный вопрос.

Валяй, — согласился Иван, который, будучи рафинированным интеллектуалом, иногда обожал щегольнуть какой‑нибудь простонародной пословицей или жаргонным словцом.

Вам, господа, известно, что я обладаю богатейшей в России коллекцией компромата на все более- менее видные политические и деловые фигуры страны, — с явной гордостью объявил Икс. — Именно с помощью подобных материалов мне удалось, казалось бы, немыслимое — убрать в свое время верных псов, охранявших Ельцина,..

Помним, помним, — грубо перебил его Иван, — перестань хвалиться, хвастунишка несчастный. К чему ты клонишь?

Мы издали тут книжку одной девицы, журналистки, где она откровенно намекает, что, еще будучи премьером, нынешний Президент пытался ее соблазнить…

И это в современной России ты намерен выдать за компромат? — глумливо поинтересовался Иван.

Есть много материалов о коррупции в Петербурге, когда он там был вице–мэром, — продолжал гнуть свою линию Икс.

Дурачок, — снисходительно рассмеялся Иван. — Любой компромат петербургского периода обольет грязью икону ваших демократов — покойного Собчака, ведь без его указания заместитель вряд ли стал что- либо делать. Офицер, даже отставной, всегда выполняет приказы старшего начальника.

Значит, компромат не использовать? — разочарованно спросил Икс.

Во всяком случае, Критскому — радетелю процветания России — это не к лицу. Мелко, — веско произнес Иван. — Вам следует создать для Критского благоприятный фон, Сейте злобу и недоверие между людьми, лишите их уверенности в завтрашнем дне, и пусть изворотливые политтехнологи объяснят русскому быдлу, что процветание в стране возможно только тогда, когда вернется икона. Понятно?

Более чем, — послушно ответил Икс.

Кстати, Критский не входил в ближний круг Ельцина? — спросил Иоганн.

Нет.

Вот и славно, — откликнулся Иван. — Будь гибким и изобретательным, Лисенок! Поработай с существующими в обществе моделями. У русского народа есть любимый еврей — Иосиф Кобзон. Сделай из Критского второго Кобзона, рубаху–парня. Придумай ему биографию — работал на заводе, рос на улице, мальчишкой дрался, а теперь, как Кобзон, содержит детский дом. И на последние деньги купил для народа икону. Вот тогда и безо всякого компромата нынешний Президент будет выглядеть бледнее. А там — чем черт не шутит. Народ в России всегда был мало предсказуемым.

Критский и правда родился в малообеспеченной семье, — задумчиво сообщил Икс. — Разбогател он благодаря мне.

Поэтому ты и вообразил, что он управляем? — ехидно спросил Иван. — Не обольщайся, дружок, благодетелей обычно ненавидят именно те, кого они облагодетельствовали.

Мои люди фактически держат контрольные пакеты акций большинства его компаний.

Вот это уже дело, — одобрительно сказал Иван и после недолгой паузы неожиданно спросил: — Лисенок, ты когда‑нибудь читал «Бесы» Достоевского?

Давно.

Обязательно перечитай в ближайшие дни. Ты должен стать бесом, смущающим и прельщающим русского мужика. Русский всегда ищет виноватого в своих бедах не в себе, любимом, а вовне: бояре да дворяне, помещики и капиталисты, бандиты и бюрократы. Вот они, гады ползучие, и не дают хорошему Президенту сделать что‑то полезное для народа. А Критский с помощью иконы, как сказочный богатырь, придет и всех врагов народа победит.

Великолепный ход, — подобострастно произнес Икс. — Принято к исполнению. Прямо с утра и займусь.

Теперь о компромате, — Иван задумался. — Жаль, если твои многолетние старания пропадут…

Правда? — с надеждой спросил Икс.

Знаешь Карасева Николая Спиридоновича? — как бы мимоходом поинтересовался Иван.

Икс напряг память.

Что‑то не припомню.

Ясное дело, ты ведь только выдающимися личностями занимаешься, — с очевидной иронией сказал Иван. — А такие скромные и незаметные мышки, как Карасев, могут быть ох как полезны.

Для чего? — никак не мог уловить движение мысли босса Икс.

Для всего, — назидательно произнес Иван. — Хотя бы для того, чтобы твой компромат использовать на полную катушку.

Не вижу как, — честно признался Икс.

А очень просто, — объяснил Иван. — Карасев — чиновник средней руки. Работал в Думе, в Совете Федерации, недолгое время числился и в Совете безопасности, послужил в разных министерствах и комитетах. Ни в чем предосудительном не замечен — взяток не брал, жену не бросал, в казино не ходил. А возьмем мы и выставим его независимым кандидатом в Президенты и поручим озвучить весь твой компромат.

А он согласится? — недоверчиво спросил Икс.

Да его никто и спрашивать не будет, — холодно ответил Иван, — хотя бы потому, что не Карасев он вовсе и тем более не Николай Спиридонович. Я его сюда послал в девяносто первом году Ельцину на помощь с ГКЧП бороться. Так он тут и прижился. Одна проблема есть — биографию ему нужно правдоподобную придумать: где родился, с кем и у кого учился, а то журналисты дотошные докопаются, что человека такого никогда не было, а откуда он взялся, черт его знает.

— Сиротой его сделаем, детдомовцем, беспризорником, — предложил Икс.

— Правильно, — поддержал Иван. — Народ у нас жалостливый, может, сиротку безродного и пожалеет.

А не оттянет он голоса у Критского? — озаботился Икс.

Ничего он не оттянет, — уверенно произнес Иван. — Выдаст залпом компромат, намекнет, что знает такое, что народ ужаснется, а потом исчезнет.

Куда исчезнет? — совсем запутался Икс.

Ну, уедет куда‑нибудь, или вроде похитят его, а потом найдут, к примеру, труп, — жестко закончил Иван.

По всей логике обвинить в этом можно будет спецслужбы, — сообразил Икс.

Именно, — коротко кивнул Иван. — А был приказ его мочить или нет, как это проверишь?

Великолепное решение! — Икс чуть не захлебнулся от искреннего восторга.

Не словоблудствуй, — строго оборвал Иван. — Завтра Карасев к тебе приедет, и ты с ним все обсудишь и распланируешь, натурально до того момента, когда из его уст появится компромат…

Соображаю, — немного обиженно вымолвил Икс. Он верил, что, несмотря на насмешки и уколы Ивана, медленно, но верно набирает необходимые очки. Он осмелился еще раз рискнуть. — А вы долго здесь пробудете?

Подобный вопрос был грубым нарушением субординации, но Икс счел, что в настоящий момент он сойдет ему с рук. И оказался прав.

Иван усмехнулся уголками губ:

— Я давно заметил, что тебя угнетает мое присутствие, Лисенок. Боишься и потому дерзишь. Ну‑ка признавайся, где нашкодил?

Уходя от ответа, Икс быстро заговорил:

— Вы знаете, как я дорожу каждым мгновением встреч с вами и вашими коллегами. Я просто хотел узнать, могу ли надеяться хотя бы еще на одну встречу, если вы тут у нас какое‑то время пробудете?

Иоганн уедет послезавтра, а я немного задержусь, — спокойным тоном сообщил Иван, — и мы с тобой еще обязательно увидимся. В ближайшие дни беспокоить меня можно только в каких‑то исключительных случаях. Я намерен в тишине и покое обдумать одну математическую задачку, которая мне пока не дается.

Икс, когда‑то окончивший технический вуз, пытался читать математические статьи Ивана, ничего в них не понял, из‑за чего проникся к нему еще большим почтением.

У меня есть очень важная и секретная информация, — перешел Икс на русский язык, что было еще одним нарушением правил. — Я готовлю подробный письменный отчет для Совета, но хотел бы вас с ней ознакомить. Сегодня, наверное, уже поздно… — Он покосился на меланхолически жующего губами Пайна.

В наших делах время не играет никакого значения, — недовольно сказал по–английски Иван. — Если у тебя важная информация, изложи ее кратко и доходчиво.

Икс торопливо заговорил по–английски:

— Некий тип по фамилии Молоканов изобрел наночип, который можно тайно ввести человеку, после чего этот человек беспрекословно выполняет любые команды, подаваемые на наночип.

Кто этот Молоканов и где он? — Иван впился своим пронзительным взглядом в глаза Икса, которому пришлось опустить взор.

На первый вопрос я могу ответить, а на второй — нет. Поэтому мой подробный отчет до сих пор не послан.

В данном случае Икс откровенно кривил душой. По его заданию и его личная охрана, и доверенные лица из самой верхушки криминального мира России буквально сбились с ног, разыскивая бесследно исчезнувшего Молоканова.

Он сам жаждал наложить лапу на изобретение, сулившее ему совершенно независимо от мнения «Совета Пяти» пост Президента России на выборах 2008 года. Он не догадывался, что Молоканов похищен людьми Гиза, его прямого конкурента в возможных милостях Совета. А Гиз, в свою очередь, не доложил Совету о том, какой ценный пленник оказался у него в руках.

Этот Молоканов — мелкая сошка в Администрации Президента, типичная бюрократическая крыса, — с некоторым презрением сообщил Икс.

Но человек, создавший такое устройство, без сомнения, гений, — с несвойственным ему пафосом воскликнул Иван. — Я обязательно должен с ним встретиться!

Может, я плохо разбираюсь в гениях, — попытался сбить пафос собеседника Икс, — хотя бы потому, что никак не мог организовать требуемую встречу, но повел Молоканов себя довольно странно.

Как именно? — нетерпеливо спросил Иван.

Внедрил свои наночипы нескольким богатым людям, дал им команду перевести деньги на свой счет, потом их умертвил. Причем во всех случаях диагноз был один — обширный инфаркт.

Не вижу в поведении этого человека ничего странного, — заявил Иван. — Ты думаешь, что гениям деньги не нужны? Кто, кроме нас, открыл бы ему неограниченный кредит для продолжения исследований? Российское государство? Излагай дальше только факты, а свои комментарии прибереги до лучших времен.

Потом он создал «Партию здоровья» и, умело использовав жупел атипичной пневмонии, принялся вакцинировать перепуганных русских, чтобы засадить им наночипы и позже дать команду проголосовать за его партию.

Вполне логично, — одобрил Иван. — А потом?

Потом он исчез, — нехотя признался Икс, — а его загородная резиденция, где, очевидно, находилась лаборатория, была взорвана.

Кем взорвана? Куда он исчез? — отрывисто спросил Иван.

Икс молча пожал плечами.

Ну, братец ты мой, так не работают, — с явным осуждением угрюмо произнес Иван. — Почему ты не захватил его вместе с лабораторией? У тебя на это власти не хватило или денег пожалел?

Как только я получил подробную информацию, — сконфуженно попытался защититься Икс, — то немедленно послал туда группу прекрасно тренированных бойцов во главе с одним из моих личных охранников, но все они погибли.

Следовательно, ты не сумел сохранить информацию об этом человеке в секрете. И более того, не смог провести операцию по его захвату бесшумно и тайно, как у нас положено. Тебе же известно, что Совет категорически запрещает не санкционированные им групповые вооруженные столкновения, позволяя в то же время индивидуальные акции по устранению нежелательных элементов. — При этих словах Иван хищно улыбнулся. — А ты выяснил, кто убил твоих людей?

Икс почувствовал себя студентом, заваливающим важнейший экзамен.

Верные люди из спецслужб доложили, что наряду с трупами моих людей у развалин дома были обнаружены трупы нескольких мусульман, скорее всего, арабов. Почему‑то у дома Молоканова было зафиксировано огромное скопление байкеров.

Так кто же все‑таки взорвал дом? — ехидно спросил Иван. — Неужто байкеры? Или кровожадные мусульмане?

Икс ухватился за последнюю соломинку:

— Мусульман мог послать Гусак.

А он‑то здесь причем? — поинтересовался Иван, недолюбливавший надменного потомка герцогов. Он давно поклялся самому себе, что пока он, Иван, жив, не бывать этому спесивому нахалу в членах Совета.

Он болтался в Москве под крышей французского журналиста, как бы освещая выборы в Думу, даже брал интервью у меня и страшно интересовался «партией здоровья». По–моему, он даже встречался с Молокановым. — Икса только сейчас осенило, что он — лопух. Гиз, конечно, Гиз стоял за схваткой у дома Молоканова. А он‑то был уверен, что «Партию здоровья» создали в пику ему его давние враги: Долонович или же эта шпана из «Юг–нефти». Но признавать подобный промах было опасно.

Значит, первый среди подозреваемых похитителей — Гусак, — сурово констатировал Иван, мысленно пометив, что утром же отправил кодированное сообщение Жану. — Не волнуйся, с Гусаком‑то мы как- нибудь разберемся.

«Самое главное — увести этого «великого инквизитора» от собственных ошибок», — подумал Икс и тут, на свое счастье, вспомнил еще кое‑что.

Примерно в это же время в Москве болтался хорошо вам известный Феликс Андреевич, — как бы мимоходом сообщил он.

Вот как? — живо заинтересовался Иван. — Ты знаешь, чем он здесь занимался?

В частности, пригласил меня на обед, — не без колебания сознался Икс.

Чего же хотел старый мудрый учитель от непокорного ученика? — спросил Иван, который, естественно, был в курсе отношений Икса и Широши.

Ничего особенного. Откровенно дал понять, что будет всеми силами препятствовать моему избранию Президентом России, если, конечно, доживет, — неожиданно для себя с хулиганил Икс.

За это не волнуйся, он доживет, — «успокоил» его Иван. — Ты, мальчик, обиделся и расстроился?

— Насторожился, — односложно ответил помрачневший Икс.

Правильно, что насторожился, — назидательно произнес Иван, — никогда и ни в чем нельзя недооценивать этого неординарного человека, его возможности и личную энергию. Я до сих пор переживаю, что он не на нашей стороне. Кстати, а не мог ли Феликс влезть в эту историю с Молокановым?

Не исключено. Мне сообщили, что Феликс неоднократно встречался с китайским профессором, тесно сотрудничавшим с Молокановым, который финансировал его разработки.

Как зовут этого китайского профессора? — нетерпеливо спросил Иван.

Чжао Бин.

Вот так сюрприз! — воскликнул Иван.

Вы его знаете? — удивился уже ничему не удивляющийся Икс.

Тот еще жук. И много лет приятельствует с Феликсом, — прямо не отвечая на вопрос, сообщил Иван. — А может, они с Чжао Бином все это и изобрели и использовали Молоканова как подставную фигуру, жадную до денег? Как‑то не верю я в наличие гениальных ученых в администрации любого Президента, что России, что США, — с откровенным сарказмом заключил Иван. — Но ближе к делу. Китаец в Москве?

После исчезновения Молоканова немедленно отбыл в Пекин.

Так я и думал. Феликс тут явно подсуетился. — Иван задумался. — Но мусульманские боевики? Это не его стиль.

Вы, как всегда, правы, — охотно согласился Икс. — Феликс с мусульманскими боевиками дела иметь не будет. Следовательно, Молоканова захватил Гиз.

Икс не мог отказать себе в удовольствии подтопить конкурента.

Во всяком случае, Молоканов‑то должен знать, кто на самом деле изобрел этот чертов наночип, — сделал вполне логичный вывод Иван.

В принципе, велика вероятность, что Молоканов погиб при взрыве дома вместе со своей охраной, — осторожно начал Икс, вовсе не желавший получить ко всем прочим ее одно задание — немедленно отыскать Молоканова. — Милиция не смогла идентифицировать обгоревшие кости, и дело закрыто. Так что официально считается, что Молоканов погиб…

Хрен с ним, с Молокановым, мне нужен хотя бы один образец наночипа, чтобы понять, как этот непризнанный гений достиг таких потрясающих результатов, — недовольно сказал Иван.

Нам бы действительно получить хотя бы один образец, а уж потом мы и сами бы разобрались, — подал голос Иоганн.

Икс молчал, ожидая нового потока инструкций.

Задал ты нам задачку, — с некоторым даже удовольствием в итоге произнес Иван. — Гиз, Широши, Чжао Бин эта совсем не святая троица наверняка кое- что знает… Ладно, ты, Лисенок, про наночип пока забудь и вплотную занимайся Критским с иконой и Карасевым с компроматом.

Икс с облегчением вздохнул.

Ступай, — отпустил его Иван. — Я сам с тобой свяжусь по мере надобности.