Как и распорядился генерал Богомолов, вся группа, отправляющаяся в Афганистан, явилась ровно в десять часов в Управление. Оставив ребят в приемной, Воронов с Савелием вошли в кабинет, где уже находился Говоров. Поприветствовав братьев, Богомолов предложил им сесть, но Савелий напомнил об остальных участниках операции.

— Прежде, чем они войдут, Константин Иванович, мне бы хотелось обсудить одно предложение, — осторожно начал Савелий.

— Почему таким таинственным голосом? — усмехнулся Богомолов.

— Это он от волнения! — хитро подмигнул Говоров. — Говори, не бойся.

— А я и не боюсь, — пожал плечами Савелий. — Получилось так, товарищ генерал, что кандидатов оказалось на одного человека больше, чем мы намечали. Все настолько подошли для этой миссии, что я не решился кого-либо отсеять. Немного поразмыслив и посоветовавшись со старшими товарищами… — Савелий кивнул в сторону Воронова и Говорова,

— я предлагаю следующее: одного из них сделать связным, он будет идти отдельно от остальных. Для чего? — спросил он, заметив недоумение на лице хозяина кабинета. — Отвечаю: один человек гораздо мобильнее группы, он может заметить то, что может не заметить целый отряд. Он не вызывает опасений и не настораживает, как группа вооруженных людей. И еще: он будет своеобразной подстраховкой для вас.

— Что значит «подстраховкой»? — нахмурился генерал.

— Допустим, попадет группа в какой-нибудь переплет и не успеет сообщить об этом, тогда и вступит в действие связной, — пояснил Рэкс.

— Но мы все равно не сумеем оперативно вам помочь. — А мы на это и не рассчитываем, — хмыкнул Савелий.

— Вы хотите сказать, что задача этого связного — сообщить о случившемся, дождаться другой группы и продолжить поиски груза?

— Вот именно! — почти хором отозвались Воронов и Савелий.

— Вы не подумайте, что мы заранее настраиваемся на худшее и не верим в удачный исход экспедиции, но подстраховаться никогда не помешает, мало ли что… — спокойно и рассудительно продолжил Савелий.

— Но не кажется ли вам, что одному человеку выжить в тех условиях почти невозможно? — покачал головой Богомолов.

— Вы знаете, Константин Иванович, мне кажется, что для «афганца» нет понятия «невозможно». Трудно, опасно — да, но невозможно — нет!

— Извините, товарищ генерал, но вам хорошо известно, что я никогда зря рисковать не буду, — вмешался Воронов.

— Уж конечно! — язвительно усмехнулся тот. — Напрасно вы так, — обиженно заявил Воронов. — Я готов взяться за это дело, если… — Он бросил взгляд на братишку. — Если командир группы позволит.

— Извини, Андрюша, но твои мозги больше нужны группе, — ответил Савелий.

— Мне кажется, что у Говоркова уже есть кто-то на примете, не так ли? — усмехнулся Порфирий Сергеевич.

— Есть, но если Константин Иванович принимает предложение в целом, то я хотел бы снова посоветоваться.

— Ну что с вами поделаешь? — развел руками Богомолов. — Такой хор разве перепоешь? Пусть будет повашему. О чем хотел посоветоваться?

— На роль связного, назовем его Странником, есть две кандидатуры. Джабраилов Джабраил Джафарович, был ранен в Афганистане, в Москве служил в спецподразделении «Альфа», затем стал работать в «Герате». Колесников Василий Афанасьевич, из семьи потомственных военных, прошел спецназ, пять лет Афгана, старший лейтенант, отлично владеет английским и немного говорит на пушту, классный водитель.

— Соединить бы их обоих и поделить пополам… — мечтательно произнес Воронов, — цены бы такому человеку не было.

— Кабы бабушке да дедушкин «болт», то это была бы уже не бабушка, а дедушка! — хмыкнул Богомолов. — Лично мне кажется, что из двух этих ребят больше подходит Джабраилов, я правильно назвал его фамилию?

— Да, — заулыбался довольный Савелий. — И не только потому, что он связан с преступными группировками. — Генерал хитро взглянул в сторону Савелия, дескать, и это нам известно. — И не потому, что он бежал из плена, и не потому, что не уехал из страны к своим родителям. Он может хорошо вписаться в местные условия, а это даст ему дополнительный шанс выжить и предпринимать решительные действия. Как вы думаете, Порфирий Сергеевич?

— Абсолютно с вами согласен, — кивнул Говоров. — Именно это и имел в виду Савелий, когда излагал мне свое мнение о Джабраилове.

— Значит, мы с вами, генерал, не ошиблись, назначив Савелия Говоркова командиром отряда. Какие будут еще вопросы, прежде чем я приглашу остальных членов группы?

— Других вопросов нет, товарищ генерал! — ответил Савелий.

— Очень хорошо. — Богомолов нажал на кнопку селектора. — Михаил Никифорович, пригласите товарищей в кабинет.

— Слушаюсь, Константин Иванович! Через секунду дверь распахнулась, и на пороге показались шесть человек.

— Рассаживайтесь, товарищи. — Генерал указал на стулья вокруг стола. Когда все сели и приготовились слушать, он сказал: — Друзья мои, все вы прошли Афганистан и знаете цену жизни. Знаете, что такое война. Не мне вам напоминать, что такое Родина. Я прекрасно знаю, что никто из вас не праздновал за Речкой труса, но все равно считаю своим долгом спросить вас: готовы ли вы отправиться туда, откуда могут вернуться не все? Никто не осудит того, кто сейчас захочет отказаться от этой опасной работы. Подумайте! — Голос генерала Богомолова был тихим, серьезным и твердым.

Несколько минут все сидели молча, с некоторым удивлением глядя друг на друга, наконец молчание прервал Малешко.

— Разрешите мне, товарищ генерал? — Он поднял руку, как школьник.

— Да, прошу вас. Вы сержант Малешко? — Так точно, товарищ генерал! Я знаю всех этих хлопцев, как самого себя! — начал он, немного волнуясь, и потому с сильным акцентом. — Вы точно казалы, что никто не праздновал труса за Речкой и кажный из нас познав цену жизни. — Он сделал паузу и посмотрел на своих товарищей. — Но бильшо мне зарадовало душу тэ, шо вы казалы правду: ни вей возвернутси оттуда. За правду спасибо вам! А за нас усих могу казаты: мы пнидемо уси. Вот так! — Он легонько припечатал ладонью крышку стола, как бы ставя точку, и сел.

— Спасибо, братцы! — сказал Богомолов и встал изза стола. Глядя на него, поднялись и остальные. Каждому он крепко пожал руку, потом добавил: — А теперь вас отвезут на нашу базу, и вы проведете там трое суток. О распорядке расскажет командир — Савелий Говорков. С этого момента — никаких контактов с кем бы то ни было. Прошу задержаться Говоркова, Воронова и Джабраилова.

— Как, товарищ генерал? — с волнением воскликнул Джабраилов, уверенный в том, что его решили исключить из списка.

— Да успокойся ты, все в порядке, — прошептал Савелий, но тот, видно не понял.

— Товарищ генерал, я должен остаться с ребятами! — взмолился он.

— Прошу сесть, — улыбнулся Богомолов, когда остальные вышли из кабинета. — Понимаете, Джабраил, я вас оставил для того, чтобы предложить вам еще более опасное задание, требующее выдержки, опыта, внимания. Вы будете подстраховывать своих товарищей. Джабраилов молча смотрел на генерала.

— Вам будет труднее, чем основной группе, потому что вы будете один. Мы остановились на вашей кандидатуре: у вас и внешность подходящая, и смекалки вам не занимать. Теперь вам решать — соглашаться или нет! — Что я должен делать? — серьезно спросил он. — Ваша главная задача — своевременно предупреждать основную группу о возможной опасности, в случае ее гибели немедленно сообщить нам и дожидаться новой группы.

— Вы хотите сказать, что я не буду иметь права помочь им, если что-то случится? Мне нельзя обнаруживать себя ни при каких обстоятельствах?

— Понимаю, не каждый способен на это, — с тяжелым вздохом заметил Богомолов. — Но ты бывший солдат, и знаешь, что долг превыше всего!

— Товарищ генерал, может, не нужно меня агитировать? — чуть обиженно проговорил Джабраилов. — Я помню Белый дом и в августе девяносто первого и в октябре девяносто третьего: оба раза я исполнял свой долг, но мне почему-то об этом не хочется вспоминать! — В его голосе было столько горечи, что Порфирий Сергеевич решил вмешаться.

— Да, вы правы, Джабраил, не всегда долг в ладу с совестью. Но ответьте мне честно на один вопрос: когда вы защищали Белый дом в августе девяносто первого, вы верили, что это правильно? — Верил.

— А когда атаковали его в октябре девяносто третьего, у вас были сомнения?

— Это удар ниже пояса, — тяжело вздохнул Джабраилов. — Я понимаю, к чему вы клоните: хорошо рассуждать потом, когда пройдет время, не так ли? — Не совсем так. Я хотел сказать о другом. Мы поступаем сообразно нашим познаниям, опыту, мировоззрению и времени, в котором живем. Когда оно проходит, приобретается другой опыт, другие знания, появляется другое мировоззрение, мы начинаем оценивать свои прошлые поступки и решаем: правы ли мы были или нет.

— Вы хотите сказать, что мы задним умом сильны!? — усмехнулся Джабраилов. — Неужели нельзя заранее все просчитать?

— Эх, дорогой мой, если бы можно было… — сказал с грустью Говоров.

— Порфирий Сергеевич, да я все понимаю! Умом! А сердцем? На секунду вообразил, что ребят убивают, а я не вмешиваюсь — так внутри и защемило… — Он стиснул зубы. — Я и подумал: смогу ли я выдержать такое?

— Сможешь! — резко бросил Говоров. — Ты должен будешь действовать в одиночку. Этот груз очень нужен нашей стране. Нашему народу, черт возьми! Ты понимаешь? — Понимаю! — И ты выполнишь задание? — Выполню!

— Сказал, как ударил: наотмашь. — Вот и хорошо, — облегченно вздохнул Богомолов. — Иди к ребятам, а мы тут еще немного помаракуем. Хотя, нет, погоди! — Он нажал на кнопку селектора. — Миша, сейчас от меня выйдет Джабраилов. Возьми Иннокентия и отведи их к нашим спецам, пусть введут обоих в курс дела. — Хорошо, Константин Иванович! — Все понял?

— обратился Богомолов к Джабраилову.

— Так точно, товарищ генерал. Разрешите идти? — Идите!.. Как считаете, справится? — спросил он, как только Джабраилов вышел из кабинета.

— Справится, — улыбнулся Говоров. — Что-то в этом парне есть!

— Лично я в нем нисколько не сомневаюсь, — твердо заверил Савелий.

— Я специально отправил его с Иннокентием, чтобы ты не тратил время понапрасну, — сказал генерал Савелию. — Потом тебе Кеша все расскажет и покажет, а мы сейчас посмотрим спецснаряжение. — Он подошел к сейфу и достал оттуда нож в ножнах. — Я обещал снабдить вас по самому последнему слову науки и техники…

— Нож как нож! Что в нем особенного? — удивился Савелий.

— Этот нож — не простой. — Генерал вытащил его из ножен и присоединил их к рукоятке, создав нечто вроде ножниц. — Перекусывает провод сечением до сантиметра! Но это еще не все: нож так отцентрован, что втыкается в любую цель только лезвием. Есть компас, а кроме того,

— он открутил компас в рукоятке, — здесь имеется однозарядный пистолет. Заряд пробивает боковую броню танка. Про человека я уже не говорю… — Да, занятная штучка, — хмыкнул Воронов. — А ты что скажешь, командир? — спросил генерал Савелия.

— Что ж, весит немного, пригодится в хозяйстве, — ответил Савелий без особого восторга.

— Ладно, пошли дальше! — улыбнулся Богомолов. Он вытащил из сейфа какой-то предмет, напоминавший авторучку, темные очки, и протянул их Савелию.

Савелий внимательно осмотрел ручку, затем взял очки, примерил. Богомолов глядел на него с ехидной улыбкой. Говоров и Воронов обменивались взглядами и ничего не могли понять. Вдруг Савелий подумал, почему эти две вещи генерал показал в паре? Он еще раз осмотрел ручку и обнаружил в ней небольшое отверстие, а рядом какую-то выпуклость. Савелий нажал на нее, но безуспешно. Он поморщился, покачал головой, провел рукой по волосам и вдруг увидел в очках улыбающееся лицо Богомолова. Савелий даже зажмурился от удивления: генерал сидел сбоку, вне его поля зрения. Он случайно пошевелил ручкой, лицо генерала исчезло. И тут Савелия осенило: он держал видеокамеру, а в стеклах очков видел то, что она снимает. Нажав на выпуклость, он включил камеру, а когда провел рукой по волосам, задел за оправу, и включил приемное устройство. Савелий снял очки, посмотрел на генерала и усмехнулся. — И зачем это нам?

— Как зачем? — хмыкнул Богомолов. — От солнца защищаться! — Я имею в виду видеокамеру. Генерал с удивлением взглянул на Савелия: он никак не мог подумать, что тот так быстро догадается обо всем: — Так ты все понял?

— Что? Это действительно видеокамера? — чуть ли не хором воскликнули Воронов и Порфий Сергеевич. Говоров взял ручку, а Андрей водрузил на нос очки и сразу же воскликнул:

— Вижу! Вижу! — Это прозвучало так по-детски, что все заулыбались.

— Ты действительно как ребенок, Андрюша, — сказал Савелий. — А что касается прибора, товарищ генерал, то догадаться было делом нехитрым.

— Ну ничем тебя не удивишь, — рассмеялся генерал. — А что ты на это скажешь? — Он снова полез в сейф, вытащил коробку и протянул Савелию.

Открыв ее, Савелий достал странной формы пистолет, над дулом которого был укреплен небольшой приборчик. Глаза у Савелия радостно заблестели. — С лазерным прицелом? — воскликнул он. — Слава Богу, а то я уж думал, ничем не обрадую. С лазерным прицелом, восемнадцатизарядный. Мне удалось выбить для вашей группы три таких игрушки, хотя и просил на каждого. Но взамен специалисты подкинули мне вот что! — Генерал достал нечто напоминающее бинокль, укрепленный на обруче.

— А вот это действительно нужная вещь! — обрадовался Савелий и тут же надел его на голову. — Отличная штука!

— Да, без этого прибора вам не обойтись, — кивнул Говоров. — Идти-то придется в основном по ночам.

— Последняя модель, — хвастливо добавил Богомолов. — Работает даже под водой. Видишь сбоку цифирки?

— Да, но они все время меняются, — сказал Савелий. — Что они означают?

— Расстояние от объекта, за которым ведется наблюдение. Кстати, если подсоединить прибор к пистолету с лазерным прицелом, то он автоматически наведет на цель. И, наконец, последнее, что мне удалось для вас выпросить. — Он вытащил ящик. — Здесь несколько видов пластиковых бомб. Ты отбери те, что вам пригодятся в дороге, и скажи, сколько нужно. Почти все радиоуправляемые, компактны, обладают большой мощностью. Генерал достал предмет, похожий на обыкновенную гальку.

— Разбрасываешь такие штучки позади себя, и как только преследователи окажутся рядом, нажимаешь на кнопку и… — Богомолов воздел руки вверх. — Радиус действия сигнала до полутора километров.

— Отлично! — Воронов удовлетворенно потер ладони.

— Какие будут еще пожелания? — спросил Богомолов.

— Мы уже составили списочек, Константин Иванович, — сказал Савелий и протянул листок бумаги.

— О, вы даже о питании не забыли, — улыбнулся генерал.

— Война войной, а обед по распорядку, — с усмешкой заявил Савелий.

— Ты настоящий Рэкс: о желудке не забываешь! — рассмеялся Богомолов. — Если со снаряжением мы покончили, поговорим о системе связи и других деталях, связанных с вашим походом. Скажу откровенно, мы с Порфирием Сергеевичем кое-что обсудили, но… — Он выразительно посмотрел на братьев. — О чем речь, товарищ генерал? — спросил Воронов. — Я предложил, чтобы каждый член группы имел при себе «маяк». Таким образом через спутниковую систему связи мы все время будем знать о вашем расположении.

— Точно так же, как и наш противник, — тут же бросил Савелий.

— Вы словно сговорились, — нахмурился Богомолов. — У нас лучшие специалисты-электронщики! Неужели они не смогут сделать так, чтобы только мы могли принимать ваш сигнал?

— Константин Иванович, техника так сильно шагнула вперед, что то, о чем говорите вы — невозможно. Противник в считанные минуты засечет их, — со вздохом возразил Говоров.

— Возможно, вы и правы, черт побери! — выругался генерал. — Хорошо, пусть будет по-вашему: мне-то здесь ничто не угрожает. — Он нахмурился.

— Послушай, Константин Иванович, не пристало генералу впадать в такой пессимизм, — тихо заметил Порфирий Сергеевич.

— Да не пессимизм это вовсе, — вспыхнул тот. — Скорее, ностальгия по молодости! Как бы там ни было, я вам завидую, — неожиданно признался Богомолов. — А ты, Порфирий Сергеевич? Не хотел бы включиться в группу Говоркова?

— Ты прав, Константин Иванович, я тоже думал об этом, — задумчиво ответил Говоров. — Но нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Мы свое отпахали. — Он перехватил недоуменный взгляд генерала. — Нет-нет, ты меня неправильно понял, я не выхожу из дела. Я имел в виду те задачи, которые нам уже не под силу. Не заставишь же ты жеребенка тащить огромный груз, как не заставишь и старую лошадь резвиться, как молодую?

— Хочешь сказать, что каждому возрасту соответствует своя работа?

— Не столько возрасту, сколько опыту, знаниям и возможностям. Можно и в пятьдесят лет быть отличным боевиком, а можно и в тридцать на гору не забраться.

— По-моему ты сам себе противоречишь, — пожал плечами Богомолов.

— Все в мире относительно, дорогой мой генерал! И то, что я сказал, вовсе не противоречие. Вот, скажи, ты сейчас смог бы с полной выкладкой проделать десятикилометровый марш-бросок?

— Если честно, то вряд ли, — с улыбкой признался генерал.

— Вот видишь, и я бы не смог, а спроси их, — он кивнул в сторону братишек, — и оба скажут: без проблем! Но по правде говоря, и я, если очень надо, проделаю этот марш-бросок! — сказал он твердо, но добавил:

— Конечно, после могу и слечь, но добежал бы до конца. Только кому нужен этот дурацкий героизм без крайней необходимости?

— Что ж, и сейчас ты оказался прав, — покачал головой Богомолов. — Вот что значит мудрость опытного человека.

Савелий и Воронов наблюдали за двумя генералами, которые прошли большую и трудную дорогу жизни, но сумели сохранить в себе мощный боевой дух, верность долгу, доброту к близким и друзьям. Братья задумались: смогут ли они достигнув преклонного возраста, сохранить накопленный опыт и лучшие человеческие качества? Из раздумий их вывел голос генерала.

Богомолов сообщил маршрут, по которому они будут доставлены до границы Афганистана. Переходить границу было намечено в районе Хорога. После тщательного анализа, взвесив все «за» и «против», решили прибегнуть к помощи проводника, связанного с контрабандистами и знавшего все потайные тропки. Конечно, это был риск, но все знали, на что идут. Для группы была разработана легенда — они являются посланцами чеченской общины и должны добраться до Пакистана.

Конечно, легенда была не бог весть какая, но те, с кем им, возможно, придется общаться, никогда особо не вдавались в подробности и не расспрашивали незнакомцев. Поначалу Савелию не очень понравилась затея с переброской группы в район Хорога на вертолете. Это могло привлечь внимание, но времени на подготовку другого варианта не оставалось, проводник отправлялся к границе через два дня, и если они не успеют, то следующей оказии придется ждать больше двух недель.

Савелий, предупрежденный Богомоловым, что они уже не смогут вернуться к своим близким, попрощался с Наташей у себя на квартире. Они долго стояли молча, крепко прижавшись к друг другу. Они молчали не потому, что нечего было сказать, а потому что их сердца все уже понимали без слов. За эту ночь любящие старались вобрать в себя мысли, чувства, дыхание друг друга, чтобы, расставшись, как можно дольше жить этими ощущениями.