Когда Савелий отделился от группы, он почувствовал огромное облегчение: на него перестал давить груз ответственности за остальных. Он был уверен — пока контейнеры находятся в тайнике, все участники поисков застрахованы от нападения друг на друга. Единственное, что может угрожать им, — душманы. Именно их нужно бояться и избегать с ними встреч. Как ни странно, Савелий беспокоился только за группу, лично его встреча с душманами совершенно не волновала.

Он вспоминал, сколько ребят здесь погибло, сколько осталось на всю жизнь инвалидами. Как всякий настоящий боец, он мог восхищаться достойным противником, отдавая должное его силе, и умению, но презирал тех, кто пользовался запрещенными, подлыми приемами. Навсегда в его памяти останется горная дорога, где он, несмотря на приказ командира уничтожить свидетелей, решил вступиться за женщину-афганку и чудом избежал автоматной очереди в спину. Он никогда не простит душманам и тот случай, когда к ним в часть на неделю приехал нейрохирург из Москвы, чтобы сделать несколько сложных операций раненым.

Этот профессор, сугубо штатский человек, в первый же день приезда решил проветриться перед сном. Он сорвал полевой цветок, и в этот момент ему в спину вонзился широкий кривой нож. В его глазах навсегда застыло удивление: почему? за что? Кому мог помешать этот человек, спасший за свою жизнь больше людей, чем погибло за всю войну в Афганистане? Профессора хватились минут через сорок после ухода. Окликнув его и не услышав ответа, все сразу почувствовали, что случилось непоправимое. Врача так и нашли с цветком в руке. Но убийце, видно, было мало просто вогнать нож в спину, он еще и перерезал старому профессору горло. Этот случай многих солдат привел в шоковое состояние, но многих заставил переосмыслить свое отношение к войне. Наши солдаты перестали быть доверчивыми. Теперь они, как говорится, сначала стреляли, а потом спрашивали «Кто идет?»

За годы, проведенные на афганской войне, Савелию пришлось пережить многое. Сейчас, снова попав в эту страну, Савелий ощутил какое-то странное радостное возбуждение — такое ощущает молодой парень, спешащий на долгожданное свидание с любимой.

Ему легко дышалось, он быстро шел вперед, почти не останавливаясь, чтобы проверить маршрут. Казалось, что он лишь вчера шел здесь, неся за спиной запаянный контейнер. Интересно, что же в них такого, если за ними так охотятся, если столько средств и жизней поставлено на карту? Драгоценности? Наркотики? Секретное оружие? Документы? Что бы там ни было, но в этом нуждается его страна, а значит, они должны любой ценой доставить эти контейнеры на Родину. Перед самым уходом генерал Богомолов сказал ему:

— Помни, эти контейнеры должны быть в России во что бы то ни стало! — Он внимательно посмотрел ему в глаза. — Ты понял?

— Понял, Константин Иванович! Сделаем все возможное и невозможное.

— Но это еще не все. Если вы не вернете контейнеры в Россию — плохо, но в тысячу раз хуже, если они окажутся за границей. И в случае чего их необходимо уничтожить. Ты понял, Говорков? Уничтожить! Но знать об этом должен только ты. — Я все понял, Константин Иванович. Сделаем! — Я в тебя верю, Савелий!

— Спасибо, Константин Иванович! — Он потянулся, чтобы пожать протянутую генералом руку, но тот вдруг обнял Савелия и отечески похлопал по спине. — С Богом!

Казалось, Савелий настолько ушел в свои мысли, что ничего не замечал вокруг. Но это было обманчивое впечатление: он все прекрасно видел и замечал. Навстречу ему попадались только обитатели гор: яркие птички, пчелы, противно жужжащие над головой, промелькнул молнией горный козел. Почувствовав голод, Савелий выбрал место поудобнее, достал из рюкзака банку гусиного паштета, внушительный ломоть уже начавшего черстветь черного хлеба. Он густо намазал его и начал жевать, запивая тепловатой «фантой». И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Понимая, что находится в не очень выгодном положении, Савелий решил, что если его сразу не убили, то пока этого делать не собираются. Но как же обнаружить наблюдателей? Если действовать в открытую, неизвестно, что они предпримут. Сейчас, по крайней мере, они пока не догадывались, что он заметил их слежку. Тут Савелий вспомнил о портативной видеокамере, которую вручил ему Богомолов.

Продолжая спокойно жевать и стараясь не менять благодушного выражения лица, Савелий достал блокнот, потом взглянул на солнце, прищурился и вытащил из кармана темные очки, водрузил их на нос, незаметно нажав на кнопку. Из другого кармана достал ручку, словно приготовился что-то записывать.

Затем он стал осторожно поворачивать ручку из стороны в сторону. Искать долго не пришлось: метрах в пятидесяти от пего, почти сливаясь с камнями, залегли трое в горных камуфляжных костюмах. Савелий сразу успокоился, когда рассмотрел их европейские лица: значит, воевать с ними пока не придется. В руках у одного Савелий заметил мощный бинокль и какой-то листок, похожий на фотографию. Они были вооружены каким-то странным оружием и держали его наготове. Ему показалось, что это оружие с лазерным прицелом. «Серьезные ребята!» — подумал Савелий и решил «помочь» им, а заодно проверить свои предположения. Он поднялся, сладко потянулся, словно разминая затекшие мышцы ног, потом повернулся в их сторону и заметил, как тот, что наблюдал в бинокль, стал смотреть то в окуляры, то на фото. Тогда Савелий снял очки, якобы стирая со стекол пыль, и снова водрузил их на нос.

Рассмотрев Савелия, они перебросились парой слов, и дальнейшие их действия подтвердили его догадку. Они перестали брать его на прицел и спрятали фотографию. Выходит, они не клюнули на уловку и не стали следить за группой, а пошли за ним? Стоп! Как же он самое главное упустил из виду? Когда Джабраил описывал незнакомцев, то говорил о шрамах, о приплюснутых ушах, а среди этих трех не было ни одного с такими приметами. Значит, это другая группа? Скорее всего! Если бы он их не заметил, они могли «вести» его до самой расщелины.

Да, положение осложняется. Нужно найти способ избавиться от «хвоста», причем так, чтобы они не поняли, что он их обнаружил. Сейчас он порадовался тому, что часа три-четыре у него в запасе есть. За это время нужно оторваться от непрошеной компании, пока они не поняли, что он их обнаружил. Лучше всего выбрать удачный момент, скрыться за скалой и исчезнуть, причем делать это нужно спокойно, без суеты, чтобы те ничего не заподозрили. Хорошо, что он захватил с собой веревку и несколько крюков. Хотя нет, крючья он использовать не может — это лишний след. Какнибудь обойдется без них.

Когда Савелий понял, что незнакомцы не собираются его убивать, он решил поиграть с ними в прятки. Закончив есть, он аккуратно сложил остатки пищи в банку, сунул ее в рюкзак, закинул его на плечи, и не торопясь отправился в путь. Пройдя метров двести, он заметил, что и те трое двинулись вслед за ним.

Пока Савелий строил планы, как избавиться от наблюдателей, его ребята ускоренным маршем пытались настигнуть людей Уоркера. Первым их обнаружил Малешко. Осторожно выглянув из-за скалы и убедившись, что это именно те, кто им был нужен, он вернулся к своим и доложил Воронову. Решили, что Малешко с Иннокентием возьмут на себя прикрытие. Если враги их заметят, они сразу же открывают огонь, но постараются сохранить жизнь Седому. Остальные постараются отвлечь на себя внимание противника и поведут его по маршруту, который Воронов разработал вместе с Савелием.

Распределив роли, они приступили к осуществлению замысла и снялись с места настолько «бесшумно», что сразу обратили на себя внимание.

Уоркер, заметив группу, приказал всем лечь на землю и замереть. Он брезгливо сплюнул, когда разглядел противников. Сплюнул потому, что не ожидал увидеть на своем пути таких олухов: могли бы прислать когонибудь и посильнее. Будь он уверен, что Седой сам отыщет контейнеры, он бы сейчас легко отправил их на тот свет. Уоркер махнул Седому, чтобы он подполз к нему, и протянул ему бинокль.

— Взгляни-ка, может, кого из знакомых увидишь? — усмехнулся он.

Никак не реагируя на издевательскую усмешку. Бондарь подхватил бинокль и стал внимательно рассматривать каждого. Воронова он узнал сразу несмотря на то, что у него чуть добавилось седины. Увидев его здесь, он вспомнил, что они с Говорковым вроде бы родственники. Значит, где-то рядом должен быть и Савелий. Выходит, не зря предупреждал его Большой Стэн о возможной встрече с земляками. Увидев Воронова, Бондарь с огромным трудом сдержал охватившую его радость. Еще когда он только услышал, что речь идет о тех самых контейнерах, которые они с такими предосторожностями прятали, он понял, что никогда не сможет пойти на подлость, предать тех ребят, что погибли за эти чертовы контейнеры. Ему было ясно, о ком идет речь, когда Большой Стэн заговорил о еще одном живом участнике операции. Савелий всегда нравился Бондарю и иногда он даже ловил себя на мысли, что хотел бы походить на него.

Его очень волновал вопрос: что же находится в этих чертовых контейнерах? Вряд ли драгоценности или наркотики. Скорее всего, там документы, либо какое-нибудь секретное оружие. У Бондаря была прекрасная память и, конечно же, он отлично помнил место захоронения, но для себя решил, что никогда не покажет его Уоркеру. Как-то Боксер проговорился о прошлом их командира, рассказав такое, что Бондарю захотелось придушить его своими руками. Однако Бондарь понимал, если он это сделает, к нему применят такие пытки, что он может не выдержать и проговориться.

Он уже давно решил обмануть Большого Стэна. Его план заключался в том, чтобы оказаться в горах Кандагара, выбрать подходящий момент и сбежать, встретиться со своими, помочь им в поисках контейнеров. Ему повезло, он уцелел в перестрелке с пограничниками и почти добрался до цели. Позже они потеряли еще одного члена группы, погиб проводник Али, с вертолета расстреляли Удава… Как же разъярился Уоркер! Казалось, он готов был и мертвого растерзать, наказав его за ослушание. Понятно, почему он так бесился: теперь, когда их осталось четверо, при всем желании унести пять контейнеров не представлялось возможным. Было бы здорово, если бы провидение помогло ему избавиться от этого убийцы. Как Боксер называл его? Бешеная Акула, что ли? Эта кличка здорово ему подходит.

Если Воронов его видел, то, наверное, решил, что он предатель. Ну, ничего, он сумеет рассказать им правду о себе, только бы вырваться из лап этого подонка. Хитрая сволочь! С самого начала не поверил Бондарю, даже оружие его зарядил холостыми патронами. Кого хотел обмануть! Бондарь сразу же все понял, но виду не показал и, как только на них напал вертолет, под шумок сделал контрольный выстрел. Патроны действительно оказались холостыми. Воспользовавшись удобным моментом. Бондарь заменил свой автомат на автомат Удава. Правда, неизвестно, сколько в нем осталось патронов, но их в любом случае хватит, чтобы уничтожить Бешеную Акулу. Ишь, как смотрит, словно живым бы схрумкал вместе с костями!

— Ну что, узнал кого-нибудь из своих приятелей? — противно усмехнулся Уоркер.

Бондарь не знал, что ответить. Если он скажет, что никого не узнал, то Уоркер может принять решение с ними расправиться. Но в противном случае надо будет указать, кого именно он узнал. Что же делать?

— Ну, чего молчишь, или не рассмотрел? — Уоркер невольно сам подсказал ему выход.

— Отсюда не очень-то разглядишь… — осторожно проговорил Бондарь, не отрывая глаз от бинокля. — Один вроде знаком, но точно сказать не могу.

Бондарь подумал, что у Воронова есть бинокль и, наверняка майор рано или поздно обнаружит слежку, а это значит, что он сможет подать ему сигнал. Хотя бы их сигнал опасности: показать на пальцах — один, три семь. Это уже кое-что. Он вдруг заметил, что Воронов как бы специально не смотрит в их сторону. Это показалось ему странным: в подобной ситуации командир был обязан следить за тем, что происходит вокруг. Воронов так и делал, но как только он должен был взглянуть в их сторону, то сразу же отвлекался: или заговаривал с кем-то из ребят, или деланно шлепал себя по шее, словно кто-то кусал его, а то и просто смотрел на карту.

Выхолит, они знают, что за ними наблюдают, и просто делают вил, что ничего не замечают. Эта группа специально отвлекает их, а Савелий тем временем устремился к тайнику. Это же просто здорово! — Знаешь, о чем я подумал? — сказал он Уоркеру. — Говори! — угрюмо бросил тот. — Если проследить за ними, то они, наверняка, выведут нас к тайнику. Мне же нужно только зацепиться за что-нибудь! — Бондарь виновато опустил глаза, перехватив злой взгляд Уоркера.

— Отличная мысль! — издевательски усмехнулся тот — Благодари Бога, что нас осталось четверо, и потому торопиться некуда! — по-змеиному прошипел он и выхватил из его рук бинокль.

Как Бондарю хотелось пристрелить эту змею прямо на месте! Но он сдержался и внимательно осмотрелся. Такое впечатление, что группа Воронова специально идет параллельным маршрутом. Господи, как же он не догадался, что Савелий действует в одиночку! Но тогда все усложняется. До тайника остается немногим более часа пути. Что делать? Как их предупредить? Нужно что-то срочно придумать.

А Савелий сумел оторваться от странной тройки, несколько часов профессионально преследовавшей его. В начале слежки они не отдалялись от него более, чем на восемьдесят-сто метров, но когда убедились, что он не подозревает об их присутствии, то несколько успокоились.

Тем временем Савелий подошел к тропинке. Он выбрал ее не случайно: метров через пятьдесят тропинка резко сворачивала в сторону, и небольшая скала отлично скрывала его за собой. Почуяв неладное, тройка бросилась вдогонку, но было уже поздно: Савелия и след простыл. Не зная, в какую сторону он пошел, проклиная на чем свет стоит свою беспечность, они решили не упустить хотя бы отряд Уоркера. Определив по «маяку» его местонахождение, они поспешили к нему, не догадываясь, что сами стали объектом наблюдения со стороны Савелия.

Савелий не сомневался, что эта тройка каким-то образом связана с группой Седого, возможно, они работают заодно. Как же он удивился, когда тройка, обнаружив группу Седого, перестал спешить к ним навстречу. Савелий выбрал отличный пункт для наблюдения: он видел и эту странную тройку, и четверку Седого, а чуть левее — своих ребят. Почему-то их тоже было четверо! Сначала Савелий подумал, что с двумя что-то случилось, но вскоре рассмотрел в стороне Иннокентия и Малешко. Воронов остался верен себе: до мельчайших подробностей продумал всю операцию. Иннокентий и Малешко прикрывали основную группу.

Перед тем как занять позицию для наблюдения, Савелий уже побывал в расщелине и тщательно проверил контейнеры: все было в целости и сохранности. Чтобы зря не терять времени, Савелий подтащил их к самому краю, чтобы затем моментально поднять наверх. Но на всякий случай решил подстраховаться и заложил под каждый контейнер по радиоуправляемой мине.

Внимательно осмотревшись, он вдруг обратил внимание на Седого. Его смутило, что тот не обращает сейчас никакого внимания на уникальное творение природы, которое приметил первым, когда они вместе прятали ценный груз. Дело в том, что одна из скал напоминала Спасскую башню. Не узнать это место он не мог, а если узнал, то почему не ведет свой отряд к расщелине? Здесь что-то не так! Савелий удивленно поморщился и стал во все глаза наблюдать за Седым. И вдруг он увидел, как тот показывает что-то на пальцах. Один, три… семь… Он подает сигнал опасности! Но кому? Да что он спрашивает? Кто, кроме Воронова и его самого, может знать о системе сигналов, придуманных ими еще в детстве? Савелий вспомнил: Седой не раз наблюдал, как они с Вороновым отрабатывали эту систему. Выходит, он был не прав в отношении парня? Значит, случилось нечто такое, что заставило его принять условия игры противника, а сейчас он их попросту водит за нос. Впрочем, какая разница! Парень свой, и ему нужна помощь. Он стал дожидаться удобного момента, чтобы послать сигнал Воронову…

Бондарь не знал о том, что у Уоркера была фотография Савелия, которую ему передал Большой Стэн. Внимательно наблюдая за группой, Уоркер смог в конце концов рассмотреть лицо каждого, но Савелия среди них не было.

— Послушай, приятель, ты что — решил со мной шутки шутить? — схватил он Бондаря за грудки. — О чем ты говоришь?

— Ты узнал, наконец, парня, что участвовал с тобой в захоронении контейнеров? — Глаза Уоркера зло и хитро блеснули.

Бондарь понял, что Уоркер знает Савелия в лицо, и его ложь могла сейчас навредить группе.

— А я тебе и не говорил, что среди них есть тот парень, — спокойно заявил он. — Я сказал, что, кажется, увидел знакомого и он действительно там: это его брат. И что ты нервничаешь? — Он пожал плечами. — Ты же сам заметил, как неуверенно он ведет группу. — Ты вспоминаешь эти места? — Вроде… — не очень уверенно сказал Бондарь.

— Дай-ка я кое-что проверю! — Он взял бинокль и вновь стал «исследовать» местность, но так и не смог привлечь внимание Воронова. Неожиданно взгляд Бондаря наткнулся на самого Савелия, который ему чтото показывал на пальцах. Если он правильно понял, Савелий предлагает ему вести группу Уоркера к контейнерам. Значит, он что-то придумал.

— Вот, точно! — воскликнул Бондарь, указывая на «Спасскую башню».

— Я же говорил, что какая-нибудь деталь поможет мне все вспомнить. Видишь, эта скала напоминает башню московского Кремля.

— Действительно, — обрадовался Уоркер. — Ты вовремя вспомнил — еще немного, и я бы выдернул тебе ноги. Куда идти? — Туда, — указал Бондарь на скалы. Как только Уоркер со своими парнями повернул в сторону расщелины, Савелий подал сигнал Воронову и повернулся к странной тройке. К своему удивлению, он увидел только двоих. Неужели его заметили, и один из них пытается его обойти? Что ж, пусть попытается! Савелий злорадно усмехнулся. Он не знал, что им действительно удалось засечь, но не Савелия, а Иннокентия, который допустил ошибку, стоившую ему жизни: настолько увлекся наблюдением за группой Уоркера, что забыл о своем тыле. Он даже не успел понять, что с ним произошло: стальной узкий клинок перебил ему шейные позвонки. Он умер с последней мыслью: не упустить момента и вовремя прийти на помощь товарищам.

Убийца не надолго пережил его: подоспевший Малешко, словно огромный зверь на мягких лапах, подкрался и сдавил шею врага мощными руками. Хрустнули шейные позвонки, и застывшие глаза агента удивленно уставились на бывшего сержанта спецназа Малешко. Осторожно опустив тело на камни, сержант быстро осмотрел карманы убитого, обнаружил фотографию Савелия и какую-то странную коробочку размером со спичечный коробок. Что это такое, времени рассматривать не было, и сержант сунул ее в карман: там разберемся.

Откуда же взялся этот убийца? В группе Седого его не было, а в одиночку он вряд ли бы направился в эти места. Значит, где-то рядом прячутся его приятели. Что ж, надо быть поосторожнее. В этот момент он увидел сигнал Воронова и сразу же взглянул вниз: группа Седого резко изменила направление. Так, начинается самое интересное! Малешко азартно потер руки и про себя бросил свой клич: «У круг, робяты! У круг!»

Он еще раз взглянул на фотографию Савелия и вдруг обнаружил, что к ней прилипла еще одна. На ней была изображена молодая симпатичная девушка. Откуда было знать Малешко, что на второй фотографии был самый близкий Савелию человек — Наташа…

Пятый член Ордена — Мастер — решил на всякий случай подстраховаться и с этой стороны: узнав об увлечении Савелия девушкой, он приказал выкрасть ее, но случилось непредвиденное. Когда боевики ворвались в ее квартиру, Наташа еще не оправилась от шока: за полчаса до этого люди Леши-Шкафа, выполняя просьбу его заграничного партнера по прозвищу КрасавчикСтив, украли прямо во дворе ее маленького братика. Наташа с огромным трудом дозвонилась до Порфирия Сергеевича и, сдерживая рыдания, рассказала о случившемся. Тот сказал, что выезжает к ней, и в свою очередь доложил обо всем Богомолову, который сразу же выслал на квартиру Наташи опытных сотрудников.

Когда в дверь позвонили, Наташа давала успокоительное бабушке. Уверенная в том, что это звонит Порфирий Сергеевич, она открыла дверь и увидела людей в масках. Не раздумывая, она что есть силы ударила одного в пах ногой, а другого попыталась достать в голову в броске с разворотом. Первый с диким ревом повалился на пол и потерял сознание, но второй успел увернуться, и удар пришелся вскользь. Третий выполнял роль прикрытия и держал в руке пистолет с глушителем. Он увидел, что один из его приятелей лежит на полу, а другой согнулся после удара. Думая, что они попали в западню, он инстинктивно выстрелил несколько раз и тут же бросился вниз по лестнице… Когда Порфирий Сергеевич с сотрудниками Богомолова прибыл на квартиру, было уже поздно. В Наташу вонзились три пули, но умерла она от первой, попавшей прямо в сердце.

Картина была настолько ужасной, что старый генерал вдруг заплакал и тяжело опустился на стоявший в коридоре стул. И первой мыслью его было: что он скажет Савелию? Бедный мальчик!

Но эту страшную весть Савелию еще предстояло услышать, а сейчас третий участник покушения на Наташу поспешил доложить о постигшей группу неудаче.

Посетовав на то, что с похищением ничего не вышло, Мастер быстро нашел выход из положения: он размножил фотографию Наташи и вручил своим агентам копии. Его специалисты сумели подделать голос Наташи и записали на миниатюрный магнитофон: «Савелий, не думай обо мне, со мной бу…» Далее фраза обрывалась. Это была гениальная находка: девушка думает о любимом человеке даже когда ей самой угрожает опасность. Каждый из агентов получил также миниатюрный магнитофон с этой фразой. Именно его и обнаружил в кармане убийцы Малешко…

Савелий, поглядывая по сторонам, чтобы не упустить из виду незнакомцев, думал, что делать с Уоркером. Он увидел, как Уоркер и Боксер отправились за контейнерами. Савелия это особо не волновало: он не позволит им овладеть грузом, тем более, что Андрей с ребятами уже спешили ему на помощь. Он заметил и Малешко, который в любой момент мог вмешаться в действия незнакомцев.

Со всех сторон Савелий был прикрыт и потому принял решение: он вышел из-за своего укрытия и направился к расщелине. Метрах в двух от ее края стоял Бондарь. Уоркер уже вытащил первый контейнер. Он повернулся, чтобы положить его на землю, но застыл с открытым ртом, увидев наставленное на него оружие. Однако он быстро овладел собой и ехидно сказал:

— Как видишь, обошлись без тебя! А кто первый нашел, тот и хозяин. Так что уйди подобру-поздорову, Рэкс!

— Давай так: ты медленно опускаешь контейнер на землю, рядом кладешь оружие и поднимаешь лапы кверху. За это я обещаю оставить тебя в живых и передать Интерполу. — Савелий говорил спокойно, даже несколько устало.

— А ты выслушай мое предложение, которое, я уверен, ты примешь. Ты бросаешь оружие, а я гарантирую тебе жизнь. Кстати, я должен тебе кое-что передать… — Он полез в карман брюк.

Бондарь вдруг вспомнил, что Уоркер один пистолет, спрятал в брюки. Дальше все было, как в замедленном кино — Бондарь вдруг бросился на Бешеную Акулу. Не ожидая от него такой прыти, Уокер даже не попытался отразить нападения: он нелепо взмахнул руками, и они оба сорвались в пропасть. Падая Бондарь случайно нажал на спусковой крючок и сумел захватить с собой на тот свет еще одного человека: шальная пуля снесла полчерепа одному из агентов Мастера. Все произошло настолько быстро, что никто не успел ничего предпринять.

Савелий огорченно покачал головой, жалея Бондаря, погибшего так нелепо. Вдруг послышался шум, и Савелий мгновенно обернулся: к ним спускался Малешко, держа за шиворот третьего агента Мастера.

— Тю, още и лягаетси, скаженный! Чо вин лопочет не по-нашему? — спросил он Савелия.

В этот момент показался и Воронов с ребятами. Они весело махали Савелию. Когда они подошли, Савелий спросил пленного по-английски: — Вы что-то хотите сказать?

— Да, хочу! — Тот нагло ухмыльнулся, и разжал руку. Из коробочки, лежащей у него на ладони, послышался голос Наташи:

— Савелий не думай обо мне, со мной все бу… — Голос оборвался.

— Не будет с ней все в порядке, если вы не примете моих условий!

Лицо Савелия исказила такая боль, что Малешко даже испугался за него. — Кто она тебе, командир? Жена? — Близкий человек, — ответил Воронов за Савелия. — Це не она? — неожиданно спросил сержант, вытаскивая фотографию девушки.

Савелий взял фото и прижал к губам. Никто не заметил, как из расщелины выбрался Боксер. Он вырвал чеку и уже хотел бросить гранату, но Иванчук, мгновенно оценив ситуацию, метнул в него нож, который вонзился ему прямо в глаз. Боксер полетел в пропасть, где лежали заминированные Савелием контейнеры. Гулкий взрыв раздался в горах. Огромные каменные глыбы сорвались вниз, хороня контейнеры под тысячами тонн гранита. Все попадали на землю. Понимая, что терять ему нечего, агент Мастера, подхватил автомат, который выпустил из рук Иванчук и дал очередь. Она насмерть сразила Василия Александрова и тяжело ранила Костю Колесникова. В ярости бросился на агента Малешко, но опоздал. Тот кинув в рот какую-то таблетку, через мгновение был уже мертв.

Когда обвал стих, Савелий оглядел оставшихся. Воронову камнем рассекло лоб, он утирал кровь. Был ранен и Иванчук: огромный булыжник сломал ему ключицу. Чуть-чуть задело по плечу и самого Савелия. Единственный, кто не получил ни единой царапины, был Малешко. Он быстро и умело перевязал сначала Колесникова, потом Иванчука. Воронов перевязал себя сам. Немного помолчав, не сговариваясь, стали расчищать место на козырьке над расщелиной. Малешко повернулся и пошел в ту сторону, откуда спустился к ним.

— Кеша? — спросил Воронов, и Савелий тихо бросил: — Да, видно, Кеша!

Когда небольшая площадка была очищена от камней, они осторожно уложили там Александрова и накрыли его лицо разорванным рюкзаком. Малешко принес тело Иннокентия и аккуратно положил рядом. Ему тоже укутали голову материей, затем заложили обоих камнями. Желания возиться с телом мертвого врага не было — его сбросили в расщелину.

Молча стояли они у могилы товарищей, пока Савелий не сказал:

— Пора двигаться, ребята. Нас ждут. Через десять минут они добрались до места, где их должен быть подобрать вертолет.

До Москвы они добрались без всяких приключений. Когда Савелий все подробно рассказал Богомолову, тот как-то наигранно стал благодарить его за выполненную работу и даже пообещал наградить всех орденами. Чувствуя неладное Савелий молча посмотрел в глаза генералу, и тот опустил их. Тогда Савелий повернулся к Говорову.

— Наташа? — спросил он настолько тихо, что старый генерал не услышал, а скорее догадался, о чем его спрашивает любимый ученик. Он кивнул.

Лицо Савелия окаменело, он сжал кулаки так сильно, что казалось вот-вот на руках лопнет кожа. Так он сидел долго, казалось, целую вечность, и взгляд его был тяжелым и недобрым. Наконец, Говоров подошел к Савелию. Он ничего не сказал, а просто по-отечески сжал ему руки. Савелий медленно перевел взгляд на стол, увидел перед собой полный стакан водки, выпил ее, как воду, и только тогда из его горла вырвался страшный стон.

Гибель любимой девушки изменила всю дальнейшую жизнь Савелия, повернув ее в другое русло. Но это уже совсем другая история…