В современной бандитской России существует великое множество способов избавиться от ненужного человека.

В эпоху научно–технического прогресса вовсе не обязательно мерзнуть в темном подъезде с «одноразовым» пистолетом Макарова или ТТ, пугаясь каждого встречного, и терпеливо ждать появления жертвы.

Один криминальный авторитет невзначай переходит дорогу другому. Но оскорбленный и виду не подает, наоборот, якобы в знак вечной дружбы дарит обидчику массивную золотую цепь. Счастливый обладатель дорогого подарка по неизвестной причине чахнет на глазах и через несколько месяцев умирает, а потом выясняется, что цепь была облучена радиоактивными изотопами.

Банкир категорически отказывается отдать свой бизнес под «крышу» некой группировки, более того, натравливает на братву РУОП. Оставшиеся на свободе пацаны, естественно, полны чувства праведной мести. Однако подступиться к банкиру и его близким нет никакой возможности. Их охраняют бывшие офицеры «Альфы», «Вымпела» и «Алмаза», грамотные и проницательные профессионалы.

Но безвыходных положений, как известно, не бывает. И вскоре в головном офисе банка появляется молоденькая сексапильная юная особа. В ее обязанности входит: во–первых, периодически отдаваться хозяину, а во–вторых, варить ему кофе. И с первым, и со вторым секретутка справляется просто блестяще; особенно со вторым, потому что спустя несколько месяцев подлец банкир тихо умирает. Вскрытие показывает обезвоживание организма и полное отсутствие известных медицине ядов, а потому оснований для возбуждения уголовного дела нет и быть не может.

Только бандиты, приставившие к бизнесмену секретутку, знают, что обезвоживание организма происходит в результате пусть даже однократного употребления так называемой «тяжелой воды», которую не отличишь от обычной, тем более если варить на ней кофе.

Кактус прекрасно понимал, что Лютого можно убрать тихо и без шума. Но это его не устраивало — чтобы стать во главе сабуровской мафиозной империи, необходимо громкое, резонансное убийство. Или кара за ссученность, или (что менее эффектно, но тоже действенно) смерть в результате кровавой разборки с конкурирующими группировками. В первом случае само имя Максима Нечаева предали бы анафеме, и Фалалеев, как главный разоблачитель, занял бы место лидера. Во втором — Лютый посмертно стал бы в Сабурово героем, человеком–легендой. Кактус, исполненный праведного гнева, безжалостно отомстил бы козлам, завалившим пахана, и, само собой, занял бы его место. Король умер — да здравствует король!

Но первый вариант не проходил — Петров со своим компроматом так и не появился. Оставался второй, и Фалалеев, третий месяц безвыездно живший в Крыму, уже знал, что предпринять.

Сразу после Нового года Кактус откомандировал в Москву Шмаля. В последнее время они близко сошлись: человек слабый, трусливый, но хитрый и расчетливый, Артемьев нуждался в покровительстве более сильного Фала- леева. Кактус понимал эту его выгоду и попытался извлечь из нее максимум пользы.

Разыщешь в Москве Силантия, перебазаришь и предложишь, что я сказал, — напутствовал Кактус порученца в симферопольском аэропорту.

А вдруг он не согласится? А вдруг он меня… типа как в заложники возьмет? — струсил Артемьев.

После того, что ты ему скажешь, не возьмет, не бздимо. Дела у него теперь хреново идут. Знаю, пробивал — я ведь с нашими каждый день созваниваюсь. Согласится, согласится — куда ему с подводной лодки‑то деться? — криво усмехнулся Кактус.

Первые три дня Артемьев внимательно изучал сабуровскую ситуацию. Сытый, оставшийся за Кактуса, погиб в собственном подъезде от взрыва. Как показали менты, купленные бандитами, подозрение пало на очаковских. Плохая новость, но были и другие, получше. Несколько дней назад уральская братва предложила встретиться в Екатеринбурге: наметить новые пути преступного бизнеса, уточнить стратегию и тактику. И естественно, полноправным представителем сабуровских они желали видеть только Лютого.

После подробнейших телефонных консультаций с Ялтой Шмаль, хоть и трусил, вышел‑таки на очаковских.

Дела у Силантия были далеко не блестящими. Временный союз с внуковской братвой оказался шатким и не дал ожидаемых результатов. Внуковские с самого начала отнеслись к временным союзникам как к меньшим братьям: мол, это раньше вы были сильными и страшными, а теперь времена изменились, хотите держаться на плаву, делайте, что говорят.

И действительно, никогда еще очаковская ОПГ не выглядела так беззубо: руоповские репрессии, достигшие к концу прошлого года своего пика, окончательно подорвали мощь некогда влиятельной бригады. Как следствие, братва уже не могла отбивать наезды на подшефных бизнесменов, конкуренты автоматически переадресовали «налог на охрану», и вскоре на ментовских планерках и бандитских сходках заговорили о закате группировки.

Суть предложений Кактуса, переданных Шмалем, сводилась к следующему. Москва — замечательно большой и богатый город, места там хватит всем. Жизнь прекрасна, поэтому давай, братва, мириться на веки вечные.

Чего же вы раньше так не думали? — мрачно поинтересовался Силантий, сверля Шмаля маленькими кабаньими глазками, когда тот передал ему предложение Кактуса.

Встреча происходила в небольшом тихом ресторанчике на окраине города. Шмаль демонстративно прибыл на «терку» один, не взяв с собой даже охранников. Он хотел показать, что никого и ничего не боится, но главное — переговоры предполагали полную конфиденциальность…

Да мы бы давно мировую вам предложили, — хитро улыбнувшись, Артемьев пустил в ход свой козырь, — если бы не смерть Сытого.

Очаковский авторитет округлил глаза.

А что — Сытый? Ну, замочили его в подъезде, знаем, скрывать не станем… Ты, чо это, подозреваешь нас, что ли?

С какой стати? Я не ментовский следак, чтобы подозревать. Только на Шаболовке, в РУОПе, считают, что это ваших рук дело. — И чтобы не быть голословным, порученец Кактуса рассказал о странном звонке на пейджер приблизительно в то время, когда взорвали Сытого.

Может, подстава, может, отмороженные какие сотворили… В Очакове‑то не только наши пацаны живут, — напомнил Силантий и тут же продолжил: — Да нет, в натуре, не наши его завалили, отвечаю на курочку рябу.

Артемьев, разумеется, не поверил ни единому слову Силантия, но не стал развивать эту тему. Силантий с его бригадой требовался ему как ударная сила.

И Шмаль продолжал свои построения: мол, сабуровские пацаны, в натуре, нормальные люди. Они бы с радостью жили в мире со всей братвой. Но есть, мол, один человек, который всю эту войну и замутил.

Что за человек такой? — недоверчиво прищурился очаковский авторитет.

Артемьев произнес вяло одно слово, и слово это заставило Силантия вздрогнуть.

Лютый.

Над столиком зависла тяжелая, томительная пауза. Было слышно, как гудит люминесцентная лампа да где‑то на кухне бежит из крана вода.

Ну и что?.. — свистящим полушепотом спросил Силантий через минуту, не в силах переварить услышанное.

А то! Если бы нам избавиться от него… всем было бы хорошо. Въезжаешь?

Очаковский глухо кашлянул и, стараясь не встречаться взглядом с Артемьевым, произнес:

Так избавьтесь.

Не с руки нам. — Памятуя об инструкциях Кактуса, Шмаль принялся осторожно, исподволь развивать свою мысль, подводя Силантия к главному. — Все‑таки часть пацанов за него. Так что если нам Нечаева завалить — сабуровские распадутся на несколько бригад. А вот если бы вы за это дело взялись… — вкрадчиво продолжал говоривший, — все встало бы на свои места. Сто пудов говорю, верь мне…

Ага, а потом нас за это в мелкую капусту покрошите! — ощерился Силантий; поднаторевший во внутриклановых интригах, он отличался завидным опытом.

Да нет, наоборот! — воскликнул Шмаль. — Вот, послушай…

Артемьев говорил долго и, в общем‑то, убедительно.

Те пацаны в Сабурово, которые недовольны Лютым, не могут ликвидировать старшого сами — факт. Иначе начнется война всех против всех, и война эта неминуемо затронет и очаковских. Брать какую‑нибудь стороннюю бригаду из провинции, специализирующуюся на киллерских отстрелах, тоже не с руки. Вражда сабуровских и очаковских известна всей Москве бандитской. А потому завал Лютого очаковскими будет выглядеть вполне натурально.

Мы вот как сделаем. — Артемьев сказал «мы», будто уже получил согласие Силантия на участие очаковских в ликвидации Нечаева. — Поручите это дело каким‑нибудь не самым козырным пацанам. Ну, у вас наверняка есть такие, кто в авторитеты стремится, жопу рвет, чтобы главным стать. Они пусть и завалят Лютого.

И что? — Силантий нервно потянулся за сигаретной пачкой.

Они завалят, а потом вы им за это типа по ушам дадите… Ну, накажете.

А дальше?

А дальше — нормально заживем, пацаны! Вы — сами по себе, мы — сами по себе. Будет желание — вместе как‑нибудь сработаем… А так, сам пойми: до лета вашей бригаде не дотянуть. Вы‑то, очаковские, давно уже не те, что прежде… Да ты и сам все знаешь.

Авторитет задумался: предложение сабуровских сулило практическую выгоду. Да, Шмаль прав: еще месяц, два, три — и от очаковской группировки останется одно воспоминание. РУОП, межклановые разборки, переход пацанов в более сильные бригады.

Если верить Артемьеву, корень зла в одном Лютом. И если принять это предложение…

Силантий откашлялся.

Я не могу пока сказать ни да, ни нет, — медленно, подбирая слова, проговорил очаковский авторитет. — Такие решения с ходу не принимаются. Мне надо подумать.

А сколько тебе надо? — напирал Артемьев.

Ну, дня два… Три, может. С братвой перетереть, прикинуть, что к чему, что мы иметь с этого будем.

Идет, через три дня встретимся. — Шмаль поднялся из‑за стола, давая понять, что переговоры закончены. — Звякнешь на сотовый, кинешь стрелку. Ну, до скорого!

Через три дня Артемьев снова встретился с Силантием. Последнему ничего не оставалось, как дать согласие — слишком уж незавидные перспективы открывались очаковской ОПГ в случае продолжения войны.

Спустя полчаса после встречи Артемьев связался с Ялтой.

Ну, ништяк, — довольный собой, проговорил Шмаль.

Вот видишь, а ты ссал, — хохотнул Кактус. — Выхода у них другого нету, вот что!

Силантий спрашивает, когда начинать «уборку»? — Порученец перешел к технической стороне вопроса.

Лютый вроде как в Екатеринбург собрался, к тамошней братве?

Они только с ним базарить хотят, — сообщил Артемьев.

Надолго?

Дня на три, не больше.

Вот пусть и действуют, когда вернется. Хоть в тот же день, хоть прямо на аэродроме. Ты им на Лютого всю информацию дай, а как они его завалят — нас с тобой не колышет.

А потом?

Как решили, — не без удивления ответил Кактус, — объявляем очаковским войну. Мол, гниды, совсем оборзели, старшого нашего завалили, за такое отвечать надо. И не будет больше ни Лютого, ни Силантия. Одним выстрелом двух зайцев убьем. Понятно?

Понятно‑то понятно, — вяло отозвался Шмаль, — но как бы чего не случилось…

Да что же ты за ссыкун такой! — разозлился Кактус. — Канючит, каркает, что тот ворон. Ничего не случится: все будет тип–топ, верь мне.

Верь не верь, а делать нечего: машина запущена и заднего хода не дашь, — тяжело вздохнул Шмаль, задницей чуя, что напрасно впутался в это опасное дело. В общем, как говорят, влип в историю.

Константин Иванович Богомолов знал, что говорил, когда обещал Бешеному «помочь через свои каналы». Конечно, нынешние возможности Федеральной службы безопасности не шли ни в какое сравнение с возможностями союзного КГБ, но и в теперешнем своем состоянии «контора» могла немало.

О предстоящем визите сабуровских лидеров на Урал Богомолову стало известно от коллег из ФАПСИ — ни для кого не секрет, что соответствующие отделы Федерального агентства правительственной связи и информации усиленно контролируют телефонные переговоры лидеров организованных преступных группировок (о явной антиконституционности подобных действий никто, как правило, не задумывается). Мобильный телефон Максима Нечаева невозможно было прослушать даже профессионалам наивысшего класса, однако предстоящая поездка обсуждалась в телефонных переговорах не только лидером сабуровских.

Двадцатого января Лютый со своими дружками отправляется в Екатеринбург на переговоры с уральской братвой, — сказал Богомолов на очередной встрече с Бешеным. — Уже и самолет арендовали — Ан-24.

И что?

Савелий, ты никогда не задумывался, почему большинство самолетов терпят крушение на взлете или посадке, — хитро прищурился генерал ФСБ, — причем, согласно статистике, при посадке чаще, чем на взлете?

Мало ли почему, — хмыкнул Говорков. — Тяжелые метеоусловия, неопытность летчиков, дезинформация диспетчеров…

Любой транспорт, особенно воздушный, всегда связан с повышенным риском, — невозмутимо продолжал Константин Иванович. — Мне кажется, что…

Богомолов мог и не продолжать, Савелий понял его с полуслова.

Ну, Лютого ликвидировать — понятно. Бандитов, которые с ним прибудут, — тоже. А члены экипажа? — Савелий вопросительно взглянул на Богомолова.

Это рейс коммерческий, чартерный, и экипаж, насколько мне известно, покинет самолет первым, — поджал губы Константин Иванович.

А мне что с этим самолетом делать? Дадите зенитную установку, — пошутил Говорков, — или, того похлеще, МиГ-31?

МиГ-31 мы тебе, конечно же, не дадим. Есть вариант попроще. Ты в Афганистане стрелял из «стингера»?

Приходилось. Тот же гранатомет, только чуть посложней. По сути, самонаводящаяся на теплоизлучение ракета.

Так вот, нам известно, что Ан-24 вылетает в Екатеринбург из Быково, а возвращается на небольшой подмосковный аэродром, бывший когда‑то военным. Подъезды к этому аэродрому не охраняются. — Достав карту, Богомолов зашелестел бумагой, раскладывая ее на столе. — Смотри: вот взлетно–посадочная полоса, вот цистерны с ГСМ, вот трасса, а вот лесок. Если свернуть с дороги в этот лесок, — Константин Иванович взял со стола карандаш и очертил зеленое пятно лесопосадок кружком, — то самолет пойдет на посадку как раз над тобой. И после того, как экипаж покинет самолет, накрыть его «стингером» — дело минуты. Промахнуться практически невозможно.

Но ведь не исключены и непредвиденные обстоятельства! — напомнил Говорков.

Я об этом уже думал. Итак, со «стингером» мы определились. У нас еще будет время обсудить остальные технические моменты. — Разгладив карту ладонью, Богомолов снова взялся за карандаш. — Вот взлетно–посадочная полоса, вот — приаэродромные лесопосадки, здесь дорога. Съезди туда сегодня, осмотрись на местности, а потом встретимся и обговорим вопрос более детально. Идет?

Идет.

Вот и отлично! — Генерал, довольный, потер руки.

Ох, и шуму будет…

За шум не беспокойся: «черный ящик» найдем мы, и он «скажет» то, что нам нужно, — заверил генерал.