Воронов и Савелий, которого Андрей разбудил среди ночи и ошарашил известием о поездке в Штаты, улетали из Москвы ранним утром. Рейс был в Нью-Йорк, хотя им лучше было бы прямо добираться до Майами: там, во Флориде, неподалеку от знаменитого мыса Канаверал, откуда американцы запускали в космос свои «шатлы» и «атлантисы», располагалась база «Серых тюленей» — специального подразделения морских пехотинцев, которым предстояло освобождать заложников на «Александре Пушкине».

Но остальные рейсы были гораздо позже, и Андрей, связавшись с американцами, предупредил их, что они доберутся до Майами на перекладных. Офицер, поддерживающий с Вороновым связь, заверил Андрея, что американская сторона сделает все, чтобы они добрались до места как можно скорее.

Савелий долго думал, прежде чем спросить у Воронова, стоит ли ему звонить Розочке и предупреждать ее о своем приезде в Нью-Йорк.

— А вдруг мы в аэропорту и полчаса не просидим? Она только расстроится понапрасну, — выразил свои сомнения Савелий.

— Вы сколько уже не виделись, а? — поинтересовался Андрей.

— Около полутора лет прошло… — тяжело вздохнул Савелий.

— Ну вот! И ты еще спрашиваешь! Да ей и пять минут провести с тобой будет счастьем!

— Если бы все так и было, как ты выстраиваешь… — вздохнул Савелий.

И все-таки Савелий позвонил Розочке. Прямо из аэропорта «Шереметьево-2», пока Андрей оформлял их билеты. Савелий не стал объяснять ей причину своего приезда, просто сказал, когда прилетает в Нью-Йорк.

— Ты надолго, любимый? — спросила его Розочка.

— Боюсь, что нет, — честно предупредил ее Савелий. — Мне надо будет срочно лететь в Майами. Я даже не знаю, сколько у нас будет времени для встречи.

— Ну что ж… — вздохнула Розочка, — я все равно буду тебя встречать. Лишь бы увидеть тебя, хотя бы на мгновение. Я так по тебе соскучилась! Боже, какой ты молодец, что позвонил мне! Люблю и жду, родной мой…

— Я тоже, милая…

В нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди Андрея Воронова и Савелия Говоркова совершенно неожиданно для них встречал адмирал Джеймс. Он стоял у выхода из длинной кишки, к которой подкатил самолет. Савелий первым заметил его из-за спин пассажиров, спешащих к выходу, чтобы пройти визовый контроль.

— Адмирал! — крикнул ему Савелий и махнул рукой.

С тех пор как Савелий виделся с адмиралом в последний раз, прошло около двух лет. Адмирал остался таким же подтянутым и сухощавым, только седины в волосах заметно прибавилось.

Он пошел навстречу названым братьям, улыбаясь своей американской белозубой улыбкой, и, широко расставив руки, обнял их обоих за плечи.

— Рад видеть тебя, Сергей! И вас, Андрей. Мой друг Бешеный мне о вас рассказывал, — неожиданно проговорил он по-русски совсем без акцента: за эту пару лет его американский акцент совсем исчез. — У меня для вас сюрприз, пошли!

Он показал свое удостоверение старшему по пограничной службе и сказал:

— Эти люди со мной!

После чего провел их по таможенному «зеленому коридору» без досмотра и потащил куда-то в глубь аэропорта. Савелий опасался, что они могут разминуться с Розочкой, и выискивал ее глазами среди встречающих. Адмирал, как танк раздвигая толпу, быстро двигался вперед.

— Постойте, Джеймс! — попросил Савелий.

— Что такое?

— Меня здесь должны встретить… — сказал Савелий, — я не могу отсюда сейчас уйти.

— Можно мне полюбопытствовать, с кем именно ты назначил здесь встречу?

— С одной девушкой. Ну, да вы же ее знаете! С Розочкой…

— Любопытно… — пробормотал себе под нос Джеймс. — Сюрприз, кажется, не получился…

— Что вы сказали? — не расслышал Савелий.

— Так, ничего… Хорошо, оставайся тут. А мы с Андреем пойдем, нам надо по делу срочно… — Адмирал явно темнил и что-то недоговаривал. — Встретимся на этом же месте через полчаса. Тебя устроит?

— Да… Наверное, — неуверенно сказал Савелий.

Он не понимал, что делает Джеймс. Зачем он куда-то тащит Андрея? Почему им надо встречаться именно здесь? Да и Розочки что-то не видно. Савелий начал беспокоиться.

Устав вертеть головой по сторонам, Савелий сел в неудобное пластиковое кресло и стал листать «Ньюсуик»: он ожидал, что его будет легко заметить в длинном ряду пустых кресел.

Просидел он так совсем недолго. Неожиданно на его глаза легли две прохладные маленькие ладони, и это прикосновение заставило учащенно забиться его сердце: Савелий мгновенно понял, чьи это руки. Их хозяйку он узнал бы, даже если бы она ничего не говорила… Но она своим нежным голоском спросила:

— Узнал или нет?

— Да… Моя девочка, я тебя узнал!

Он отбросил журнал в сторону и обернулся, целуя ее такие мягкие и прохладные ладошки.

— Представляешь, милый, стою я в зале ожидания, считаю минуты до посадки твоего самолета. И вдруг, откуда ни возьмись, появляется адмирал Джеймс! Он мне: что да как? Я говорю: тебя жду. А он мне, представляешь, — и я тоже!

Только теперь Говорков понял, о каком сюрпризе говорил адмирал. Наверное, он отвел Розу в кафе и тащил его туда, но Савелий уперся, и тогда тому пришлось направить Розочку к нему. А Андрея он увел специально, чтобы влюбленные смогли побыть наедине.

— Твой Воронов такой славный! Вы давно с ним стали братьями? Откуда адмирал знал, что ты приедешь? Ты ему звонил, как мне? Куда вы потом полетите?

Савелий слушал щебет Розочки и не знал, как остановить этот поток вопросов. Он никак не мог решиться сказать правду, но он все-таки нашел в себе силы и произнес:

— Прости, любимая, мне, наверное, не надо было с тобой сейчас встречаться… У меня всего несколько минут. Разве о такой встрече мы мечтали?

— Да мне и мельком увидеть тебя было счастьем, милый! — Ее карие глаза наполнились слезами. — Почему ты так говоришь? Ты разлюбил меня… Ну-ка, вспомни, когда последний раз ты мне звонил?

— Давно, — уныло ответил Савелий, — прости меня, моя девочка, но я действительно был очень занят все это время.

— Я понимаю, можешь мне не объяснять! — Розочка вытерла слезы и в упор посмотрела на Савелия. — Скажи, ты любишь меня, как прежде?

— Да, очень! — искренне признался Бешеный. — Дня не проходит, чтобы я не думал о тебе!

— Если ты меня и вправду любишь, то мы немедленно идем с тобой в гостиницу!

— Но я должен дождаться здесь адмирала…

— Прочти! — Розочка протянула Савелию небольшой листок бумаги.

«Бешеный, будь мужчиной! — было написано там. — Сделай ее счастливой. Не волнуйся, у тебя есть время: на моем самолете мы прилетим на место вовремя. Удачи! Как освободишься, позвони мне по телефону…»

— Спасибо, адмирал… — прошептал Савелий и посмотрел на Розочку.

Он поразился перемене, произошедшей с его любимой буквально за минуту: вместо обиженных заплаканных глаз восемнадцатилетней девчонки на него в упор смотрели по-женски страстные карие глаза уже взрослого, отдающего отчет в своих поступках человека, в которых Савелий прочел, что их хозяйке сейчас лучше не перечить.

Он догадывался, зачем она тащит его в гостиницу, но все-таки попытался задать ненужный вопрос:

— Почему в гостиницу? Мы можем поговорить и в кафе.

— Ты что, ничего не понимаешь? Или только притворяешься? Я хочу тебя! Немедленно, сейчас! Кто знает, соберешься ли ты в свой следующий приезд сюда позвонить мне. Вдруг тебе снова будет некогда? У нас есть два часа, адмирал мне так сказал. Они — мои. Или мы идем с тобой в гостиницу, или я сейчас на твоих глазах остановлю первого попавшегося парня, и он сделает со мной то, от чего ты так долго отказываешься.

Савелий понял, что потеряет свою Розочку раз и навсегда, если сейчас не уступит ее желанию.

— Только не надо меня шантажировать, — ласково сказал он и взял Розочку под руку. — Я бы и так согласился на все твои условия… Пойдем, милая…

Они быстрым шагом направились в соседний блок зданий, где находилась скромная гостиница, предназначенная для летного состава и пассажиров, чьи рейсы откладывались на неопределенное время из-за погодных условий.

Оказавшись в номере, Роза захлопнула дверь и прямо у порога начала срывать с себя и Савелия одежду. Он помогал ее нервным движениям, видя, как глаза Розочки становятся все темнее и темнее от переполнявшей ее страсти. Когда они оказались совершенно обнаженными, Савелий взял на руки ее горячее, по-девичьи крепкое тело, осторожно положил Розочку на кровать, опустился перед ней на колени и стал осыпать поцелуями ее медные густые волосы, мягкие губы, торчащие соски грудей, бедра, колени, маленькие пальчики ступней…

— Потом, все потом… — зашептала Розочка, взяв его лицо в руки, и страстно, нетерпеливо добавила: — Возьми меня, милый, я — твоя, только твоя…

Ноги Розочки обхватили бедра Савелия, и его возбужденная плоть, казалось, вот-вот войдет в жаждущее девичье лоно — но Савелий все не решался сделать этот последний шаг: он опасался, что сделает Розочке больно, разорвав раз и навсегда ее нежную пленочку, символ ее чистоты и невинности…

Розочка сама сделала этот решающий шаг. Она ввела рукой набухшую плоть Савелия в себя и сделала резкое движение навстречу. Движение было настолько неожиданным для него, что он понял, что случилось, лишь полностью ощутив себя внутри своей любимой. Раздался ее легкий стон, который она утопила в жарком и долгом поцелуе.

Бедра Розочки, крепко обхватывая его бедра, плавно ходили вверх-вниз, и Савелию оставалось только поражаться тому, как у нее все получается с первого раза. Ловя ее ритм, он лишь помогал ей. Розочка снова застонала, но уже не от боли, а от наслаждения.

Савелий чувствовал себя словно на небе — так ему было удивительно хорошо. Сколько прошло времени, он не хотел замечать. Движения его любимой становились все резче и быстрее. Наконец Розочка вонзила в его спину свои ноготки и радостно закричала, переживая свой первый полет к небесам…

И повторилось это еще и еще… Они лежали на кровати, не в силах разорвать объятия, бесконечно счастливые от любви и бесконечно несчастные от того, что им было суждено очень скоро опять расстаться.

— Тебе пора, милый, — грустно сказала Розочка, — я не хочу, чтобы ты из-за меня нарушал свои важные планы.

Савелию хотелось сказать: «Какие планы, ты и представления не имеешь, чем я занимаюсь! Почему ты никогда не спрашиваешь меня об этом? Ты даже не знаешь, почему мне пришлось сменить свое настоящее имя. Но черт меня возьми, если твое доверие ко мне так бесконечно, то я — последний подонок, потому что продолжаю молчать и обманывать тебя и себя».

Савелий глядел в ее глаза и не мог никак наглядеться, но в глазах его была печаль.

«Лучше сказать ей все. Сейчас — или никогда! Время еще терпит», — подумал он.

Савелий усадил девушку в кресло, уселся у ее ног на ковер и принялся рассказывать Розочке о своей бурной жизни. Розочка молча слушала Савелия, и только ее рука нежно перебирала его светлые волосы. Иногда она тяжело вздыхала, но Савелий не обращал никакого внимания на ее реакцию, ему важнее сейчас было выговориться, облегчить душу правдивым рассказом. Если бы он остановился и посмотрел, как реагирует на его слова Розочка, он бы, наверное, не смог продолжать…

Наконец он дошел до последних месяцев своей жизни и, не заостряя внимания на конкретных событиях, остановился на том, что он в России сейчас делает все, чтобы отомстить Велихову за смерть своего боевого друга.

— Сколько смертей! — вдруг воскликнула до того молчавшая Розочка.

— Что? — удивился Савелий ее реакции.

— Сколько человек ты убил и еще убьешь? — спросила Роза, вставая из кресла. — Сколько смертей тебе надо, чтобы ты успокоился?!

— Да что ты говоришь?! — Савелий тоже поднялся с пола и теперь стоял напротив своей любимой.

Глаза у нее гневно горели, из них потоком лились крупные слезы.

— Я защищал добрых людей от злых и защищался сам — может, ты бы предпочла, чтобы меня убили?

— Я любила тебя другого… Я любила Савелия Говоркова, Сергея Мануйлова, наконец, а не Бешеного… — отозвалась девушка.

Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Розочка плакала потому, что прекрасный замок ее грез, ее голубые мечты о благородном и мужественном рыцаре рухнули; за прекрасным фасадом ее чистой любви оказалась мрачная темнота и жуть настоящей, ничем не приукрашенной реальности…

Неожиданно Розочка стала сама себе противна: как могла она так долго обманываться, принимая свои мечты за действительность?

Теперь она не была уверена ни в чем — даже в том, что любит Савелия. Ее чистая, светлая душа была оскорблена и желала только одного — очищения от всей той грязи окружающего мира, которую разом вывалил перед ней Бешеный. Она не хотела никого видеть, и первым, кто это ощутил, был Савелий.

— Ты куда, любимая моя? — спросил он, видя, как Розочка поспешно надевает свой плащик.

— Я еду домой. Пожалуйста, не провожай меня! Мне сейчас хочется побыть одной.

— Ну хорошо, хорошо… позволь, я тебе хоть такси вызову…

Розочка молча пожала плечами — что, наверное, означало «делай как хочешь, только оставь меня в покое». Савелий скрепя сердце вышел вслед за Розочкой на улицу, поймал такси и, усаживая ее, сказал в открытую дверцу:

— Прости меня, Розочка, я должен был тебе все сказать…

— Ничего, ты прав… — Розочка уже прекратила плакать, только ее красивое личико выражало беспредельную грусть, — хорошо, что это случилось… И именно сегодня — позже было бы гораздо тяжелее… Я во всем виновата! — Из глаз Розочки снова покатились крупные слезы.

Не сказав больше ни слова, девушка закрыла дверцу такси. Автомобиль тронулся, увозя любовь Бешеного в дальнюю даль… Савелию показалось, что оттуда возврата нет… Господи! Как же страшно!

Кусая губы от горечи, Савелий подошел к телефону-автомату и позвонил по номеру, оставленному ему адмиралом.

— Я готов! — сказал он, когда адмирал отозвался. — Когда мы летим?

— Немедленно! — ответил Джеймс. — Как твоя подруга, все в порядке?

— Да, — глухо ответил Савелий.

— Что-то не так?

— Все в порядке!..

— Минуту…

— Что случилось, братишка? — раздался тревожный голос Воронова.

— Ничего не случилось, все в порядке…

Андрей чувствовал, что голос Савелия какой-то чужой, но как он ни пытался выяснить, что же у них произошло, ему это так и не удалось.

Через четыре часа они уже въезжали на армейском джипе в лагерь «Серых тюленей».

Лагерь располагался на берегу Атлантического океана и был похож скорее на какое-то курортное местечко, нежели на военную базу. Хотя сама территория была обнесена высоким забором с колючей проволокой поверху, по углам периметра стояли наблюдательные вышки с часовыми, а у кромки берега, у вполне внушительного пирса, качались несколько быстроходных катеров и парочка выкрашенных в защитный цвет судов непонятного назначения.

Андрей Воронов, как офицер ФСБ, никогда бы не смог увидеть воочию этой базы, если бы не захват «Александра Пушкина» террористами: с того времени, когда «холодная война» стала отходить в прошлое, командование ВМФ США все чаще взаимодействовало с ФБР и использовало «тюленей» для борьбы с террористами, похищением людей и наркомафией.

Офицер, встретивший их в Майами у трапа реактивного самолета адмирала, ловко подрулил джип прямо ко входу в большое административное здание. Это был штаб базы. В распахнутой настежь двери показался крепкий мужик лет сорока в салатовом комбинезоне без знаков различия. На его выбритой наголо голове лихо сидел берет серого цвета. Прибывшие вылезли из джипа.

— Знакомьтесь, полковник Хадсон, — представил мужчину адмирал, — а это наши русские друзья: майор Воронов и Сергей Мануйлов.

— Лучше зовите меня Бешеным, — без улыбки предложил Савелий.

— Отлично, учту! — так же серьезно пообещал полковник. — Не будем терять время. До начала операции его осталось совсем мало. Мои мальчики сейчас отрабатывают морской вариант. Надеюсь, наши русские друзья знакомы с подводным снаряжением? — Андрей и Савелий кивнули. — Тогда, если не возражаете, можете присоединиться к ним. Лейтенант! — Полковник обратился к офицеру, встречавшему их у самолета. — Выдайте им все необходимое и введите в курс дела.

— Да, сэр! — Лейтенант козырнул полковнику. Тот скрылся в штабе. — Пошли!

— сказал лейтенант русским.

Адмирал пошел в здание вслед за полковником, а Андрей с Савелием, сопровождаемые лейтенантом, отправились к коттеджу, стоящему неподалеку от пирса. Там они получили стандартный набор одежды морского пехотинца: нижнее белье, тяжелые ботинки, комбинезон и береты. Здесь же им выдали личные жетоны, которые они повесили на шею. Затем лейтенант провел их в соседнюю комнату и предложил подобрать себе акваланги и оружие.

У Савелия было больше опыта работы под водой, и он помог Андрею разобраться в том, что ему лучше всего подходит. Кроме аквалангов они выбрали себе по размеру костюмы для подводного плавания, маски и ласты. Из многочисленных видов оружия Савелий остановился на большом ноже, в чехол которого был вделан глубиномер, таймер и небольшой, но яркий источник света; Андрей взял себе портативный подводный пистолет, который был рассчитан на пять выстрелов длинными тонкими иглами.

Экипировавшись, они вышли за лейтенантом на воздух и отправились к пирсу. Поднявшись на борт одного из кораблей, друзья спустились в трюм и с удивлением обнаружили, что в подводной кормовой части корабля есть специальный отсек-бокс для выхода в воду.

— Наши сейчас в воде. Вы легко их найдете по азимуту север-север-пятнадцать. Они предупреждены о вашем появлении, — сообщил им лейтенант.

Помогая друг другу, оба быстро облачились в подводное снаряжение, надели маски и вошли в небольшую камеру. Лейтенант нажал какую-то кнопку, за их спинами опустилась толстая стеклянная дверь, а затем в отверстиях под ногами забурлила вода. Они вставили в рот загубники аквалангов. Вода быстро заполнила камеру, перед ними поплыла вверх стальная дверь, и Андрей с Савелием покинули бокс.

Вода была очень прозрачной, глубокого голубого оттенка. По своим ручным компасам они выверили азимут движения и поплыли на глубине пяти метров на встречу с «тюленями».

Через десять минут русские увидели под собой на дне остов затонувшего судна. Друзья поплыли к нему. Савелий был уверен, что американцы где-то рядом.

«Может быть, они отрабатывают свои действия внутри этого судна?» — подумал он и жестом показал Андрею, что надо осмотреть затонувшие обломки изнутри.

Они ступили на заросшую ракушками и густыми водорослями палубу, затем, добравшись до дверного проема, проникли в палубную надстройку. Они оказались в полутемном коридоре, который шел вдоль борта судна. Савелий показал Андрею, чтобы тот посмотрел, что находится в левой части, а сам, раздвигая воду руками, потихоньку направился направо. Вскоре он увидел большой проем и заглянул в него. Неожиданно из темной мутной глубины в его сторону мелькнула какая-то тень. Савелий автоматически прижался к стене и занял боевую стойку.

Он сделал это вовремя: на него стремительно напали два аквалангиста. Один из них старался заблокировать его руки, а второй пытался вытащить изо рта загубник акваланга. Савелий попробовал действовать ногами, но мешали ласты. Тогда он, увернувшись от второго аквалангиста, левой рукой схватил первого за горло, а правой, достав нож, одним движением перерубил ему кислородный шланг.

Забурлили большие пузыри воздуха, аквалангист вырвался из захвата Бешеного и исчез в поднятой ластами борющихся мути. Второй, увернувшись от ножа Савелия, достал из-за пояса какой-то пакет. Бешеный вначале не разглядел, что это такое. Но когда аквалангист быстрым рывком руки выбросил пакет в его сторону, Савелий увидел, как перед его лицом расправляется большая мелкоячеистая сеть, которая обволакивала его целиком.

Чем больше попавший в нее двигался, тем сильнее он запутывался в ней. Но Бешеный мгновенно оценил всю опасность ситуации и, не делая лишних резких движений, принялся кромсать сеть ножом. Ему хватило четырех-пяти ударов, чтобы освободиться от пут. Аквалангист почему-то больше не нападал, а выжидающе за ним наблюдал. Когда Савелий, освободившись от сети, перехватил нож поудобнее и двинулся на него, тот, вместо ответных действий, показал ему большой палец, который он затем соединил с указательным.

Это был знак «о'кей», что означало «все в порядке». Савелий понял, что аквалангист больше не станет нападать: это был один из «тюленей», которые подобным образом решили проверить боеспособность русских. Бешеный ответным жестом соединил указательный палец с большим и сунул нож в чехол. Только тогда аквалангист приблизился к нему и протянул руку для рукопожатия. За стеклом маски Бешеный увидел улыбающееся лицо молодого парня.

Пожав друг другу руки, они вышли в коридор и через него — на палубу. Там уже находилось с десяток «тюленей». Андрея среди них не было видно. Савелий повертел головой в поисках друга. К нему подплыл один из аквалангистов — наверное, командир отряда — и, успокаивающе похлопав его по плечу, показал, что им пора возвращаться назад к базе.

«Наверное, Андрей уже уплыл, — подумал Савелий, — чего я напрягаюсь? Это место известно „тюленям“ как дважды два, ничего с ним не случилось. Они же знали, что нас будет двое».

Подводники двойками отправлялись к базе. Савелий и их командир поплыли замыкающими. Через пятнадцать минут, когда они снимали гидрокостюмы в трюме корабля, Савелий увидел смущенного Воронова. Оказалось, он тоже попал в засаду, но в отличие от Савелия не смог справиться с «тюленями»; он быстро запутался в сети, потерял свой пистолет и неминуемо погиб бы, если бы засада не была учебной.

Никто не ставил это ему в вину, но Андрей чувствовал себя паршиво: ему не хотелось терять честь мундира перед американским спецназом.

— Не грусти, братишка! — сказал ему Савелий, видя его состояние. — Проиграть поединок таким профи, как эти ребята, не позор.

— Знаю… — откликнулся Андрей, — но все равно обидно.

— Ничего, ты себя еще покажешь! — подбодрил его Бешеный.

Они облачились в выданную им форму и вместе со всеми сошли на берег. Всего участвовавших в подводной тренировке «тюленей» было пятнадцать человек, вместе с командовавшим ими сержантом. Появился лейтенант. Сержант построил своих бойцов; Андрей и Савелий тоже встали в конце шеренги.

— Сэр, подготовка по ориентированию проведена! — доложил сержант. — Считаю, что русские прошли проверку успешно.

— Какой счет? — спросил лейтенант.

— Один-один… Но этот, — указал он на Савелия, — расправился с двумя…

— Значит, не в нашу пользу: у нас были неоспоримые преимущества от неожиданности и численности. Ладно, учтем это на будущее. Прошу вас… — Лейтенант показал русским, что им нужно выйти вперед и встать перед строем.

— А теперь поприветствуем наших новых друзей!

Сержант скомандовал, и дружный хор молодых и здоровых глоток троекратно проорал «хей-хей!» в честь русских.

После сытного обеда и десятиминутного перекура (который, впрочем, не использовался по прямому назначению, ибо никто из «тюленей» не курил) все участвующие в предстоящей операции собрались в большой комнате одного из зданий базы. Кроме уже знакомых русским адмирала, полковника и людей из отряда аквалангистов в комнате присутствовала еще пара десятков бойцов.

Адмирал Джеймс, как руководитель операции по освобождению заложников, начал первым. Он обрисовал общую ситуацию, сложившуюся на «Александре Пушкине», и показал на большом экране снимки корабля, сделанные со спутников. На них хорошо были видны несколько террористов, вооруженных автоматами, и трупы, сваленные в кучу на корме судна.

Затем выступил полковник Хадсон. Он уточнил план предстоящих действий «тюленей» и распределил роли своих людей.

Штурмовая команда была разделена на три группы. Две должны были высадиться с вертолетов прямо на палубу теплохода. Третья группа чуть раньше выходила к лайнеру на катерах и, не доплывая до него метров пятьсот, должна была добраться до захваченного судна вплавь. Эта группа по плану выступала первой и должна была обеспечить безопасность высаживаемого десанта.

Затем настал черед Воронова. Он развесил увеличенные планы внутреннего расположения корабля и с указкой принялся объяснять некоторые особенности внутренней планировки. Ему задали несколько вопросов, в основном о маркировках, применяемых в гражданском флоте: как обозначаются телефонные сети, как — водопровод, другие коммуникации. Андрей отвечал обстоятельно, стараясь, чтобы его объяснения дошли как можно лучше.

Андрей и Савелий должны были лететь на вертолетах, каждый с одной из боевых групп. Но Савелий попросил, чтобы его включили в группу подводников.

— Я не возражаю, если сержант Найман согласен взять вас, — сказал в ответ на его просьбу полковник Хадсон.

— Сэр, мы его уже проверили, — улыбнулся сержант, — он нам подходит.

— Ну что ж, Бешеный, пойдешь в авангарде… — подытожил полковник.

В этих широтах в апреле начинало темнеть в девять часов вечера. Начало операции было назначено на десять. До этого срока оставалось несколько часов для отдыха.

Адмирал Джеймс отвел русских в сторонку. Они присели на лавочку, стоящую в тени большой пальмы.

— Я недавно имел связь с Москвой, — сказал адмирал. — Генерал Богомолов просил передать вам привет и пожелать от своего имени удачи.

— Спасибо, — сказал Савелий. — Как он там?

— Генерал сейчас занят поисками денег для террористов. Необходимо их успокоить, иначе они снова примутся за заложников. Есть плохая новость: на теплоходе погиб зять вашего президента.

— Да-а-а… — протянул Савелий, — нелегко сейчас генералу крутиться! Скорей бы, что ли, стемнело! Тогда все сразу бы встало на свои места.

— Потерпите. — Адмирал усмехнулся и посмотрел на Говоркова. — Я знаю тебя, Бешеный, и отлично понимаю, зачем ты попросился в авангард. Повоевать захотелось? Сил у тебя много, и ты ничего не боишься. Но ты должен помнить: главное — заложники. И в какой бы ситуации вы там ни оказались, надо оценивать ваши действия в первую очередь с точки зрения их пользы или вреда для освобождения заложников. Тем более на корабле дочь вашего президента, ее дети. Их надо спасти любой ценой.

— Я все понял, адмирал, можете не волноваться, — ответил Савелий.

— Ну, тогда я спокоен. А теперь извините, но мне надо идти.

Адмирал поднялся и отправился в штаб базы. Друзья тоже встали с лавочки: после долгого перелета и подводной тренировки усталость давала о себе знать. Они пошли в казарму, чтобы немного отдохнуть перед предстоящим боем.

Генералу Богомолову действительно нелегко приходилось. Как только в Москве рассвело, он поднял на ноги все руководство Центробанка и Министерства финансов. Генерал собрал их в информационном центре и провел совещание. Главный вопрос был один: где взять деньги? Причем немедленно. Россия располагала едва ли третью необходимой суммы. Но даже если бы террористы согласились на треть, все равно было бы чистым безумием отдавать им бюджетный резерв. Значит, надо было занимать.

Пошли бесконечные консультации. Телефоны и компьютерные сети информационного центра раскалились от звонков и непрерывно работающей связи со всем миром. Наконец, в результате обещаний, уговоров и немыслимых гарантий, Международный валютный фонд согласился немедленно выделить из своего резерва пятьсот миллионов долларов. Остальную недостающую сумму удалось выбить из правительства Соединенных Штатов; здесь свою решающую роль сыграло то обстоятельство, что на борту «Александра Пушкина» находилось около двухсот заложников — граждан США.

Пока искали деньги, с борта захваченного корабля сыпались угрозы. Генерал Богомолов буквально умолял Калигулу подождать хотя бы еще чуть-чуть. Но после того как главарь террористов объявил ультиматум и потребовал немедленно перевести двести миллионов долларов на счет какой-то оффшорной компании, зарегистрированной на Антильских островах, Богомолов отдал распоряжение финансистам выполнить требование Калигулы.

Двести миллионов, поступившие от американского правительства, отправили на указанный счет.

Компьютерные сети, по которым по всему миру текут финансовые потоки, имеют много преимуществ. И самым главным из них всегда считалось то, что любые перемещения денег при желании можно контролировать: проследить, откуда, куда и сколько цифр с нулями движется, достаточно просто. Тем более если к какому-то счету вдруг появилось повышенное внимание.

Велихов прекрасно сознавал реальную опасность контроля для всей операции. Однако, имея многолетний опыт работы в международной финансовой сфере, он знал немало лазеек, по которым деньги можно провести так, что о них не будет упоминания ни в одном из промежуточных счетов. Они исчезнут в одном месте и появятся в другом, территориально удаленном от первого. Именно с помощью таких лазеек международные мафиози отмывают свои неправедно заработанные миллионы.

Единственный недостаток такого способа перекачки нигде не учитываемых сумм заключается в том, что им можно воспользоваться только один раз. В следующий раз комбинация счетов, банков, стран, где эти банки находятся, должна быть обязательно изменена — иначе тайное может стать явным.

Велихов неплохо подготовился к сражению: у него в запасе было сразу несколько вариантов, которыми он мог воспользоваться. Три из них он считал абсолютно надежными, остальные оставались про запас на всякий непредвиденный случай. В подробной инструкции, которую он вручил Калигуле перед его отъездом из России, банкир педантично, вплоть до мельчайших деталей (скажем, там указывалось точное — до минут — время, когда надо было посылать перевод), расписал все его действия, касающиеся получения денег за выкуп заложников.

Калигула все разыграл как по нотам: перевод двухсот миллионов был запланирован задолго до дня захвата. Террорист, умело построив свое общение на принципе «холодно-горячо», смог реализовать первую часть велиховского плана минута в минуту.

Деньги, присланные в оффшорную фирму, не остались на ее счете и тридцати секунд; они немедленно ушли по другому адресу, потом по следующему, затем еще по одному…

Поплутав по электронным сетям, пару раз через какое-то время возвращаясь, как заяц от погони, на то же место, они в конце концов бесследно исчезли…

Как ни бились специалисты, пытавшиеся обнаружить спрятанные Велиховым концы, им это сделать не удалось. Через полчаса Аркадий Романович держал в своих руках компьютерную распечатку, в которой говорилось, что на его секретном счете в одном из банков Лихтенштейна прибавилось ровно двести миллионов долларов. Вскоре ему позвонил Калигула, и Велихов установленным между ними кодом подтвердил, что деньги получены.

* * * Калигула, как настоящий суперпрофессионал, знал, что расслабляться можно только тогда, когда дело будет полностью сделано. Успех части операции не гарантировал, что все остальное пройдет так же гладко. Калигула был уверен, что «Александр Пушкин» наверняка подвергнется нападению какой-нибудь группы спецназа. По личному опыту он знал, что легче всего такую операцию провести в темное время суток. До наступления темноты оставалось всего несколько часов, и он, обойдя всех своих людей, тщательно проинструктировал их на предмет нападения.

Калигула приказал переместить Наталью вниз. Двое террористов надели ей на голову плотный мешок, связали руки и в таком виде отвели в трюм, где и заперли в одном из подсобных помещений.

Чтобы не ослаблять психологического давления на своих противников, главарь решил, что будет неплохо, если он расстреляет еще несколько человек. Человеческая жизнь для него давно перестала представлять какую-либо ценность. Он вызвал к себе помощника.

— Что в ресторане? — спросил он.

— Сидят смирно, все в порядке.

— Смирно? Надо, чтобы они боялись! Боялись каждого нашего жеста, каждого взгляда. Боялись так, чтобы мочились от страха, когда я прохожу мимо них!

Помощник молча стоял перед главарем и ждал приказаний.

— Иди вниз и сделай так, как я тебе говорю. Расстреляй еще пятерых. Пусть двое из них будут дети. Расстреляй прямо в зале, это подействует лучше любых слов. Иди, у тебя есть еще час. Потом начнет темнеть, и нам будет не до заложников.

Боевик пошел выполнять приказ. Он боготворил своего командира и считал его сверхчеловеком. Ему и в голову не могло прийти ослушаться и не выполнить его приказ. А потому, появившись в ресторане еще с тремя боевиками, он рьяно взялся за дело.

Им не понадобился список. Чтобы далеко не ходить, они просто схватили тех, кто сидел ближе к ним: двух женщин с детьми и благообразного старичка американца. Одна из женщин, поняв, что ее ожидает, начала сопротивляться, отбиваясь от двух боевиков, тянувших ее за руки к стене.

Помощник Калигулы подошел к ней и, глядя прямо в глаза, нанес ей мощный удар в лицо. Женщина безвольно повисла на руках террористов, потеряв сознание. Боевик разорвал ее одежду, разложил на столе и на глазах у ее сына и всех заложников изнасиловал. Затем достал длинный нож, висевший у него на поясе, и с размаху вонзил его в живот женщине, пригвоздив ее к столу. В ресторане раздался всеобщий гул: то ли возмущения, то ли ужаса.

Остальных отобранных заложников поставили к стене и расстреляли. Трупы из зала в целях устрашения убирать не стали и оставили их лежать на месте расстрела.

Сзади кто-то двинул стулом. Террорист резко оглянулся — все вокруг него шарахнулись в стороны. Боевик довольно осклабился: он все-таки навел страху на этих слюнтяев.

Помощник Калигулы оглядел зал. Заложники затравленно смотрели на него, с ужасом ожидая, кто станет следующей жертвой. Но он, в точности исполнив приказ командира, излишнее рвение проявлять не захотел.

Оставив двух человек наблюдать за людьми в зале ресторана, помощник остальных увел с собой: надо было подготовиться к предполагаемому ночному штурму.

Первым признаком того, что штурм состоится, был разведочный облет судна двумя истребителями ВВС США. Вокруг лайнера весь день не было никакого движения; обычно оживленная здесь морская трасса, по которой за иной день проходило больше десятка судов, как будто вымерла. Калигула понимал, что квадрат, в котором они находятся, изолировали, что тоже было явным признаком будущих боевых действий.

По их совместному с Велиховым плану они должны были получить деньги полностью, когда в Москве был полдень, а на Багамах — полночь. Это делалось для того, чтобы у террористов была возможность отхода с захваченного корабля: ведь они не собирались сидеть на нем вечно или плыть до какого-нибудь укромного места. Корабль был хорошо заметен, и уйти на нем террористам не удалось бы никогда.

У Калигулы и его людей было несколько надувных лодок с мощными подвесными моторами. Они рассчитывали, отбив нападение, потребовать в определенное время всю оставшуюся сумму и, получив от Велихова подтверждение в получении денег, воспользоваться темнотой и на лодках уплыть в разные стороны к раскиданным неподалеку островам Багамского архипелага. На островах они легко могли на некоторое время спрятаться, а потом, выждав необходимое время, потихоньку рассосаться по всему миру.

На корабль быстро опускались сумерки. Калигула лично проверил расставленных по боевым постам людей, одновременно ухитряясь контролировать обстановку по всей громаде океанского лайнера. Он не меньше, чем его противники, ожидал наступления темноты.

Прошло еще полтора часа ожидания…

Бешеный, размеренно работая ногами в ластах, плыл вместе с «тюленями» к захваченному террористами кораблю. Время от времени сержант, возглавлявший их компактную группу, состоящую из шестнадцати человек, сверял курс по светящемуся пятачку ручного компаса, уточняя правильность выбранного ими направления.

Они отправились в путь с первыми признаками наступающей темноты. Скоростной катер, ревя мотором, несся по покатым океанским волнам со скоростью хорошего электровоза. У сержанта Наймана, стоявшего у штурвала катера, на приборной доске управления светилось небольшое зеленое окошко компьютерного навигатора: автоматически принимая сигналы со спутников, он задавал нужное направление к намеченной точке. Эта точка находилась неподалеку от захваченного корабля; именно там «тюленям» предстояло погружение.

Они пришли в нужный квадрат в расчетное время. Экипировались они еще на берегу, так что для того, чтобы уйти под воду, им хватило и пары минут. У каждого из «тюленей» кроме обычного подводного снаряжения и ножей были в непромокаемом пластиковом мешке компактные приборы ночного видения, оружие (у каждого — по его собственным пристрастиям) и переговорные устройства, которые они должны были надеть после того, как окажутся на борту теплохода.

Савелий взял с собой отличный автоматический семизарядный пистолет «кольт-коммандер» сорок пятого калибра. Он выбрал его за высокую огневую мощь и максимальную концентрацию ударной силы. С двумя запасными обоймами его вес не превышал и килограмма, и это тоже пришлось Савелию по душе.

Неожиданно сержант условным жестом остановил движение. Все замерли, стараясь не потерять друг друга в темной воде. Благодаря тому, что у них на загубниках стояло специальное приспособление, которое не позволяло выходящему воздуху образовывать большие пузыри, «тюленей» вряд ли могли заметить с поверхности воды. Сержант отвязал от ноги портативный металлоискатель, включил его и сделал им широкий полукруг перед собой. Прибор показал, что впереди чуть левее их курса находится большая металлическая масса. Это был теплоход.

Сержант сделал знак, и все снова поплыли за ним. Через пару минут они уперлись в металл борта.

Один из «тюленей» полез по якорной цепи. Еще двое аквалангистов достали магнитные «липучки», надели их на колени и кисти рук, обвязались в поясе тонкими капроновыми веревками и, осторожно всплыв на поверхность, поползли вверх по борту, неслышно переставляя «липучки» по металлу.

Вскоре один из них достиг уровня палубы. Он привязал веревку к стойке поручня, а сам перелез через ограждение и оказался на палубе. Он быстро распаковал свой мешок, достал оружие, надел на голову обруч с «ночными очками» и приладил на голове микрофон и наушник переговорного устройства. На все это у него ушло не больше двадцати секунд. За это время с противоположного борта на палубу забрался его напарник. Еще один «тюлень», поднявшийся по якорной цепи, устроился на носу.

По веревкам, сброшенным с обоих бортов, из воды полезли остальные. Сержант придержал Бешеного за плечо, давая понять, что тот должен подняться последним. Савелий был не согласен с этим решением, но, сдерживая себя, смирился — сейчас было не до споров, он чувствовал себя одним из членов команды, в действиях которой не должно быть отсебятины.

Бешеный увидел, как сержант скинул ласты и быстро полез вверх. Неожиданно на палубе раздался чей-то крик и прозвучала автоматная очередь. За ней — еще и еще. Палуба озарилась вспышками выстрелов. Успевшие достичь палубы «тюлени» в своих темных гидрокостюмах были хорошо видны на фоне светлого дерева палубы. По ним со всех сторон террористы открыли ураганный огонь. Отряд начал нести потери.

— Немедленно высаживайте десант! — заорал сержант в переговорное устройство.

Он лежал на палубе, спрятавшись за выступом какого-то ящика, и отстреливался от нападавших из своего «магнума».

— Высаживайтесь, черт вас дери! Мы долго не продержимся, нас обнаружили!

За кормой теплохода, перекрывая своим стрекотом звуки выстрелов, показались два десантных вертолета. Они быстро приближались к кораблю на высоте, соответствующей уровню палубы.

Савелий ухватил тонкий и мокрый от предыдущих подъемов канат и, цепко перехватывая руками, полез вверх — туда, где уже вовсю шел бой. Неожиданно он почувствовал, что потерял опору и летит назад в воду. Это кто-то из террористов заметил привязанный канат и перерубил его ножом. Савелий, плюхнувшись в воду, со злостью снова надел маску и поднырнул к другому борту, надеясь, что там подняться еще возможно.

Бешеный висел почти на самом верху второго каната, когда увидел, как от плеча стоящего на капитанском мостике террориста к заходящему на посадку вертолету метнулась ярко-алая полоса ракеты с самонаводкой на тепловое излучение. Она воткнулась прямо в моторную часть вертолета. Аппарат окутал оранжево-белый шар взрыва, из которого во все стороны разлетелись горячие малиновые осколки. Потерявший винты вертолет, не долетев каких-то пяти метров до корабля, рухнул, задевая его борт своими обломками, в воду.

С палубы до капитанского мостика вытянулась длинная трассирующая очередь. Террорист, выронив гранатомет, перелетел через поручни и с высоты примерно трехэтажного дома шлепнулся об палубу.

Во второй вертолет, который шел чуть позади первого, тоже полетела ракета, выпущенная из окна какой-то каюты второго яруса: террористы действительно хорошо подготовились к нападению. Пилот второго вертолета в последнее мгновение заметил вспышку выстрела, сделанного по его машине, и по какому-то наитию успел отвернуть ручку управления немного в сторону. Ракета разорвалась чуть ниже мотора, вырвав из левого борта вертолета огромный кусок обшивки. Но машина все еще была на лету.

Летчик сумел удержать свой аппарат в горизонтальном положении и умудрился, почти не тормозя, посадить вертолет на палубу. От сильного удара стойки шасси сломались, и израненная машина грохнулась днищем о палубу. Несколько уцелевших от взрыва ракеты «тюленей» высыпали из вертолета, но тут же попали под перекрестный огонь террористов.

Через минуту все было кончено… Из тех, кто был в вертолете, по всей видимости, никто не уцелел: ни один из бывших там десантников не принимал участия в продолжавшемся бое.

Савелий, стиснув зубы, лежал на палубе и смотрел на груду обломков, оставшихся от второго вертолета. В какой машине находился Андрей, он не знал; но теперь, когда воздушный десант был полностью уничтожен, у него не было ни малейшей надежды на то, что Воронов смог уцелеть в этой бойне. Оставалось только мстить этим сволочам, отнявшим у него брата, друга, соратника, и Бешеный поклялся, что сделает это во что бы то ни стало.

— Ребята, сколько нас уцелело? — услышал он в наушнике хриплый голос сержанта. — Назовите имена.

— Джо. Я у левого борта. Не могу встать, сверху прижали двое.

— Лин. Сижу на носу, дела хреновые…

— Бешеный. Меня пока не засекли, я с правого борта.

— Сержант, это Сэм. Я у входа в надпалубную настройку. Двигаться не могу, ранен в обе ноги.

— Так, четверо. Уже хорошо! Сэм, держись! Сейчас мы все к тебе пробьемся!

— прохрипел Найман.

Слова сержанта были плохо слышны, мешали близкие звуки выстрелов: наверное, он был не в самом лучшем положении.

Савелий изготовился к рывку. Неожиданно он услышал в своем наушнике, как сержант громко закричал, изрыгая проклятия, и затем все стихло.

— Сержант, что случилось? — позвал его Савелий.

Найман молчал.

«Убит или ранен… — пронеслось в мозгу у Савелия. — Ну, сволочи, держитесь!»

Бешеный оглядел пространство перед собой. У него был неплохой обзор: оттуда, где он находился, все еще не замеченный террористами, можно было видеть всю носовую часть палубы и правый бок корабля, вплоть до кормы. Он поднял голову. На высоте третьего этажа над ним нависал выступ капитанского мостика; под ним шли окна кают первого класса, на уровне палубы тянулся ряд больших окон кают класса люкс. Одно из окон второго этажа было раскрыто, и в зеленой дымке прибора ночного видения хорошо можно было разглядеть темный силуэт стоящего у окна террориста. До него было метров пятнадцать. Савелий поднял свой кольт и одним прицельным выстрелом в лоб уложил боевика.

Бешеный перекувырнулся через голову, стараясь оказаться как можно ближе к стене надпалубной надстройки. Здесь была мертвая зона для выстрелов сверху, и это позволяло совершить новый маневр.

— Я — Джо! — услышал Савелий в наушнике. — Иду к Сэму. Прошу поддержать огнем.

— Я — Бешеный. Подожди минуту. Я на другом борту, надо сменить место.

— Хорошо. Жду минуту.

Бешеный, прижимаясь к стене, пошел, огибая ее по носовой части. Вдруг с левого борта вновь раздалась канонада.

— Черт! Это Сэм! — крикнул Джо. — На него навалились, я иду к нему! Бешеный, ты где застрял?!

С левого борта выстрелы зазвучали чаще. Савелий, уже почти не прячась, поспешил туда. Но он опоздал: в окуляры своего прибора он увидел, как один из террористов, стоя в проеме прохода, в упор добивает лежащее перед ним на палубе тело. Рядом валялось еще несколько трупов.

— Джо! — крикнул Бешеный, стреляя в террориста. — Ты цел?

На его вопрос никто не ответил. Террорист упал в проеме двери, перегородив собою проход. Савелий побежал туда. У входа в нутро корабля он увидел два изрешеченных пулями тела морских пехотинцев и три трупа террористов. Проход, кажется, был свободен. Савелий встал у него, готовый в любой момент открыть огонь по всякому, кто в нем появится.

— Это Бешеный! Вызываю «тюленей»! Живые, отзовитесь!

— Я — Лин… — услышал Савелий. — Меня прижали на носу, не могу голову поднять. Можешь помочь?

— Попробуем! Держись, парень!

Савелий подхватил у одного убитого автомат и запасной рожок с патронами и, отскочив так, чтобы ему были видны капитанский мостик и окна кают, закричал:

— Давай живо ко мне! Я прикрываю!

Савелий пустил длинную очередь по окнам кают, выбивая последние уцелевшие в них стекла. С мостика кто-то пытался открыть по нему огонь, но Савелий, сделав несколько кульбитов по палубе, пустил очередь в ту сторону — и стрельба с мостика прекратилась. К нему гигантскими прыжками подбежал запыхавшийся Лин.

Это был здоровенный, под два метра ростом, негр. Вообще-то его настоящее имя было Линкольн, но все его с детства звали только сокращенным именем. Все, кто хоть раз видел его, запоминали сразу: такую здоровенную мускулистую фигуру нельзя было не запомнить. Савелий, как только увидел его перед собой, тут же вспомнил, как тот наворачивал тарелку за тарелкой в столовой.

— Все в порядке? — спросил его Савелий.

— Да, спасибо за прикрытие. А то я думал, что навсегда там останусь… Как дальше будем действовать?

— Думаю, нам надо искать заложников и попробовать их освободить.

— Корабль большой, мы можем искать заложников хоть до утра, но так и не найти их, — засомневался Лин.

— А что ты предлагаешь?

— Захватить командный мостик. Там должна быть радиорубка. Вызовем подкрепление, а сами будем держать оборону наверху, это проще.

— И позволить террористам расправиться с заложниками? Думаешь, они не понимают, что денег за них им больше не дадут? Теперь они — обуза.

— Хорошо, давай пробиваться к заложникам. Как ты думаешь, где они могут быть?

Линкольн был развит телом, но не умом. Почувствовав, что Савелий превосходит его в интеллекте, он не стал спорить и сразу подчинился, отдавая должное Савелию как командиру и передавая тому всю инициативу.

Бешеный, насколько это было возможно в данной ситуации, расслабился и представил себе листы чертежей с планами внутренних помещений корабля. Они, как будто на экране, проходили перед его глазами, сменяя друг друга. Савелий остановил один из кадров. Он изображал план внутренних помещений ресторана и чертеж подходов к нему. Савелий подумал, что в таком зале может разместиться много людей; наверняка хотя бы часть из нескольких сот заложников должна находиться здесь. В конце концов, не в каютах же их позапирали?

— Вот что, пойдем-ка к ресторану, — сказал он Линкольну.

— Где это? — спросил он, совершенно не удивляясь его решению: за пять лет службы в «тюленях» он привык выполнять приказы без обсуждения.

— Сейчас мы войдем в эту дверь. За ней будет коридор, через пять метров — перекресток, нам нужно повернуть налево, и мы выйдем как раз к главному залу ресторана. Я уверен, что там есть заложники. Только поосторожнее с оружием — как бы не задеть кого в перестрелке.

— О'кей! Я пойду первым, — сказал Линкольн. — У тебя хорошо получается с прикрытием, я тебе доверяю.

— Хорошо, я буду держаться в трех шагах за тобой. Иди вдоль стенки и у поворота жди меня. Нам надо устроить проверку — нет ли кого за углами.

— Хорошо, Бешеный, так и сделаем. Я пошел!

Мощный морпех нырнул в темный зев прохода. Несмотря на прибор ночного видения, в полной темноте широкого корабельного коридора, который пересекал судно перпендикулярно бортам, было почти ничего не видно. Линкольн, тихо ступая босыми ногами, пошел вперед, выставив перед собой дуло захваченного у боевиков автомата. Савелий, немного выждав, двинулся за ним, сжимая в руке кольт.

Вскоре они достигли развилки. Савелий прислушался: ничего подозрительного не было слышно. Он сделал знак партнеру, и они одновременно выпрыгнули из коридора, прикрывая каждый свою сторону. Ни слева, ни справа опасности не наблюдалось, и они пошли дальше к ресторану.

Коридор, по которому они теперь шли, был узкий, метра три в ширину, и они с Линкольном были здесь как на ладони. Савелий пятился задом, прикрывая тыл их мини-группы. У изрешеченной автоматной очередью двери в ресторан они замерли. Если заложники были за этой дверью, то это означало, что там же находились и те, кто их охранял.

— Врываемся в зал, — сказал Савелий, — ты вправо, я — налево. Если начнется стрельба, надо попытаться уберечь от пуль заложников. Я предупрежу их…

— Хорошо.

— Один, два… пошли!

Они ворвались в зал. Савелий с ходу заметил людей, беспорядочно сидящих за столами. В глубине зала у какой-то двери мелькнула вооруженная тень.

— Всем лечь! — заорал Савелий, перекатился по полу к левой стене и навскидку несколько раз пальнул из пистолета в замеченного им террориста.

Тот упал вслед за посыпавшимися на пол как горох заложниками. Савелий не понял, попал он или нет, и по-прежнему был настороже. Линкольну не понадобилось стрелять: когда он влетел в дверь и прыгнул вправо, он своею массой со всего размаху сшиб какого-то человека, стоящего за правой створкой двери. Морпех, падая вместе с ним на пол, заметил, что человек вооружен, и, очутившись на нем сверху, нанес ему пару сокрушительных ударов в челюсть. Достаточно было и одного: террорист безвольно мотнул головой и потерял сознание.

Савелий подполз поближе к лежащим на полу заложникам.

— Сколько здесь было террористов? — спросил он у ближайшего мужчины.

Тот молчал и боялся даже убрать руки, которыми прикрывал голову. Савелий задал этот же вопрос его соседу, но и тот испуганно молчал.

Бешеный, вспомнив, что где-то тут должны находиться две русские семьи, спросил, немного повышая голос, по-русски:

— Сколько человек охраняло ресторан? Наташа, вы здесь?

— Маму увели… — раздался в ответ детский голос.

Савелий посмотрел туда, откуда он донесся: из общей массы лежащих поднялась маленькая голова с короткой стрижкой. Это был мальчик.

— Лежи, не поднимай головы! — бросил ему Савелий. — Мы свои, пришли к вам на помощь. Скажи, ты видел, сколько тут было охранников?

— Сначала трое, потом пятеро. А потом их главный всех увел, и осталось только двое.

— Молодец! — похвалил его Савелий. — А куда увели твою маму, ты не знаешь?

— Нет… А папу они убили… — Мальчик заплакал.

— Не плачь, будь мужчиной! А маму твою мы обязательно найдем. Сейчас мы с дядей уйдем, а вы должны оставаться здесь. Лежите на полу и не вставайте, пока я снова не приду, хорошо?

— Ладно.

Савелий, обращаясь к заложникам, повысил голос и повторил по-английски свою просьбу оставаться всем на местах. Уже ничего не опасаясь, он встал на ноги и подошел к Линкольну.

— Что с этим делать? — спросил негр, поднявшись.

Он пнул ногой вырубленного им боевика.

— Добей! — предложил ему Савелий.

— Что? — удивился морпех.

— А ты думал, мы с тобой его целовать будем?

— Ну, я не знаю…

Бешеный, не желая терять время, нагнулся над террористом и, резким движением рук запрокинув его голову, переломил ему позвоночник.

«Это тебе за Андрея!» — подумал он.

— Куда теперь? — спросил пораженный его поступком Линкольн и подумал про себя: «Вот почему у него такая кличка…»

— Вперед! — ответил Савелий. — Надо очистить корабль от этой мрази! — Он пнул ногой мертвого террориста. — И найти дочь президента.

Они вышли в коридор и тем же порядком двинулись в глубь корабля, заглядывая во все помещения, мимо которых проходили. Оказавшись у широкой центральной лестницы, ведущей наверх, остановились.

— Наверху наверняка есть террористы, — предостерег Линкольн. — Нам надо обезопасить себя от нападения. Давай поднимемся на второй ярус.

— Прежде всего — заложники, — возразил Савелий. — Ты забыл о команде. Они не могут быть наверху, там только каюты и служебные помещения. Ни в одно из них сто с лишним человек команды не поместится. Надо искать или здесь, на первом этаже, или ниже, в трюме.

— Как скажешь, — немедленно согласился морпех. — Я готов.

Савелий, припоминая на ходу внутреннее расположение помещений теплохода, направился к кормовой части. Теперь он шел первым. На пути им никто не попадался, и Савелий даже подумал, что террористов на корабле меньше, чем они думали. Он попытался подсчитать, сколько он видел убитых боевиков. Вышло восемь.

«Могло быть и побольше… — подумал он, — если бы вертолеты не сбили».

Они подошли к небольшой площадке, у которой коридор заканчивался. На полукруг площадки выходили три двери. Савелий вспомнил, что находилось за ними: за центральной — кинотеатр, за левой — комната киномеханика, а за правой располагалась кладовка. Так значилось в плане. Что было в действительности, им сейчас предстояло узнать.

— За центральной дверью — кинотеатр, — сказал Савелий. — Тут могли запереть команду, этот зал без окон.

— Сейчас проверим… — сказал Линкольн, подходя к двери. — Вот дерьмо! — вдруг воскликнул он и заорал Савелию: — Ложись!

Савелий кинулся на пол. Раздался взрыв. Осколки веером пронеслись над его спиной. Он вскочил и бросился к негру. Тот лежал у дверей в кинозал, его раздробленные ноги были неестественно вывернуты. Савелий сел на колени перед ним и прижал ухо к груди. Сердца не было слышно.

Бешеный осмотрел место. Неподалеку от тела Линкольна висел обрывок тонкой стальной проволоки. К несчастью, опытный морпех допустил ошибку, не заметив ловушку, сделанную террористами из гранаты, тем не менее в последнее мгновение своей жизни все же успел предупредить Савелия об опасности и тем самым спасти ему жизнь.

— Спасибо, Лин, — благодарно прошептал Савелий, — ты был парень что надо!

Теперь Савелий остался совсем один. Он мог уйти с корабля, вернуться назад к катеру «тюленей» или просто спрятаться где-нибудь в укромном месте и дождаться подмоги. Но такая мысль ему даже на мгновение в голову не приходила.

Бешеный поднялся на ноги. Сейчас он был готов к войне — к своей войне.