В декабре 1999 г. из Морского научного комитета я получил рецензию на рукопись первого тома моей книги «История Военно-морского искусства: История теории стратегии, оперативного искусства и тактикиВоенно-морского флота». Ее подписал председатель Морского научного комитета контр-адмирал Л. Г. Сидоренко. Выводы и оценки специалистов Главного штаба Военно-морского флота побудили меня письменно ответить оппонентам, занимающимся военно-морскойнаукой по долгу службы.

Рецензия меня не огорчила, я был буквально ошеломлен некомпетентностью рецензентов. Конечно же, обовсем узнал ответственный редактор труда — главнокомандующий Военно-морским флотом адмирал (ныне адмирал флота) В. И. Куроедов.

Например, авторы рецензии заявляют: «Понятие “военно- морская стратегия” в официальных документах отечественного ВМФ никогда не употреблялось, точно так же, как и понятие “война на море”. Другое дело, что в 1960—1970-х. гг. советские военноморские теоретики не смогли доказать, что эти категории имеют право на существование, а руководство ВС СССР, напротив, смогло доказать, что их употребление не совместимо с принципом единства военной доктрины и военной стратегии государства». Попробую опровергнуть это замечание.

В 1896 г. при Николаевской морской академии для подготовки офицеров командного состава был учрежден Курс военно-морских наук. В том же году офицерам стали читать лекции по морской стратегии. В моей книжной коллекции хранится подлинная программа по Морской стратегии, утвержденная начальником Николаевскойморской академии вице-адмиралом Д. С. Арсеньевым. Поскольку в Морском ведомстве специалистов в этой области не нашлось, для чтения лекций пригласили полковника (впоследствии генерал-майора) Генеральногоштаба Н. А. Орлова. После чтения теоретического курса со слушателями проводили стратегическую военноморскую игру, и каждый офицер писал сочинение (реферат), посвященное одному из эпизодов военно-морской истории, рассматривая его с точки зрения основморской стратегии. С учетом прослушанного курса на страницах «Морского сборника» (№ 11, 1897 г. и № 3,1898 г.) о морской стратегии писал известный военноморской теоретик А. В. Шталь в статье «Вопросы морской стратегии». Затем проблемами морской стратегии занимались Н. Л. Кладо и Б. Б. Жерве. Напомню также, что продолжительное время в Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова существовала кафедра стратегии и оперативного искусства.

В 1914 г., по распоряжению Морского генерального штаба, была издана книга Кладо «Этюды по стратегии», в которой он раскрыл сущность и содержаниеморской стратегии, показал ее место среди других военных наук. Из его теории следует, что морская стратегия — это наука о ведении войны на море. Замечу, что такое понятие, как «война на море» («морская война»), в теории отечественного военно-морского искусства тоже существовало. Это подтверждается в положениях многих руководящих документов и военно-теоретических трудов.

В Наставлении по ведению морских операций (НМО-51) указывалось на то, что «…война на море, являясь составной частью вооруженной борьбы в целом, ведется на основе морской стратегии, непосредственно вытекающей из единой военной стратегии государства». В этом официальном документе Военно-морского флота говорилось о том, что в морской стратегии — важнейшей части военно-морского искусства — определяются «способы наилучшего использования Военно-морских сил для достижения победы над врагом. Основываясь на положениях единой военной стратегии государства, морская стратегия охватывает вопросы подготовки и ведения войны на море и определяет направление главного удара на морских театрах для достижения целей, поставленных единой военной стратегией государства». В Наставлении приводились и основные задачи морской стратегии. В начале 50-х гг. были написаны учебники по стратегии и оперативному искусству Военно-морского флота для слушателей Военной академии Генерального штаба и Военно-морской академии. Из учебников следует, что морская стратегия получила повсеместное признание как составная часть советской единой военной стратегии. Морская стратегия как самостоятельный раздел вошла в учебные программы. Специалисты Морского научного комитета должны знать, чтоучебники для этих учебных заведений утверждали министр обороны Вооруженных Сил СССР и главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР. Следовательно, учебники получали официальный статус. Ихположения развивали требования руководящих оперативно- тактических документов.

В учебнике для слушателей Военно-морской академии «Оперативное искусство военно-морских сил» (1953 г.) отмечалось, что «…сущность современной войны на море заключается в решении военно-морскими силами стратегических и оперативных задач, вытекающих из целей вооруженной борьбы государства в целом». В этом учебнике была такая формулировка:

«Морская стратегия как органическая часть единой военной стратегии государства является важнейшей отраслью военно-морского искусства и определяет способы наилучшего использования военно- морских сил для достижения победы над врагом.

Основываясь на положениях единой военной стратегии государства, морская стратегия охватывает вопросы подготовки и ведения войны на море и определяет направления главного удара на морских театрах военных действий для достижения целей, поставленных единой военной стратегией государства, определяемой политикой». Можете оценить сами, кто прав: я или ведущие специалисты Главногоштаба Военно-морского флота. 

В начале 1950-х гг. основными составными частями военно-морского искусства теоретики считали морскую стратегию, оперативное искусство военно-морских сил иморскую тактику. Это должен знать каждый офицер флота, а Морского научного комитета — тем более.

О том, что специалисты Морского научного комитета не знают сущности данного вопроса, свидетельствует следующий фрагмент: «…в 1960—1970-х гг. советские военно-морские теоретики не смогли доказать, что эти категории («военно-морская стратегия» и «война на море». — В. Д.) имеют право на существование». Но это не так! В 1953 г. на военно-научной конференции, проходившей в Военной академии Генерального штаба, руководство Вооруженными Силами СССРуказало на неправомерность такой категории определения военно-морского искусства, как «морская стратегия», поскольку это противоречило принципу единства военной стратегии. Никаких дискуссий по этому поводу никто не вел. Все решалось по директивным указаниям. В новом проекте Наставления по ведению морских операций (НМО-57) словосочетание «морская стратегия» было заменено понятием «стратегическое использование Военно-морского флота» (кстати, тогда отказалисьи от такой категории определения военно-морского искусства, как «война на море», в любом понимании).

На страницах сборника статей военно-теоретического журнала «Военная мысль» (№ 4, 1957 г.) начальникГенерального штаба Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский писал: «Вряд ли подлежит сомнению то положение, что стратегия определяется государственной политикой и поэтому является единой для всех видов вооруженных сил, усилия которых на войне направляются к достижению определенных стратегических целей. Выделение военно-морской и военно- воздушной стратегий могло бы нарушить этот основной принцип сосредоточения усилий всех видов вооруженных сил для достижения единых стратегических целей. Этого, конечно, допустить нельзя. Таким образом, следует говорить не о самостоятельной стратегии военно-воздушных сил и Военно-морского флота, а об их стратегическом использовании».

Попробовал бы кто в те годы возразить! Таким образом, утверждение специалистов Морского научного комитета о дискуссии в 1960–1970 гг. выглядит надуманно.

В отзыве Морского научного комитета читаем: «Вводимые В. Д. Доценко понятия противоречат сложившейся и официально принятой оперативно-стратегической и оперативно-тактической терминологии, которые представляют собой результат научно-теоретической деятельности многих поколений военачальников и военно-морских теоретиков. Представляется, что каждое из оспариваемых Виталием Дмитриевичем определений может быть объектом критики, но огульно их отвергать, по крайней мере, нескромно». По всей видимости, оппоненты не читалимоей рукописи, в которой приводятся определения практически всех категорий военно-морского искусства за период со времени их появления до 1990-х гг. При этом ни одна из них не подверглась критике; была обычная констатация факта, так как все категории военно-морскогоискусства соответствовали своему времени. В предисловии же я дал обобщенные определения употребляемых мною терминов, не вкладывая в них содержания, поскольку в разные эпохи оно имело свою специфику. Сущность же оставалась всегда единой. Например, что можно возразить против такой фразы: «Тактика военноморского флота — наука о подготовке и ведении морского боя (боевых действий)», хотя современные формулировки более полные, так как в них содержится еще и содержание категории.

Теоретики из Морского научного комитета утверждают, что «не соответствует реальной структуре современной военно-морской науки предлагаемая автором классификация военно-морских дисциплин. В частности, «забыта» автором теория вооружения ВМФ». Но я о «дисциплинах» вообще не упоминаю, а лишь отмечаю, что в структуру военноморской науки входит теория строительства Военноморского флота, в содержание которой входит и создание морских вооружений.

Странно, что специалисты из Морского научного комитета не разбираются в структуре военно-морской науки. Например, упрекая меня за тезис, что «историятеории военно-морского искусства как отдельная проблема никем никогда не рассматривалась», утверждают, будто Н. Л. Кладо, Б. Б. Жерве, И. С. Исаков идругие «фундаментально исследовали вопросы теории и истории отечественного военно-морского искусства», не улавливая разницы между «историей теории военно-морского искусства», «теорией военноморского искусства» и «историей военно-морского искусства». Ведь это совершенно разные понятия военно- морской науки! Среди многочисленных публикаций Адмирала Флота Советского Союза И. С. Исакова нет ни одной работы, в которой он исследовал бы проблему, связанную с историей теории военно-морского искусства. В его общеизвестной книге «Десантная операция» (1934 г.) изложена проблема теории морской десантной операции; другие, например, «Операцияяпонцев против Циндао в 1914 г.» (одна из фундаментальных работ Исакова), посвящены истории военноморского искусства. Военно-морской библиографией я занимаюсь более 30 лет и успел за это время ознакомиться практически со всеми крупнейшими государственными и частными книжными собраниями (сам собрал морскую библиотеку, где насчитывается около10 тысяч томов), но подобного моему труда не нашел, поэтому полагаю, что до выхода в свет моей монографии «История военно-морского искусства: История теории стратегии, оперативного искусства и тактики Военно- морского флота» (т. I, 1999 г.) не было ни одноготруда, в котором бы рассматривалось развитие (история) теории военно-морского искусства за такой огромный промежуток времени. Да, я не спорю, что отдельные проблемы, связанные с историей теории военноморского искусства, в отечественной литературе в тойили иной мере отражены (эти труды приведены мноюв списках литературы), но специального труда, полностью посвященного этой проблеме, не существовало. Например, в учебниках по истории военно-морскогоискусства, написанных для слушателей Военно-морской академии, анализируются предвоенные взгляды, излагавшиеся в руководящих оперативно-тактических документах. В 4-томном труде контр-адмирала Н. Б. Павловича «Развитие тактики ВМФ» рассматриваются проблемы, связанные с развитием теории морской тактики в период от Крымской войны до Второй мировой. При этом Павлович, в отличие от авторов учебников. рассматривает не только руководящие документы, нои военно-теоретические труды. Я же рассматриваю историю развития морской тактики, оперативного искусства и морской стратегии галерных, парусных, паровых и ракетно-ядерных флотов.

В качестве аргумента рецензенты приводят два коллективных труда, в которых, по их мнению, раскрыта проблема «истории теории военно-морского искусства». Это «Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» и «Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Уже в самих названиях этих трудов заложены хронологические рамки — 1941–1945 гг., а посвящены онине истории теории военно-морского искусства, а истории военного и военно-морского искусства.

Рецензенты также ссылаются на труд Н. П. Вьюненко

«Развитие теории военно-морского искусства 1945–1970 гг.». Отвечаю: труд доктора военно-морских наук капитана 1 ранга (впоследствии контр-адмирала) Н. П. Вьюненко называется «Военно-морскоеискусство 1945–1970 гг.» (напечатан в 1975 г. с грифом «Совершенно секретно»). Во-первых, хронологические рамки этого труда — всего 25 лет, а во-вторых, Н. П. Вьюненко рассмотрел только две отрасли военно- морского искусства — теорию стратегического использования Военно-морского флота и теорию его оперативного искусства. Кстати, на с. 108 книги Н. П. Вьюненко говорится о морской стратегии.

Рецензенты обвиняют меня в том, что я не завершаюкаждую часть выводами. Это мною сделано умышленно (во избежание повторов). Лучшими выводами и оценкамиразвития теории военно-морского искусства, как известно, является практика, то есть боевой опыт. Так как следующие два тома будут посвящены истории военно-морского искусства (то есть боевому опыту), читателю нетруднобудет самому определить, какие взгляды были верными, акакие ошибочными. Я решил, что без анализа боевого опыта такие выводы будут преждевременными.

Оппоненты утверждают, что предвоенные и первыепослевоенные годы были периодом расцвета советской военно-морской науки, так как, по их мнению, в странеименно в эти годы вышли труды Мэхэна, Вильсона, Коломба, Корбетта и др.

Общеизвестно, что в предвоенные годы военно-морская научная мысль формировалась в стенах Военноморской академии. Там же создавались руководящие оперативно- тактические документы, в том числе НМО-40 иБУМС-37. Видимо, оппоненты не знают, что пик сталинских репрессий приходился на вторую половину 1930-х гг., когда большинство военно-морских теоретиков былирепрессированы; арестованы и расстреляны шесть начальников академии. О каком расцвете могла идти речь? Из библиотек изымались труды так называемых врагов народа, например все военно-теоретические и военноисторические работы бывшего начальника академии М. А. Петрова.

Переводчик книги фон Чишвица «Захват Балтийских островов Германией в 1917 г.» А. В. Герберт был репрессирован «за проявленную политическую близорукость». До поступления книги в продажу в каждом экземпляре было заменено несколько страниц текста и вклеено предисловие «От издательства», в котором с «марксистско-ленинских позиций» даны политические оценки описываемых событий.

Говорить о том, что в первые послевоенные годы советская военно-морская наука была на подъеме, по крайней мере наивно. Так, видимо, думают только в Морскомнаучном комитете, полагая что «была проведена огромная работа по обобщению опыта применения сил флота в войне». Никто им не мешает так думать, но этосовсем не значит, что так оно и было. 

В первые послевоенные годы страну захлестнула новая борьба, но теперь уже с космополитами. На развитие теориивоенно-морского искусства повлиял культ личности. 

Казалось, что с проведением на весьма представительном уровне теоретических конференций «Совместные операции сухопутных войск и военно-морских сил» (1946 г.) и «Сущность современной войны на мореи морских операций» (1947 г.) будет определено дальнейшее развитие военно-морского искусства, но этогоне случилось. Из-за сложившейся в коллективах обстановки взаимного недоверия и подозрительности, а также процветающего доносительства обе конференции закончились безрезультатно. Все выступавшие старались оценить полководческий талант генералиссимуса И. В. Сталина и как можно ярче отметить его личный вклад в разгром фашистской Германии.

Борьба с космополитами усилилась после опубликования «Ответов тов. Сталина на письмо тов. Разина» (февраль, 1946 г.), постановления ЦК ВКП(б) «Ожурналах “Звезда” и “Ленинград”» (август, 1946 г.) и письма ЦК ВКП(б) «Об антигосударственных и антипатриотических поступках профессоров Клюевой и Раскина» (октябрь, 1947 г.). Разоблачая космополитов, прибегали к уже испытанным в 1930-е гг. методам. Известный военный историк и теоретик полковник Е. А. Разин вскоре оказался в лагерях под Магаданом. В актах проверки кафедры истории военно-морского искусства Военно-морской академии отмечалось, что «в программе явно выражено преклонение кафедры перед заграницей» (ЦВМА, ф. 444, оп. 10525, д. 26, л. 13). Основанием для столь серьезного в те годы обвинения явилось сравнение: в учебных программах флотоводческому искусству Петра I и Нельсона отводилось одинаковое время — по одной двухчасовой лекции. Этого было достаточно, чтобы начальник кафедры профессор контрадмирал В. Е. Егорьев, которого несколькими месяцами ранее представили к воинскому званию вице-адмирала и к избранию в члены-корреспонденты АН СССР, навсегда оставил службу. Такая же участь постигла кафедру оперативного искусства и ее начальника профессора контр-адмирала В. А. Белли, который, по мнениюкомиссии, «злоупотреблял примерами из ино-странного опыта». Адмирала флота И. С. Исакова обвинили в преклонении перед буржуазным военно-морским искусством после опубликования им предисловия к русскому переводу книги «Кампании войны на Тихом океане» (1949 г.). Правда, вскоре И. С. Исаков «исправился», написав вначале статью, в которой восхвалял «вождявсех времен и народов», «Красная Горка. Сталинскаяоперация 13–16 июня 1919 г.» (1951 г.), а затем и новое предисловие к этому же переводу (1956 г.). Наученный горьким опытом И. С. Исаков подверг резкой критике «буржуазное военно-морское искусство» (рекомендую просмотреть оба предисловия, это любопытно!). Первое издание книги было изъято из библиотек. 

В решении закрытого партийного собрания Военноморской академии от 21–22 октября 1947 г. отмечалось, что надо «потребовать от всех коммунистов, ведущих научно-исследовательскую работу, при использовании иностранной литературы тщательно ее проверять», подтверждать теоретические положения «примерами из боевого опыта советского ВМФ». С этого времени в стране по существу прекратилось изучение богатейшего опыта флотов других государств, который не шел ни в какое сравнение с опытом отечественного флота. Первый учебник, где обобщался опытбоевого применения флотов других государств, появился только в 1962 г. (Максимов С. Н., Пензин К. В. Военно- морское искусство флотов капиталистических государств во Второй мировой войне).

В конце 1940-х гг. были репрессированы ведущие теоретики Военно-морского флота, среди них В. А. Алафузов, В. А. Белли, В. Е. Егорьев, В. П. Боголепов, А. П. Травиничев и др. Практически развитие военноморской теоретической мысли приостановилось. Начальника академии адмирала В. А. Алафузова обвинили в попытке «протаскивания буржуазных концепций» в советскую теорию военно-морского искусства. В редакционной статье журнала «Морской сборник» отмечалось: «Алафузов, как известно, выступал с так называемой “теорией зонального господства”, представляющего собой не что иное, как подновленную англо-саксонскую теорию “морской силы”. “Модернизируя” эту реакционную теорию, Алафузов объявил постепенное завоевание господства на море в “зонах” морского театра “сущностью войны на море” и попытался таким образом протащить чуждую сталин-ской военной науке реакционную доктрину англо-американского империализма» (№ 4, 1949 г.). Капитан 1 ранга А. П. Травиничев, например, был исключен из партии, лишен наград и воинского звания иосужден на 15 лет тюремного заключения только за то, что перевел и опубликовал книгу «Английская морская пехота» (1947 г.), в которой, по мнению специально назначенной комиссии, «восхвалялась морская пехота Великобритании». В угоду вождю послевоенная кораблестроительная программа была сориентирована на строительство тяжелых и легких крейсеров и линкоров.

25 августа 1945 г. адмирал Л. М. Галлер подписал проект программы, рассчитанной на 10 лет, гдепредусматривалось строительство 9 линкоров, 12 тяжелых и 60 легких крейсеров (см.: ЦВМА, ф. 2, оп. 1, д. 1143, л. 45). Планировалось создать эскадры надводных кораблей как основные оперативно-тактические соединения Военно-морского флота. На каждом флоте предполагалось иметь до 3 эскадр, каждая из которыхсостояла бы из линкора, нескольких крейсеров, соединений (бригад) эскадренных миноносцев, сторожевыхкораблей и тральщиков. Таким образом, совершенноне учитывался богатейший опыт Второй мировой войны. Контр-адмирал В. П. Боголепов попытался доказать целесообразность строительства авианосцев (в статье, опубликованной в 1946 г. в журнале «Морскойсборник», он написал: «…нет надобности доказывать необходимость авианосцев»), но это не соответствовало мнению И. В. Сталина, поэтому его тоже репрессировали со всеми вытекающими последствиями. Думаю, что примеров достаточно. 

Чем же руководствовались рецензенты, столь непрофессионально оценившие мой труд? 

В моей книжной коллекции оказалась изданная в 1999 г. книга, написанная ведущим специалистом Морского научного комитета (до декабря 1997 г. он был заместителем председателя Морского научного комитета), кандидатом военных наук, профессором капитаном 1 ранга в запасе Б. М. Усвяцовым, «Флот современной России» (автор выражает искреннюю признательность запомощь в подготовке книги сотрудникам Морского научного комитета А. П. Анохину и В. Н. Миронову). После прочтения книги сомнения относительно квалификации сотрудников Морского научного комитета рассеялись: они не знают предмета, но берутся о нем судить!!! 

Теперь приведу примеры из книги Б. М. Усвяцова. Книгу я получил от одного из офицеров Главного штаба Военно-морского флота с просьбой высказать свое мнение относительно ее содержания. Через некоторое время вице-адмирал Главного штаба тоже заинтересовался этим вопросом. Я, конечно, высказал сожаление по поводу того, что такие труды выходят в свет.

Удивление и массу вопросов вызывает внешнее оформление книги: на обложке под названием «Флот современной России» помещено изображение американского линейного корабля «Нью Джерси», с которого запущена ракета «Томагавк» (этот корабль невозможно перепутать с другими). В Военно-морскихсилах США линкоров такого типа было 3: «Айова» (№ 61), «Нью Джерси» (№ 62) и «Миссури» (№ 63), причем воспроизведено не только изображение американского корабля, но и его бортовой номер (№ 62). Подтекст один: возможно, этот линкор предполагается купить у американцев и сделать флагманским кораблем Российского флота?! 

Как следует из предисловия, автор хотел обобщитьполученный опыт создания и реформирования Российского флота (о каком создании может идти речь, если в1996 г. флот отметил свое 300-летие?). Однако, по мнению автора, реформирование Военно-морского флотазаключалось в основном в сокращении общей численности объединений, соединений, частей, кораблей, самолетов, перебазировании их из одного места в другое, в проведении организационно-штатных мероприятий, то есть в сокращении общей численности личногосостава. При этом, как утверждает автор книги, флотсокращался, боевая подготовка свертывалась, инфраструктура рушилась, опытные кадры терялись, а флотстановился еще мощнее и ныне «способен выполнять поставленные перед ним задачи». Правда, в конце книги (с. 118) указано, что реформирование Военно-морского флота породило в офицерской среде неуверенность в завтрашнем дне (?!). 

Читаем текст: «В ходе проведения первого этапа реформирования и приведения численности флотов в соответствие со стоящими перед ними задачами, а также с целью удешевления содержания сил в 1992 году были расформированы управления двух оперативных эскадр (по одной на ТОФ и ЧФ), одной дивизии подводных лодок (ТОФ) и одной морской истребительной дивизии, принятой Черноморским флотом в 1989 году от ВВС, трех авиационных полков, дислоцировавшихся на территории Украины, шесть дивизионов кораблей (ЧФ-3, БФ-3) и одна эскадрилья (БФ), Каспийское, Киевское, Севастопольское высшие военно-морские училища, Черноморское ВМИУ, два учебных отряда, центр боевого применения и переучивания летного состава морской авиации в Крыму, переданный ВМС Украины». И это автор называет реформированием флота? Да ведь это вынужденное его сокращение и передача объектов по требованию Украины и стран Балтии! При этом автор говорит о «расформировании управлений двух оперативных эскадр», а куда же подевались сами эскадры?

В Морском научном комитете не смогли указать количества военно-морских учебных заведений, но хотя быпривели их точное название! Черноморское ВВМУ имени П. С. Нахимова названо инженерным училищем, аСевастопольское ВВМИУ — высшим военно-морским (с. 11, 19).

А вот каковы рассуждения относительно Черноморского флота: «… только единый Черноморский флот со стороны способен обеспечить необходимую концентрацию усилий и наиболее эффективное решение задач на угрожающих направлениях». С какой «стороны» и какую «концентрацию усилий» подразумевает автор? Что касается словосочетания «единый Черноморский флот», то мысль автора не выдерживает никакой критики! Не может быть единого флота у двух суверенных государств, имеющих различные политические цели (например, стремление Украины квступлению в НАТО).

В книге нет четкой ориентации в военной науке, отсутствуют родовые и видовые понятия (то есть соподчиненность). Например, на с. 38 утверждается, что научные организации и специалисты Главного штаба определяли взгляды на роль и место ВМФ в системе национальной безопасности России. На с. 148 эти же специалисты, по воле автора, «разрабатывают аспекты национальных интересов и целей России в Мировом океане». Но, как известно, это прерогатива военнополитического руководства страны, а не специалистовГлавного штаба ВМФ!

Автор утверждает, что военная доктрина России разрабатывается с учетом значимости российского Военно- морского флота. Может быть, наоборот, военная доктрина государства должна определять значимость видов вооруженных сил, в том числе и Военно-морскогофлота?!

Рассуждая о морской стратегии, автор приходит ктакому выводу: «Вот в чем заключается объективная необходимость включения морской стратегии отдельным разделом военной доктрины Российской Федерации, которая должна иметь статус государственного закона» (с. 176). Стратегия не входит в военную доктрину, а исходит из нее, то есть стратегияразрабатывается на основе доктрины, а не наоборот.

К сожалению, фактических ошибок в книге так много, что одно их перечисление займет несколько страниц. Например, оказывается, Англо-аргентинский конфликт произошел не в 1982 г., а в 1986-м (с. 6), высшихвоенно-морских училищ было не 11, а всего 9 (с. 11), Азовское и Черное моря соединены не Керченским проливом, а Керченскими и т. д.

Утверждается, что в ходе реформы «был реализован (то есть продан на металл. — В. Д.) крейсер “Свердлов” и другие корабли флота суммарным водоизмещением порядка 5 тысяч тонн». Сообщаю: полное водоизмещение только одного крейсера «Свердлов» превышает 16 тысяч тонн!

Автор не знает не только теории военно-морского искусства, но и истории. Он пишет: «За всю войну (Великую Отечественную. — В. Д.) наши моряки ни разу не отступали ни на суше, ни на море». Этот стереотип, видимо, им позаимствован из опусов сталинскихвремен. На протяжении всей Великой Отечественной войны главным содержанием боевой деятельности советского Военно-морского флота была поддержка приморских флангов сухопутных войск. В первый период войны флот отступал вместе в армией. На Балтике и на Черном море при отступлении была потеряна система базирования сил флотов, в том числе главные базыТаллин и Севастополь. При отступлении пришлось ликвидировать Дунайскую, Днепровскую и Пинскую военные флотилии.

 Читаем далее: «Первая и особенно Вторая мировая война убедительно доказали, что именно субмарины были главной ударной силой в войне на море». Сообщаю: действуя против сил флота противника в море и в базах в период Второй мировой войны, наибольших успехов добилась авиация, в том числепалубная. Она уничтожила 19 авианосцев, 12 линкоров, 39 крейсеров, 198 эсминцев, более 400 подводныхлодок и т. д., в то время как подводные лодки потопили18 авианосцев, 3 линейных корабля, 27 крейсеров, 108эсминцев, около 70 подводных лодок.

В Морском научном комитете сотрудники не овладели основами военного и военно-морского искусства, если они смогли рекомендовать к печати такую книгу! Всегда считалось, что приморское направление — эточасть морского побережья. Оказывается, это не так. Сотрудники из Морского научного комитета к приморскому направлению относят часть водной акватории, примыкающей к побережью (с. 4). Такие казусы военноморского искусства встречаются почти на каждой странице. Для убедительности приведу еще один пример:

«В мирное время и в условиях вооруженных конфликтов силы ВМФ применяются в форме боевой службы и боевого дежурства, походов, визитов, учений, маневров, морских операций. В условиях крупномасштабной войны силы ВМФ применяются в формах боевых действий, морских операций, операций флотов». Но это нонсенс! Известно, что в вооруженномконфликте участие Военно-морского флота может выражаться в форме боевых действий, отдельных морскихбоев и ударов. При определенных условиях силы флота могут участвовать в блокадных действиях. При этом будут преобладать тактические формы действий группировок сил Военно-морского флота. В случае эскалации вооруженного конфликта группировки сил флота (флотилии) наряду с боевыми действиями тактическогомасштаба будут вести систематические боевые действия, представляющие собой часть совместных действий единой группировки (под единым командованием) вооруженных сил, участвующих в конфликте. И только в локальных войнах, причем в отдельных случаях, могут проводиться морские операции. В крупномасштабной войне флоты будут вести своими группировками боевые действия в общевойсковых (фронтовых, армейских икорпусных) наступательных (контрнаступательных), оборонительных и в совместных (морских десантных ипротиводесантных) операциях. Это азы военно-морского искусства! Никогда походы, визиты, маневры и т. д. не относились к формам применения сил. Формы применения сил флота — от тактических до стратегических — определены в руководящих документах.

Вот еще одна курьезная цитата: «Однако не следует забывать, что одной из важнейших задач флота было и остается сохранение его океанских функций не только в плане повседневной боевой флотской деятельности, но и в плане разведки, сбора данных, изучения гидрологической обстановки и т. п. Среди чисто военных задач главные — поддержание устойчивости стратегических атомных подводных лодок и создание таких режимов боевой службы кораблей, которые позволяли бы в случае политических кризисов и военных действий преобладать в наиболее уязвимых для обеспечения безопасности России ближних океанских и морских зонах, а также в некоторых ключевых районах Мирового океана». Трудно представить себе, что это написал военно-морской теоретик — бывший заместитель председателя Морского научного комитета. Что такое «океанские функции», «повседневная боевая флотская деятельность», «чисто военные задачи», «ключевые районы Мирового океана» и др.? 

Известно, что с целью единого понимания пространственных характеристик в директиве начальника Генерального штаба были четко установлены терминологические словосочетания «океанские стратегические районы» (ОСР) и «морские зоны» (МЗ). Автор же этими категориями оперирует произвольно; что подразумевается под «ближними океанскими и морскими зонами», «отдаленными районами Мирового океана» и т. п.?

На с. 38 автор определяет задачи Военно-морского флота так: «…завоевание господства в отдаленных районах Мирового океана, пресечение нарушения морских перевозок, предотвращение ударов с морских направлений». Исходя из этих задач, он говоритоб «оптимизации организационной структуры флотов». Спрашивается, зачем Российскому флоту завоевывать господство в отдаленных районах Мирового океана? Автор не знает, что в отечественном флоте «пресечение нарушения морских перевозок» называется «обороной морских коммуникаций»?! Создается впечатление, что автор не имеет никакого представленияо современном Военно-морском флоте России (о требованиях, предъявляемых в руководящих документах, я уже не говорю!). К задачам Военно-морского флотав военное время можно отнести ослабление ударов противника с морских направлений; поражение наземных объектов противника; обеспечение боевой устойчивости группировок ракетных подводных лодок стратегического назначения; поражение корабельных группировок военно-морских сил противника; нарушение океанских и морских перевозок противника; оборону районов базирования, морских коммуникаций и районов морской экономической деятельности; содействиевойскам на приморском направлении, в том числе путем высадки морских десантов и поражения морских десантов противника. Согласитесь, это звучит совершенно по-другому, а главное, находится в соответствии спринятыми официальными определениями.

Автор пренебрегает уроками Второй мировой войны. Он пишет: «Для надежной защиты наших подводных лодок в удаленных районах океана (и кораблей собственного охранения) отечественные авианесущие корабли должны иметь каждый до 50 истребителей ПВО с тактическим радиусом действия до 1200 км, около 10 противолодочных самолетов и другую авиацию, имеющую обязательное функциональное предназначение (ДРЛО, РЭБ, разведки и целеуказания, спасательную и т. п.)». Всегда авианосцы в морском сражении (бою) решали ударныезадачи на главном направлении, а тут получается, чтоони должны защищать сами себя и корабли собственного охранения. Такие взгляды существовали еще накануне Второй мировой войны и, как оказалось, былиошибочными. Главное качество подводных лодок — это их скрытность. Наличие же в районах нахождения своих подводных лодок авианосцев и кораблей охранения будет их демаскировать.

Через всю книгу проходит мысль, что морскую мощьгосударства составляет Военно-морской флот. Например, на с. 8 читаем: «Учитывая геополитические особенности и специфику России как морской державы, имеющей только непосредственные выходы к 12 морям трех океанов и их значительную пространственную разнесенность, она должна, просто обязана обладать достаточной для обеспечения своей безопасности и защиты национальных интересов морской мощью в виде флотов на Севере, Дальнем Востоке, Балтике, на Черном море и на Каспии». В заключение автор снова напоминает, что Военно-морской флот составляет сущность морской мощи государства (с. 176). Это глубочайшее заблуждение!

Большая часть книги написана непонятным для широкого круга читателей языком. Например, читаемтекст на с. 16: «В таких условиях Российская Федерация начала свое становление флота по окончании «холодной войны» и противостояния с Западом».

«По состоянию на 1 ноября 1996 года на Северном и Тихоокеанском флотах ждали утилизации свыше 100 корпусов подводных лодок, на которых содержалось почти 4000 военнослужащих, что, безусловно, тяжелым бременем лежало на Военно-морском флоте».

О чем хотел сказать автор, написав «радикальное снижение шумности и заметности кораблей в верхней полусфере»? О каких «верхних полусферах» идет речь? Что значит «радикальное снижение шумности»?

Далее читаем: «Особая роль в вопросах организации научной работы ВМФ принадлежит Морскому научному комитету, имеющему 200-летнюю историю. Он является основным органом Главнокомандующего ВМФ (так написано в оригинале. — В. Д.) по строительству и развитию ВМФ на дальнюю перспективу, координации научных исследований и проработок». Мне всегда казалось, что Морской научныйкомитет (образован в 1992 г. на базе Научно-технического комитета и Центра оперативно-тактических исследований Главного штаба Военно-морского флота) — это подразделение Главного штаба Военно-морского флота (а не «основной орган Главнокомандующего»), подчиненное его начальнику и предназначенное для выполнения актуальных для флота научно-исследовательских работ.

Еще одно небрежное обращение с мыслью и русским языком: «Важнейшим направлением развития сбалансированного ВМФ должно стать также приведение организационной структуры ВМФ в соответствие с реально существующим боевым составом и установленными ограничениями штатной численности. Нужно добиваться оптимального перераспределения боевых и обеспечивающих функций между флотскими структурами, стремиться к развитию такой формы комплектования личного состава, как служба по контракту, что и приведет к всестороннему совершенствованию инфраструктуры флота как обязательного атрибута требуемого уровня боевой готовности… 

В нашем понимании сбалансированность ВМФ заключается в такой интегральной совокупности взаимодействующих элементов и систем флота, Вооруженных Сил РФ и всего государства, при которой флот постоянно и в максимальной степени готов к эффективному решению поставленных перед ним задач в любых условиях развязывания и ведения войны… 

Россия объективно, естественно-исторически, уже 300 лет является великой морской державой. Это определяется тем, что территория России омывается водами 12 морей, через которые мы имеем выход во все океаны. Причем 70 % нашей государственной границы проходит по морским акваториям, протяженность береговой черты почти вдвое больше, чем у США».

Общеизвестно, что не протяженностью морской границы и числом морей определяется мощь государства. При таком подходе Австралию, например, можно считатьсверхвеликой морской державой, поскольку она омывается двумя океанами и не имеет ни одного метра сухопутных границ. 

Некоторые откровения автора подкупают своей первозданной наивностью. Согласно его заявлению, роль морейи океанов определялась их значимостью в военных конфликтах, а сегодня еще и «средоточием многочисленных природных богатств» (с. 100). Без подсказки автора врядли кто догадается, в чем заключается «первая особенность, определяемая характером использования кораблей ВМФ и судов обеспечения». Оказывается, она «состоит в необходимости располагать пункты базирования непосредственно на морском и океанском побережье» (с. 101). А где же их еще размещать? Не менее интересно итакое откровение: «…4 авианесущих корабля из 5 исключены из состава флота раньше положенных сроков по причине постоянного нахождения на рейде изза отсутствия необходимых причалов» (с. 103). Не будуприводить данные об опыте иностранных флотов, отмечутолько, что противолодочные крейсеры (вертолетоносцы) Черноморского флота «Москва» и «Ленинград», прослужившие рекордные сроки (каждый более 30 лет), большую часть времени стояли на бочках в Севестопольской бухте, а не у причалов.

Отдельные положения, приведенные автором, имеют явно милитаристскую направленность. Например, в Заключении отмечается, что «от состояния ВМФ в конечном счете зависит международный престиж России, развитие ее как мировой державы». Это не что иное, как призыв к милитаризации страны, причемпровозглашаемый открыто. От подобных высказываний в книге «Морская мощь государства» Адмирал Флота Советского Союза С. Г. Горшков не оставил камня на камне. Он отмечал, что престиж страны зависит прежде всего от уровня ее экономического развития, а также от мощных торгового, промыслового, научно-исследовательского флотов, судостроительной промышленности, науки, образования и т. д., а военный флотявляется лишь инструментом, который должен обеспечивать экономическую, исследовательскую и другуюдеятельность государства в Мировом океане.

Говоря о стратегических концепциях применения Военно-морского флота России, автор отмечает: «С началом агрессии и в ходе ее ВМФ обязан завоевать господство в прилегающих морях и в воздушном пространстве над ним, не допустить господства противника в стратегически важных районах морей и океанов и создать благоприятные условия для действий других группировок войск на континентальных театрах военных действий. Все это осуществить ради скорейшего прекращения агрессии против России и заключения мира на удовлетворяющих ее условиях». Вот такой незамысловатый сценарий предлагает автор. Оказывается, флот должен в первую очередь завоевать господство в «прилегающих морях и в воздушном пространстве над ним» и «не допустить господства противника в стратегически важных районах морей и океанов».

Иными словами, завоевание господства на море возведено в самоцель! Мне как историку известно, что флотв первую очередь должен ослабить удары (не допустить ударов) противника с морских и океанских направлений по собственной территории.

Вот такой казус случился с книгой «профессионаласпециалиста» Морского научного комитета. Свои выводы относительно рецензии на рукопись моей книги я направил председателю Морского научного комитета контр-адмиралу Л. Г. Сидоренко, который подписал эту одиозную рецензию: «Считаем целесообразным ознакомить автора (то есть меня. — В. Д.) с указанными замечаниями, по возможности учесть их в дальнейшей работе по избранной им тематике». Обязательно учту, товарищ контр-адмирал!