В магазине все лыжи были одинаковые, разве что покрашены в разные цвета, но продавец с важным видом рассуждал о преимуществах и недостатках каждой пары, что уже через двадцать минут начало раздражать Пашу до чёртиков. Как будто ему не всё равно, какие крепления – жёсткие или полужёсткие? Да и всякие коэффициенты трения скольжения, упругость и текстура рисунка только отнимали время. Пока разберёшься, что к чему, с ума сойти можно.

Но папа не разделял настроения сына и с интересом слушал бесконечную лекцию продавца.

В итоге Паша не выдержал, подошёл к каким-то недорогим лыжам и, изобразив, что прочитал характеристики, уверенно заявил:

– Па, давай эти возьмём. Они мне больше всех нравятся!

– А в этом что-то есть! – мгновенно отозвался продавец. – Для школьных занятий эти лыжи очень даже подходят. Давайте я проверю, есть ли такие на складе.

Папа недоверчиво покосился на Пашу, но желанные лыжи всё-таки приобрёл. А через пару дней, когда папа счёл, что в парке уже достаточно снега для тренировок, началась настоящая пытка.

– Давай, коньком, коньком! – подбадривал папа.

Лыжи, на удивление, были намного более хитрым приспособлением, чем думалось Паше. Он никак не мог управляться с четырьмя палками одновременно. Всякий раз лыжи вели себя непредсказуемо: то сходились крест-накрест, то разъезжались в стороны, а то и вовсе втыкались концами в снег. Правда, итог всегда был один и тот же: Паша летел в сугроб и потом долго ещё вычерпывал холодную липкую крупу из-за воротника.

Вскоре Паша так продрог, что мечтал лишь о горячем душе. Больше всего его волновало, как это его далёких предков угораздило поселиться в таком беспощадном климате. И, главное, выжить.

– Ну всё, я хочу домой, – стуча зубами, заныл Паша.

– Как это – домой? – оторопел папа и сверился с часами. – Мы на улице всего без пяти минут час. И куртка у тебя тёплая, и ботинки на меху. Давай ещё пару кругов хотя бы.

– Нет уж, хватит с меня лыж, кругов и коньков! Это невозможно. Пусть ставят ноль, – решительно заявил Паша и для убедительности отбросил палки подальше.

Пришлось папе подчиниться. Да и как научить того, кто совершенно не хочет учиться? И они, дуясь друг на друга, молча зашагали домой.

Наутро блестящий белый покров на дорогах сменился отвратительным коричневым месивом. Машины утопали в бурых лужах и то и дело обдавали фонтанами грязи несчастных пешеходов. Паша, проклиная про себя этот город с его ужасной погодой, тащился в школу. За спиной – тяжеленный рюкзак, в руках – длинные лыжи и мешок с лыжными ботинками.

Улицы выглядели так, словно где-то прорвало канализацию, и Паша надеялся, что в лесопарке тоже не осталось снега, а стало быть, урок физкультуры отменят. Во всяком случае, это было бы логично.

Однако, к радости учителя физкультуры, в глубине лесопарка снег и не думал таять.

– Построились! – прогремел Сергей Ефимович и для наглядности дважды дунул в свисток, распугав ворон и воробьёв. – Так, почему без лыж?

Он обращался ко всем, кроме Паши, Славы Уткина, Алёны и нескольких особо прилежных девочек. Остальные беспечно стояли и по очереди бормотали какие-то нелепые объяснения:

– У меня лыжи по дороге сломались.

– Я честно забыл, что сегодня физра.

– А кто мешал в зале взять? У нас там на всех хватит! – рассердился Сергей Ефимович.

– Там все лыжи старые! – Зара закатила глаза.

– Где, Зарина, ты видела у нас старые лыжи?! Два года назад мы новые закупили! – негодовал учитель.

– Не называйте меня так! Меня зовут Зара, ясно? – огрызнулась Медуза Горгона. Паша уж думал, что Зара – это сокращение от «Зараза». Во всяком случае, Заре подходит идеально.

– А то я вас буду Серёгой звать, – ввернула Зара напоследок.

Ромашкин расхохотался, и его приспешники тут же подключились к веселью. Паше захотелось заехать ему лыжной палкой в живот. Как можно перечить учителю, да к тому же смеяться над ним!

Сергей Ефимович, наверное, хотел высказать им всё, чего они заслуживали, но вместо этого снова дунул в свисток и распорядился:

– Ладно, все, кто без лыж, идите переодевайтесь – и в зал. Достаньте мячи и в баскетбол поиграйте. Девочкам разрешаю позаниматься со скакалками.

Одноклассники радостно двинулись в сторону школы, награждая лыжников издевательскими ухмылками. Паша аж побагровел от злости. Неужели Сергей Ефимович не понимает, что ни в какой зал они не пойдут? Засядут в буфете или будут в библиотеке в интернете ковыряться.

Разве это справедливо?

Последнюю фразу Паша неожиданно для себя выкрикнул вслух.

– Не расстраивайся, Грушин. Эти лентяи у меня без тренировки нормативы ни за что не сдадут. А вы сдадите! А ну, пошли коньком!

Девочки и Слава послушно «пошли коньком». Паша с трудом поставил лыжи параллельно и медленно заскользил следом. Он понимал, что ни за что не сдаст нормативы. Хоть с тренировкой, хоть без. Но почему всем его одноклассникам всё сходит с рук? Абсолютно все их дурацкие выходки! На месте директора Паша бы уже давно их повыгонял. В первую очередь недоумка Ромашкина и злыдню Зару, которые только отравляют жизнь учителям и ученикам. Плевать они хотели на уроки и нормативы. Кроме того, Паша был уверен, что после занятий у них в головах знаний ни на грош не прибавляется. Всё свободное место гадостями под завязку забито.

Паша ускорился и поравнялся со Славой, который был единственным, кто испытывал подлинную радость от лыжных прогулок, и проворчал:

– Как ты можешь с ними учиться?

– А куда деваться? – резонно спросил Слава.

– Неужели все школы такие? – никак не мог смириться Паша.

– Не знаю, я только в этой учился. Да что ты так взъелся? Ну да, иногда они слегка перегибают, но ты просто не обращай внимания. Даже Сергей Ефимович уже не обращает. Раньше он пытался что-то сказать, но быстро понял, что с ними это не работает.

Паша покачал головой и подумал, что жизнелюбивого и спокойного Славу вместе с физруком с удовольствием взяли бы в какой-нибудь буддийский монастырь в Непале.

– Ненавижу эту школу, вот прям… ненавижу! – проскрипел Паша.

– Школьные годы чудесные, или как там? – усмехнулся Слава.

А потом произошла удивительная вещь. Не столько даже удивительная, сколько неожиданная. От злости Паша так разогнался, что не заметил впереди склона и на полном ходу врезался в дерево. Казалось, лоб у него едва не треснул.

Паша рухнул, и перед глазами всё закружилось. На помощь подоспели Слава и Сергей Ефимович, но их голоса звучали как-то приглушённо, и Паша не мог разобрать слов. Он слышал только тётушку Лан. Она появилась откуда ни возьмись. Нависла над ним и приложила к его горящему от боли лбу смоченную в ледяной воде губку.

– Если что-то мешает бамбуку расти ввысь, он пробивает препятствие насквозь и тянется к солнцу, – прошептала она. – Тебе это тоже по силам. Ты должен найти свою дорогу.

Тётушка Лан растворилась в воздухе, и на её месте вырос бог ветра. Насупив широкие седые брови, он одним резким движением развернул огромный веер и махнул на Пашу.

Мороз бросился Паше в лицо.

– Грушин! Слышишь меня? – закричал физрук и легонько похлопал ученика по щекам.

– Он умер! – паниковали сгрудившиеся вокруг Паши девочки.

– Тихо! – приказал Сергей Ефимович. – Отставить панику!

– Я головой ударился, – сообщил скорее самому себе, чем учителю, Паша.

– Ну, слава богу, заговорил! – выдохнул физрук. – Встать можешь? Не тошнит?

Столкновение обошлось без последствий. Равнодушное дерево даже виновато не пошевелило ветками. Паша вскоре пришёл в себя и был рад обнадёживающему вердикту Сергея Ефимовича, что сотрясения нет.

Только вот он никак не мог понять, как это тётушке Лан удалось донести до него своё наставление. Телепатически?

Говорят, когда чего-то не понимаешь, надо обращаться к духам предков. Они всё видят и всегда посоветуют верное решение.

«Что это за дорога? Как её найти?» – размышлял Паша, лёжа в кровати и пропуская мимо ушей мамины вопросы. Сначала она подсовывала ему какое-то лекарство, потом куриный бульон, затем миску риса, но он только воротил нос. «Тётушке Лан легко – у неё дома есть алтарь предков. Стоит ей зажечь благовония и помолиться, как духи тут же начинают ей советовать. Все пять поколений наперебой. А мне-то где взять такой алтарь?»