Джулиана, прикрыв рукой глаза от яркого зимнего солнца, смотрела сверху, как граф и графиня в сопровождении свиты удаляются по извилистой дороге, двигаясь по направлению к горизонту. Путь их лежал к побережью, где они намеревались сесть на корабль и переправиться на континент. Ни малейших угрызений совести Джулиана не испытывала. Раймонд же и вовсе довольно потирал руки.

— Можно задать тебе вопрос? — спросила она.

— Конечно, — улыбчиво ответил он.

— Ты и в самом деле приходишься родственником его святейшеству?

Раймонд горестно вздохнул:

— Пророк Мохаммед — мой дядя, Карл Великий — мой брат, святой Фома Аквинский — мой крестный отец, а апостол Иоанн — мой лучший друг.

Джулиана рассмеялась.

— Позволь и я задам тебе вопрос, — сказал, он. — Какие это кровные узы связывают тебя с сэром Джозефом?

Джулиана сразу забыла про папу римского. Сцепив руки за спиной, она виновато сказала:

— Как, разве ты не знал? Он — мой дядя.

— Нет, не знал, — передразнил ее Раймонд. — Почему ты мне сама об этом не сказала?

— Ну… о таком родстве не принято говорить вслух. — Она смущенно рассмеялась. — Он — сын моего деда от простой крестьянки.

— Так он бастард?

— Конечно. Иначе он унаследовал бы эти земли.

Раймонд внимательно смотрел на нее.

— Так-так. Сэр Джозеф — твой дядя… Это значит, что он не мог рассчитывать на тебе жениться.

— Конечно, этого еще не хватало! — возмущенно вскричала она.

— Однако после смерти твоего отца сэр Джозеф фактически стал здесь хозяином.

Она передернулась от отвращения.

— Не говори так. Мне страшно оо этом вспоминать. Но когда король известил меня, что намерен сделать меня женой… — Она запнулась.

— Ну говори же.

— Одного своего придворного…

— Очень тактично сказано, — одобрил Раймонд.

— Сэр Джозеф поддержал меня, когда я решила противиться королевской воле.

— Твой старший рыцарь был готов пойти против короля? И ты поверила, что он действует в твоих интересах?

— Но я же не знала…

— Понятно. В общем, твоему дяде есть за что ответить.

— Он очень стыдится своего рождения, хотя на самом деле ничего постыдного здесь нет. Сто лет назад Англию завоевал Вильгельм, который тоже был бастардом.

— Знаю, — буркнул Раймонд. — Он тоже приходится мне кузеном.

Джулиана открыла было рот, но промолчала. Она так и не поняла, серьезно говорит Раймонд или шутит: Раймонд смотрел на нее с улыбкой. Потом приподнял так, что их лица оказались на одном уровне. Джулиана стала брыкаться, но не слишком сильно, чтобы не сделать ему больно.

— Нам предстоит много поработать, чтобы обзавестись законным наследником. Достаточно ли ответственно относитесь вы к этой задаче, миледи?

— Опусти меня, — с достоинством приказала она, и Раймонд повиновался, но взамен так стиснул ее в объятиях, что Джулиана тут же смягчилась.

Он погладил ее по шее и предложил:

— Пойдем в кровать.

— Среди бела дня?

— Наконец-то рассмотрю тебя как следует.

— У меня много дел.

— Дела подождут.

— А зодчий?

— Какой еще зодчий?

— Настоящий, — пояснила она. — Ты только послушай.

Раймонд прислушался. Издалека доносились пронзительные вопли Папиоля, кричавшего что-то по-французски.

— Ну что еще нужно этому полоумному? — устало вздохнул Раймонд.

— Не знаю. Придется выяснить.

Во двор, отчаянно ругаясь, вбежали Папиоль и Тости. Оба энергично размахивали руками.

Строитель скороговоркой выпалил по-французски:

— Милорд, этот идиот окончательно сошел с ума. Вы знаете, чего он хочет?

— Что он такое говорит? — спросил разгоряченный Тости. — Пора бы уже научиться разговаривать по-людски.

Тут Папиоль внезапно продемонстрировал некоторое знание английского языка — во всяком-случае, понимание.

— Тупоумный англичанин, — прошипел он. — Французский — это единственный цивилизованный язык в мире, а мы, жители Пуату, — самый культурный народ на свете.

Тут выяснилось, что и Тости кое-что по-французски кумекает. Отчаянно коверкая слова, он спросил:

— Так ты понимаешь по-английски или нет?

Папиоль воздел палец и торжественно объявил:

— Ни слова!

Удовлетворенно улыбнувшись, Тости констатировал:

— Так кто тупее, ты или я?

Раймонд согнулся пополам от хохота. Папиоль задыхался от ярости, а Тости приплясывал на месте.

— Все, достаточно, — сердито сказала Джулиана. — Речь идет о стене моего замка, так что прекратите этот балаган. Дело-то нешуточное.

Раймонд посерьезнел.

— Леди Джулиана права. В чем дело, мастер Папиоль?

Приняв вид оскорбленного достоинства, Папиоль пожаловался:

— Этот балбес все испортил, милорд. Даже не спросив моего позволения, он распорядился прекратить земляные работы.

Тости лишь безмолвно возвел глаза к небу.

— Вообще-то это был мой приказ… — смущенно пробормотал Раймонд, но Папиоль не расслышал.

— Да еще имеет наглость утверждать, что это вы так приказали!

Увидев смущение Раймонда, Папиоль зачастил:

— Милорд, это совершенно невозможно! Для того чтобы стена была крепкой, она должна стоять на твердом фундаменте, а наша траншея недостаточно глубока, она не доходит до скалы. Я же говорил, весной рыть было бы гораздо легче…

— Ничего, до весны мы закончим, — перебил его Раймонд.

— Милорд, выслушайте же меня!

— Нет, это вы слушайте. — Раймонд угрожающе навис над французом. — Кажется, вы говорили, что зимой рыть нельзя. Но мы рыли, и довольно успешно. Затем вы утверждали, что зимой нам не привезут строительный камень, а камень привезли. Почему же я должен верить вам теперь, когда вы уже два раза ошиблись?

Папиоль заломил руки:

— Возможно, я раньше был не прав, милорд, но сейчас ошибки быть не может.

— А что будет? — спросила Джулиана.

Папиоль взглянул на нее:

— Стена без крепкого фундамента не устоит.

— То есть она рассыплется? — скептически осведомился Раймонд.

— Не сразу, милорд, но непременно развалится. — Папиоль упал на колени, вскинул руки к небу. — Умоляю вас, милорд, поверьте мне. — А когда Раймонд отвернулся, он подполз на коленях к Джулиане. — Миледи, хорошей стены не получится. Она непременно развалится — или во время осады, или сама по себе.

Джулиана обеспокоенно посмотрела на Раймонда:

— Послушай, он как-никак настоящий строитель.

Раймонд упрямо сложил руки на груди:

— Это твой замок. Поступай как знаешь.

На самом деле он ничуть не был обижен. Но кто-то должен был принять решение. Раймонд был уверен, что в строительстве крепостей необходимы усовершенствования. Почему бы не попробовать строить так, как прежде никто не строил? Но для этого нужна поддержка Джулианы.

Она перешла через мост, заглянула в траншею.

— Эта стена очень важна. Я хочу, чтобы она была шириной в двенадцать шагов, с башнями по краям и крепкими зубцами.

Раймонд порывисто воскликнул:

— Это будет самый крепкий замок во всей западной Англии!

— А я хочу, чтобы это был самый крепкий замок во всей Англии.

— Хорошо, будет. Моя цель — быть защитой тебе и твоим близким. Ты дала мне столько всего, и я должен ответить тебе тем же. Я хочу построить хорошую стену.

Джулиане было холодно, ледяной ветер трепал ей волосы. Наклонив голову, она пыталась понять, что перевешивает в ее душе — доверие или опасение. Раймонд терпеливо ждал. После долгой паузы она наконец сказала:

— Будь по-твоему. Строй как хочешь.

Ее доверие согрело ему сердце. Он видел, как нелегко далось Джулиане это решение — она поспешила вернуться в замок, пока не передумала. И все же в ее устах разрешение строить стену дорогого стоило.

— Милорд, что вы решили? — спросил Папиоль, все еще стоя на коленях.

— Будем строить стену.

— Но сначала хоть углубим эту канаву? — с надеждой спросил француз.

— Нет, строительство начинается немедленно.

Папиоль обхватил голову руками и завыл:

— Это сумасшествие! Если вы настаиваете на своем решении, я не могу здесь больше оставаться. Это подорвет мою репутацию. Мне страшно подумать, что придется пересекать зимой морские воды, но все же я отсюда уеду. Умоляю вас, отпустите меня.

Его отчаяние было настолько искренним, что Раймонд на миг усомнился в правильности своего решения. В конце концов, Папиоль — королевский зодчий, человек опытный и умелый. А что, если…

— Ты слышал, что сказал господин? — прикрикнул на француза Тости. — Катись отсюда, пузырь надутый.

Папиоль вскочил на ноги и завопил по-французски:

— О, жалкий сын свиньи! Невежа! Как смеешь ты оскорблять королевского строителя!

— Фу-ты ну-ты, — фыркнул Тости.

Французик накинулся на него сердитым петушком, и Раймонд сказал себе: наверняка этот коротышка просто купил себе патент королевского зодчего.

— Поступайте как знаете, Папиоль, — сказал он вслух. — А я своего решения не изменю.

Тости удовлетворенно кивнул и с гордым видом зашагал прочь, а Раймонд на всякий случай крикнул ему вслед:

— Ты вот что, Тости. Вырой-ка все-таки траншею поглубже.

Тот обернулся, физиономия у него перекосилась, однако Папиоль сказанного не понял, и Тости сразу успокоился.

Перед Раймондом вставали прекрасные картины: вот он выстроит могучую, крепкую стену, которая надежно защитит замок от врагов, а Джулиана посмотрит на нее и окончательно убедится — Раймонд верный и надежный защитник.

Она будет ему так благодарна, что никогда больше не будет в нем сомневаться, и он утвердится в желанном семейном кругу на полных правах.

— Милорд, может, все-таки передумаете? — жалобно произнес Папиоль.

— Если вы поторопитесь, мастер Папиоль, вы сможете догнать кортеж моих родителей. Они наверняка захватят вас с собой, и вам не придется искать корабль, чтобы пересечь пролив.

— Ваши родители? — пролепетал Папиоль. — Вы хотите послать меня с ними?

— А что такого? Они как раз направляются к королю.

— Конечно, это очень удобно, милорд, — вздохнул Папиоль, — но этот пожар на кухне…

Раймонд шагнул к французу:

— При чем тут пожар? Мои родители имели к нему какое-то отношение?

Со слезами на глазах Папиоль промямлил:

— Я толком ничего не знаю, милорд… Но вы ведь попросили меня осмотреть очаг, чтобы я посоветовал, как его можно укрепить… Я увидел, что кто-то расшатал и ослабил камни кладки.

— Вы уверены?

— Иначе очаг не развалился бы, — уверенно заявил Папиоль.

— А при чем здесь мои родители?

Строитель старательно избегал взгляда Раймонда.

— Милорд, ваши родители как раз заходили на кухню перед тем, как начался пожар. Ну, я и вспомнил, как неодобрительно отнеслись они к вашей невесте. — Он поежился, закутался в свой бархатный, подбитый мехом плащ. — По-моему, похолодало, милорд. Вам не кажется?

Раймонд мрачно спросил:

— Так вы думаете, это проделки моего отца?

— Как возможно! Разве стал бы я обвинять в подобных вещах высокородного господина?

— Разумеется… — Раймонд понимал, что Папиоль ужасно перепуган.

— Вы правы, действительно похолодало. Можете переночевать в замке, а завтра отправитесь в путь. Советую вам присоединиться к моим родителям в порту. Тогда вам придется лишь переправиться с ними через пролив, а дальше можете двигаться самостоятельно. Вы получите свое жалованье плюс деньги на дорожные расходы.

— Премного благодарен, милорд.

Папиоль поклонился и направился к замку, имея вид печальный, но гордый.

Но Раймонд уже не смотрел ему вслед. Страшное подозрение овладело им. Неужели родители повредили очаг, желая спалить замок? Они хотели, чтобы он всего лишился!

Нет, невозможно. Ведь тогда могли бы сгореть и они сами со всем своим добром. Нет, вряд ли это входило в их замыслы.

Раймонд огляделся по сторонам, любуясь красотой пейзажа. Но еще прекрасней была женщина, ожидавшая его в замке. На прощание Жоффруа сказал: «Мы ни перед чем не остановимся, но этот брак разрушим. Так и знай».

И Раймонд произнес вполголоса:

— А я ни перед чем не остановлюсь, но этот брак сохраню,

— Сдавайся, мерзавец.

Раймонд приставил острие клинка к горлу дрожащего Денниса.

Тот хотел кивнуть, но Раймонд поспешно сказал:

— Когда к твоему горлу приставлена сталь, лучше не двигаться. Скажи «сдаюсь» — этого достаточно. Только голос твой должен быть резким, мужественным. Пусть победитель знает, что душа твоя осталась непокоренной.

Он засунул меч в ножны и помог подростку подняться.

— Идем есть, а то нам останется лишь черствый хлеб да прокисшее вино.

Деннис едва держался на ногах от усталости. Он тоскливо спросил:

— Неужели я никогда не одержу над вами верх, милорд?

— Надеюсь, это произойдет не скоро. — Раймонд закутался в плащ, поднял с земли плащ оруженосца. — Когда упражняешься в фехтовании зимой, обязательно укутывайся потеплее.

Деннис вытер пот со лба:

— Мне и так жарко, милорд.

Раймонд подумал, что зима и в самом деле отступает. Сегодня был день святого Давида, скоро масленица.

На полях крестьяне уже начинали готовиться к пашне. Женщины стирали постельное белье, варили лимонный бальзам. Джулиана объявила слугам, что до Пасхи она заставит каждого помыться и постирать свою одежду. Однако пока было еще слишком холодно, чтобы затевать столь рискованное мероприятие.

Джулиана деловито расхаживала по замку, обвязав волосы платком, и находила служанкам все новую и новую работу.

— И все же нужно укутаться, — сказал Раймонд, набрасывая Деннису на плечи плащ. — Ты стал фехтовать лучше, но у тебя пока силенок маловато. Следи за здоровьем. Для того чтобы махать мечом, нужна крепкая рука.

— Потеем, потеем, а проку все нет, — вздохнул Деннис, подбирая меч.

— Ну как же нет? — сказал Раймонд, желая подбодрить паренька. — Благодаря тебе я поддерживаю хорошую форму.

— Правда? — просиял Деннис. — Лорд Уильям Миравал говорил, что вы самый лучший воин во всей Франции.

— Но не в Англии, да? — захохотал Раймонд. — Эту честь Уильям мне ни за что не уступит.

— Он ведь и вправду великий рыцарь, да? — спросил Деннис, волоча щит по земле.

— Так нельзя, — сказал Раймонд. — Об оружии нужно заботиться. Давай понесу. — Он забрал у юноши щит. — Уильям Миравал — храбрый рыцарь. Когда-то он учил меня бою. Точно так же, как сегодня учу тебя я. — Он оценивающе осмотрел Денниса. — Только я был поменьше, чем ты сейчас, да и руки у меня были послабее.

Деннис просиял и расправил свои тощие плечи.

— Главное — защищай живот. Раны в живот мучительны и опасны.

Деннис испуганно схватился руками за свой впалый живот.

— И не бойся ближнего боя. Ты меньше меня и слабее, поэтому лезь вперед. Твой недостаток должен стать твоим преимуществом.

— Как странно, — задумчиво произнес Деннис. — То же самое говорил мне сэр Джозеф.

— Сэр Джозеф? — Раймонд покосился на своего ученика. — Когда это ты с ним разговаривал?

Деннис покраснел:

— Еще в самую первую ночь. Он говорил со мной о моей матери. И еще о моем будущем.

Раймонд едва сдержался, чтобы не отругать мальчишку — вовремя вспомнил, как храбро защищал Деннис Джулиану.

— Это единственный пункт, по которому мы с сэром Джозефом придерживаемся единого мнения, — сухо сказал он.

— Я знаю, милорд. — Деннис был явно смущен. — Я стараюсь не думать о том, что он говорил.

— Сэр Джозеф — человек коварный.

— Хуже, чем коварный, — горячо сказал Деннис. — Он настоящий злодей.

Эти слова встревожили Раймонда, однако ему не хотелось продолжать разговор на эту тему.

— Так или иначе, его здесь теперь нет. Деннис страстно воскликнул:

— Хвала святому Себастьяну! В это время раздался крик:

— Папа!

Раймонд оглянулся и увидел, что у балюстрады донжона стоит Марджери и машет ему рукой:

— Мама говорит, чтобы вы поспешили. Иначе вам останется только черствый хлеб и кислое вино.

— Ну вот, что я тебе говорил? — ткнул Раймонд в бок Денниса.

Тот не ответил, пожирая, глазами Марджери. В душе Раймонда всколыхнулось незнакомое ему доселе чувство отцовской ревности. Как смеет этот щенок пялиться на девочку! Ведь она почти ребенок, ей всего одиннадцать лет!

— Скажи ей, мы сейчас будем, — крикнул Раймонд.

Потом он схватил Денниса за шиворот и поволок к конюшне. Мальчишка упирался, но Раймонд, конечно, был сильнее. Он окунул оруженосца головой в бочку с водой, а когда тот, отфыркиваясь, отпрянул, сказал ему угрожающе:

— Даже не думай о ней.

Ошарашенный, Деннис даже не пытался возражать:

— Милорд, милорд, — бормотал он, — ведь я не то чтобы…

И отцовский гнев Раймонда утих. Он очень хорошо понимал, что сейчас испытывает Деннис. В юности Раймонд был таким же нищим, беззащитным птенцом. Жизнь его была полна тягот и унижений.

Поэтому, сняв с плеч плащ, Раймонд грубовато вытер Деннису лицо.

— Смотри правде в глаза, парень. Будущее у тебя так себе. Когда вырастешь и станешь рыцарем, вся твоя жизнь будет состоять из турниров и войн. Любовь крутить придется со служанками. Но Марджери — девочка из знатной семьи.

— Я тоже благородной крови, — всхлипнул Деннис.

— Так-то оно так, но ты беден, нищ, да к тому же еще и сирота.

Раймонд знал, что его слова слишком жестоки, но как иначе научить парня уму-разуму?

— Марджери не для тебя. Держись от нее подальше. Понял?