Раймонд воскликнул вне себя от ярости:

— Она снова заигрывает с этим молокососом!

— Кто заигрывает? С каким молокососом?

Джулиана подошла к бойнице и встала рядом с ним.

Во дворе разговаривали Марджери и Деннис.

— Что ж, девочка оттачивает свое женское искусство.

— Она не должна этого делать!

— Нужно же ей учиться? Когда-то я тоже прошла эту школу. Помню, как это было весело, как невинно. — Джулиана взглянула на мужа не без лукавства. — Пусть Марджери учится иметь дело с мужчинами. Я предпочитаю, чтобы этот процесс происходил у меня на глазах. Денниса я не боюсь.

Раймонд невесело ухмыльнулся:

— Не боишься? Смотри, мальчишки в его возрасте куда как опасны.

— Только не он. — Джулиана стиснула ему локоть. — Ты посмотри, как он на нее смотрит. Он в нее влюблен.

— Да, я заметил, — мрачно кивнул Раймонд. — Но она слишком юна для этого.

— Ты говоришь, как заботливый папенька, — поддразнила его Джулиана.

— Что чувствую, то и говорю, — буркнул он. Она погладила его по плечу:

— Я очень рада. А то, боюсь, Марджери испытывает к тебе не совсем дочерние чувства.

Тут Раймонд вспылил:

— Что ты несешь? Ты же сама только что говорила, что она оттачивает свое женское искусство на Деннисе!

Джулиана пожала плечами:

— Ну и что такого? Ведь он в нее влюблен. А она влюблена в тебя. Не нужно придавать этому слишком большое значение — это все весна и юность. Если не обращать внимания, угаснет само собой. Как-нибудь Деннис услышит, как Марджери ругается с сестрой, а Марджери увидит, как он утром чешет себе живот. Первая любовь увядает при столкновении с реальностью. Самое глупое — пытаться им помешать. Тогда легкое увлечение превратится в настоящую лихорадку. А юность, охваченная лихорадкой, способна на все.

Она вернулась к своим обязанностям; а Раймонд все терзался чувством вины. Кажется, он совершил ошибку, заговорив с Деннисом на языке угроз. Мальчишка не воспринял урок. Должно быть, решил, что Раймонд хорошо разбирается в оружии, но ничего не понимает в вопросах любви. Так или иначе, Деннис частенько поглядывал на Марджери с видом загадочным и задумчивым.

— Джулиана, — сказал Раймонд, — ты уверена, что правильно придумала с этой прогулкой?

— А что такого? Это же наш собственный лес. Наберем ранних цветов. От замка далеко уходить не будем. Леймон и солдаты будут следить за нами со стен. Валеска и Дагна остаются в замке. Ты пойдешь с нами, захватим и слуг. Надоело сидеть в этом каменном мешке. Мне не терпится на волю, на природу.

— Я всего лишь забочусь о твоей безопасности.

Она порывисто обняла его и воскликнула:

— Ты — просто чудо!

— Я знаю, — согласился Раймонд.

Он прижался щекой к ее лбу, чувствуя, как это прикосновение заряжает его силой и энергией.

Когда-то он был искателем приключений, бродягой, который не верил в любовь и считал, что все это пустые россказни. Потом король даровал ему Джу-лиану, и она, сама того не ведая, стала потихоньку освобождать его от оков, сковавших его душу еще со времен Туниса. Сначала он злился на нее, потому что она никак не желала становиться его женой, и Раймонд решил во что бы то ни стало приручить непокорную леди Лофтс.

Он бросил ей вызов, она вроде бы уступила, признала поражение, но потом выяснилось, что победу все-таки одержала она. Одинокий, бесприютный рыцарь обрел дом, семью и любовь.

— Не будем терять попусту времени, женщина, — сказал он грубовато. — Я хочу тебе в лесу кое-что показать.

— А что? — с любопытством спросила она.

— Тебе понравится, — улыбнулся он озорной улыбкой.

— Ах, ты хочешь показать мне, как весной в лесу все расцветает?

Джулиана с удовольствием наблюдала за своими слугами.

Опустив корзины с припасами и вволю наевшись, они разбрелись по лесу, срывая весенние цветы, танцуя, распевая песни. Тости пристроился возле служанок, отчаянно с ними флиртуя. Лишь Деннис не присоединился к всеобщему веселью — он нервно топтался поодаль, возле дерева.

Опьянев от весны, Файетт и еще две служанки громко запели игривую песенку, где рассказывалось о том, как спариваются рыбки, птички и всякие лесные зверушки.

— Можно подумать, что зверям больше делать нечего, кроме как спариваться, — прошептал Раймонд жене.

— Девушки завлекают кавалеров, — ответила Джулиана.

— А Файетт недурна, — заметил Раймонд, кладя подбородок на колено. — По-моему, ей нет нужды завлекать ухажеров.

Джулиана толкнула его в бок:

— Что-то ты слишком на нее пялишься.

— Сама виновата. Помнишь, как ты буквально толкала ее мне в объятия. Должен же я рассмотреть ту, от которой отказался.

Джулиана совсем забыла ту давнюю историю и теперь не знала, что сказать.

— Но я решил, что ты лучше, чем она, — объявил Раймонд и усадил ее к себе на колени.

Слуги улыбались, подмигивали друг другу, а Тости сказал:

— Если у тебя есть своя яблоня, это еще не значит, что ты не хочешь попробовать и других яблочков.

Джулиане очень не понравился чисто мужской взгляд, которым обменялись Раймонд и Тости.

— Перестань говорить пошлости, Тости, — строго сказала она и обернулась к Раймонду. — А вы перестаньте улыбаться, милорд.

Но Раймонд применил свое обычное оружие — впился ей в губы поцелуем. Глаза Джулианы закрылись сами собой, и она уже не слышала звонкого смеха, которым разразились зрители.

— Посмотри-ка, как ловко играют в акробатов наши дочери, — прошептал он ей на ухо.

Джулиана оглянулась и увидела; что Элла ходит по веревке, натянутой между двумя деревьями. Точнее говоря, не ходит — а еле двигается, осторожно переставляя ноги, но все-таки не падает. Джулиана хотела вскрикнуть, но Раймонд быстро зажал ей рот. Неподалеку стояла Марджери, жонглируя тремя яблоками, да еще умудряясь откусывать от одного из них. Джулиана обессиленно припала к Раймонду, не веря собственным глазам.

Слуги тоже притихли, во все глаза наблюдая за представлением. Когда Элла покачнулась и чуть не упала, все ахнули, но девочка вовремя ухватилась за ветку. Марджери уронила недоеденное яблоко, ничуть не расстроилась и лишь беззаботно заметила, продолжая жонглировать остальными двумя:

— Одно чуть не упало.

Все дружно расхохотались, и Раймонд перестал зажимать Джулиане рот.

Элла благополучно добралась до дерева, спрыгнула, и наградой ей были бурные аплодисменты. Джулиана хлопала громче всех.

— Молодцы, девочки! Я просто потрясена. А теперь бегите, поиграйте. Хватит на сегодня представлений.

— Давайте играть в прятки, — предложил Тости, и все охотно согласились.

Вскоре Джулиана и Раймонд остались на поляне вдвоем.

— Кто научил девочек таким чудесам?

— Валеска и Дагна, — с невинным видом ответил Раймонд. — Разве ты не догадалась, кто они такие?

Джулиана покачала головой.

— Они сопровождали крестоносцев в поход. В лагере полно таких — бродячих актеров, жонглеров, поваров, кухарок, портних, просто бездельников и бездельниц. Они слетаются, как мухи на мед, из всех стран мира. Поют, играют музыку, устраивают представления.

— Значит, когда вы попали в плен, они тоже угодили к сарацинам?

— Конечно. Всех, кто был при войске, тоже продали в рабство. Валеска и Дагна пользовались у неверных большим успехом — и за свои фокусы, и за искусство врачевания. В отличие от меня, они вели себя мудро и кожу на спине сохранили в целости и сохранности. Я ругал их последними словами, а ведь они спасли мне жизнь.

— А ты за это помог им бежать из плена.

Раймонд сначала удивился, потом улыбнулся.

— Тут еще вопрос, кто кого спас. Нужно было залезть на стену по веревке, а этого, кроме них, никто сделать не мог. Так что без Дагны и Валески мы пропали бы.

Джулиана слушала его с разинутым ртом, и Раймонд со смехом закрыл ей рот рукой.

— Придется обращаться с ними более уважительно, — сказала она. — Но сначала я их как следую вздую за то, что они учат моих девочек всякой гадости.

Тут она неожиданно для самой себя зевнула, и Раймонд предложил:

— Ложись, подремли.

В качестве подушки он предложил ей свои колени, и Джулиана жадным взглядом посмотрела на его штаны. Раймонд укоризненно покачал головой:

— Я сказал, подремли, но не более.

Разочарованно вздохнув, она улеглась поудобнее и немедленно уснула.

Проснулась она от запаха цветов — Раймонд положил ей на лицо весеннюю фиалку. Джулиана открыла глаза, почувствовав ласковое прикосновение руки Раймонда.

— Я что, уснула? — спросила она.

Он рассмеялся:

— Да еще как. Пора домой, скоро стемнеет.

Уходить не хотелось. Казалось, ветви деревьев прямо на глазах обрастают пышной зеленой листвой. Но лицо Раймонда было еще прекрасней, чем весенняя природа. Джулиана провела рукой по его щеке, и он поцеловал каждый ее палец.

— День был бы просто чудесный, если бы мы могли провести его наедине, — хрипло прошептал он.

— Позже, — пообещала она.

— Да, позже.

Он встал, потянулся и кликнул слуг. Все стали собираться в обратный путь. Элла сидела на плечах у Файетт и громко возмущалась:

— Куда подевалась Марджери? Обещала, что будет со мной играть, а сама пропала!

— Она где-нибудь здесь. — Джулиана, нахмурившись, огляделась. — Но я ее не вижу. Кто видел Марджери?

Слуги зашептались, покачивая головами.

— Последний раз я видела, как она разговаривает с Деннисом! — сказала Файетт.

— А где Деннис?! — взревел Раймонд.

— Ничего, мы найдем их, — успокаивающе произнесла Джулиана. — Должно быть, заблудились в лесу.

— Прочесать лес! — приказал Раймонд. — Скорей!

Слуги бросились выполнять приказание.

— Приведите их, пока не стемнело! — крикнул он им вслед.

В свете меркнущего дня лицо Джулианы казалось смертельно бледным. На лбу у Раймонда проступили морщины, впервые он выглядел на свои тридцать пять лет.

— Чего ты так боишься? — волнуясь, спросила Джулиана.

— Они в лесу вдвоем. Скоро стемнеет. Тут есть и волки, и кабаны.

— Ты говоришь не всю правду.

— Понимаешь, я устроил Деннису взбучку, чтобы не пялился на Марджери. Парень обиделся. Вот я и подумал…

— Матерь Божья!

Джулиана вспомнила свой разговор с Деннисом, вспомнила, как мальчик восхищался Раймондом.

— Ты все-таки упал с пьедестала.

— Что?

— Он думал, что ему никогда не стать таким, как ты. А раз он не может сравниться с тобой в благородстве, то хоть попробует в другом. Боюсь, он решил… похитить Марджери.

У Раймонда было такое выражение лица, что Джулиана испуганно схватилась за сердце.

— Он не сделает ей ничего плохого, — сказала она, желая успокоить не столько Раймонда, сколько себя. — Он хороший мальчик, просто он запутался.

— Мальчишка совсем сошел с ума от любви и от жажды богатства, — сказал Раймонд. — Он похитил Марджери, надеясь разбогатеть, я уверен в этом. Я чувствовал, что он затевает недоброе, что он скрытничает…

Джулиана схватила его за руку:

— Не говори так. Ты ни в чем не виноват.

— А кто же виноват? Я отвечаю за безопасность твоих детей, наших детей.

Джулиана смахнула слезу со щеки:

— Нет, наверно, виновата я. Правильно ты говорил, нельзя было допускать, чтобы Марджери с ним кокетничала. Я думала, что мальчик не опасен.

— И все же виноват я.

— Ладно, виноваты мы оба.

— Черт подери! — Он бросился к коню. — Я поеду искать их и не вернусь до тех пор, пока не отыщу.

Она вцепилась в него:

— Не смей! Ведь ты не охотник, не следопыт. Если будешь скакать среди деревьев, то только затопчешь следы. Мы пошлем Тости.

— Кого-кого? — поразился Раймонд. — Этого бездельника?

Если бы Джулиана могла в этот момент улыбаться, она непременно улыбнулась бы.

— Он не бездельник, он потомственный следопыт. Когда я бежала из замка Феликса и заблудилась в лесу, его отец разыскал меня, успокоил, отвел домой. Тости и его отец непременно найдут Марджери, вот увидишь.

— Да-да, я припоминаю, ты что-то такое говорила, — медленно, с сомнением произнес Раймонд.

Словно поняв, что речь идет о нем, из кустов вышел Тости. Он уже не прикидывался дурачком, в глазах его читались воля и решимость.

— Миледи, вы хотите, чтобы я отправился по следу немедленно?

— Ну разумеется! — рявкнул Раймонд.

Но Джулиана остановила его:

— Нет, пускай сам решает. Тости, если ты хочешь, чтобы к тебе присоединился отец…

Тости переминался с ноги на ногу:

— С отцом получится быстрее. По правде говоря, я уже послал одного из наших за ним в деревню.

— Молодец, — одобрила Джулиана. — У старика Солсбери нюх, как у легавой.

— Это точно, только силы уже не те. Но ничего, миледи, ночь нам не помеха. — Тости посмотрел в небо. — Луна-то нынче почти полная.

— Я с вами, — решительно сказал Раймонд.

— Ой, милорд, лучше не надо, — взмолился Тости. — Предоставьте уж это нам. Мы ведь знаем, как это делается.

— Я помогу вам, — настаивал Раймонд.

— Уж позвольте правду сказать, милорд. Вы нам только мешать будете. — Тости покровительственно похлопал Раймонда по плечу. — Давайте так: вы не будете нам мешать, а мы не будем воевать, ладно?

Раймонд был вынужден согласиться.

— Как только выйдете на след, немедленно дайте знать, — сказала Джулиана. — Мы же отправляемся в замок. Будем ждать от вас весточки.

— То есть как это нельзя? — громко возмущалась Валеска, помогая Раймонду надеть кольчугу. — Мы ведь всегда были рядом с тобой, во все времена!

Он потер красные от бессонницы глаза. В замке этой ночью никто не спал, а тут еще старухи изводили его своим брюзжанием.

— Вы будете меня задерживать.

— А я с тобой поеду, — твердо заявила Джулиана.

Раймонд разразился ругательствами на всех известных ему языках.

— Перестань разговаривать со мной на языческом наречии! — возмутилась она. — Я все равно с тобой поеду.

Он замолчал, глядя на жену. Она была прекрасна, словно не было ночи, полной тревог. Они пролежали в постели до рассвета, каждый чувствовал себя бесконечно одиноким. Как только вернулся Солсбери, оба сразу вскочили и оделись, готовые немедленно отправиться в путь.

Старик, шамкая беззубым ртом, рассказал:

— Пока не нашли ни девочку, ни парня. Но на поляне видны следы драки. — Солсбери стоял у огня, комкая в руках шляпу. — В двух полетах стрелы от поляны, где все сидели. Раз была драка — значит, маленькая леди не хотела, чтобы ее похищали… Там остался мой сынок.

Он взглянул на Джулиану и сказал, желая ее успокоить:

— Следов крови я не видел.

У Раймонда внутри все похолодело. Его жена, всегда такая нежная и мягкая, сейчас была похожа на воина, готовящегося к бою. Раймонд думал, что так и не сумел защитить ее семью. Теперь она будет полагаться только на саму себя. Вчера она говорила, что чувствует себя виноватой, но это были всего лишь слова. Она никогда больше не будет ему доверять.

А если он не может ее защитить, то зачем он вообще ей нужен? У нее есть дети, есть свои земли, есть слуги. И уж если заводить мужа — то только для того, чтобы иметь надежного защитника.

И вот он ее подвел…

Но у него еще есть шанс если не оправдаться, то, по крайней мере, искупить свою вину. И он не допустит, чтобы ему мешали.

— Я отправляюсь на поиски один, — сказал Раймонд, пристегивая меч.

Джулиана, не слушая его, приказала:

— Валеска и Дагна, я, хочу, чтобы вы остались здесь приглядывать за Эллой. Она вам верит, ей будет очень страшно, если, проснувшись, она рядом не увидит никого из нас.

— Но здесь есть Леймон, — возразила Дагна.

— Ему будет не до девочки. Он будет охранять стены.

— Да, кто-нибудь из соседей, услышав о нашем несчастье, может воспользоваться случаем и попытаться захватить замок, — согласился Раймонд. — Поэтому нужно быть начеку.

Солсбери, которому вся эта дискуссия явно действовала на нервы, проворчал:

— По лесу ходить — не по лужайке гулять. Там неженкам делать нечего.

Валеска фыркнула:

— Неженкам? Я, Дагна, польщена. А ты?

Раймонд терпеливо повторил:

— Вы только будете мне мешать.

— А я не буду, — сказала Джулиана.

— Ты остаешься здесь! — рявкнул он.

— Нет.

Наконец до него дошло, что гнев мужчины — сущий пустяк по сравнению с отчаянием матери. И несколько минут спустя они уже ехали верхом, спускаясь по холму. Солнце еще не успело подняться из-за горизонта. Ехал и молча, но некоторое время спустя Раймонд с некоторым удивлением сказал:

— Джулиана, я только сейчас сообразил. В замке нет охотничьих псов!

— Да, мой отец в последние годы не держал псовой охоты — слишком дорого. Он распродал всю псарню, а я новых собак не покупала. — Они съехали с дороги в лес, и тогда Джулиана добавила: — Если хочешь, летом мы купим для тебя новых псов.

Раймонд приуныл, думая, что она считает его бездельником, который интересуется только развлечениями.

— Как бы сегодня они нам пригодились.

— Это верно, — согласилась Джулиана, — Значит, решено — обязательно купим.

Они достигли той поляны, где следопыты обнаружили следы борьбы. Разглядывая вытоптанную траву, Раймонд спросил Солсбери:

— Где твой сын?

— Не знаю. Наверно, пошел дальше.

— Как, в темноте?

Вид у старика был взволнованный. Он присел на корточки, рассматривая следы.

— Странная вещь. Тут успел кто-то побывать уже после меня. Много народу, и все на лошадях.

— На каких лошадях? — нахмурился Раймонд. — На крестьянских?

— Нет, на больших, рыцарских. А вот эта подкова мне знакома. — Он ткнулся носом в самую землю. — Да, это подкова из нашей конюшни.

— Не может быть, — сказала Джулиана. — Из замка ночью никто не выезжал.

Солсбери пригляделся получше.

— Нет, миледи, это ваш конь.

Он принюхался, похожий на охотничьего пса.

— Что это ты делаешь? — спросил Раймонд.

— Пахнет кровью.

Оба ахнули и одновременно спросили:

— Чьей?

— Свежей?

— Да, свежей. — Старик все принюхивался. — Ночью здесь крови не было. Эх, куда Тости подевался? У него нюх получше, чем у меня. — Тут Солсбери присвистнул. — Матерь Божья, взгляните-ка на это!

В руках он держал окровавленную веревку, завязанную узлами. Раймонд непроизвольно схватился за рукоять кинжала. По спине его пробежали мурашки — ему показалось, что он ощущает в воздухе нечто зловещее, пугающее. Рыцарь спрыгнул с седла, да и Джулиана тоже спустилась на землю. Солсбери озабоченно двинулся в чащу.

— Раймонд, стой! — вскрикнула Джулиана, схватив его за руку. — Не ходи за ним! Неужели ты оставишь меня одну в этом жутком месте?

Он хотел сказать, что поэтому ей и следовало остаться в замке — теперь она будет путаться у него под ногами, будет мешать. Но к чему снова начинать препирательства? Джулиана здесь, она испугана, и оставлять ее одну действительно невозможно.

— Ладно, идем со мной.

Согнувшись в три погибели, они полезли следом за Солсбери через кусты. Старик шел по следу — высматривая капельки крови на земле. Раймонду казалось, что он тоже ощущает не то запах крови, не то запах страха.

Солсбери на ходу приговаривал:

— Плохой запах. Скверное дело. Только бы с Тости…

Он ахнул и замолчал. Раймонд заглянул ему через плечо и увидел неподвижное тело, распростертое на зеленом мху. Это был Тости.

— Джулиана, не смотри, — сказал Раймонд. — Вернись на поляну.

Солсбери глухо взвыл, а Джулиана попыталась протиснуться вперед.

— Я должна ему помочь.

Раймонд по-прежнему преграждал ей путь.

— Кто-то пытал Тости.

— Солсбери! — позвала Джулиана.

— Он не захочет, чтобы ты видела его слезы.

Увидев, что Джулиана заколебалась, Раймонд добавил:

— Я сделаю все, что нужно. Подожди здесь.

Джулиане пришлось повиноваться. Она помнила, как бережно, ласково обошелся с ней старый Солсбери в трудную минуту ее жизни, и теперь она готова была поддержать его. Но Раймонд прав: старику будет стыдно, что она видит его в минуту слабости. Ведь мужчины боятся показать свою слабость. Именно поэтому Солсбери все это время держался подальше от своей госпожи — он думал, что ей неприятно на него смотреть после всего, что было.

Тут Джулиана вспомнила об окровавленной веревке. Должно быть, кто-то затянул эту веревку на голове Тости и закручивал до тех пор, пока у бедняги глаза не полезли из орбит. Джулиана схватилась за ветку, чтобы не упасть. Ее затошнило, и она в отчаянии прошептала:

— Марджери…

По лесу бродят палачи и убийцы, а ее дочь совсем беззащитна, если не считать тощего, полоумного подростка. Джулиана порывисто опустилась на четвереньки и тоже стала разглядывать землю в надежде увидеть хоть какие-то следы.

Но следов дочери она не нашла — лишь затоптанную траву, сломанные ветки. Очевидно, здесь недавно проскакал отряд всадников.

— Раймонд! Раймонд! — закричала она. Он выскочил на крик из кустов, за ним по пятам следовал Солсбери.

Джулиана уже сидела в седле.

— Они гонятся за Марджери! Нужно спешить!

— Да, тебе и в самом деле нужно спешить, — сурово кивнул Раймонд. — Спешить назад, в замок. Мы ведь искали девочку и мальчика. Теперь же придется иметь дело с целым отрядом воинов. Неизвестно, что успел им рассказать Тости перед смертью. Но можно не сомневаться: эти люди ищут Марджери, чтобы получить за нее выкуп.

Она наклонилась и сказала:

— Как ты не поймешь? Я — ее мать. Никуда я отсюда не уеду.

— А кто вызовет Леймона? Не могу же я один сражаться с целым отрядом. У меня и оружия-то настоящего с собой нет.

Аргумент звучал убедительно, и Джулиана заколебалась. В самом деле — должен же кто-то отправиться за подмогой.

— Я сделаю это, — сказал Солсбери, глядя ей прямо в глаза. — А вы поезжайте с господином рыцарем, миледи. Спасите своего ребенка. Раз уж эти гады так обошлись с моим Тости, можно себе представить, что они могут сделать с беззащитной девочкой.

Раймонд процедил сквозь зубы:

— А кто будет хоронить твоего Тости?

Старик исподлобья поглядел на него:

— Ему теперь все равно. Берите с собой миледи, а я отправлюсь за Леймоном.

Раймонд в отчаянии всплеснул руками:

— Солсбери, она же женщина! Разве я могу брать ее с собой в бой?

— Она женщина, но она сильная женщина. Вы верьте ей, милорд.

Раймонд прищурился, немного помолчал, а потом, тщательно взвешивая слова, сказал:

— Если миледи желает меня сопровождать, я не могу противиться. Но одно условие: делать все, как я скажу.

— Хорошо, — с готовностью согласилась Джулиана.

— Тогда в путь.

Солсбери кивнул на поломанный кустарник:

— Идти по следу будет нетрудно. И вот еще что, миледи…

— Что?

Он вынул из-за пояса нож, взвесил его на ладони.

— Тесак, правда, не больно красивый. Я сам его смастерил. Но сталь хорошая — можно дерево кромсать, можно и врагу в печенку всадить. Возьмите. Отомстите за Тости и за меня.

— Я отомщу, — заверила его Джулиана.

На глазах у старика блестели слезы. Он повесил голову, вытер нос рукавом.

— Ничего, ваша дочка, она тоже сильная.

Она сунула тесак за пояс и поскакала следом за Раймондом. Подстегивая коней, они мчались напролом по следу всадников. От земли веяло холодом, а наверху в кронах деревьев, уже вовсю царствовала весна. Пахло мхом и влажной травой. Взошло солнце, но на душе у Джулианы не стало легче. Она все время пригибалась, чтобы уберечь лицо от веток. Широко раскрытые глаза слезились, но Джулиана боялась даже моргнуть — вдруг пропустит что-нибудь важное, какой-нибудь след или знак.

Она хотела поговорить с Раймондом, спросить у него, что будет дальше, каков план действий, куда они скачут, но лицо у него было такое мрачное, что она так и не решилась нарушить молчание. Ей казалось, что злость Раймонда направлена против нее, и Джулиана очень от этого страдала. Страдала, но возвращаться в замок не собиралась. Она представляла, каково сейчас Марджери. Как ей страшно, как ей стыдно, как ей хочется домой. Все эти чувства были Джулиане слишком хорошо знакомы.

Раймонд остановился на краю поляны, где притулилась охотничья хижина.

— Сделаем привал и перекусим, — сказал он.

— Зачем? Ведь мы их почти догнали!

Не оборачиваясь, он сказал:

— Мне нужно подкрепиться перед боем.

Джулиана неохотно спешилась. Она взяла привязанный к седлу мешок с провизией, а Раймонд деловито огляделся по сторонам. Увидев, что он подбирает с земли увесистый сук, Джулиана поинтересовалась:

— Это еще зачем?

Он свирепо улыбнулся:

— Я взял с собой только меч. Мне не помешает оружие поувесистей. — Он приставил сук к стене хижины. — А ведро здесь есть?

— Какое еще ведро?

— У меня руки в крови. Хочу их ополоснуть. Принеси-ка мне воды из ручья.

Джулиана прикусила губу, едва не заявив, что он вполне может сходить за водой и сам. Ладно, подумала она, пусть потешится.

— Что-то я не вижу здесь ведра.

— Загляни в хижину. — Он нахмурился. Мне не нравится, что на моих руках кровь Тости.

Голос его звучал так печально, что Джулиана поспешно сказала:

— Да-да, сейчас зайду и посмотрю.

— Очень тебя прошу.

Вид у него был такой подозрительно невинный, что Джулиана в последний миг заподозрила недоброе, но тут Раймонд отвернулся и стал доставать что-то из седельной сумки. Джулиана вздохнула, открыла скрипучую дверь и заглянула внутрь. Увидела окошко с открытыми ставнями, в углу — поленницу дров, и больше ничего.

— Здесь ничего нет! — крикнула она.

— Зайди внутрь, посмотри. Может, все-таки найдешь.

Джулиана оглянулась и увидела, что Раймонд затягивает подпругу, готовясь к сражению.

— Ничего не вижу. — Она шагнула внутрь, поморщилась от запаха пыли. — Здесь только паутина да пыль. — Она сделала еще шаг. — Хотя погоди, что-то такое здесь все-таки есть. Считай, что тебе повезло.

Раймонд возник в дверном проеме.

— Это уж точно, миледи.

Дверь захлопнулась, и Джулиана услышала, как Раймонд подпирает ее снаружи давешним увесистым суком. 18.

Джулиана с разбегу ударилась плечом в дверь и услышала голос Раймонда:

— Это крепкий английский дуб, миледи. Посидите пока здесь. Когда кончится бой, я за вами вернусь.

— Раймонд! — отчаянно закричала она, колотя в дверь, но ответа не было.

Тогда Джулиана бросилась к окошку и увидела, что муж садится на коня.

— Раймонд, без меня у тебя ничего не выйдет! Он обернулся и задумчиво посмотрел на нее. Джулиана возликовала — кажется, ей удалось его переубедить. Он понял, что ведет себя неправильно, несправедливо. Сейчас он откроет дверь.

Увы, слишком поздно поняла она свою ошибку. Раймонд подобрал еще один сук, захлопнул ставни и задвинул сук в скобы. Джулиана привстала на цыпочки и через зазор между досками взглянула на Раймонда.

— Благодарю вас, миледи, — насмешливо произнес он. — Я чуть было не забыл про окошко.

Джулиана заметалась по избушке, ругаясь всеми известными ей ругательствами. Как выбраться отсюда? Но нет, пусть Раймонд сначала отъедет, иначе он снова помешает. Зазвенела сбруя, и Джулиана вновь метнулась к окну.

Уезжает. Помахал рукой на прощание — и скачет прочь. А она должна сидеть здесь взаперти, сходя с ума от беспокойства. В углу зашуршала мышь. Этот звук ей совсем не понравился, и Джулиана решила немедленно выбраться из избушки. Глаза ее уже привыкли к полумраку. Кажется, в углу, глина, которой избушка была обмазана изнутри, обсыпалась. Джулиана присела на корточки, стала расковыривать дыру, но за ней оказалось толстое бревно. Джулиана вспомнила слова Солсбери, что его ножом можно отлично кромсать дерево.

Она долго тыкала клинком в дерево, дерево подавалось, но нечего было и думать о том, чтобы вырезать в бревенчатой стене дыру. Это было безумие.

Тогда она посмотрела на потолок, увидела, что он совсем прогнил. Джулиана подпрыгнула, уцепилась за балку, и на нее сверху обрушилось целое облако пыли и сена. Откашлявшись, Джулиана подобрала ведро, перевернула его, встала поудобней и как следует тряханула балку.

Еще один обвал веток, сена и всякой дряни, а результата никакого.

Немного отдышавшись у окна, Джулиана попыталась успокоиться.

Итак, она заперта в заброшенной избушке — без еды, без питья. День начинает клониться к вечеру. Никому не известно, где она — если не считать некоего болвана-рыцаря, поскакавшего сражаться с врагами. Врагов неизвестно сколько, а у рыцаря из оружия только короткий меч.

Она всхлипнула, вытерла слезы рукавом. Почему Раймонд обошелся с ней так жестоко?

Раймонду угрожает смерть. А Марджери, похищенная уже дважды, находится в смертельной опасности.

Кто же на нее охотится? Зачем? Из-за выкупа или же рассчитывая насильно выдать девочку за кого-то замуж? Что вообще означает вся эта история — роковое соединение созвездий или зловещий знак судьбы?

Она металась по хижине. Крыша хоть и прогнила, однако держалась крепко. Стены тоже выглядели достаточно прочными. Джулиана остановилась возле поленницы. Когда-то она набросилась на Раймонда с поленом, и ее атака чуть не увенчалась успехом. А что, если выбрать полено поувесистей и использовать его в качестве тарана?

Она взяла самый большой обрубок дерева, рассмотрела его и с отвращением отшвырнула в сторону. Бревно со всех сторон было облеплено паутиной.

Содрогаясь от омерзения, Джулиана снова взяла полено, надеясь, что пауки не заползут ей в рукав.

Один небольшой паучок все-таки вскарабкался вверх по ее руке, но Джулиана не дрогнула.

— По крепкому английскому дубу таким же крепким английским дубом, — прошептала она.

Повертев полено и так, и этак, она повернула его толстым концом вперед, ухватила покрепче и с разбегу бросилась на дверь.

От удара ее швырнуло в сторону, и Джулиана рухнула на пол, тяжело дыша. Она немного поплакала, потом хрипло сказала:

— Дверь стоит крепко.

Из угла донесся писк мыши.

Джулиана потерла ушибленные ребра. Медленно поднялась.

— Я совершила ошибку, — сказала она вслух. — Нужно было сначала проверить, насколько крепка дверь.

Она подошла к окну, подергала ставни. Вроде бы что-то сдвинулось. Джулиана тряхнула уже сильнее, убедилась, что один ставень немного расшатан.

Впервые за весь день на ее устах появилась улыбка.

Итак, надежда есть. Джулиана потерла ладони, подобрала свое бревно, приложила его к неушибленному боку, глубоко вздохнула и ринулась вперед.

Однако в последний момент она остановилась, вспомнив, как проклятое полено чуть не сломало ей ребра. Может быть, лучше уж сидеть в темной избушке с мышами, чем рваться на поле боя, где ее могут изнасиловать, изувечить, убить?

Полено дрожало в ее руках, по щекам текли слезы. Джулиана чувствовала, что терпит поражение. Надо было оставаться в замке. Если бы проклятый Солсбери не сказал про нее, что она сильная, что ей можно верить…

Старик уважает ее, доверяет ей. Но даже он не осудил бы ее в такой ситуации. Наверняка он понял бы.

Нет, осудил бы!

Она решительно подняла полено, несколько раз глубоко вздохнула — свежий английский воздух должен был помочь ей в борьбе с крепким английским деревом.

Прицелившись в самую середину ставен, она свирепо прищурилась, разбежалась и ударила.

Удар пришелся точно в цель. Ставни разлетелись на куски, и Джулиана с разбегу вылетела прямо в окошко.

Солсбери схватил Леймона за рукав и, задыхаясь, рухнул на землю. Сердце старика выскакивало из труди, перед глазами расплывались кровавые круги.

— В чем дело, старик? — спросил Леймон. — Что стряслось? Где милорд и миледи?

— Тости… убит. Какие-то солдаты… Милорд… погнался…

— А где миледи? — Леймон взглянул в сторону дороги.

— С ним… Я дал ей свой нож. Чтобы ей было чем защититься.

— Ты дал миледи нож? — Леймон тряхнул Солсбери за плечи. — Ты что, с ума сошел, старик? Разве она умеет обращаться с ножом?

— Ничего, научится, — сказал Солсбери, поднимаясь. И Леймон воскликнул:

— У меня нет времени спорить с тобой, старый болван. Я должен… — Он нахмурился.

— Скорее туда, разыщи миледи, — прошептал Солсбери и, потеряв сознание, рухнул в пыль.

Джулиана пребольно ударилась головой и боком. Когда она пришла в себя, в первый миг никак не могла сообразить, где находится. Постепенно в голове у нее прояснилось.

Джулиана немного посидела на земле, отдышалась. Ее ладони были расцарапаны, на подбородке и на локтях образовались ссадины.

Потом она поднялась, с видом победительницы потянулась, но одного взгляда на запад было достаточно, чтобы от ее радости не осталось и следа. Скоро стемнеет. Неужели она ночью окажется в дремучем лесу? Без лошади здесь пропадешь. Что же делать?

Прежде всего следовало подкрепиться. У Джулианы кружилась голова, сосало под ложечкой. На худой конец, можно пожевать свежей травы. Но тут ее взгляд наткнулся на сумку с провизией, повешенную на самом видном месте. Джулиана потерла глаза. Как странно! Зачем Раймонд оставил мешок именно здесь? Она достала оттуда кусок сыра и бурдючок с вином. Хлеба не было — должно быть, Раймонд взял его с собой.

Непонятно, зачем он оставил провизию. Может быть, хотел избавить лошадь от лишнего груза? Так или иначе это был настоящий подарок судьбы.

Поев, Джулиана воспряла духом и двинулась вперед по тропе, оставленной лошадиными копытами. Надо идти быстрей, говорила она себе. Зачем ей лошадь в лесу? Пешком даже лучше. Она потерла шишку на затылке и тяжело вздохнула.

Какое-то время Джулиана шагала, ни о чем не думая, но тут раздался звук, от которого она встрепенулась. Конское ржание! Может быть, где-то неподалеку идет бой? Или в кустах затаился всадник?

В следующую секунду Джулиана увидела свою лошадь, мирно стоявшую возле дерева.

Хлопая глазами, Джулиана пролепетала:

— Это ты?

Лошадь посматривала на нее, громко хрупая травой.

Джулиана подошла к ней, недоверчиво осмотрела.

— Что ты здесь делаешь? Почему Раймонд тебя бросил?

Маловероятно. Раймонд относился к лошадям еще с большим почтением, чем к рыцарскому оружию. Без коня рыцарь — никто и ничто.

— Он специально оставил тебя! Он знал, что я вырвусь!

Ей сразу стало легче. Раймонд понимал, что у нее хватит ума и силы выбраться из запертой избушки. Раймонд верит в нее не меньше, чем Солсбери. Просто он хотел, чтобы она не мешала ему во время боя, но при этом надеялся, что она последует за ним.

Джулиана прищурилась, глядя на заходящее солнце.

— Интересно, знал ли ты, что я сумею освободиться так скоро? — вслух спросила она у отсутствующего Раймонда.

Тут же лежало и седло. Джулиана не очень-то умела обращаться с лошадьми, поэтому повозиться пришлось довольно долго. Когда с этим было покончено, она вспомнила, что оставила мешок с едой на поляне. Может быть, вернуться? Нет, нельзя терять ни минуты. Нужно поскорее разыскать Марджери и Раймонда.

Она поскакала вперед, внимательно следя за тропой. Издали донеслось ржание, потом снова. Затем наступила тишина. Еще через несколько минут Джулиана обнаружила место побоища.

Лужайка была вся истоптана конскими копытами.

За ветку зацепился обрывок белой материи. Джулиана взяла его в руки и убедилась, что это ткань, которую ткут в здешних краях.

Лошадь нервно переступала ногами. Джулиана двинулась дальше, но, кроме истоптанной земли, ничего не видела. В кустах напевали птички, кругом была тишина.

Но в дальнем краю лужайки, под деревом, лежало чье-то недвижное тело.

Задохнувшись от ужаса, Джулиана пришпорила лошадь. Тело внезапно зашевелилось, и Джулиана, спрыгнув на землю, опустилась на колени. Это был Деннис. На нем не было крови, но цвет лица был таким мертвенно-бледным, словно юноша находился при смерти.

— Только не наступайте на меня, — прошептал он.

— Не буду.

Она дотронулась до его лба. Деннис с трудом разомкнул веки, сощурился.

— Миледи! Простите, простите меня…

— Хорошо-хорошо.

Она огляделась по сторонам, увидела, что неподалеку журчит ручей, И сходила туда, чтобы намочить платок. Потом обтерла бледное лицо мальчика.

Это немного освежило его. С трудом вздохнув, он прошептал:

— Нет, вы не можете меня простить. Ведь вы всего не знаете…

— Знаю. Ты был жаден и глуп, но ведь ты не подозревал…

— Да, я был глуп. Я похитил Марджери, потому что меня искушал сам сатана. — Из его глаз хлынули слезы. — Теперь я никогда не увижу матушку… Потому что я — грешник…

Джулиана снова смочила платок и выжала несколько капель ему в рот. Деннису было трудно глотать, пришлось приподнять ему голову, и тогда он болезненно вскрикнул.

Джулиана испуганно отшатнулась, а он пролепетал:

— Извините. Я такой трус… Рыцарь из меня так и не получился.

Она осторожно взяла его холодную, вялую руку.

— Что с тобой случилось?

Он судорожно вздохнул, и Джулиана испугалась, что сейчас он испустит дух.

— Меня топтали копытами.

Она приподняла ему рубашку и испуганно принялась шептать молитву: на тощей груди отпечатались следы подков. Казалось, конь специально плясал на теле подростка. Просто поразительно, что Деннис до сих пор был еще жив.

— Ты обязательно увидишься с матушкой. Она ждет тебя на небесах.

Он горестно покачал головой:

— Матушка… была добрая. Честная. Она меня учила не такому…

— Матери умеют прощать. Я обещаю, что она тебя простит, — сказала Джулиана, хотя и знала, что подобным обещанием подвергает свою душу страшной опасности. Но надо же было как-то облегчить терзания мальчика.

Он с надеждой смотрел на нее, потом взгляд его померк.

— Сэр Джозеф… Он сам сатана…

Джулиана начала понимать, что произошло:

— Так это сэр Джозеф подговорил тебя похитить Марджери?

Деннис слабо кивнул.

— Потому что она — богатая наследница?

Снова кивок.

Охваченная ужасом, ; Джулиана воскликнула:

— Где она?

— У сэра Джозефа.

Она опустилась на корточки, зажав ладонью рот.

— Он прискакал… с наемниками. Я ударил его кинжалом… в ногу. И тогда его конь…

— Он топтал тебя конем?

— Да… И смеялся. А Раймонд…

Джулиане стало еще страшней.

— Что Раймонд?

— Марджери говорила, что он обязательно прискачет… — Деннис угасал на глазах. — И он прискакал. Он дрался с ними…

Джулиана еле слышно спросила:

— И его… убили?

— Нет. Он еще дерется…

С огромным трудом приподняв руку, Деннис показал в сторону леса.

— Значит, когда ты его видел, он был еще жив?

— Сэр Джозеф сказал, чтобы его не убивали…

— Не убивали? Почему? Чтобы сэр Джозеф мог его помучить?

Она в ярости вскочила на ноги. Нужно немедленно бежать на выручку Раймонду и Марджери. Нужно вырвать их из рук подлого старика.

Скорее вперед! Может быть, Раймонда еще удастся спасти…

Она рванулась с места, а вслед ей прошелестел тихий шепот:

— Храни вас Господь…

И Джулиана замерла на месте. Она боялась оглянуться. Как же быть с Деннисом? Бросить его нельзя, но и оставаться здесь тоже нельзя.

Бледное лицо мальчика терзало ей сердце.

Грустные, умирающие глаза смотрели на нее с невыразимой тоской. Все существо Джулианы рвалось прочь отсюда, к мужу и дочери… Но разве могла она оставить умирающего подростка одного? А если бы то же самое произошло с Марджери? Деннис нуждался в помощи и утешении.

Страшно было подумать, чем может ее медлительность закончиться для Марджери и Раймонда. И все же Джулиана снова опустилась на землю.

— Ну почему? Объясни, почему ты слушал этого… дьявола?

— Он говорил, богатое приданое. Говорил, само идет в руки. Марджери — всего лишь женщина. С ней можно не считаться.

— И ты поверил в такое? Про мою Марджери?

— Я был глуп. Она так мне и сказала. — Он вздохнул. — Но я… я не притронулся к ней.

Джулиана прикусила язык, чтобы не сказать какую-нибудь резкость.

— Такая… нищета… голод… все били… — В глазах Денниса стояли слезы. — Мама… умерла.

Нет, Джулиана не могла на него сердиться. Она принесла еще воды и смочила ему губы. Глотать он уже не мог. Джулиана протерла влажным платком ему лицо.

— Я тоже наделала немало глупостей. Долго сопротивлялась браку с Раймондом. Очень боялась его, да и сэр Джозеф меня отговаривал.

— Сатана, — прошептал Деннис.

— Да, он исковеркал мне всю жизнь. У нас с тобой много общего. Мы знаем, что такое страдание, и знаем, какова сила дьявола.

— Вы ни в чем не виноваты, миледи, — едва слышно произнес Деннис.

— Конечно, виновата. — Джулиана тяжко вздохнула. — Если бы я не была такой трусихой, сэр Джозеф не сумел бы принести столько зла.

— Нет, во всем виноват я.

— Я была недостаточно добра к тебе…

— Всегда. Очень добра. — От возмущения голос Денниса окреп.

— Нет, недостаточно. Но я тебе клянусь, что я возьму твой грех на себя. Потому что я старше и опытней, чем ты.

Он смотрел на нее с надеждой.

— И во искупление твоего греха я буду исполнять епитимью, которую наложит на меня священник.

Джулиана знала, что ни один священник не позволит ей взять на себя грехи другого человека, но ей нужно было во что бы то ни стало утешить юношу.

— И тогда твоя душа будет очищена.

— Это мой грех, — в отчаянии прошептал Деннис. — Прощения мне нет.

— Ты уже покаялся, — сказала она. Деннис лежал, закрыв глаза, а Джулиана держала его за руку. Ей казалось, что он потерял сознание и больше не очнется, но перед самым закатом он вновь заговорил:

— Хорошо, — почти беззвучно произнес он. — Прими мой грех. И благослови тебя Боже.

У Джулианы из глаз хлынули слезы. Мысленно она повторяла: «Марджери, Марджери. Раймонд, Раймонд».

Скорей бы уж Деннис отмучился. Так было бы легче и ему, и ей. Заходящее весеннее солнце согревало ей лицо, весело щебетали птицы, а у нее на руках умирал совсем молоденький юноша. Странно было видеть цветущую поляну, покрытую крокусами и одуванчиками.

— Идите, — прошептал Деннис, но взгляд у него был такой жалобный, что Джулиана скрепя сердце ответила:

— Нет, я останусь.

Он бледнел все больше и больше, и с последними лучами солнца, прошептав «мама», наконец скончался.

Джулиане нужно было спешить, но она сидела, держа его холодеющую руку, и рыдала.