Под деревом, в тени, Роберт накинул на плечи Кларисы коричневый плащ и сжал ее в объятиях. Он видел, как Огли и Вальдемар смотрят из окна на лужайку. Огли с шумом распахнул окно, высунулся и нервно оглядел местность.

Вальдемар, стоя за его спиной, обвел территорию взглядом. Вальдемар не сказал ни слова, но Роберт точно вычислил момент, когда Вальдемар их заметил. Роберт и Вальдемар встретились взглядами и незаметно кивнули друг другу. Потом, не обращая внимания на вопли хозяина, Вальдемар закрыл окно.

Вальдемар освоил науку наблюдать и подмечать каждую мелочь еще в бытность домушником. Это он научил Роберта видеть то, чего другие не замечают. Огли так этому и не научился и поэтому вызывал насмешки солдат, коротавших время у походного костра.

Разумеется, это не имело значения. Он отомстил Роберту. Постоянно посылал его на самые опасные задания, а теперь держал в пожизненном услужении Вальдемара, лучшего друга Роберта. Роберт не собирался с этим мириться.

Обнимая Кларису одной рукой и придерживая капюшон на ее голове другой, Роберт сказал:

– Пойдемте со мной. Вы можете привести себя в порядок в моем коттедже.

Клариса послушно последовала за ним и, как только дверь за ними закрылась, сбросила плащ.

Так странно было видеть ее такой: знакомая осанка, знакомая королевская стать, и в то же время совсем другая внешность. Клариса загримировалась под Кармен и была точной ее копией. Каким-то чудом глаза ее казались темнее, даже форма их изменилась, они стали миндалевидными. Рот ее стал крупнее, губы более полными, более красными. Под скулами она создала тень, за счет чего подбородок казался шире. В черном парике и в мантилье, да еще в красном платье, она, как думал, как надеялся Роберт, могла бы сойти за Кармен и с более близкого расстояния, если бы Огли не стал слишком пристально к ней приглядываться.

Они ждали в тени деревьев: Роберт и Клариса, закутанная в коричневый плащ. Роберт, прекрасно зная Огли, был уверен в том, что тот захочет осмотреть усадьбу и позлорадствовать по поводу того, что он держит в кулаке хозяина такого обширного владения. Огли именно так поступил. Когда Огли выглянул из окна, Роберт шепнул Кларисе: «Пора», – и она вышла на сцену.

Когда Огли отскочил, Роберт позвал Кларису, и она подбежала к нему. Она все еще не знала, зачем он все это делает, но ни о чем больше не спрашивала. И слава Богу, потому что Роберт не хотел ей рассказывать. Он не мог рисковать: а вдруг она откажется морочить голову человеку, которого считала героем. Завтра они подтянут гайки еще одним представлением, и, с помощью Кларисы и милостью Божьей, к тому времени – через два дня – Вальдемар уже будет на корабле в Эдинбургской гавани.

С помощью Кларисы и милостью Божьей.

Она стояла и смотрела на Роберта. Ее янтарные глаза пронизывали его насквозь. Она видела порой то, что он хотел бы скрыть.

– Могу я задать вам вопрос? – Ну вот, началось.

– Разумеется.

– Вы служили под командованием Огли. Что вы о нем думаете?

Хепберн приподнял брови. Этого вопроса он не ожидал.

– Почему вы спрашиваете?

– Он оказался не таким, каким я его себе представляла. Я полагала, что увижу человека неординарного, великого, помышляющего о великом. А он смотрел на меня с вожделением. В присутствии жены.

Хепберн медленно кивнул.

Этот наклон головы сообщил ей все, что ей хотелось узнать.

– Таким образом, он не тот герой, которому мы все поклоняемся.

– Поклоняйтесь ему, если хотите. – Обняв Кларису за талию, Хепберн привлек ее к себе, желая, чтобы она согрела его своим теплом. – Но любите меня.

Несмотря на то что она уже покорилась ему, что так и льнула к нему, Клариса все же спросила:

– Это для полковника Огли я разыгрываю представление? Не так ли?

Она попала в самую точку.

– Почему вы спросили?

– Потому что я подняла голову и увидела, кто смотрит на меня из окна.

Ошеломленный ее дерзостью, Роберт переспросил:

– Вы смотрели на него?

– Да, смотрела. Не переживайте так. – Клариса накрыла его щеку ладонью. – У меня есть зеркало. Я знаю, что мне удалось добиться портретного сходства. Я ведь его одурачила, верно?

Да. Судя по тому, как повел себя Огли, он действительно решил, что видел Кармен. Роберт кивнул, наслаждаясь ласковым теплом ее ладони, прикосновением ее большого пальца к губам.

– Вы обвели его вокруг пальца. Я знал, что у вас получится.

– Значит, игра начинается. – Высвободившись из его объятий, Клариса прошла в спальню и прикрыла за собой дверь.

Роберт окинул взглядом коттедж, он был свидетелем его страданий, нескончаемой муки, не покидавшей его, когда он вернулся с войны. Две комнаты дома тридцать лет назад отдавали гостям, съезжавшимся на праздники, которые устраивала его мать. Гостиная и спальня были просторными, богато убранными и красиво обставленными, хотя мебель несколько устарела. Роберту было комфортно жить тут в одиночестве, и сейчас, с прибытием полковника Огли, эта уединенность его жилища сыграла ему на руку.

Когда дверь спальни отворилась, навстречу ему вышла узнаваемая принцесса Клариса в розовом платье, соскальзывающем с плеч. Подойдя к нему, она повернулась спиной:

– Вы не застегнете мне платье?

Верхняя часть платья была не застегнута, открывая его взгляду золотистую спину и стройную шею принцессы. Он не хотел застегивать ее платье. Он мечтал расстегнуть его и взять прямо сейчас то, что она ему обещала. «Если ты хочешь меня, то я возьму тебя, – сказала она. Потом добавила: – На время».

Он хотел, чтобы это свершилось еще до того, как она исполнит свой долг. Эта женщина испытывала его силы, его решимость довести дело до конца.

С другой стороны, ее затылок, эти крутые золотистые завитки искушали его, и что плохого в том, что он один раз ее поцелует?

Клариса почувствовала теплое прикосновение его губ и блаженно закрыла глаза, празднуя триумф. Вообще-то она могла бы и сама застегнуть платье, но ей надо было убедиться в том, что для Роберта она не просто пешка в его игре. Ей надо было знать, что его влечет к ней так же, как ее – к нему. И она хотела получить этот поцелуй, все его поцелуи.

Он придвинулся к ней вплотную, согревая ее своим телом. Его губы скользили вдоль позвоночника, задерживаясь на каждом позвонке, и ее пробирал холодок до самых кончиков пальцев на ногах. Она покачнулась, слабея от страсти, поражаясь тому, как быстро этот мужчина успел приучить ее к своим ласкам. Она ощущала себя скрипкой, до встречи с Робертом издававшей нестройные звуки. Но теперь, когда его пальцы скользили по ее обнаженной коже, она могла бы сыграть симфонию. Но так звучать она могла лишь в его руках. Лишь для него одного.

Роберт отступил, прочистил горло и торопливо застегнул ей платье. Взяв ее за плечи, он подвел ее к креслу и усадил в него. Она с недоумением уставилась на Роберта.

Вдруг она заметила какое-то движение в окне. Крупный мужчина с волосами песочного цвета, одетый в ливрею слуги, прыгнул в окно прямо на Роберта, обхватив его поперек талии. Мужчины покатились по полу, и Роберт перекинул нападавшего через голову. Тот, что в ливрее, упал на спину, но с криком «Ха!» вскочил на ноги и прыгнул на Роберта. Нападавший был моложе и крупнее Роберта, однако Роберт успел перекатиться по полу и дал парню по голове кулаком. Парень как ни в чем не бывало отряхнулся и стал наступать. Мужчины дрались молча и ожесточенно, не замечая боли, не прячась от ударов, думая лишь о победе.

Клариса дрожала от страха. Все было так похоже на вчерашний день. Неужели эта драка тоже закончится кровавой драмой? Клариса с ногами забралась на кресло, чтобы в нужный момент прыгнуть на того, кто напал на Роберта.

Она помнила, как преобразил Роберта гнев, когда он стал свидетелем избиения Макги, как ярость исказила его черты, когда он заметил, что за домом следят. Должно быть, это и был тот самый таинственный незнакомец, который крадучись пробирался к дому, прячась в тени деревьев. Должно быть, он все же решил напасть. Однако Роберт был страшен в гневе, и теперь Клариса больше опасалась за жизнь нападавшего, чем за благополучие Роберта. Роберт убьет его. Но в этот момент нападавший перевернул Роберта лицом вниз и уселся ему на спину, заведя его руку назад. С сильным акцентом лондонского дна парень в ливрее сказал:

– Эй, приятель, ты проиграл. Ослабел ты с годами!

– Плечо, – простонал Роберт, – ты вывихнешь мне плечо! – Соскочив на пол, Клариса схватила вазу и занесла ее над головой лондонца. Еще мгновение, и она разнесла бы ему голову.

Но мужчина тут же отпустил Роберта.

– Эй, приятель, я не думал…

Роберт перекатился, схватил его под колени, и не успела Клариса опомниться, как Роберт оказался наверху и, оседлав нападавшего, сказал:

– Старость и вероломство всегда побеждают молодость и сочувствие. – Он задрал руку парня так высоко, что Клариса поморщилась, словно это ей было больно. – Сдавайся, – потребовал Роберт.

Парень крякнул, жилы на его шее натянулись как канаты, он задрал голову, чтобы облегчить боль.

– Ты, дурень, конечно, я сдаюсь. – Роберт тут же его отпустил.

Парень перекатился на спину и уставился на Роберта. Они молча смотрели друг на друга. Клариса с замиранием сердца ждала продолжения драки.

Но неожиданно оба захохотали.

У нападавшего оказалась такая яркая улыбка, которая и птиц заставит весело щебетать.

– Ах ты, лживый ублюдок, я думал, я тебя убил! – Подняв взгляд, он увидел Кларису с занесенной над головой вазой. – Хорошая у тебя женщина, Роберт. Готова защищать тебя, не жалея своей любимой посуды.

Роберт, продолжая смеяться, посмотрел на Кларису. Взгляды их встретились. Они долго смотрели друг на друга. Улыбка его поблекла, и она ничего не видела перед собой, кроме Роберта, переполненного весельем, гневом и болью. И ей казалось, что этот смех, этот гнев и эта боль переполняют ее, прорастают в ней, разносятся кровью по ее венам.

На глаза ей навернулись слезы. Она думала, что Роберт в опасности. У нее сердце зашлось от страха, руки дрожали, а эта драка оказалась всего лишь дружеской потасовкой.

Она так за него боялась.

Клариса опустила вазу.

Какая же она была дура!

Отряхнув руки, Роберт поднялся и помог подняться другу. С официозом, никак не вязавшимся с его всклоченным видом, он произнес:

– Принцесса Клариса, позвольте представить вам самого недостойного человека в христианском мире, Корнелиуса Гюнтера Холстеда Вальдемара Четвертого, бывшего жителя Лондона, бывшего резидента Ньюгейтской тюрьмы, бывшего солдата, воевавшего на Пиренеях, и моего доброго друга. – Роберт рассмеялся. – Моего очень хорошего друга.

Почему-то Клариса не удивилась, узнав, что Вальдемар провел некоторое время в Ньюгейтской тюрьме.

Вальдемар церемонно поклонился, и Роберт продолжил:

– Вальдемар, позволь представить тебе принцессу Кларису из Бомонтани, вторую претендентку на трон и леди, которая освободит тебя еще до исхода этой недели.

Клариса нахмурилась. Слишком уж вольно Роберт обращался с конфиденциальной информацией.

Взяв у Кларисы вазу, Вальдемар галантно поцеловал ей руку.

– Я высоко ценю ваши усилия, ваше высочество, особенно принимая во внимание, что работать на его сиятельство мне совсем не нравится. Но когда малютка полковник увидел вас, разодетую под сеньору Кармен Мендес, он так испугался, что я едва не фыркнул.

– Он ее признал? – с нажимом спросил Роберт.

– Признал ли он ее? – Вальдемар с усмешкой покачался на пятках. – Еще как признал. Чуть не описался прямо на твой дорогой ковер. Он увидел Кармен собственными глазами, и это, скажу я вам, ему совсем не понравилось.

– Он думал, что увидел Кармен, даже когда она повернула голову и посмотрела на него? – допытывался Роберт.

– Да не переживай ты. – Вальдемар продолжал усмехаться – Вон, аж позеленел весь.

Роберт посмотрел на Кларису:

– Вы это сделали. Вы его надули. Он принял вас за Кармен.

– Издалека, – уточнила Клариса. – Посмотрим, смогу ли я его обмануть, когда он увидит меня вблизи.

– Ей храбрости не занимать. Мне это нравится. Ваше высочество, если вам надоел этот ленивый увалень, этот Хепберн, я всегда к вашим услугам. – Искоса взглянув на Роберта, Вальдемар добавил: – У меня предки получше будут.

– Да, и всех их ты сам себе сочинил. – С напускной ревностью Роберт отнял ее руку у Вальдемара. – Она хочет только меня. И так будет всегда.

Что, как опасалась Клариса, сущая правда. Однако она не желала, чтобы Роберт всем подряд в этом признавался Она высвободила руку и спросила:

– Вальдемар, зачем вы на него набросились? – Вальдемар галантно проводил ее к креслу и, усадив, сообщил:

– Нужно держать его в форме. Знаете ли, живя в собственном доме, среди цветов и птичек, мужчина раскисает. Ваш друг Роберт не должен раскисать. Особенно когда в его доме шастает этот старый мародер.

– Вы имеете в виду полковника Огли? – уточнила Клариса. – Разве это не опасно?

– Нет, – сказал Роберт.

– Да, – одновременно с ним сказал Вальдемар. Повернувшись к Роберту, он запальчиво бросил: – Не лги девчонке. Она должна знать правду.

– Неведение никому не приносит счастья, – заметила Клариса.

Роберт кивнул, неохотно соглашаясь.

– Полковник Огли не самый умный человек…

– Но он пронырливый, беспринципный и чует опасность за десять миль.

Роберт уселся на край стола.

– Он самовлюбленный эгоист. Уверен, что я делаю то, что делал бы на моем месте он. Огли думает, что я позвал его сюда чтобы объявить, кто является истинным героем Пиренейской кампании. А на самом деле мне на это наплевать.

Подмигнув Кларисе, Вальдемар указал большим пальцем на Роберта:.

– Вот кто настоящий герой.

Клариса кивнула. Она уже давно все поняла. Но вслух сказала:

– Я хочу знать правду. Я ее заслужила. Какова наша цель? Чего мы добиваемся? И в чем состоит моя роль? Кого я играю?

Роберт не стал останавливать Вальдемара, когда тот пустился в объяснения:

– Вы отлично сыграли роль женщины по имени Кармен Мендес, испанской леди, которая попала в пренеприятнейшую историю. Огли нужна была женщина, чтобы согревала его постель, поэтому он сказал ей, что не женат, пообещал привезти ее в Англию и там жениться на ней. Когда настало время уезжать, он бросил ее и даже глазом не моргнул. У него есть жена, она его боготворит, и он совсем не хочет ее расстраивать.

– Потому что у нее есть деньги, – предположила Клариса. Вальдемар прижал палец к носу.

– А вы сообразительная, ваше высочество. Я хочу сказать – для принцессы.

Странно, но Клариса нисколько не обиделась. Наоборот, ей польстило мнение человека, которого Роберт называл другом.

– Значит, я играю роль брошенной любовницы полковника Огли, чтобы заставить его сделать… Что сделать?

– Сделать то, что он обещал, – процедил Роберт.

– Я тебя не виню, – сказал Вальдемар. – Ты это знаешь.

– Я повел себя как дурак, – возразил Роберт. – Поверил, что он сдержит слово.

Вальдемар смотрел Роберту в глаза. И статью и характером они были как братья.

– Если план не сработает, я все равно убегу.

– План сработает. Клянусь, – сказал Роберт.

– Что сделал полковник Огли? – спросила Клариса. Роберт словно превратился в собственную тень.

– Огли пообещал, что, если Вальдемар отправится со мной на последнее задание и мы останемся живы, он освободит Вальдемара от армейской службы за заслуги перед отечеством.

Вальдемар налил всем троим вина и, передав Кларисе бокал, признался:

– Отец Роберта умер, и Роберт уже почти выкупил себе отставку. Он мог и не идти на задание. Но сделал это ради меня. – Роберт смотрел на них с Кларисой.

– Черт, Вальдемар, мы сидим в одной комнате. Я все равно тебя слышу, как ни шепчи.

– Смотри-ка, старик, а не глухой, – сказал Вальдемар. – Мы выжили, – продолжил он уже более громко. – Едва спаслись от смерти, и, конечно же, полковник Огли рассмеялся Роберту в лицо, когда тот потребовал освободить меня от армейской службы. Сказал, что обещания, которые даются такому, как я, не обязательно выполнять, и еще сказал, что преподал ему хороший урок, научил, как обращаться со слугами держать морковку на палке перед носом, а едва слуга схватит морковку, бить его той же палкой.

– А я-то думала, – произнесла Клариса, – что в этом мире еще есть настоящие герои.

– Есть настоящие герои. Их немного, и я всех их знаю наперечет, – заявил Вальдемар.

– И ты один из них, – сказал Роберт. Вальдемар пропустил слова Роберта мимо ушей.

– Но Огли не из их числа, – обратился он к Кларисе.

– Полковник Огли, вы были великолепны! – Леди Миллисент первой начала аплодировать, когда полковник завершил свое выступление. – Вы так живо все описывали, что мне показалось, будто и я была там, с вами, вызволявшим пленника из французской тюрьмы. Вы не могли бы назвать имя того, кого спасли от смерти?

Огли окинул взглядом хорошо одетых гостей. Сплошь одни аристократы. Принцесса Клариса тоже была среди них, одетая в бледно-зеленое бархатное вечернее платье с открытыми плечами, которое ей очень шло. Хитро улыбаясь, Огли пожимал руки джентльменам.

– Не могу, господа. Как-то не по-мужски рассказывать во всеуслышание об оплошности своего же собрата офицера.

По рядам собравшихся пробежал одобрительный шепоток. Огли держался от дам на почтительном расстоянии, не делая исключения и для роскошной мисс Трамбулл, которая зазывно улыбалась ему, всем своим видом давая понять, что не станет отказывать бравому полковнику. Однако в присутствий Бренды Огли не смел демонстрировать свой интерес к дамам. Кроме того, он кожей почуял беду. По спине у него побежали мурашки. Появилось ощущение, будто кто-то целится в него из ружья. Он то и дело обшаривал взглядом зал. Чего он искал? Что хотел увидеть?

Кармен нигде не было. Да и как она могла появиться здесь? Причины, конечно, у нее были. Она хотела отомстить за испорченную репутацию. Но как? Неужели Хепберн ее сюда привез?

Огли побледнел при этой мысли. Конечно, Хепберн. Там, на полуострове, Огли присвоил себе жизнь Хепберна. Как, должно быть, ненавидел его Хепберн за все то восхищение, которое на самом деле заслужил он, Роберт Хепберн! Вот и сейчас хозяин дома наблюдал за ним с ироничной усмешкой на губах, пока его гость принимал выражения почтения, о которых когда-то и мечтать не смел.

Огли стал протискиваться сквозь толпу к Хепберну. Если уж столкновения не избежать, то пусть оно произойдет прямо сейчас. Но Хепберн не собирался выяснять с ним отношения. Он что-то сказал дворецкому, после чего кивнул леди Миллисент, которая ответила ему кивком.

Настало время ужина. Официального ужина в честь Огли – и его одного. Сейчас ему до Хепберна не добраться.

Может, Хепберн его избегает? Нет, он просто выполняет обязанности хозяина, который заботится о том, чтобы гости чувствовали себя комфортно. Нет, он не стал бы везти сюда из Испании Кармен. Слишком много хлопот.

Может, тогда, днем, ему просто померещилось? Вальдемар поклялся, что никого не видел на лужайке, да и Огли, выглянув в окно, не увидел ее. Она словно испарилась.

Они ведь не думают, что могли довести его до безумия, верно?

Огли провел пальцем под ставшим внезапно тесным воротником.

– Вы не пройдете сюда, полковник Огли, миссис Огли? Ужин подан. – Леди Миллисент вела гостей в столовую. Длинные столы были накрыты сияющей белизной льняной скатертью. Сверкало серебро, источали аромат букеты цветов в вазах. – Прошу вас. Полковник, займите ваше почетное место за столом.

Обычно на всех этих мероприятиях, устраиваемых в его честь, он больше всего любил, сидя во главе стола, слушать все эти лестные приветственные речи. Но сейчас ему совсем не хотелось сидеть, во главе стола с хозяйкой дома леди Миллисент по правую руку и принцессой Кларисой по левую. Он даже не замечал, что прелестная грудь принцессы вздымалась двумя аппетитными холмиками над краем декольте, а когда она поворачивалась, эти холмики весьма возбуждающе подрагивали. Глядя на Хепберна, Огли ощущал себя Дамоклом, который уселся на королевский трон лишь затем, чтобы увидеть над своей головой меч, висевший на тонком волоске.

Этот меч рано или поздно упадет. Вопрос лишь в том, когда. И хватит ли у Огли сноровки увернуться от смертельного удара?