29 января 1635 года кардинал Ришелье узаконил уже существовавшее объединение писателей и эрудитов, дав ему название «Французская академия»; перед новым ученым обществом была поставлена задача «усовершенствовать французский язык», создав его словарь, грамматику, а также риторику и поэтику. В 1795 году Конвент создал Французский институт, куда наряду с Французской академией вошли Академия надписей, Академия моральных и политических наук, Академия изящных искусств и Академия наук (естественных и точных). Но «святая святых» была по-прежнему Французская академия; считалось, что сорок ее кресел могут занимать лишь величайшие писатели и ученые страны, по достоинству носящие официальный титул академика «Бессмертный».

И все же, по существу, в эпоху Доде Академия была учреждением мертвым. В год ее двухсотпятидесятилетия, в 1885 году, когда умер академик Виктор Гюго, в академических креслах из сколько-нибудь значительных писателей и мыслителей сидели только Дюма-сын, Ипполит Тэн и Ренан, а из ученых великий Луи Пастер. Имена остальных бессмертных давно уже канули в Лету. Живые силы французской литературы и искусства не вливались в дряхлые вены Академии: Роден, Эдмон Гонкур, Флобер пренебрегали ею, Мопассан отверг предложение выставить свою кандидатуру, Золя проваливали несколько раз при баллотировке.

Доде разделял пренебрежительное отношение друзей к Академии. После того как 15 ноября 1876 года его роман «Фромон и Рислер» получил академическую премию, стали поговаривать о возможности избрания писателя. Г-жа Доде ничего не имела против, но Доде отмалчивался и так и не выставил своей кандидатуры.

Отношение Доде к Академии определилось уже давно. Он выразил его и в новелле «Признания академического мундира», и в очерке, опубликованном в «Журналь офисьель», где рассказывал об унижениях, ценой которых Альфред де Виньи домогался академического кресла, и в заключение писал: «Но в наши дни вряд ли кто-нибудь даст за это такую цену». В 1883 году, после выхода «Евангелистки», многие академики снова предложили Доде выставить свою кандидатуру, но писатель насторожился. Одна, казалось бы, незначительная деталь задела его самолюбие. Встретившись с ним на одном литературном обеде, знаменитый водевилист, «бессмертный» Эжен Лабиш, больше всех уговаривавший Доде занять академическое кресло, вдруг начал бегать от писателя. «Это было нелепо: я ковылял за ним, а он от меня удирал. Мы были похожи на клоунов!» — рассказывал позже Доде. Оказывается, автор «Соломенной шляпки» испугался, что Доде станет просить поддержать его кандидатуру.

Вскоре шансы Доде начали обсуждать и газеты. Литератор Альбер Дельпи, добивавшийся академического «мундира с пальмами», напечатал 22 мая в газете «Пари» статью под заглавием «Диалог портретов». В ней портреты Шатобриана, Ламартина и других знаменитостей обсуждали, достоин ли Доде войти в Академию. Эта желчная стряпня окончательно рассердила обычно добродушного писателя. Теперь уже и главная сторонница Академии, г-жа Доде, советовала мужу не выставлять своей кандидатуры. Но этим Доде не удовольствовался.

«По поводу статьи, появившейся 22 мая в газете «Пари» и подписанной Альбер Пти, г-н Альфонс Доде, сочтя себя оскорбленным, обратился к своим друзьям, г.г. Полю Арену и Морису Гуве, с просьбой, чтобы те от его имени потребовали у г-на Дельпи удовлетворения с оружием в руках.

Г-н Дельпи назвал своими свидетелями г.г. Шарля Лорана и Гастона Жоливе. Эти господа от имени г-на Дельпи согласились на требуемое удовлетворение.

Встреча состоялась вчера в Везине.

В качестве орудия были выбраны шпаги.

При первом же выпаде г-н Дельпи получил удар шпагой, которая прошла через его предплечье; свидетели и врачи после совещания объявили, что продолжать поединок невозможно.

Париж, 26 мая 1883 г.

От имени г-на Доде — Гуве, Поль Арен.

От имени г-на Дельпи — Ш.Лоран, Гастон Жоливе».

Таков протокол этой дуэли — единственного следствия всех соблазнов, какими манила Доде Академия. Однако в следующем году драматург Дусе, историк Буассье и критик Брюнетьер опять стали предлагать Доде выставить свою кандидатуру. Но как раз в это время Академия совершила очередную бестактность, официально отказавшись прислать своих представителей на открытие статуи Жорж Санд в Люксембургском саду — под тем предлогом, что писательница не принадлежала к числу Бессмертных. Доде высоко чтил замечательную романистку и, возмущенный действиями Академии, напечатал в «Фигаро» письмо:

«Я не выставлял, не выставляю и никогда не выставлю своей кандидатуры в Академию.

Альфонс Доде.

Париж, 31 октября 1884 г.».

Среди всех этих перипетий Доде приходит в голову замысел романа, в котором отразилось бы его отношение к Академии, и даже возникает название будущей книги — «Бессмертный».

Эдмон Гонкур записывает в дневнике 18 января 1884 года: «Вчера, в четверг, Доде рассказывал про роман, который он хочет написать об Академии и который предполагает назвать «Бессмертный». Вот его замысел. Дурак, посредственность, его блестящая карьера академика от начала до конца будет сделана, — причем он об этом и не подозревает, — его умницей женой. Между ними вспыхнет ссора, во время которой она откроет ему женскую правду о нем, — историю возвеличения ничтожества, после чего — вероятно, по примеру своего коллеги Оже [посредственного критика, покончившего с собой из-за издевательств прессы над его избранием в Академию по прямому приказу короля Карла X] — он бросится с Моста искусств в Сену». Таким образом, первоначально Доде хотел лишь развить сюжет рассказа «Признания академического мундира». Однако основные идеи романа ясны были писателю с самого начала. В черновой тетради, относящейся к роману, он делает такую заметку: «В академическом романе прежде всего дать почувствовать ничтожность всего этого. Полную ничтожность. А ведь это стоило стольких усилий, низостей, мешало говорить, думать, писать. И все, едва они туда попадут, испытывают то же чувство пустоты, но скрывают его от самих себя, строят из себя счастливцев, твердят повсюду: «Даже представить себе нельзя, как это прекрасно» — и подыскивают, вербуют новых приспешников. Комедия, которую они ломают для окружающих. Это и еще идолопоклонство женщин, которые создали их, ползанье на брюхе перед куском дерева, из которого они своими руками вырезали бога».

Однако, обдумывая замысел, Доде подвергал его изменениям. Уже 9 апреля того же года Гонкур записывает: «Он стал говорить о замысле своего романа, план которого он, к моему большому сожалению, переделал; роман называется теперь уже не «Бессмертный», он превратился в «трехэтажную махину» и получил наименование «Развод в великосветском обществе».

Однако ни в 1884 году, ни в последующие годы Доде, отвлеченный работой над «Сафо» и «Тартареном на Альпах», не приступил к осуществлению своего замысла. Затем его отвлек план создать книгу о «новой породе мелких хищников, которые воспользовались законом Дарвина... для оправдания всевозможных низостей... Я работал над этим уже несколько месяцев, но тут во Франции вышел перевод замечательного романа Достоевского «Преступление и наказание», и оказалось, что это именно та книга, которую я собирался написать, да еще принадлежащая перу гения...» (Предисловие к драме «Борьба за существование»). Но работа над ненаписанной вещью подарила Доде образ циничного «борца за существование» Поля Астье — «сплав нескольких молодых искателей удачи, которых я знавал», по словам автора. Так тема Академии сплелась с темой алчности и цинизма, разъедающих общество. Доде отлично понимал значение этой второй темы. Позднее он заметил в интервью, данном по поводу шума, поднятого критиками вокруг «Бессмертного»: «В книге не хотят видеть ничего, кроме Академии. Почти совсем упускают из виду остальное, все, что касается «общества», «света» и его верхов».

В основу своей фабулы Доде, как и позднее, в «Порт-Тарасконе», положил подлинные события. Известный геометр, член Академии наук Мишель Шаль много занимался историей математики; его страстью к историческим исследованиям воспользовался мошенник Врен-Люка, который продал ученому по частям «коллекцию» поддельных автографов многих знаменитостей XVI-XVII веков, выманив у него общим счетом двести тысяч франков. Шаль воспользовался «новыми документами» с лжепатриотической целью: он вознамерился приписать Паскалю многие открытия, сделанные Ньютоном. Фальсификация была разоблачена, судебный процесс, который возбудил Шаль, наделал много шуму. В интервью Доде говорил: «История с автографами восходит к нашумевшему делу, происшедшему с Мишелем Шалем в 1868 году, и воспроизводит его до такой степени точно, что даже упомянутое в «Бессмертном» подложное письмо Ротру — это то самое письмо, которое Мишель Шаль пожертвовал Академии и оригинал которого до сих пор находится в ее архивах».

Весной 1888 года роман был напечатан в газете «Иллюстрасьон», а летом вышел отдельной книгой с посвящением Филиппу Жилю, сотруднику газеты «Фигаро» и драматургу. Критика встретила «Бессмертного» в штыки: в нем пытались усмотреть «роман с ключом», то есть памфлет на определенных лиц, скрывающихся под именами персонажей. Доде категорически это отрицал. Безусловно, герои книги имеют своих прототипов. Так, например, Люсьен Доде пишет, что история герцогини Падовани и князя д'Атиса воспроизводит историю некоей весьма высокопоставленной дамы времен империи; прототипом старика Рею был восьмидесятитрехлетний художник Ленуар, который на курорте Нери много рассказывал Доде об императрице Жозефине, о великом трагическом актере Тальма, о своем учителе Давиде и после каждого рассказа прибавлял: «Я сам это видел». Однако никаких карикатур на определенных лиц в романе нет, и Доде говорил в интервью чистую правду: «Я ни за кем не иду на буксире. Я люблю литературу ради нее самой».

Лишь немногие критики отдали должное роману, но среди них были такие, как Анатоль Франс, который в своей статье в газете «Тан» назвал книгу Доде «остроумной и трагической, живой, энергичной, изысканной, очаровательной, полной силы и изящества».

По-русски роман выходит почти одновременно с французским изданием. В 1888 году его печатают два журнала: «Русская мысль» (NN 5-7) и «Северный вестник» (NN 6-8), а журнал «Русский вестник» публикует его в трех выпусках своих приложений (кн. VI-VIII, под названием «Один из бессмертных»). В том же году появляются пять книжных изданий: напечатанный в журнале перевод М.Н.Ремезова выпускает отдельным томом редакция журнала «Русская мысль», в серии «Книги недели» роман выходит под названием «Ученый муж», в издательстве товарищества «Общественная польза» — под названием «Один из бессмертных» и, наконец, под названием «Бессмертный» в издательствах С.Добродеева и В.В.Комарова. В дальнейшем роман входил в оба предреволюционных Собрания сочинений А.Доде и многократно переиздавался. В настоящем томе БВЛ текст печатается по Собранию сочинений А.Доде под редакцией Н.М.Любимова, т.7, М., изд-во «Правда», 1965.