В 1988 году, — став постоянным редактором моих рукописей в издательстве АПН и на том познакомившись со мною, — «Семён Николаевич» завершал легендарную свою чекистскую карьеру сотрудником 5-го Управления КГБ СССР. Однако… Однако «кем был молодой человек лет шестнадцати», представленный Гитлером юбиляру, он не вычислил: кишка и у него тонка была. Раскрываю теть-катеринину тайну «близости маннергеймова внука германскому фюреру». Посвятил меня в нее генерал Павел Миронович Синеокий, муж школьной ещё приятельницы моей (о которой подробно — в моём романе «Площадь Разгуляй»). Начальник разведки в армии генерала Федюнинского. В свою очередь, узнавший подробности от пленённого им участника встречи фон Бёлова, офицера ВВС Германии, адъютанта Гитлера по связи с ВВС.

Объявился еще один свидетель. В конце ноября 1956 года Екатерину Васильевну посетил освободившийся из заключения австриец Хайнц Шенк. Проездом он оказался в Москве. И там обратился за адресом «знаменитой балерины Гельцер» в дирекцию Большого театра: ему, в прошлом музыканту, почитателю балета, необходимо повидать великую танцовщицу. Шенку объяснили, что она давно не на сцене, что ей много лет, что она с трудом передвигается и что, наконец, она слепа, потому никого не принимает. Но Шенк очень просил. Кроме того, совсем недавно прошел необычайный партийный съезд, после которого бывшему зэку отказать было неудобно. Адрес дали.

Взволнованная Екатерина Васильевна сказала: — Господин Шенк! Мне, слепой, очень трудно разговаривать с вами, незнакомым человеком. Говорить и не видеть лица — я так не могу... Мой племянник, — она тряхнула мою руку, — много лет провел там, откуда пришли вы. Говорите с ним... Я буду слушать...

Почему Хайнц Шенк, чего только не натерпевшийся за свои двенадцать лет каторжных лагерей, почему он не бросился напрямик и без промедления в свою прекрасную страну где его, возможно, ожидали близкие, выжившие в мясорубке войны? зачем он пробился к Гельцер, которую не видел никогда и не знал? Причину этого Шенк объяснил сам:

«С 1941 года я служил в Финляндии, в охранном батальоне СС. 4 июня 1942 года наше подразделение переброшено было в район ставки финского командования. Сказали: в связи с прибытием туда президента Финляндии и самого рейхсканцлера Германии! И еще из-за недавно случившегося покушения на Гейдриха, начальника службы безопасности рейха. И точно, в тот же день, 4 июня, в ставку приехали президент Рюти и рейхсканцлер Гитлер... Оказалось — чтобы поздравить Маннергейма с семидесятипятилетием. Мы видели начало очень скромного торжества. Оно произошло в лесу перед штабным вагоном. Рейхсканцлер и президент Рюти поздравили Маннергейма. Поднялись в вагон. За ними прошли трое наших генералов. И — за хорошо известным нам всем генералом Аиро Фредериком – четверо или пятеро финских егерей охраны вагона. Мой пост был в его тамбуре. Там я и увидел молодого человека, тоже — по экипировке и форме — видно, из этих же егерей... Гитлер задержал его. Развернул за плечи. Прижал к себе чуть. Сказал, развернув:

— Дорогой именинник! Вот Вам ещё один небольшой подарок! — (первым, посчитав видимо тот самый чёрный «Хорьх». В.Д.). Подтолкнул юношу к сразу будто засветившемуся Маннергейму. — Еще раз мои поздравления, дорогой маршал!.. (Этих подробностей Карл не помнил: от всего происшедшего мальчишка ошалел. И не удивительно! И в себя пришел к ночи. В постели дедовой спальни). Рюти, Гитлер, Кейтель и двое генералов пробыли с Маннергеймом и этим мальчиком остаток дня. На другой день, после их отбытия, нам – немцам отдельно — устроили именинный стол. Раздали подарки. И к ночи возвратили в батальон. Вот за столом-то, за трапезой, мы и узнали что мальчишка в егерской форме — внук маршала от его русской жены. От известной балерины Гельцер из знаменитого Большого театра в Москве. Это все — по секрету — рассказал нам сам повар Маннергейма когда мы вместе с ним хорошо-о набрались за здоровье именинника. Проведя долгие годы в советских лагерях, я понял, в какой страшной стране вы живете. И понял, что должна была пережить женщина, внук которой и сын оказались в Европе. Потому я сказал себе: если выживу, обязательно найду эту несчастную мать и бабушку. И расскажу ей, что видел живым и здоровым — пусть много лет назад, это неважно — ее внука. Что парень он хоть куда! Главное, что он в надежных руках своего деда. И если сам рейхсканцлер в разгар войны не забыл привезти его к деду, то сам дед многого стоит. И не только позаботится о внуке, но, если придется, защитит его... Будьте спокойны!»