…Н вновь всплыла из нетей легенда о «депортации евреев из Финляндии в Германию». И, — за развернувшейся провокационной кампанией против финнов снова, — оседлана была байка о «тайне» организации «еврейских зон» в лагерях военнопленных. А за тем и угрозы: «Разберемся! Докопаемся! А нет — мы прессу, мы сам НАРОД поднимем!»...

Сказанное выше, не домысел Карла, но слова конгрессмена Мокли, друга моих родичей в США. И произнес он их — и не единожды — во время наших с ним бесед в доме моего племянника Женни Ахтер в Гетесборге, штат Мериленд. Он «залетал» туда ночами, чтобы всласть пообщаться с нами — с явившимися из России сестрой и братом близких его друзей и... избирателей. Мысль «ободрать финнов» захватила его. Сам ли он был её генератором? Или позаимствовал у постоянных искателей «где и что плохо лежит»? Не знаю. Но ухватился за идею с хорошо знакомой мне нахрапистостью и напористостью. Я почувствовал это сразу, еще во время поездок с супругой по своим родичам там, в Америке. И по приезде в начале декабря в Москву тотчас налетел на свежие публикации в прессе, не оставлявшие никаких сомнений в том, что кампания «по обдиранию» уже организована и стремительно набирает темпы. Сердцевиной этой новейшей анти финской провокации стало всплывшее из свидетельств бывших военнопленных-евреев в Финляндии упоминание о существовании в 1942–1944 годах еврейских лагерных зон. Они действительно были — эти зоны. Их организовали в начале или в середине 1942 года. Зачем? С какой целью? Кто? Это требовалось срочно прояснить! «Правильный» ответ на вопросы обернулся бы для теряющего избирателей конгрессмена Мокли свежим и надёжным электоратом! И потому авторы «страшной» сенсации уже пригвождают «финских нацистов»-изуверов глубокомысленным утверждением: «Эти зоны организованы были лишь с одной целью — собрать в них военнопленных евреев и выдать немцам!». Не очень понятно, правда, зачем было устраивать мороку с организацией «еврейских» зон для «последующей выдачи евреев Германии». Известно ведь, что за взятых в плен, — в том числе за евреев, — финны в «амбарных книгах» у своих советских оппонентов не расписывались. И, в случае чего, каких-то четыреста, или даже триста всего, плененных ими евреев или неевреев — о чем разговор?! — всего и нужно было отогнать в ближний лесок... Как и практиковалось белофиннами в 1918 году; не ко всем врагам, конечно, но в отношение излишне — не по северному климату — разгоряченным кровью мародерам и красным комиссарам. Своим или российским, большевистским. В их числе еврейским, естественно, из тогда особо лезших на рожон и домогавшихся пули. Лес – кругом. «Шлепай» — не хочу!.. Так нет же: «еврейские зоны создавались Маннергеймом, чтобы отобранных евреев проще передавать немцам»! «Но передали-то восьмерых подонков, всего-то!». «Да! Но евреев! Евреев!»

С порога отметаю эту подлую националистическую дискриминационную философию! Эту дикую политику «двойных стандартов»: немца-эсэсовца, отловленного союзными войсками, следует не медля передавать британской или Американской, или русской, или Бог знает ещё чьим спецслужбам, чтобы того обязательно вздёрнули; еврея же — Нквдешника, или (что неизмеримо гаже) уличённого активиста-«советизатора» в странах Прибалтики или в восточных Белоруссии и Украине, — на котором крови, что на бойне, — передавать немцам нельзя! Потому что его тоже вздёрнут… Потому что, — снова как в сказке про Белого бычка, — он еврей! Ну и хрен с ним – туда ему, подонку, дорога!.. И опять: так он же еврей! Еврей он! Господи, Боже мой…

Спрашивается, зачем же службам безопасности Финляндии самим возиться с этой самотиражируемой мразью?..

— Боже упаси! — перебил меня Карл. — Наш добрый знакомый Ионас Якобсон — глава еврейской общины Финляндии в годы войны, и даже коллега деда по правительству — просил моего старика позволить финским евреям шефство над советскими евреями из военнопленных. Тогда-то и узнал маршал о пленённых евреях. Замысел он, конечно же, одобрил: «Почему нет? — Предупредив, однако, о возможных сложностях. — Евреям община поможет, это хорошо. А не евреям? С не евреями как? Тотчас обида. Зависть тотчас. И юдофобская реакция тут как тут...»

«Она и без того цветет, — остудил его Якобсон, — мордуют евреев. Свои».

— «Вот видите. Потому, если опекать одних евреев, соберем-ка их в отдельные зоны — я распоряжусь, и с Богом!..»

Распорядился.

…Опыт «собирания евреев» был у него с 1909 года: по просьбе твоей мамы, — «владевшей вопросом», — он добился выделения для солдат – евреев — отдельных палат в Балтийских госпиталях. Сумел даже организовать «еврейский» лазарет в Вииппури, чтобы, — изолировав их, — уберечь, таким образом, от «улицы». «Неравнодушной» к ним, — скажем так, — из-за еврейских предпочтений в драматических событиях 1906 года (Когда в прибалтийских губерниях, – Финляндии, Эстляндии, Лифляндии и Курляндии, восставших против жестких действий Российской администрации, — евреи приняли сторону Царского правительства. Иначе говоря, пошли против своих соседей — титульных народов. С которыми до сих пор жили мирно)…

…Если всерьез: не понимаю до сегодня, почему дед фактически укрыл от возмездия в этих зонах и евреев-преступников? Тех, что до пленения, в подлейшей роли мародёров-«советизаторов», успели пограбить и залить кровью Восточную Польшу и Прибалтику?.. Не понимаю.

В связи с назойливыми попытками интересантов спровоцировать «прогрессивную общественность мира» на осуждение правительства Финляндии за «планы передачи евреев-военнопленных германским службам», — пугая её непрерывно повторяемым словосочетанием «еврейские зоны, еврейские зоны!», — я вспомнил слова старого приятеля дедушки. Тот сказал: Сталин, не мог примириться с тем, что Финляндия вышла из грязной (Второй мировой) войны не только не покорённой, не только не оккупированной, но и чистой! Никто не посмел предъявить ей обвинений! В том числе, даже в военном альянсе с гитлеровской Германией, которая де-юре была почти до самого конца войны ее союзницею. Раздосадован он был чрезвычайно: то было ещё одной, если на самой звонкой, пощёчиной кремлёвскому сидельцу. И, быть может, самый обширный излом конструкции его стареющего и рушащегося душевного равновесии. Излом, связанный неотделимо с тайными, сугубо личными обстоятельствами (На кои очень осторожно намекнул офицер Генерального Штаба Новик, — сперва, тайно, в дневнике, а спустя годы, – в скандальных эссе, опубликованных на станицах «толстых» московских журналов. «В России всё тайна — ничего не секрет». «Война не была объективной необходимостью. Это был личный каприз Сталина, вызванный неясными пока причинами». О причинах – ниже. О неясности самого каприза — внезапного и никак не мотивированного начала «Зимней войны». Акта спонтанного — вспышки истерического психоза, если точно. О которой, естественным образом, и «не был поставлен в известность даже Шапошников». (Мотивы её исследованы были накоротке и в повести автора «Густав и Катерина»). Хотя сотрудник ГРУ Новик мог бы о них знать, – «открытым текстом» — анекдотами, — разлетались они по кухням Москвы. И почему-то…связаны были с именем «известной всем строптивой старухи, не желавшей воздействовать на старика-любовника»…

Если бы поминавшаяся досада его возникла лишь в 1944 году...

Первых вождей советской России, — которая и построена-то была на германские деньги, — уже с самого начала существования — с 1917 года — ревниво бесила сама возможность подобного же германо-финского альянса. И только уже Сталин, придя к власти, понял, что финские здравомыслящие политики никогда не ориентировались на Германию. Ни в первые месяцы большевистской экспансии в Финляндию в начале 1918 года, ни, тем более, после прихода к власти в Берлине национал-социалистов. И здесь тоже решающее слово принадлежало опять же деду.

А события развивались, будто сами по себе. После первых своих «успехов» в Эстонии, Латвии и Литве, — «Сталин… ополоумел, что ли? Закусил удила — ему, как выражаются теперь, изменило чувство, реального. Он позволил себе, втянуться в антифинские провокации, потребовав ультимативно «незамедлительно вывести войска подальше (!) от советской границы на Карельском перешейке — на 20—25 километров... Он был уверен: стоит ему предъявить ультиматум, тем более начать боевые действия, как шантажируемый им Маннергейм поднимет руки. Чтобы наверняка сломать и добить окончательно старого финского маршала складывавшимися обстоятельствами», Куусинен был вызван в кремль и подмахнул Молотову... Договор о взаимопомощи и дружбе между СССР и... какой-то никому не известной Финляндской демократической республикой... 14 декабря 1939 года, СССР исключили из Лиги Наций. Сталин ответил, что это нелепое решение... вызывает ироническую улыбку и способно лишь оскандалить его незадачливых авторов. И, — чтобы, враз, ослепить и оглушить паршивую чухну, — а на самом деле, чтобы прийти в себя, — бросил 30 ноября 1939 года на Финляндию бомбардировочную авиацию и несколько армий! Отбомбившись по мирным городам и весям, советские войска на всём протяжении фронтов – от Финского залива до Баренцева моря – ввязались в тяжелые бои с… совершенно непонятно как, но неожиданно мастерски, выстроенной обороной маленькой страны. Причём, новый Мальбрук, — то ли от наглости, то ли от глупости «советников», — отвёл на всю финскую кампанию «от силы» 12 дней! (Реально же, только две недели потребовалось для того чтобы считанным — не разгромленным финнами — войсковым колоннам достичь внешних границ так называемого предполья (Ни на каких картах, — ни в натуре, якобы, — не просматривавшихся. И, для наступавших советских армад, не видимых). Это 32-42 километровая в глубину полоса инженерных заграждений и 30 рядов колючей проволоки. Это непреодолимые для людей и техники лесные завалы и гигантские противотанковые «волчьи ямы» глубиною до 10-14 метров, о которых наступавшие понятия не имели. И как преодолеть их не знали… (Имели, знали, оказалось! О том в тех же эссе, — а прежде, в своих же донесениях, хранящихся в Первых отделах всех армейских штабов, — рассказал тот же Новик. Офицер ГРУ Генштаба. «Исследовавший» злополучное предполье на местности!). «Все мы, работники оперативного отдела Ленинградского ВО, — пишет он, — пользовались так называемым Чёрным альбомом, в котором содержались все исчерпывающие данные по укреплениям — предпольным и Линии Маннергейма. В альбоме были фото, аэрофотоснимки и характеристики каждого ДОТа: толщина стенок, наката, вооружение и т.д., и передовых и главных укреплений Карельского перешейка. Позднее, уже работая в Разведупре, я опять видел этот Чёрный альбом. Он был и в штабах действующих войск на перешейке. Как же смели руководители правительства утверждать, что таких данных не было? Виновно в неудачных начальных действиях войск само правительство, и в первую очередь…лично Сталин!»

Правда, ни наступавшие, ни правительство не имели понятия и о том, что оружия у финнов, практически, ещё не было. «Не завезли!», как у нас в совке говорили. Не наковали ещё. Были привычные, будто родились с ними финны — финские ножи. «Финки». Которыми они, — охотники и лесовики, — с пацанов, мастерски «работали». Было по 8 патронов на каждую из четырёх тысяч старых австрийских, — времён «Graf Radetzky edler Degen», — винтовок-манлихеровок (венского завода-производителя). Кем-то из щедрых скандинавских соседей подаренных, чтобы или помочь, или склады свои от хлама очистить (Тем не менее, из которых финны исхитрялись бить не только белку в глаз)… Остальное потом появилось. Позднее. В основном, уже к концу войны. Но с тем, — что они уже имели, повторюсь, — работали финны умело (Именно, работали; народ-то финский – он ведь не бомж на собственной земле, не разбойник ей, не завоеватель – защитник он. И, несмотря на то, что выпить и он не дурак, меру знает. И ещё какой трудяга — поискать).

…И вот, только за этим всем непреодолимым предпольем, — со снайперами по границам лесного (а где было, то и дорожного) обрамления, — армию-агрессора ждали, — затаившись под еловыми лесками и засыпанные снегами, — передовые полосы собственно укреплений самой той «Линии Маннергейма»…

Руководство СССР, — «перед фактом мужественного и блестяще проводившегося сопротивления финской армии», — самым банальным образом растерялось… С головою ввязавшись в тяжкие бои, — по-бараньи упёрто считая войну с «какой-то Финляндией» делом скоротечным и предрешенным, — оно – повторимся — не озаботилось даже «поставить о начале ее в известность своего… начальника Генштаба — Мозг Армии!».