Цветок в мозгу акулы миллион лет безупречен. Драконий цвет — кровавый мак, плотский, сжатый, выбит в основе ее хребта. Мак, что я срезал, когда лепестки облетели, чтоб заполучить млечный лотос ее слез. Срезал в пекле дня, лезвием по спирали вокруг луковицы, душистое млеко высохло на солнце дочерна. В моем уме. В моей нужде, чтоб повелевать густым цветеньем во снах моих у нее на груди. Меж тем акула налетает на пловца и растрясает челюстями на части. Сны о силе и безупречном освобождении от боли. Яркий такой цветок. Кровь распускается в воде, кружит в зеленых глазах ее, словно пламя. Гипнотический лепесток и шелк ее тела движутся с моим вместе, дуга наслаждения между снами, а во мне цветет мак с жестоко изысканной чистотой одержимости. Алмаз, что на измеренье плотней. Кровь, что, замерзнув, расширяется.