Человек в маске швырнул на пол железную кочергу: холодную и странно погнутую.

– План Дельца провалился.

Все, кто находился в темном помещении, смотрели на кочергу.

– Среди нас он был самым сильным, – отважился произнести кто-то.

– Телом – возможно, но отнюдь не умом, – возразил другой.

– Никак мы забыли, что в наших рядах есть тот, кто еще свирепее Дельца, но не в пример ему наделен острым умом?

– Деймос… не совсем один из нас. И слишком непредсказуем. Он носится, словно бешеный пес, воя и кусая всех подряд.

– Вот-вот, – подхватил первый культист. – И потому нужно найти способ употребить его способности с максимальной пользой для нас… или заменить его. Похоже, в Коринфе сестра получила кое-какие сведения. Всю зиму она прочесывала архипелаг в поисках своей матери. Киклады – это же мириады островов, сотни городов и селений, возникающие и распадающиеся союзы. Добавьте сюда пиратов. Местонахождение Миррин ей по-прежнему неизвестно… как и то, что сама она у нас в ловушке. Сейчас сестра возвращается в Афины, рассчитывая, что мудрость Перикла и его свиты облегчат ей поиски матери.

– В Афины? – переспросил другой культист.

Остальные хранили молчание.

– Да, – ответил первый. – Кажется, мы все убедились в необходимости смены тамошней власти? Славный древний город достоин новых правителей.

Собравшиеся дружно согласились.

– В таком случае отправим Деймоса менять судьбу Афин. Заодно и с сестрицей встретится. Ей с ним не справиться. И вообще никому. Она или примкнет к нам, заменив брата, или испустит дух…

Всю зиму, пока над Эгейским морем беззвучно падал снег, «Адрастея» плавала между островами архипелага. На ночь команда галеры бросала якорь в какой-нибудь продуваемой всеми ветрами бухточке и дрожала от холода, а днем отправлялась вглубь очередного острова – расспрашивать местных жителей. И везде люди пожимали плечами, впервые слыша о какой-то Миррин. К пронизывающим ветрам добавлялась более ощутимая опасность – пираты. Но зима прошла, и сейчас, в разгар лета, плывя к Афинам, команду «Адрастеи» злило другое явление природы – густой туман. Море было покрыто его плотной завесой: жаркой и влажной. Перегнувшись через перила, Кассандра щурила глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то за серой стеной тумана, но безуспешно.

– Не советую, госпожа мисфиос, слишком долго вглядываться в туман, – сказал ей Варнава. – Однажды я вот так же вглядывался в него, боясь наскочить на скалы. Бодрствовал три дня и три ночи. Глаз не сомкнул. А потом я увидел их. Они восседали на тех самых скалах, встречи с которыми я так боялся. Такие дьявольски красивые… Они мне пели. Их голоса казались слаще меда. Я едва не потерял рассудок и не направил корабль прямо на скалы… только бы сполна насладиться их чарующими песнями и лицезреть их красоту…

Варнава мечтательно всматривался в туман. В глазах капитана блестели слезы.

На его беду мимо проходил Реза:

– Как же, помню. Ты тогда заснул, и нас едва не выбросило на скалы.

Варнава недовольно поглядел на рулевого, но Реза уже карабкался по мачте.

Кассандра улыбнулась и снова вперилась в серую стену. Неожиданно в тумане появился просвет, и взорам плывущих открылось побережье Аттики. Казалось, там ничего не изменилось: те же черные пятна и развалины на месте деревень и владений… но ярко-красные островки и точки исчезли. Ни одного лагеря спартанцев.

– Осада закончилась, – прошептал Геродот.

– До поры до времени, – задумчиво произнесла Кассандра, зная, что Стентор так просто не отступит.

Вскоре Реза что-то крикнул с верхушки мачты, скрытой туманом. Варнава передал сообщение матросам. Галера содрогнулась и замерла.

Уж не оказались ли они в лапах одного из морских демонов, о которых так вдохновенно рассказывал Варнава? Опасения Кассандры развеялись вместе с туманом. Впереди показались башенки и причалы Пирейской гавани. Кассандра, Варнава и Геродот жадно всматривались в берег. Там было на удивление пусто: ни снующих торговцев, ни проворных рабов. Не услышали они и привычного шума. Единственными звуками были печальные удары далекого колокола. Повсюду стояли повозки. Казалось, их бросили где попало. Некоторые лежали на боку; их груз вывалился наружу и частично был разграблен. Затем в ноздри команде «Адрастеи» ударило зловоние; неожиданное, словно пощечина. Отвратительный, сильный запах гниения.

– Боги! – прохрипел Варнава, прикрывая тряпкой нос и рот. – Что здесь произошло?

Кассандра сошла на берег первой. Туман рассеивался, открывая другие, такие же пустые части гавани. Молодая женщина подняла голову. По парапетам крепостных стен ходило несколько караульных. Их лица тоже были закрыты тряпками.

– Не задерживайтесь. Идите в город, – угрюмо крикнул ей один из караульных, указав на дорогу, по-прежнему окаймленную длинными стенами. – Ничего и никого не трогайте.

У Кассандры по спине поползли мурашки.

– Феба, – прошептала молодая женщина.

Кассандре отчаянно захотелось убедиться, что ее подопечная жива и здорова. Клетка вокруг сердца задрожала, а внутри вспыхнул огонь.

– Оставайтесь на корабле, – крикнула она Варнаве.

Тот стоял возле перил. Рядом сидел Икар.

Геродот не внял ее совету и тоже сошел на берег.

– Долгое плавание меня утомило. Я отправлюсь с тобой. И потом… надо понять, что за беда тут стряслась.

– Мы переговорим с Периклом и Аспасией и сразу же отчалим, – согласилась Кассандра.

Они вышли на знакомую дорогу между стен. Туман опять стал густеть. Кассандре казалось, что впереди она видит слабые очертания уродливых лачуг, вытянувшихся вдоль дороги. Наверное, их стало еще больше. Странные звуки доносились оттуда: монотонное жужжание мух и заунывное пение. Временами слышался плач.

– Кто-то в окружении Перикла должен знать, в какой части архипелага мне нужно искать Миррин. Киклады многочисленны. Если я начну обыскивать остров за островом, на это уйдут долгие годы. Я не могу просить Варнаву и его команду о та…

Кассандра умолкла и застыла на месте. Геродот – тоже. Туман, клубясь, расходился. То, что молодая женщина приняла за лачуги, оказалось горами трупов, и эти горы, насколько позволял видеть туман, тянулись далеко. Сотни… нет, тысячи трупов. Попадались тела воинов, но основную часть составляли тела женщин, детей, стариков. Тут же лежали трупы собак и лошадиные туши. Посеревшие лица глядели невидящими глазами. У кого-то и глаз не было; их успели выклевать вороны. Открытые рты с высунутыми языками, иссохшие руки, болтающиеся, как плети. Спутанные волосы. Из кого-то еще вытекал гной и экскременты, сочилась кровь. Чем дальше, тем выше становились горы трупов, почти достигая высоты длинных стен. Жужжание мух делалось оглушающим. Хищные птицы пировали, склевывая и обрывая куски гниющей плоти с верхнего ряда трупов.

– Неужто спартанцам удалось проникнуть внутрь стен? – в отчаянии вопрошал Геродот.

– Нет, – ответила Кассандра, заметив язвы на лицах и телах мертвецов. – Все гораздо хуже. Их убила болезнь. Гиппократ ее предвидел.

Это заставило Геродота и Кассандру озираться чуть ли не на каждом шагу, чтобы не задеть за чью-то гниющую руку или ногу.

– Да, болезнь. Видимо, ты права, – горестно вздохнув, согласился Геродот. – Стены Перикла крепки. Спартанцам было никак не проникнуть внутрь. Но у них вдруг появился неожиданный союзник – чума. Неудивительно, если столько людей месяцами теснятся в узком пространстве. Спартанцы ушли, а настоящий враг нынче бесчинствует на улицах.

Агора встретила их такими же грудами трупов, сваленных в каждом углу. Мужчины и женщины с тряпками на лицах несли туда тела новых покойников. Тошнотворное зловоние заставило Кассандру прикрыть плащом нос и рот. Геродот сделал то же самое.

Согбенная женщина закинула на груду тело девочки-подростка и заковыляла прочь. Ее плечи сотрясались от рыданий.

«Феба!» – мысленно вскрикнула Кассандра, ошибочно приняв лицо умершей за лицо своей подопечной.

– Сколько? – спросил Геродот, догнав женщину.

– Почитай, здесь лежит каждый третий или четвертый горожанин, – ответила она. – Я – последняя в нашей семье… Чувствую, болезнь скоро одолеет и меня. Я просила соседа: когда умру, чтобы отнес мое тело сюда. Но он сам ослабел, и рассудок у него помутился. Болезнь выкосила нашу армию. Нынче союзники и даже наемники не откликаются на наш зов. Эта чума не щадит никого.

Мимо почти бегом проследовал отряд городских гоплитов, направляясь куда-то через рыночную площадь.

– Беспорядки? – спросила у женщины Кассандра.

– Сплошь и рядом. Клеон намерен воспользоваться чумой и утвердить свою власть над Афинами. Горожане умирают, а он собирает ополчение и покупает верность городских солдат.

Слова афинянки заставили Кассандру и Геродота поднять глаза к холму Пникс, едва проступавшему сквозь пелену тумана. К величественному Парфенону и возвышающейся статуе Афины добавились зубчатые стены недостроенного храма. Но и там громоздились штабеля трупов, над которыми висели полчища мух и кружили грифы. Простившись с осиротевшей горожанкой, Кассандра и Геродот направились к каменной лестнице, что вела к Акрополю и вилле Перикла.

– Никакой охраны. Не странно ли? – удивилась Кассандра.

– Вооруженных людей я видел лишь в гавани да горстку здесь, на городских стенах, – сказал Геродот, соглашаясь с молодой женщиной.

«И никаких следов Фебы», – еще больше встревожилась Кассандра.

Они выбрались из тумана, оказавшись внутри виллы. Не верилось, что когда-то Перикл устраивал здесь шумный симпосий. Вилла выглядела давно заброшенной. Воздух приторно пах сладким воском, который плавился в курильницах, скрывая зловоние смерти. Эхо разносило шаги незваных гостей. Миновав андрон, они поднялись на второй этаж. Здесь еще чувствовалось биение жизни, но слабое и угасающее. Из спальни доносились негромкие голоса.

– Я уповал на стены как на наше… спасение, – шептал слабый голос.

Кассандра в недоумении посмотрела на говорящего. Он лежал в постели – не человек, а мешок с костями. С балкона, сквозь открытые ставни, струился туман. Неяркий свет позволял разглядеть клочки жидких волос на голове больного и спутанную бороду. Кассандру удивило, что незнакомец лежит в спальне Перикла, а рядом с ним сидит Сократ. С другой стороны сидела Аспасия и нежно гладила больного по голове.

Догадка сразила молодую наемницу, словно удар боевого топора.

– Перикл? – удивленно произнесла Кассандра.

Аспасия вздрогнула. Сократ вскрикнул от неожиданности. Глаза Перикла (на исхудавшем лице они казались выпученными) повернулись в сторону вошедших.

– А-а, это ты, госпожа мисфиос. И с тобой… Геродот, – хрипло произнес Перикл. – Мне грустно, что вам приходится видеть меня в таком состоянии. Досадно, что… эта болезнь одолела и меня. Народ… избрал меня своим предводителем. Принципы моего правления были просты: без обиняков говорить о том, что необходимо сделать для всеобщего блага, любить родину и оставаться неподкупным. Я следовал этим принципам, но сторонники мира со Спартой питали ко мне все большее отвращение. И приверженцы Клеона, выступающие за решительные военные действия, тоже меня ненавидят. И вот я лежу… сломленный болезнью и ни на что не годный.

Перикл зашелся душераздирающем кашлем. Аспасия прикрыла ему губы полотенцем, которое вмиг стало красным от крови.

– Правда нынче лежит на наших улицах. Целые мрачные штабеля правды. Афина отвернулась от своего города и от меня. Я проиграл.

– Друг мой, ты ошибаешься, – спокойно возразил Сократ. – Если некто делает все для спасения дорогих ему людей и при этом заболевает, то что это: поражение или свидетельство силы его любви?

– Когда эта проклятая чума заберет меня, я буду скучать по нашим беседам, – сказал Перикл, дотрагиваясь до руки Сократа.

Аспасия встала, намереваясь покинуть спальню. Она мельком взглянула на Кассандру, и молодая женщина, вняв сигналу, тоже вышла. В коридоре они были одни.

– Развей мои тревоги! Скажи, что Феба не поражена болезнью, – выпалила Кассандра.

– Феба здорова, – успокоила ее Аспасия, положив руку на плечо молодой наемницы. – Играет в нашем саду.

Облегчение, охватившее Кассандру, было подобно прохладному ветерку в жаркий день.

– Рада слышать, – сказала молодая женщина, вновь становясь похожей на себя: спокойной и отстраненной, какой и надлежит быть наемнице.

– Ты разыскала Гиппократа? – спросила Аспасия. Кассандра кивнула.

– Он говорил о лекарстве от этой болезни?

Молчание Кассандры было Аспасии ответом. Наемница ожидала увидеть слезы в глазах супруги Перикла, но та лишь бесстрастно смотрела на собеседницу. Кассандра подивилась тому, как некоторым удается держать свое горе в клетке.

– Тебе удалось разыскать свою мать?

Вопрос удивил Кассандру. Она не знала, уместно ли при нынешних обстоятельствах говорить о ее заботах. Но потом решила, что разговор позволит им ненадолго отвлечься от мрачной действительности.

– Нет. Мое путешествие в Арголиду обернулось поединком с одной мерзкой культисткой. Оттуда я отправилась в Коринф и получила кое-какие сведения. Мне рассказали, что мать отплыла из Коринфа на корабле «Песня сирены», раскрашенном в цвета пламени. Она отправилась на Киклады.

– На Киклады? – удивленно сощурилась Аспа-сия. – Корабль может годами плавать вокруг этого архипелага и постоянно находить все новые острова.

– Потому я и вернулась сюда, как ты предлагала в прошлом году. Я думала, что ты дашь мне более точные подсказки.

– Увы, – покачала головой Аспасия. – Но на склонах Пникса живет женщина. В свое время она плавала в те края. Ее зовут Ксения. Возможно, ей знакомо название корабля. Я поговорю с ней.

Кассандра кивнула в знак благодарности. Аспа-сия не уступала мужу в уме и мудрости. Возможно, даже превосходила.

Послышались негромкие шаги. Раб, несший лохань с горячей водой и стопку полотенец, слегка поклонился Аспасии и пошел в спальню. Геродот с Сократом поспешили оттуда удалиться.

– Перикла будут мыть? – догадалась Кассандра.

– Да. Я буду мыть его сама. Хотя бы в этом я могу ему помочь. А тебе обязательно нужно отдохнуть. Бо́льшая часть прислуги умерла. Вилла пребывает в запустении. Думаю, однако, это не помешает тебе чувствовать себя здесь как дома. В кладовой при кухне ты найдешь хлеб и вино. Я распоряжусь, чтобы к вечеру приготовили обед. Ты ведь пообедаешь с нами?

Кассандра кивнула. Аспасия вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Будто в полусне, молодая наемница отправилась бродить по вилле. На верхнем этаже она нашла пустую комнату с мягкой скамьей. Кассандра улеглась, свесив голову. Она думала обо всем, что с ней случилось за эти два года. Потом снизу донесся звонкий девичий смех. Кассандра выбежала на балкон. Туман мешал рассмотреть, но среди изгибов живой изгороди наемница увидела бегущую девочку.

– Феба!

Та остановилась, запрокинула голову и ошеломленно посмотрела на Кассандру.

– Стой там! – крикнула ей Кассандра. – Никуда не уходи!

Молодая женщина помчалась вниз по лестнице и выбежала в запущенный сад. Остановившись перед Фебой, она произнесла, запинаясь:

– Я… я…

Ее сердце выкрикивало прекрасные слова любви, но прутья клетки под названием «спартанское воспитание» не поддались и на этот раз. Попытки что-то сказать кончились, когда Феба бросилась ей на шею. Обе засмеялись. Кассандра подняла свою воспитанницу в воздух и принялась качать.

– Хара меня оберегала, – сказала Кассандра, доставая из поясной сумки фигурку деревянного орла.

– Наверное, ее покровительство тебе больше не понадобится… если твои странствия окончились, – с надеждой в голосе произнесла Феба.

Кассандра нежно разгладила девочке волосы:

– Мои странствия еще не окончились.

Молоденькое личико печально сморщилось.

– Но сейчас давай не думать о будущем. Лучше поиграем!

Бесхитростная душа Фебы снова возликовала.

Они резвились в саду, окружающем виллу. Феба пряталась за туманом и в лабиринтах, а Кассандра ее ловила. Смех обеих плыл над притихшим Акрополем. Вечером все собрались в спальне Перикла на трапезу. Она была скромной: хлеб, оливки и печеный морской лещ. Перикла Аспасия кормила жидким бульоном. Свечи мягко освещали спальню афинского предводителя. Геродот рассказывал об их с Кассандрой странствиях. Феба, прильнув к плечу своей подруги, жадно ловила каждое слово.

Ночевали они в комнате, где прежде жили рабы. Кассандра поцеловала сонную Фебу в макушку, пожелав девочке спокойной ночи.

– Завтра мы снова будем играть? – спросила Феба, не отрывая головы от подушки. – А давай поиграем в то, как ты сражалась с целой армией овец на Арголиде?

Кассандра улыбнулась. Геродот придумал эту историю, чтобы развлечь девчонку. Улыбка молодой женщины быстро погасла. Утром Аспасия собиралась встретиться с Ксенией. Если повезет, вскоре Кассандра получит ответы. «Завтра я должна буду покинуть Афины», – подумала она. Но до отплытия у нее найдется время порезвиться с Фебой.

– Завтра мы обязательно поиграем, – пообещала Кассандра, обнимая свою подопечную.

– Я люблю тебя, Касс, – прошептала Феба, когда они легли вместе.

Губы Кассандры шевельнулись, чтобы ответить, но слова так и остались запертыми внутри, а потому непроизнесенными.

Наутро туман стал еще гуще. После легкого завтрака, состоявшего из йогурта и меда, Феба помчалась в сад играть, а Кассандра вместе с другими вновь уселась у постели Перикла. Он говорил о незаконченных делах. Друзья пытались его ободрить. Перикл не спорил с ними.

– Есть то, что я непременно должен сделать, – с неожиданной твердостью в голосе объявил он. – Отведите меня к недостроенному храму. Возможно, там я сумею поговорить с Афиной и спросить ее совета.

– Тебе не хватит сил дойти до храма, – возразила Аспасия.

– Афина дарует мне силы.

Геродот с Сократом помогли Периклу встать. Он напоминал живой скелет. Ночная рубашка висела на нем, как парус, а мягкие туфли оказались велики для исхудавших ног. Обвив руки Перикла вокруг своих плеч, друзья вывели его из спальни. Аспасия накинула плащ. Кассандра вопросительно посмотрела на женщину.

– Я отправляюсь к Ксении. Жди меня здесь. Если ответы существуют, я их найду.

Кассандра вздыхала, сидя в одиночестве. Туман делал утро сумрачным. Молодая женщина думала о плачевном состоянии Перикла. Казалось, к сердцу привесили свинцовые гири. На душе было тоскливо. Но потом, как вчера, Кассандра услышала легкие шаги, хихиканье, шелест кустов и звонкий крик Фебы:

– Сегодня, Касс, ты меня ни за что не найдешь!

Этого было достаточно, чтобы веревки, державшие свинцовые гири, оборвались. Сердце Кассандры обрадовалось возможности ненадолго забыться в игре с Фебой. Вскочив, молодая женщина быстро спустилась по лестнице и выбежала в окутанный туманом сад. Кассандра нырнула в лабиринт живой изгороди, пригибаясь и издавая львиное рычание, которое так веселило Фебу вчера. Но почему сегодня она не смеется? «Должно быть, хорошенько спряталась», – подумала Кассандра. Она прокралась дальше, схватилась за толстую ветку и начала трясти. Обычно этого хватало, чтобы Феба со смехом выпорхнула из любого укромного уголка. И снова… ничего.

Пелена тумана впереди чуть покачнулась. Кассандра увидела чью-то высокую фигуру.

– Феба! – крикнула она и, выпрямившись, пошла навстречу.

Однако фигура растаяла в тумане. А еще через пару шагов Кассандра увидела на земле распростертое худенькое тело Фебы. И кровь, которая хлестала из рваной раны в груди ее подопечной. Глаза девочки безжизненно смотрели вверх. Одна рука была вытянута.

Кассандра упала на колени. Ее душа разрывалась на части. Железные прутья вокруг сердца гнулись и дрожали, а любовь, заключенная в клетку, делалась пепельно-серой, превращаясь в безутешное горе.

– Нет. Нет. Нет… нет… нет!

Дрожащими руками Кассандра коснулась тела Фебы. Она хотела в последний раз приласкать свою любимицу, но в то же время боялась, что от ее прикосновения страшное видение станет реальностью.

– Кто это тебя?

Кассандра заплакала, наконец сжав руку Фебы. Жгучие слезы, льющиеся по щекам… какое странное, непривычное ощущение. Последний раз она плакала более двадцати лет назад.

В нескольких шагах от молодой наемницы из тумана вновь появилась высокая фигура. Кассандра подняла глаза. На нее смотрела ухмыляющаяся маска культиста. Он держал топор, еще мокрый от крови Фебы. Из-за кустов появились еще двое культистов в масках.

– За тобой крупный долг, мисфиос, – скрипучим голосом произнес культист с топором. – Ты убила многих из нашего круга и должна заплатить служением нам… или своей жизнью.

Культисты направились к ней, полностью уверенные, что победили. Кассандра смотрела на них сквозь высыхающие слезы. В сердце вспыхнул огонь ярости, и молодая женщина бросилась на врагов. Нож, спрятанный в нарукавнике, она метнула в культиста, что был слева. Лезвие точно вошло в глазную прорезь маски. Культист вздрогнул и камнем рухнул на землю. Кассандра подскочила к убийце Фебы и вырвала топор из его рук. Копье Леонида ударило культиста в ключицу, вонзившись на всю длину острия. Тот рухнул на колени, захлебываясь черной кровью. Кассандра стремительно повернулась, перехватив удар третьего, замахнувшегося на нее булавой. Его она ударила копьем в подбородок. Конец копья пробил макушку, выбросив фонтан мозгов. Кассандра вырвала копье, ногой зашвырнула труп в кусты и вновь склонилась над телом Фебы. Тяжело дыша, она взяла мертвую Фебу на руки, укачивая, как вчера. Порывшись в сумке, Кассандра достала фигурку Хары, вложила деревянного орла в еще теплую ладонь Фебы и согнула тонкие пальчики.

– Прости, что не сумела тебя защитить.

Кассандра наклонилась и поцеловала Фебу в лоб. Затем, облизав пересохшие губы, с величайшим трудом произнесла слова, которые давным-давно поклялась больше не произносить:

– Я… я люблю те…

Крик прорезал густую стену тумана, не дав ей договорить. Это был предсмертный крик человека, которого убивали совсем неподалеку. У Кассандры обострились все чувства. Она опустила тело Фебы на землю, прикрыла плащом и встала.

– Перикл в храме! – прошипел в тумане чей-то голос.

Судя по голосу, убийца. Неужто культистов было больше? Послышался топот ног. Сердце Кассандры застыло. Пригибаясь к земле, она побежала в сторону Акрополя и вскоре наткнулась на одного из немногих караульных. Он лежал на боку с располосованным животом, корчась в предсмертных судорогах. Второго удушили веревкой, оставив ее на окровавленной шее. Кассандра поспешила к недостроенному храму Афины Паллады. Заднюю стену успели сложить наполовину. Кассандра взобралась на хлипкие леса и заглянула внутрь. Три готовых стены были окрашены в сочный синий цвет. Потрескивали угли нескольких жаровен, разгоняя туман. Вокруг коленопреклоненного Перикла стояли Сократ, Геродот и Аспасия. Афинский предводитель смотрел на статую богини. Сусальное золото, снятое с нее, ушло на оплату военных расходов. У главного входа замерли двое рослых, крепких гоплитов. Кассандра облегченно вздохнула.

– Госпожа мисфиос, ты? – удивился Сократ, заметив молодую женщину.

Головы всех повернулись в ее сторону. Кассандра спрыгнула с недостроенной стены:

– По Акрополю разгуливают убийцы. Они расправились с Фебой и…

Караульные разом вскрикнули. Собравшиеся посмотрели в их сторону. Оба гоплита были проткнуты копьями насквозь. Караульные упали, испуская предсмертные стоны.

Переступив через их тела, в храм вошел Деймос. Он был в бело-золотистых доспехах, с перекошенным злобой лицом. В каждой руке – по копью. Значит, это он убил караульных. Отбросив копья, Деймос выхватил из ножен короткий меч. Он прошел к Периклу. Лезвие меча, чем-то напоминающее указующий перст, заставило Сократа, Геродота и Аспа-сию попятиться назад. За спиной Деймоса появилась горстка культистов в масках. Все они размахивали копьями. Присев на корточки, Деймос мускулистой рукой обхватил шею Перикла, затем поднял голову, поочередно взглянул на Геродота, Сократа, Аспасию и, наконец, Кассандру.

– Я уничтожу все, что ты создал, – прошептал он в ухо Перикла, приставив кинжал к шее афинского предводителя.

– Алексиос, нет! – выкрикнула Кассандра, делая шаг в его сторону.

Рука Деймоса дернулась. Хлынувшая кровь насквозь промочила рубашку Перикла. Иссохшее тело мгновенно стало серым. Деймос отшвырнул труп и выпрямился. Его бело-золотистые доспехи были забрызганы кровью.

Геродот с Сократом, охваченные ужасом, что-то бормотали. Аспасия молча смотрела на происходящее, не веря своим глазам.

– А теперь, сестра, мне надлежит разобраться с тобой. Сделать это нужно было еще тогда, в нашу последнюю встречу, – сказал Деймос. – Правда, ты потом с головой погрузилась в дела. Что ж, настало время для долгого, очень долгого отдыха.

Деймос бросился в атаку с ужасающей скоростью. Кассандра уцелела лишь чудом, совершив кувырок назад. Встав на ноги, она тут же отпрыгнула от меча брата.

– Немедленно уходите! – крикнула она Сократу, Геродоту и Аспасии, вставая между ними, Деймосом и культистами.

Все трое бросились к проему в стене. Кассандра с братом продолжали кружить, как два хищника.

– Сестра, ты гораздо слабее меня, – прорычал Деймос, видя, как она пытается вытащить из-за пояса копье. – Здесь твоя жизнь и оборвется.

Меч Деймоса пропорол ей доспехи на боку, полоснув по телу. Кожа сразу ощутила жар разлившейся крови. Кассандра вскрикнула и попятилась назад, наконец-то сумев выхватить копье.

– Тебе не победить, – бросил Деймос, вновь надвигаясь на нее.

Он наносил удар за ударом, и Кассандре удавалось лишь отражать их. Увидев мелькнувшую лодыжку Деймоса, она замахнулась копьем, рассчитывая ранить его и опрокинуть на пол. Но словно змеиный язык, его кинжал перехватил удар, а потом взлетел вверх, чиркнув Кассандре по лбу. Кровь жгла глаза, мешая смотреть. Вместе с кровью из Кассандры вытекали силы.

Она знала: Деймос прав. Ей не победить. Пятясь задом, Кассандра выбралась через проем в стене. Деймос не отставал ни на шаг. Взмахнув копьем, она перерубила один из опорных столбов, на которых держались леса. Столб с грохотом рухнул, увлекая за собой настилы, лесенки и переходы. Падая, леса вырывали из стены большие куски камня. Облако серой пыли, поднявшееся над храмом, было еще гуще тумана. Деймос рычал от негодования. Кассандра бросилась бежать. Она буквально слетела по ступенькам с Пникса, рискуя сломать себе шею, затем спрыгнула с высокой стены на крышу ближайшей рыночной постройки, приземлилась на заваленной трупами агоре и, не переводя дыхания, понеслась к Пирейской гавани. Тут по-прежнему было пусто. Из последних сил Кассандра добежала до «Адрастеи». Геродот помог ей забраться на галеру. Там ее уже ждала Аспасия.

– Отчаливай, – умоляюще прошептала Кассандра Варнаве. – Немедленно!

Судно заскрипело и на веслах стало отходить от причала. В стене тумана появился недолгий просвет, открывший вид на город и холм Пникс. Вверх по мраморным ступеням поднимался отряд в серебристо-белых доспехах. Рыжая голова предводителя была видна даже издали, похожая на факел.

– Новая власть торопится захватить Афины? – спросил Реза, щурясь в сторону города.

– Клеон, – простонал Геродот, глядя, как гоплиты растекаются по всему Акрополю. – Ну почему из всех, кто претендовал на власть после гибели Перикла, она досталась этой воинственной, кровожадной красноглазой обезьяне?

События произошли так стремительно, что разум Кассандры не поспевал все это переварить. Из размышлений ее вывела одинокая фигура на причале.

– Сократ?.. Поворачивай назад! – крикнула она Варнаве.

– Держись выбранного курса, госпожа мисфиос, – крикнул ей в ответ Сократ. – Сейчас я как никогда необходим Афинам. Я позабочусь, чтобы юную Фебу похоронили… и приложу все силы, чтобы уменьшить вред от правления Клеона.

Кассандра пристально посмотрела на своего друга: – Ты должен обещать мне еще кое-что: остаться в живых!

Сократ на прощание помахал рукой:

– Что есть жизнь, как не иллюзия!

Вскоре туман скрыл философа из виду.

Кассандра не знала, сколько времени провела на палубе, вглядываясь в серую стену. Только потом она заметила стоящую рядом Аспасию. Та смотрела на удаляющиеся очертания родных мест. Аспасия не проронила ни слезинки; взгляд ее оставался холодным и суровым. Клетка, в которую она заперла свое горе, была прочна. Кассандра подошла к вдове, готовая сказать необходимые слова утешения. Но Аспа-сия заговорила первой, не поворачиваясь и даже не глядя на Кассандру:

– Я успела получить столь важный для тебя ответ. Я узнала, где скрывается твоя мать.