М-р Шерлок Холмс. Знаменитый детектив.

Доктор Уотсон. Его друг.

Билли. Юный слуга мистера Холмса.

Полковник Себастьян Моран. Интеллектуальный преступник.

Сэм Мертон. Боксер.

СЦЕНА — комната МИСТЕРА ХОЛМСА на Бейкер-стрит. Обстановка в ней обычная, но имеется и глубокий полукруглый эркер; перед ним портьера, которая висит на медном карнизе, закрепленном в восьми футах над полом, и закрывает весь проем окна.

Входят УОТСОН и БИЛЛИ.

УОТСОН: Скажи-ка, Билли, когда он вернется?

БИЛЛИ: Никак не могу знать, сэр.

УОТСОН: Когда ты его видел?

БИЛЛИ: Не могу сказать, сэр.

УОТСОН: Что это означает — не могу сказать?

БИЛЛИ: Никак не могу, сэр. Вчера заходил священник, а еще у нас побывали старый переплетчик и рабочий.

УОТСОН: И что же?

БИЛЛИ: Может статься, это все был мистер Холмс. Понимаете, он сейчас очень занят одним делом.

УОТСОН: Ах!

БИЛЛИ: Не ест, не спит. Вы ведь жили здесь, как и я. Вы знаете, какой он бывает, когда кого-то выслеживает.

УОТСОН: О, это-то я знаю, конечно.

БИЛЛИ: Трудновато с ним, сэр. Иногда вот он меня прямо-таки беспокоит. Спрашиваю, не изволит ли он пообедать, а он: «Благодарю. Отбивные и картофельное пюре ровно в половине восьмого послезавтра». «А до тех пор вы есть не будете, сэр?» — говорю. «У меня нет времени, Билли», — отвечает он. «Я занят». А сам бледнеет и худеет с каждым днем и глаза прямо-таки горят. Сердце разрывается на него глядеть.

УОТСОН: Тэк-с, тэк-с… Это никуда не годится. Придется мне наведаться снова и поговорить с ним.

БИЛЛИ: Непременно, сэр. Так мне будет легче.

УОТСОН: Но чем же он занят?

БИЛЛИ: Делом о бриллианте короны.

УОТСОН: Не может быть! Тот самый похищенный камень, который оценивается в сто тысяч фунтов?

БИЛЛИ: Да, сэр. Они должны разыскать его, во что бы то ни стало. Премьер-министр и министр внутренних дел были у нас и сидели вот на этом самом диване. Мистер Холмс обещал им сделать все, что только можно. Он был очень любезен с ними. Они вмиг успокоились.

УОТСОН: Вот как! Я читал об этом деле в газетах. Скажи-ка, Билли, к чему эти перестановки в комнате? И зачем понадобилась портьера?

БИЛЛИ: Понятия не имею, сэр. Мистер Холмс распорядился ее повесить три дня назад. А за портьерой спрятана одна забавная штуковина.

УОТСОН: Забавная?

БИЛЛИ (смеясь): Ну да, сэр. Он велел ее изготовить.

(БИЛЛИ направляется к портьере и отдергивает ее. За портьерой — восковая фигура Холмса, сидящего в кресле спиной к зрительному залу).

УОТСОН: О Господи, Билли!

БИЛЛИ: Да, сэр. Вышло прямо-таки похоже на него, сэр. (Показывает УОТСОНУ голову восковой фигуры).

УОТСОН: Прекрасная работа! Но зачем ему манекен?

БИЛЛИ: Понимаете, сэр, он хочет, чтобы люди, которые за ним следят, думали, что он дома, а он пока что совсем в другом месте. Звонок, сэр. (Устанавливает голову на место и задергивает портьеру). Мне нужно идти.

(БИЛЛИ выходит).

(УОТСОН садится, закуривает сигарету и разворачивает газету. Входит высокая, сгорбленная СТАРУХА в черном, с буклями, лицо ее скрыто вуалью).

УОТСОН (встает): Здравствуйте, сударыня.

СТАРУХА: Кажется, вы не мистер Холмс?

УОТСОН: Нет, сударыня. Я его друг, доктор Уотсон.

СТАРУХА: Так и знала, что вы не мистер Холмс. Мне говорили, что он хорош собой.

УОТСОН (в сторону): Подумать только!

СТАРУХА: Я должна немедленно его увидеть.

УОТСОН: Уверяю вас, его нет дома.

СТАРУХА: Вы меня обманываете.

УОТСОН: Что!

СТАРУХА: Лицо у вас хитрое и лживое. Да-да, испорченное лицо с печатью коварства и злобы. Итак, молодой человек, где он?

УОТСОН: Я попросил бы, мадам…!

СТАРУХА: Что ж, сама его найду. Должно быть, он вон там. (Направляется к двери спальни).

УОТСОН (преграждая ей путь): Там его спальня. Мадам, это выходит за все рамки приличия!

СТАРУХА: Интересно, что у него здесь, в несгораемом шкафу.

(Подходит к несгораемому шкафу. В это мгновение гаснет свет, комната погружается в темноту, и только над шкафом сияет красная огненная надпись: «НЕ ТРОГАТЬ». Загораются четыре красных огонька, между ними надпись: «НЕ ПРИКАСАТЬСЯ!». Через несколько секунд вновь зажигается свет: рядом с УОТСОНОМ стоит ХОЛМС).

УОТСОН: Боже мой, Холмс!

ХОЛМС: Недурная иллюминация, не правда ли, Уотсон? Мое изобретение. Стоит наступить на расшатанную половицу, и электрическая цепь замыкается. Я также могу включить ее сам. Отпугивает чересчур уж пытливых любителей совать свой нос, куда не следует. По возвращении домой я сразу могу сказать, копался ли кто-нибудь в моих вещах. Сигнал тревоги отключается автоматически, как вы могли заметить.

УОТСОН: Но послушайте, друг мой, что за маскарад?

ХОЛМС: Маленькая комическая интермедия, Уотсон. Когда я увидел, как вы сидите здесь с таким серьезным видом, попросту не смог удержаться. Впрочем, могу вас заверить, что в деле, которое я сейчас расследую, нет ничего смешного. Боже правый! (Стремглав пересекает комнату и задергивает портьеру — все это время она оставалась чуть приоткрыта).

УОТСОН: Что случилось?

ХОЛМС: Опасность, Уотсон. Духовые ружья, Уотсон. Нынче вечером что-то непременно должно произойти.

УОТСОН: Что именно, Холмс?

ХОЛМС (раскуривая трубку): Думаю, меня убьют, Уотсон.

УОТСОН: Нет, нет, вы шутите, Холмс!

ХОЛМС: Пусть мое чувство юмора и оставляет желать лучшего, Уотсон, но даже я мог бы придумать шутку удачней! Однако факт остается фактом. И на случай, если это все же произойдет — а шансы составляют приблизительно два к одному — я попросил бы вас обременить свою память именем и адресом убийцы.

УОТСОН: Холмс!

ХОЛМС: Сообщите это имя в Скотланд-Ярд и присовокупите мой прощальный поклон и наилучшие пожелания. Его зовут Моран. Полковник Себастьян Моран. Записывайте, Уотсон, записывайте! Мурсайд-Гарденс 136, Норд-Вест. Записали?

УОТСОН: Неужели ничего нельзя сделать, Холмс? Например, арестовать его?

ХОЛМС: Безусловно, Уотсон. Поэтому-то он так и беспокоится.

УОТСОН: Почему же вы не обратитесь в полицию? ХОЛМС: Беда в том, что я не знаю, где алмаз.

УОТСОН: Какой алмаз?

ХОЛМС: Знаменитый желтый королевский алмаз, семьдесят семь карат, дружище, и ни малейшего изъяна. Две рыбешки попались ко мне в сети. Вот только камня там нет. Какой мне толк в грабителях? Мне нужен камень.

УОТСОН: И полковник Моран — одна из рыбок?

ХОЛМС: О да, и притом акула, которая кусается. Другой — это Сэм Мертон, боксер. Он неплохой парень, этот Сэм, но полковник использует его в своих целях. Мертон не акула, а всего лишь большой и глупый пескарь. Но все равно — он тоже бьется в моих сетях.

УОТСОН: А где сейчас полковник Моран?

ХОЛМС: Я все утро провел буквально рядом с ним. Он даже поднял мой зонтик со словами: «Позвольте мне, сударыня». В жизни случаются прелюбопытные вещи. Я шел за ним до мастерской старого Штраубензее на Майнорис. Штраубензее изготовил для него духовое ружье — великолепное оружие, как я понимаю.

УОТСОН: Духовое ружье?

ХОЛМС: Он собирается застрелить меня через окно. Пришлось повесить портьеру. Кстати, вы видели манекен? (Отдергивает портьеру).

(УОТСОН кивает).

Забыл, что Билли уже показал вам наши достопримечательности. В любой момент в эту прекрасную восковую голову может угодить пуля.

(Входит БИЛЛИ).

В чем дело, Билли?

БИЛЛИ: Полковник Себастьян Моран, сэр.

ХОЛМС: Ага! Решил пожаловать сюда собственной персоной. Так я и ожидал. Надо хватать быка за рога, Уотсон. Поразительное хладнокровие! Почувствовал, разумеется, что я наступаю ему на пятки. (Выглядывает из окна). А там, на улице, Сэм Мертон — преданный, но недалекий Сэм. Где же полковник, Билли?

БИЛЛИ: В приемной, сэр.

ХОЛМС: Когда я позвоню, впусти его.

БИЛЛИ: Слушаюсь, сэр.

ХОЛМС: И вот что, Билли, если меня не будет в комнате, все равно впусти его.

БИЛЛИ: Как скажете, сэр.

(БИЛЛИ выходит).

УОТСОН: Я останусь с вами, Холмс.

ХОЛМС: Нет, дорогой мой Уотсон, ваше присутствие может стать серьезной помехой. (Подходит к столу и пишет на листке).

УОТСОН: Он способен вас убить.

ХОЛМС: Что же, я нисколько не удивлюсь.

УОТСОН: Я никак не могу оставить вас одного.

ХОЛМС: Вы можете и должны это сделать, Уотсон. Вы еще никогда не выходили из игры. Я уверен, что и на этот раз вы доведете ее до конца. Отвезите эту записку в Скотланд-Ярд. Возвращайтесь с полицейскими. И тогда мы сможем его арестовать.

УОТСОН: С радостью помогу вам в этом.

ХОЛМС: Надеюсь, до вашего возвращения у меня как раз хватит времени, чтобы выяснить, где бриллиант. (Звонит в колокольчик). Сюда, Уотсон. Лучше нам выйти вместе. Я предпочитаю разглядывать свою акулу так, чтобы она меня не видела.

(УОТСОН и ХОЛМС скрываются в спальне).

(Входит БИЛЛИ, следом ПОЛКОВНИК СЕБАСТЬЯН МОРАН, свирепого вида, громадный человек, безвкусно одетый, с тяжелой палкой в руках).

БИЛЛИ: Полковник Себастьян Моран.

(БИЛЛИ выходит).

(ПОЛКОВНИК МОРАН оглядывается по сторонам, медленно проходит в комнату и вздрагивает, заметив манекен в кресле у окна. Он пристально глядит на неподвижную восковую фигуру, пригибается, удобней перехватывает свою палку и на цыпочках приближается к окну. Оказавшись рядом с манекеном, ПОЛКОВНИК заносит над головой палку. Из спальни торопливо выходит ХОЛМС).

ХОЛМС: Осторожнее, полковник! Смотрите, не разбейте ее.

ПОЛКОВНИК (отшатываясь назад): О Господи!

ХОЛМС: Прелестная вещица! Работа французского мастера Тавернье. Он так же ловко делает восковые фигуры, как ваш приятель Штраубензее — духовые ружья.

ПОЛКОВНИК: Духовые ружья, сэр? Духовые ружья, надо же! О чем это вы?

ХОЛМС: Положите шляпу и трость на столик. Благодарю вас. И, пожалуйста, присядьте. Быть может, вы заодно вытащите и свой револьвер? Впрочем, если вы предпочитаете сидеть на нем, я не возражаю.

(ПОЛКОВНИК усаживается).

Я как раз намеревался с вами побеседовать.

ПОЛКОВНИК: Я тоже хотел сказать вам несколько слов.

(ХОЛМС садится неподалеку от него и кладет ногу на ногу).

Не стану отрицать — только что собирался размозжить вам голову.

ХОЛМС: Я так и понял, что вам взбрело на ум нечто подобное.

ПОЛКОВНИК: И не без причины, сэр, не без причины.

ХОЛМС: Чему обязан таким вниманием с вашей стороны?

ПОЛКОВНИК: Вы слишком много себе позволяете, и мне это начинает действовать на нервы. Вы пускаете своих приспешников по моим следам.

ХОЛМС: Приспешников?

ПОЛКОВНИК: Я велел проследить за ними и знаю, что они приходят сюда и отчитываются перед вами.

ХОЛМС: Уверяю вас, я никого не нанимал.

ПОЛКОВНИК: Ну как же! Так знайте, что другие не хуже вас умеют наблюдать. Вчера это был какой-то спортсмен, сегодня — старуха. Они ни на минуту не выпускали меня из виду.

ХОЛМС: Вы мне льстите, сэр! За день до того, как его повесили в Ньюгейте, старый барон Даусон обмолвился, что в моем лице правосудие выиграло столько же, сколько потеряла сцена. А сегодня вы так расхваливаете мои таланты! Приношу благодарность от имени престарелой леди и спортсмена. Правда, был еще безработный слесарь, настоящая мечта артиста — кажется, вы его не заметили.

ПОЛКОВНИК: Так это были вы… вы!

ХОЛМС: Ваш покорный слуга! Если не верите, взгляните на зонтик, что лежит вон там на кушетке — вы так вежливо вручили его мне нынче утром на Майнорис.

ПОЛКОВНИК: Если бы я только знал, вы бы никогда…

ХОЛМС: Никогда больше не увидел бы это скромное жилище, хотите сказать? Я это отлично понимал. Но вы не знали, и вот мы с вами сидим и преспокойно беседуем.

ПОЛКОВНИК: В таком случае дело обстоит еще хуже. Не ваши подручные, но вы сами преследовали меня. Зачем?

ХОЛМС: Вы охотились на тигров, если не ошибаюсь?

ПОЛКОВНИК: Совершенно верно, сэр.

ХОЛМС: Позвольте вас спросить: для чего?

ПОЛКОВНИК: Ха! Для чего охотиться на тигра? Ради сильных ощущений. Ради риска.

ХОЛМС: И, конечно же, ради чувства удовлетворения: вы освобождаете страну от хищника, что опустошает ее и кормится за счет населения.

ПОЛКОВНИК: Вот именно.

ХОЛМС: Теперь вам понятны мои мотивы.

ПОЛКОВНИК (вскакивая на ноги): Какая наглость!

ХОЛМС: Сядьте, сэр, сядьте! У меня, кроме этого, имелась и другая, более практическая цель.

ПОЛКОВНИК: И в чем она заключается?

ХОЛМС: Мне нужен желтый королевский бриллиант.

ПОЛКОВНИК: Неужели? Продолжайте же.

ХОЛМС: Вы знали, что по этой причине я следил за вами, и вы только затем явились сюда сегодня, чтобы выяснить, много ли мне известно. Можете мне поверить, что я знаю все, за исключением одной подробности, о которой вы мне сейчас расскажете.

ПОЛКОВНИК (насмешливо улыбаясь): Любопытно, что же это за подробность?

ХОЛМС: Местонахождение алмаза.

ПОЛКОВНИК: Ах, вы не прочь бы узнать, не правда ли? Но, черт возьми, мне-то откуда знать?

ХОЛМС: Вы не только знаете, где камень, но и очень скоро поведаете об этом мне.

ПОЛКОВНИК: В самом деле?

ХОЛМС: Не надейтесь провести меня, полковник. Я вижу вас насквозь, как будто вы сделаны из стекла. Я читаю самые потаенные ваши мысли.

ПОЛКОВНИК: Тогда вы уж точно видите, где бриллиант.

ХОЛМС: Ах! Так вам это известно? Вы только что сами признались.

ПОЛКОВНИК: Ничего я не признавал.

ХОЛМС: Послушайте, полковник, если вы будете благоразумны, мы сможем заключить сделку. Иначе вам не поздоровится.

ПОЛКОВНИК: И вы еще говорите о хитростях!

ХОЛМС (берет в руки лежащую на столе записную книжку): Знаете, что содержится в этой книжечке?

ПОЛКОВНИК: Понятия не имею, сэр.

ХОЛМС: Вы.

ПОЛКОВНИК: Я?!

ХОЛМС: Да-да, вы, сэр. Вы тут весь — каждый шаг вашей гнусной и преступной жизни.

ПОЛКОВНИК: Проклятие, Холмс! Вы зашли слишком далеко!

ХОЛМС: Занимательные подробности, полковник. Истинная причина смерти мисс Минни Уоррендер из Лабурнум-Гроув. У меня все записано, полковник.

ПОЛКОВНИК: Да вы — вы сам дьявол!

ХОЛМС: Или же история молодого Арбутнота, который утонул в Реджентс-Канале как раз перед тем, как собирался разоблачить ваши шулерские карточные приемы.

ПОЛКОВНИК: Я… я и пальцем не притронулся к этому юноше.

ХОЛМС: Но умер он как раз вовремя. Мне продолжать, полковник? Здесь еще немало интересного. Как насчет ограбления в курьерском поезде на Ривьеру 13 февраля 1892 года? Либо подделки банковского чека «Лионского кредита» в том же году?

ПОЛКОВНИК: Ну уж тут вы ошиблись.

ХОЛМС: Значит, не ошибся во всем остальном. Вы ведь любите играть в карты, полковник. Какой смысл продолжать игру, когда у противника на руках все козыри?

ПОЛКОВНИК: Будь во всем этом хоть крупица правды, разве я оставался бы на свободе?

ХОЛМС: Ко мне по этому поводу не обращались, а полиции недоставало улик. Но я умею находить улики, можете мне поверить.

ПОЛКОВНИК: Блеф! Чистейшей воды блеф, мистер Холмс!

ХОЛМС: Вам нужны доказательства? Стоит мне позвонить, как появятся полицейские, и с этой минуты я никак не смогу повлиять на исход дела. Итак?

ПОЛКОВНИК: Какое отношение имеет вся эта болтовня к драгоценному камню?

ХОЛМС: Терпение, полковник. Умерьте свою любознательность! Позвольте мне досконально изложить все обстоятельства дела. Итак, записанное здесь говорит против вас. Но, помимо этого, у меня имеются неоспоримые улики по делу о принадлежащем короне бриллианте и против вас, и против вашего телохранителя.

ПОЛКОВНИК: В самом деле!

ХОЛМС: Я располагаю показаниями кэбмена, который отвез вас в Уайтхолл, и кэбмена, который вез вас обратно. Далее, приобщены показания швейцара, видевшего вас возле витрины с алмазом. И, наконец, у меня есть показания Айки Коэна, который отказался распилить для вас камень. Он донес на вас, так что игра сыграна.

ПОЛКОВНИК: Черт!

ХОЛМС: Таковы мои карты. Но одной карты не хватает. В колоде недостает бубнового короля — нашего бриллианта. Я не знаю, где он.

ПОЛКОВНИК: И никогда не узнаете.

ХОЛМС: Постойте! Погодите! Не стоит упорствовать. Подумайте сами. Вас посадят на двадцать лет. А вместе с вами и Сэма Мертона. Какой вам прок от камня? Ровно никакого. Но если вы скажете мне, где он… пожалуй, я позабочусь, чтобы дело не дошло до суда. Нам не нужны ни вы, ни Сэм. Нам нужен камень. Отдайте его, и можете ступать на все четыре стороны, если обещаете впредь не нарушать закон. А если снова попадетесь, Бог вам в помощь! Но на сей раз мне поручено раздобыть камень, а не вас. (Нажимает кнопку звонка).

ПОЛКОВНИК: А если я откажусь?

ХОЛМС: Увы, тогда вместо камня придется взять вас.

(Входит БИЛЛИ).

БИЛЛИ: Слушаю, сэр.

ХОЛМС (обращаясь к ПОЛКОВНИКУ): Я полагаю, неплохо было бы пригласить на это совещание и вашего приятеля Сэма. Билли, на улице, у входной двери, ты увидишь огромного джентльмена довольно безобразной наружности. Будь добр, попроси его подняться сюда.

БИЛЛИ: Да, сэр. А если он не захочет, сэр?

ХОЛМС: Никакого насилия, Билли! Обращайся с ним повежливей. Скажешь, что его зовет полковник Моран, и он обязательно придет.

БИЛЛИ: Слушаюсь, сэр.

(БИЛЛИ выходит).

ПОЛКОВНИК: Что это вы задумали?

ХОЛМС: Только что меня посетил мой друг, доктор Уотсон. Я рассказал ему, что в мою сеть угодили акула и пескарь. Сейчас я тяну сеть, и обе рыбы показались из воды.

ПОЛКОВНИК (наклоняясь вперед): Вам не суждено умереть своей смертью, Холмс!

ХОЛМС: Знаете ли, мне тоже часто так кажется. Похоже, что и вы встретите свой конец скорее в перпендикулярном, чем в горизонтальном положении. Но долой эти мрачные предвидения! Давайте беспечно наслаждаться сегодняшним днем. Не стоит доставать револьвер, друг мой — вы же прекрасно знаете, что не осмелитесь пустить его в ход. С револьверами хлопот не оберешься, к тому же они такие шумные. Лучше уж верное духовое ружье, полковник Моран…

Ага!.. Кажется, я слышу шаги вашего достойного компаньона.

(Входит БИЛЛИ).

БИЛЛИ: Мистер Сэм Мертон.

(Входит СЭМ МЕРТОН, в клетчатом костюме, кричащем галстуке и желтом пальто).

ХОЛМС: Добрый день, мистер Мертон! На улице сыровато, не правда ли?

(БИЛЛИ выходит).

МЕРТОН (обращаясь к ПОЛКОВНИКУ): В чем дело? Что еще стряслось?

ХОЛМС: Если говорить кратко, мистер Мертон, ваша игра проиграна.

МЕРТОН: Этот малый шутит — или как? Так мне сейчас не до шуток.

ХОЛМС: Могу твердо обещать, что через час-другой вам будет и вовсе не до смеха. Послушайте, полковник. Я человек занятой и не могу понапрасну тратить время. Сейчас я оставлю вас и удалюсь в спальню. Прошу вас, чувствуйте себя как дома. Можете объяснить своему другу положение дел. Тем временем я попытаюсь разучить на скрипке баркаролу. (Смотрит на часы). Через пять минут я вернусь за окончательным ответом. Надеюсь, вы ясно понимаете, что выбор за вами? Либо мы забираем вас, либо камень.

(ХОЛМС удаляется в спальню, взяв с собой скрипку).

МЕРТОН: Это еще что? Никак, он знает про камень!

ПОЛКОВНИК: Да будь он проклят! Он знает слишком много. Не удивлюсь, если ему известно все.

МЕРТОН: Дьявол!

ПОЛКОВНИК: Айки Коэн раскололся.

МЕРТОН: Айки, значит? Ничего, я до него доберусь.

ПОЛКОВНИК: Нам от этого легче не станет. Надо решить, что делать.

МЕРТОН: Постойте, хозяин. Он тут случаем не подслушивает? (Подходит к двери спальни). Нет, закрыто. Кажись, дверь заперта.

(Звучит музыка).

Ну вот! Играет, все в порядке. (Приближается к портьере). Да вот же он! (Отдергивает портьеру, видна восковая фигура). И здесь этот чертов малый!

ПОЛКОВНИК: Успокойся! Это всего-навсего восковая кукла. Не обращай внимания.

МЕРТОН: Чучело, да? (Рассматривает манекен, поворачивает голову фигуры). Клянусь, хотел бы я так же легко свернуть ему шею. Черт побери! Мадам Тюссо такое и не снилось!

(МЕРТОН возвращается к ПОЛКОВНИКУ. Внезапно гаснет свет, вспыхивает красная надпись: «НЕ ТРОГАТЬ». Несколько секунд спустя свет зажигается вновь. В этот момент фигуры должны меняться местами).

Чтоб ему пусто было! Хозяин, мне это все действует на нервы. Что за пакость?

ПОЛКОВНИК: Тише, тише! Детская игрушка этого Холмса. Приводится в действие пружиной или еще чем-либо в таком роде. Послушай-ка, Мертон, нельзя терять время. Он может арестовать нас из-за этого камня.

МЕРТОН: Черта с два!

ПОЛКОВНИК: Но если мы скажем, где камень, он нас отпустит.

МЕРТОН: Еще чего! Отдать добычу? Отказаться от камня в сто тысяч фунтов?

ПОЛКОВНИК: Или так, или эдак.

МЕРТОН: Другого выхода нет? У вас же есть голова на плечах, хозяин, пораскиньте мозгами, придумайте хоть что-нибудь!

ПОЛКОВНИК: Минутку! Я и не таких обводил вокруг пальца. Камень у меня с собой, в потайном кармане. Сегодня ночью его можно вывезти из Англии, до субботы его успеют распилить в Амстердаме на четыре части. Он ровно ничего не знает о Ван Седдоре.

МЕРТОН: Я думал, Ван Седдор будет ждать до следующей недели.

ПОЛКОВНИК: Так и договаривались. Но теперь ему придется отправиться со следующим пароходом. Кто-то из нас должен проскользнуть с камнем в «Эксцельсиор» и предупредить его.

МЕРТОН: Но двойное дно в шляпной картонке еще не готово!

ПОЛКОВНИК: Ничего не поделаешь. Придется рискнуть и везти камень прямо так. Нельзя терять ни минуты. А Холмса ничего не стоит провести. Понимаешь, он нас не тронет, если решит, что сможет получить камень. Наведем его на ложный след, а пока он догадается, в чем дело, камень будет уже в Голландии, а мы сами — за границей.

МЕРТОН: Вот это здорово!

ПОЛКОВНИК: Ступай и скажи Ван Седдору, пусть поторапливается. А я возьму на себя этого простака и выдам ему чистосердечное признание. Скажу, что камень в Ливерпуле. Пока Холмс выяснит, что в Ливерпуле его нет, от камушка мало что останется, а мы уже будем в открытом море. (Внимательно оглядывается по сторонам, достает из кармана небольшую кожаную коробочку и протягивает ее сообщнику). Прошу любить и жаловать — королевский бриллиант.

ХОЛМС (вскакивает с кресла и завладевает камнем): Благодарю вас.

ПОЛКОВНИК (отшатываясь): Будьте прокляты, Холмс! (Шарит рукой в кармане).

МЕРТОН: Отправим его ко всем чертям!

ХОЛМС: Не вздумайте сопротивляться! Джентльмены, умоляю вас, поберегите силы! Вам должны понимать, что положение ваше безнадежно. Полиция ждет внизу.

ПОЛКОВНИК: Вы… вы воистину дьявол! Как вам удалось пробраться сюда?

ХОЛМС: Способ очевидный, но действенный. На мгновение гаснет свет, остальное вам подскажет здравый смысл. Таким образом, я смог подслушать ваш трогательный разговор, который оказался бы куда менее откровенным, знай вы о моем присутствии. Нет, полковник, даже не пытайтесь. Мой «дерринджер» калибра.450 нацелен на вас сквозь карман халата. (Нажимает кнопку звонка).

(Входит БИЛЛИ).

Попроси их подняться, Билли.

(БИЛЛИ выходит).

ПОЛКОВНИК: Ваша взяла, черт вас побери!

МЕРТОН: Хорошая игра, фараон… Только вот не пойму, с чего эта треклятая скрипка еще пиликает?

ХОЛМС: Ах да, эти современные граммофоны! Чудесное, замечательное изобретение!

ЗАНАВЕС.