Сквозь сжатые до крови зубы… Ноябрь 1904 года. Желтое море.

С удивлением заметив, что русский флот не только не следует за ним, но в беспорядке отходит, адмирал Того одним резким маневром превратил отход японского флота в атаку. Его целью стали русские броненосные крейсера, наседающие на хвост его колонны.

Два из них, "Баян" и "Громобой" были посланы Макаровым для отсечения от японских главных сил шестого боевого отряда, состоящего из старых крейсеров. Командовавший ими Реценштейн безукоризненно выполнил приказ командующего. Командир японского шестого боевого отряда Того- младший был до последнего момента уверен, что пара русских кораблей атакует концевой броненосец в японской линии. Когда оставив "Асахи" в покое "Громобой" и "Баян" повернули на его четыре крейсера, он встал лицом к лицу с худшим кошмаром любого адмирала. Его преследовали не просто более мощные и защищенные корабли, они были еще и на пару узлов быстрее. Единственным спасением Того младшего было - спрятаться "под крыло" своих броненосцев, но… Но "Баян", на три узла более быстроходный чем любой из старых крейсеров шестого отряда, уже вклинился между ними. Можно было попытаться атаковать наглую русскую пару, но почти линкорное бронирование русских было не по зубам среднему калибру мелких крейсеров японцев. А вот одного восьмидюймового снаряда "Баяна" или "Громобоя" вполне могло хватить любому японскому крейсеру для потери хода. В чем очень быстро убедились на концевой "Акицусиме".

Через десять минут после начала пристрелки она потеряла второе котельное отделение, половину орудий и не могла дать ход более тринадцати узлов. Как будто издеваясь над беспомощностью японских снарядов, "Гробомой" прошел в пяти кабельтовых от борта обреченного корабля, и парой залпов в упор добил его. "Акмцусима" до последнего отбивался из единственного уцелевшего носового орудия, но его снаряды, как казалось японцам, бессильно лопались на толстой бортовой броне "Громобоя". Более быстрый "Баян" уже перенес огонь на следующую жертву - крейсер "Сума".

Наблюдая удачные действия Рейценштена в хвосте японской колонны, еще до утопления "Акицусимы" Макаров отсигналил Йэссену "следовать за Громобоем". Несмотря на краткость и расплывчатость приказа, его поняли правильно. В момент отворота японской колонны на Юг тройка русских крейсеров "Кореец", "Сунгари" и "Рюрик" прочно висели на хвосте японских броненосных сил, и уже успели пристреляться по концевому "Асахи". Учитывая, что кроме них по нему "работали" и хвостовые в русской колонне "пересветы", ему приходилось очень не сладко. Но пока броненосец вполне оправдывал высокую репутацию своих строителей. Построенный в 1900 году на верфи Брауна в Англии исполин в пятнадцать тысяч тонн был одним из лучших в мире. А с поправкой на то, что его команда имела реальный боевой опыт, наверное просто лучшим. Под градом русских снарядов любой другой броненосец, любого другого флота мира уже или затонул бы, или вышел из строя. Но "Асахи", несмотря на выбитую кормовую башню, снесенную вторую трубу, взрыв в казематах левого борта, упавшую до двенадцати узлов скорость, принятые ДВЕ ТЫСЯЧИ тонн воды упорно шел в строю японских главных сил. В момент отворота Того на Юг, командир броненосца, капитан первого ранга, Ямада, без пяти минут контр-адмирал, украдкой от подчиненных облегченно вздохнул - теперь у его корабля был шанс. В последнем отрезке русские пристрелялись к его кораблю, и он стал всерьез сомневаться в благополучном исходе боя, и даже просто выживании его корабля. Несколько помог вышедший из линии "Фусо" - он держался за строем колонны японцев, и беспорядочно вилял с разбитым рулем. Однако неустойчивость на курсе не мешала его артиллеристам вести точный и частый огонь по обнаглевшим русским крейсерам. Особенно доставалось от него головному "Корейцу".

Вообще, на противостоянии этой пары, сначала заочном, а потом и реальном, стоит остановиться подробнее. В конце 19-го века самая "горячая" холодная война и гонка вооружений шла между Чили и Аргентиной. Пару раз противостояние на море уже переходило в горячую фазу, и на рубеже веков обе стороны активно строили флоты для новой войны. Узнав, что Аргентина заказала в Италии пару броненосных крейсеров типа "Гарибальди", Чили поспешила с заказом к законодателю мировых морских мод - к Британии. И, как обычно, британские инженера не подкачали. Скажем больше, они превзошли сами себя, за что и поплатились. Когда адмиралы в Аргентине узнали, ЧТО строится на верфях для их противника, они впали в состояние "тихой паники". Выкупать у Италии пару уже готовых крейсеров не было никакого смысла. Даже ОДИН "броненосец второго класса" Чилийского флота при встрече почти неминуемо топил их обоих, как кутят. Его средний калибр, семь орудий калибра 190 миллиметров на КАЖДЫЙ борт, был почти равноценен главному калибру обоих "Гарибальдей" - шесть восьмидюймовок (для лентяев и несведущих - 203 мм) и одно орудие в 10 дюймов. Для противодействия же четырнадцати шестидюймовкам итальянцев, оставался главный калибр британца - четыре новейших орудия в десять дюймов, с увеличенной начальной скоростью снаряда. А высокая скорость снаряда - это и более высокая дальность, и лучшая точность огня… При этом, британец был быстрее, да еще и лучше бронирован. Он мог просто расстреливать оба корабля противника с дистанции, с которой его четырем орудиям могло ответить только одно. И у детищ итальянского кораблестроения не было бы даже шанса сблизиться. Даже бой двух "итальянцев" против одного британского корабля был почти наверняка проигрышным. При встрече же "пара на пару" экипажам аргентинцев можно было сразу запевать "аве мария", и открывать кингстоны. У политиков обоих государств хватило мудрости сесть за стол переговоров, выплатить фирмам строителям неустойку, и обоюдно отказаться от покупки кораблей. Больше трения между Аргентиной и Чили до войны не доходили. Увы, примеры подобной государственной мудрости можно в истории человечества пересчитать по пальцам, не снимая ботинок…

А никому не нужные, уже готовые корабли попали на "свободный рынок"… Сейчас "Фусо", заказанный Чили и выкупленный у Англии Японией, гвоздил всеми орудиями по "Корейцу" и "Сунгари". Заказанных когда то Аргентиной, так же выкупленных у Италии Японией, украденных на пол дороги наглым "Варягом", и теперь ведущими бой под русским флагом… Но - "сколько веревочке не вейся, а конец близок". Созданный для уничтожения друг друга корабли сейчас именно этим и занимались.

В носовой башне "Корейца" товарищи прапорщик Диких и лейтенант Тыртов были обоюдно недовольны друг другом.

- Мы выпустили уже почти шесть десятков снарядов, и что? - снова начал Тыртов, не отрываясь впрочем от дальномера, - еще пару раз бабахнем бронебойными, потом расстреляем остатки фугасов, и все! Можно сидеть курить до конца боя, те снаряды, что в бывшем погребе противоминного до конца стрельбы к нам не перетащить. А результат?

- Слушай, Дмитрий Иванович, ну чего ты хочешь чтобы я тебе ответил, - выцеливающий в прицел "Асахи" Диких был недоволен стрельбой башни не меньше командира, но из принципа с ним не соглашался, - мне что сплавать к Того и спросить у него, куда мы попали? Так он сам не знает, какой снаряд от кого прилетел!

- По теории столь нелюбимой вами вероятности, - не упустил шанса поддеть товарища более образованный Тыртов, - мы должны были попасть раз шесть. Хоть одно попадание мы наблюдали? Вертикаль готова, как поймаешь бей!

- Выстрел! - почти мгновенно раздался отзыв отвечающего за горизонтальное наведение Дикого, и после полуминутной паузы ожидания падения снаряда, во время которой тишину в башне ни рисковал нарушать никто, - падения снаряда не наблюдаю. Ты видел?

- Нет, опять как в воду канул…

Ответ Тыртова был заглушен взрывом у башни очередного японского снаряда. На самом деле с меткостью у единственной десятидюймовки отряда Йэссена все было в порядке. Проблемы были скорее с удачливостью. Бронебойные снаряды, попадая в японские корабли, часто проходили навылет, снеся например кормовой мостик на "Асахи", и, чуть позже, продырявив ему бак. Что в бою совершенно безвредно и абсолютно не наблюдаемо с дистанции в три километра. В завязке боя один из дальних выстрелов почти вывел из игры "Идзумо", попади он под таким углом в палубу но… Промах в пять метров, при стрельбе с дистанции в шесть миль, это накрытие. То - есть прицел взят абсолютно верно, и корабль противника был вполне в эллипсе рассеивания, но - все равно промах. Один из "не наблюдаемых" снарядов даже временно вывел из строя носовую башню на "Асахи", но на "Корейце" и этого попадания не заметили. Зато ответный огонь "Фусо", на котором справились наконец с управлением, начал доставать русский корабль все больше. И вот его то замечали на "Корейце" все. Сначала снесло кормовой мостик, а теперь, судя по начавшему поступать в башню дыму, на баке начинался пожар.

- Господа бога душа мать, блудницу вавилонскую в койку со всеми апостолами! - судя по выражениям Дикого для башни последнее попадание тоже не прошло даром, - гидравлика накрылась! В ручную я пока этого гада удерживаю, заряжайте быстрее, скорость наводки совсем никакая, если сменим курс - не поймаю его снова! Как только угол выставишь сразу… БАШНЮ ВЛЕВО!!!!

По рыку прапорщика, пара самых здоровых матросов башни начала с гиканьем вращать тяжеленные маховики ручного привода. Но башня поворачивалась ужасно медленно, для поворота с борта на борт на ручном приводе требовалось около шести минут, и "Асахи" вот вот неминуемы должен был выскочить из прицела…

- Выстрел! - перебил погоняющего уже истекающих потом матросов напарника Тыртов.

Лейтенант торопился использовать как можно больше снарядов до того, как поломка гидравлики окончательно выключит их из боя. На попадание при таком, с позволения сказать, наведение он на самом деле не особо рассчитывал. Но вдруг да повезет… Он то успел из своего командирского колпака разглядеть, что японская колонна уже повернули в их сторону, и Беляев неминуемо вот - вот скомандует к повороту. Вести бой тремя кораблями против всего японского флота - безрассудство, а русская линия почему - то японцев не преследует…

- Ого… - Тыртов не верил своим глазам - все дневные труды, все месяцы подготовки и десятки выпущенных на учениях снарядов, все это было не зря, - вот теперь мы кажется все таки попали…

На борту "Асахи" ясно видимая в прицелы и дальномеры вспухала жирная клякса черного дыма с багровыми прожилками огня. Там, на месте второго нижнего каземата что - то взрывалось и горело.

- Мы попали!!! - уже в голос завопил он.

- Получи зараза, - устало вытер лоб Диких, - если кто хочет посмотреть на дело рук своих - как зарядите орудие, можете сбегать на верхнюю палубу, глянуть. Такое вам салажатам в жизни больше не увидеть. Мы на циркуляции, Дмитрий Иванович, - пока не встанем на курс я не знаю куда наводить, а вручную ворочать башню просто так незнамо куда - без толку.

- Остаток снарядов - десять, заряжаем фугасным, бронебойный в погребе остался один, пока побережем, - поддержал его Тыртов, не в силах оторвать глаз от "Асахи", на котором что - то продолжало взрываться, и не думая затихать, - он валится на бок! Честное слово, Платон Иванович мы его все таки добили!

Но его крик был обращен уже в спину старого сверхсрочника, тот сам не удержался и выбежал из башни посмотреть на первый в жизни утопленный им линкор.

После войны дотошные эксперты подсчитали, что при поражении каземата или башни шансы на взрыв погребов боезапаса для орудий картузного заряжания были около десяти процентов. Гильзового, используемого в русских шестидюймовках - не более трех. В случае с "Асахи" эта статистика оказалась для японцев роковой*. Как бы стараясь отомстить за "старшего брата", а вернее определив наконец точную дистанцию пристрелкой, "Фусо" нанес "Корейцу" очередной удар. Десятидюймовый японский снаряд пробил броневой пояс в средней части корабля, и заливаемый водой "Кореец" стал быстро крениться на левый борт.

Решив больше не искушать судьбу, и заметив мелькающие за японскими броненосцами эсминцы, Йэссен приказал всем кораблям отворачивать от противника. На оторвавшийся "Громобой" ушла радиограмма - "немедленно повернуть на север, пристраивайтесь в кильватер "Рюрика". На самом "Корейце" срочно втягивали в казематы орудия левого борта, на случай если с креном не удастся справится. Огонь по противнику вела только кормовая башня, корабль остался с двумя восьмидюймовками против всего японского линейного флота. И если бы только линейного…

Капитан лейтенант японского флота Иоко Сакури в этом сражении командовал сводным отрядом миноносцев. Шесть кораблей под его командованием принадлежали к разным отрядам и даже разным эскадрам. Попросту говоря, под его командованием сейчас были все исправные на данный момент миноносцы типа "Циклон" Японии. Не получая в последние пол часа никаких приказов, он бессильно сжимая кулаки наблюдал за расстрелом "Асахи" русскими кораблями. После неудачной попытки атаки русских крейсеров, сорванной огнем артиллерии, о его миноносцах казалось забыли все. И его собственное командование, не отдававшее никаких распоряжений после "держаться за линией крейсеров", и русские - полностью игнорирующие маячащие с четырех милях от них миноносцы, и сосредоточившие весь огонь на броненосной колонне. Но после опрокидывания концевого броненосца Иоко пошел на сознательное нарушение приказа. Он повел свои миноносцы в атаку на медленно и грузно отворачивающий от японской линии "Кореец". Что стало тому причиной - "пепел "Асахи", стучащий в его сердце", как писали потом британские газеты? Трезвый расчет и острое зрение, позволившее разглядеть втягиваемые в казематы орудия левого борта, как после войны доказывали русские исследователи? Или младший брат, который был энсином на "Асахи", и командовал плутонгом правого борта, за почти верную гибель которого хотел отомстить взбеленившийся Сакури? О чем после войны рассказал Балку и Рудневу за рюмкой саке в кафе в Токио Сакаи… Причину своего решения молодой капитан лейтенант унес в морскую могилу. Единственный спасшийся с мостика его флагманского "Чидори" сигнальщик рассказал только, что тот радостно улыбался когда увидел, что за его миноносцами в самоубийственную и самовольную атаку бросились и оба отряда эсминцев. Если сам Сакури своей целью избрал утопивший "Асахи" "Корейца" (что подтверждает версию о личной мести), то более крупные эсминцы пошли в атаку на "Сунгари" и "Рюрика".

Когда Рудневу доложили, что японцы кажется начали атаку миноносцев, он только презрительно усмехнулся.

- Во - первых, наши миноносцы с "Новиком" во главе тоже неподалеку - я их послал атаковать "Асахи" еще минут двадцать назад, должны успеть и наверняка помогут отбиться. Да "Новик" и один вполне может разогнать десяток дестроеров. Во - вторых, - и тут уже Карпышев ссылался на недоступную остальным участникам сражения статистику русско-японской войны ЕГО мира, - как показывает теория и практика, дневная атака эсминцев, и тем более миноносцев на военный корабль не может быть успешна, если цель сохранила орудия и ход.

Сам Руднев был жутко недоволен как общим ходом боя, так и своей в нем ролью. Его отряду крейсеров почти нечем было похвастаться, и виноват в этом был он сам. После удачного заманивания под огонь броненосцев "Фусо", он принял ошибочное решение. Решив, что теперь линейный бой русские броненосцы способны выиграть и без его крейсеров, подставлять которые под огонь японской линии было опасно, управляемый Рудневым "Варяг" повел русский крейсерский отряд на перехват попыток японских коллег и одноклассников пройти к транспортам под берегом. Знай Руднев заранее о решении Макарова послать на их перехват "Баян" с "Громобоем", он остался бы к востоку от намертво сцепившихся в схватке колонн броненосцев. С этой позиции он мог бы время от времени покусывать головного японкой линии, чем он успешно занимался в бою при Кадзиме. Но, увидев угрозу транспортам там, где ее не было, Руднев долго, почти весь первый этап боя, обходил свои броненосцы с севера. Теперь он мог только наблюдать, как на три русских броненосных крейсера идут в атаку шесть миноносцев и восемь эсминцев. Поначалу ситуация не вызвала у него беспокойства - в оставленном им мире в эту войну не было зафиксировано ни одной удачной дневной торпедной атаки боеспособного военного корабля. Даже во время добивания "Князя Суворова" японские миноносцы провалили первую атаку, хотя по ним стреляли от силы три - четыре орудия. Не более удачными были и многочисленные атаки одинокого "Севастополя", укрывающегося от расстрела береговой артиллерией в бухте Белого волка. Он не учел одного - ТАМ, при Цусиме японские миноносники не видели смысла рисковать столь нужными ночью миноносцами для дневного добивания и так обреченного корабля. ЗДЕСЬ они готовы были на все, лишь бы добраться до побеждающих русских. Добраться любой ценой… Это желание напрочь вымело даже строжайшую инструкцию Того - беречь минные корабли для ночных атак транспортов, которые являются главной целью. Для начала атаки не хватало искры, которой и стал самоубийственный порыв Сакаи.

Первым опомнился командовавший "Новиком" Балк старший. Он, находясь к событиям ближе Руднева, первым разглядел, что огонь русских крейсеров практически не влияет на намерения приближающихся для атаки эсминцев. Он не знал, что на "Корейце" сейчас не могут вести огонь из казематов, которые в срочном порядке задраивают для избежания опрокидывания корабля. Он не мог видеть, что за пять минут до отворота, двенадцатидюймовый снаряд с "Хатсусе" превратил в дымящиеся развалины весь левый борт "Сунгари". Цепочка детонаций пороховых картузов, от которой так часто в этом бою страдали японцы, подвела и этот трофейный крейсер, так - же вооруженный английской артиллерией. Не желающий признавать, что их башня вышла из строя, расчет носовой спарки (кормовая уже была надежно погашена снарядом с "Осляби") "Хатсусе" ни в чем не уступал своим коллегам с "Корейца". Они тоже вращали многотонную башню вручную, а ведь при этом теоретически целиться по движущейся мишени было невозможно. При подачи из погребов пороховые картузы оборачивали мокрыми тряпками, иначе они могли взорваться еще на пол пути к орудиям - пожар у барбета башни не могли потушить уже четверть часа, и элеваторы изрядно накалились. Но воистину - "хотеть значит мочь". Из практически неисправной башни, с рыскающего на курсе корабля (из - за бушующего вокруг рубки пламени рулевые почти не всегда видели, куда они ведут броненосец), комендоры Императорского флота выбили половину артиллерии русского крейсера.

Но Балк видел одно - следующие в миле за ним дестроеры не успевают вклиниться между атакующими японцами и медленно поворачивающими на запад русскими крейсерами. Прикрыть "Сунгари" и "Рюрика" от двух отрядов эсминцев мог только "Новик". "Корейца" от атаки шести миноносцев не успевал прикрыть уже никто. Взвыв, подобно кидающемуся в атаку дикому кочевнику, сиреной "Новик" бросился в атаку. Построенный в Германии "чехол для машин" ускорился, несмотря на свежую пробоину в носу от случайного снаряда, до невиданных со времен сдаточных испытания на далекой родине 23 узлов (по рыку командира в машинном заклепывали клапана на котлах и, на всякий случай, крестились, а в носу подпирали деревом гнущуюся как парус под напором воду таранную переборку) и с размаху влетел… Прямо между двумя отрядами японских дестроеров, уже развернувших торпедные аппараты для стрельбы по неожиданно вяло отстреливающимся русских линкорам.

В прицелы торпедистов первого отряда вместо длинного борта "Сунгари", по которому уже можно было бы через две минуты пускать торпеды, внезапно влетел их главный ночной кошмар. Прорваться к более крупной цели мимо "Новика" нечего было и мечтать. Это за время постоянных ночных стычек с "Новиком" под Артуром усвоили ВСЕ матросы и офицеры японских миноносцев. Вполне логично, командиры кораблей первого отряда решили, что лучше утопить крейсер второго ранга чем быть утопленными им, при попытке прорыва к "Сунгари". Плюс к этому, избавивший от "Новика" они обеспечивали самым выход в атаку дестроеров второго отряда, атакующих "Рюрик". "Новик" в свою очередь сделал все, чтобы утвердить командира отряда миноносцев что такое решение - единственно верное. Первыми же залпами артиллеристы русского крейсера вывели из строя машины на "Инадауме". Зная, с кем они имеют дело, и втайне мечтая о такой возможности уже минимум пол года, командиры всех четырех эсминцев почти хором разрядили торпеды в шустрый русский крейсер второго ранга. После чего три оставшихся на ходу кораблика попытались уйти, торпедные аппараты перед следующей атакой надо было перезарядить, а на это требовался минимум час без обстрела. Убедившись, что первый отряд для "Сунгари" опасности больше не представляет, Балк приказал срочно повернуть на второй, и перенести на него огонь всей артиллерии. Этот же маневр приводил крейсер кормой к уже пущенным по нему торпедам. Увы, под градом снарядов с трех сторон командиры второго отряда истребителей тоже выпустили свои торпеды по "Новику", и море для него стало слишком тесным. По четырем миноносцам, позабыв все уроки и наставления по отражениям минных атак, били из всех пушек, всех калибров со всех кораблей, что только могли. В упор, с пяти кабельтов часто садили 120 миллиметровки самого "Новика". С севера вели огонь из всего что еще могло стрелять, включая довольно бесполезные на такой дистанции восьмидюймовки, "Сунгари" и "Рюрик". С запада пытались помочь товарищам отбить атаку "Громобой" и "Баян".

Учитывая подходящие с кормы торпеды, уворачиваться "Новику" было просто некуда. Получив одну торпеду правый борт, корабль был обречен. Вторая торпеда, отброшенная было винтами корабля, взорвалась в пяти метрах от кормы, нанеся свою долю повреждений, и проломив борт крейсера ближе к корме. Она была повреждена осколками русского снаряда еще до пуска. Ее головная часть была пробита в трех местах, и только чудом она не взорвалось при прохождении осколков в миллиметер от капсулы с гремучей ртутью или при пуске из торпедного аппарата. Но напор воды при кувырканье в буруне от винта крейсера все же взрыватель. Оценив повреждений Балк понял, что угробил свой крейсер в первом же выходе в море. Но пожертвовав "Новиком" он смог добиться своей цели - "Сунгари" и "Рюрик" не пострадали от торпед японцев. От ответного огня русских из восьми выходивших в атаку японских эсминцев погибли четверо. Заодно пострадал и русский дестроер "Громкий". Когда при отражении минной атаки в прицеле нервного наводчика появляется на пару секунд силуэт миноносца, то он сначала стреляет, и только потом думает - "а почему этот японец идет навстречу остальным, и откуда он вообще взялся с этой севера, если остальные миноносцы нас атакуют с юга"…

Отряд русских миноносцев не успел к отражению атаки японских коллег. Когда восемь артурских эсминцев подошли к месту схватки, броненосный отряд уже поворачивал от японцев, причем - каждый из тройки кораблей выполнял поворот индивидуально, по своему собственному радиусу. Они своими корпусами заслонили японцев от русских эсминцев, а соваться в промежутки между ними, это нужно быть немного самоубийцей… Таких, из восьми командиров русских миноносцев, нашлось трое. "Громкий", "Бесшумный" и "Властный" самовольно отделились от кильватерной колонны отряда, и сквозь узкие промежутки между корпусами бронированных гигантов втроем вылетели на пересечку японским коллегам. В русском флоте тоже еще не перевелись командиры, способные самостоятельно принимать решения не о бегстве от противника, а о его атаке. Несмотря на все усилия чиновников от флота, и вопреки системе "цензового" присвоения звания они выживали, хотя бы на эсминцах. Другое дело, что выше им пробиться в мирное время было практически невозможно… Правда "Громкому" за смелость достался шестидюймовый снаряд с "Сунгари", выбивший половину котлов, и почти лишивший корабль хода. Но свою лепты в добивание оставшихся без хода пары японских дестроеров русский тройка внесла. Увы, шедший крайним в строю "Кореец" остался с шестеркой маленьких, но смертельно опасных, Циклонов один на один.

В носовой башне лейтенант Тыртов получил сигнал об отражении минной атаке, и не стесняясь подчиненных выматерился, чего обычно себе не позволял. Долгое и плодотворное общение с Диких не прошло для него даром, и загиб вышел настолько ядреным, что на него с уважением посмотрел даже сам прапорщик.

- Отражение минной атаки, это с нашим то ручным наведением! - он судорожно закрутил рукоятки горизонтальной наводки, снижая угол возвышения ствола для стрельбы прямой наводкой, - Платон, я их вижу! Шесть миноносцев, чуть левее, разворачивайте башню влево!!!

- Отставить!!! - рыкнул во весь голос Диких на матросов, которые уже начали было по приказу лейтенанта крутить тяжеленные маховики, - горизонтальной наводкой командую Я! Башню поворачивать вправо, максимально быстро!

- Но миноносцы ЛЕВЕЕ!!! За каким боцманским хреном, тебе понадобилось ее ворочать вправо, можешь мне объяснить?! - в первый раз за время совместной службы в башне Тыртов и Диких, сработавшиеся как хорошо погнанные шестеренки в голос орали друг на друга, не отрываясь правда при этом каждый от своих обязанностей…

- Если я начну поворот влево, то миноносцы пролетят у меня через прицел с такой скоростью, что я запоздаю с выстрелом, ваше БАЛДАгородие, лучше выстави нужное склонение, мы уже градусов на десять легли на левый борт, не забудь. И на циркуляции крен продолжает расти, - начал было опять учить жизни молодого соратника Диких, но сам получил в ответ отповедь - сейчас и всегда вежливый Тыртов не лез в карман за словом.

- Жену свою будешь учить что на какой угол тебе поднимать или опускать, - зло отозвался из под крыши башни лейтенант, - крен я уже скомпенсировал, правда креномер у нас уже разбит, но я на глаз прикинул…

Оглушительный выстрел десятидюймового орудия прервал перепалку, и не успели еще все в башне прийти в себя, как раздался уже спокойный голос Дикого, -

- Головной миноносец влез в прицел, сейчас посмотрим… Есть!

При расстоянии до цели всего в десять кабельтов, снаряду для полета отведено всего лишь четыре секунды. И результата выстрела не приходится ждать мучительно долго, да и видно дело рук своих было в оптические прицелы прекрасно.

- Хер ты себе к носу прикинул, а не угол вертикального наведения!!! НЕДОЛЕТ!!! - если опустить мат и близкую к нему морскую терминологию, то эмоциональная, образная и яркая речь прапорщика Диких свелась именно к этому.

Но спустя всего пару десятков секунд султан взрыва опал, и Платон пристыженно замолчал. Из струй Ниагарского водопада падающей воды показался головной японский миноносец. Вернее то, что от него осталось. Огрызок "циклона" быстро садился кормой, кажется винты и рули были сорваны взрывной волной, а расчеты обоих кормовых аппаратов были смыты за борт или снесены осколками. Только у носового аппарата копошились поднимаясь с палубы мокрые фигурки расчет.

- Ну и чем товарищ прапорщик недоволен, с ручного наведения, без определения дистанции, на глазок определив крен корабля - и попали как в апте… - радостно начал Тыртов, и тут же осекся.

Не успев даже встать на ноги, все еще стоя на коленях, кто - то из японцев приник к прицелу носового аппарата, и выпустил по "Корейцу" первую торпеду, целясь в корму. Дистанция в десять кабельтов была для японских торпед предельной, и запаса хода у этого смертоносного снаряда скорее всего не хватило бы, но на мостике решили не рисковать. Резко переломив траекторию поворота крейсер начал заваливать нос влево. Увы, при этом маневре он подставлял под торпеды остальных пяти миноносцев почти всю проекцию борта… Диких и Тыртов, не переставая орали на расчеты башни и погребов, требуя скорейшего заряжания следующего снаряда, хотя оба понимали, что им не успеть. Тыртов еще успел заметить, как на остановленном их снарядом кораблике кто - то в офицерском кителе метнулся от рубки к левому кормовому аппарату и начал его разворачивать в сторону русских. Но по неподвижному миноносцу уже открыли огонь из трехдюймовок противоминного калибра. Одна из маленьких гранат разорвалась рядом с торпедой, заряд шимозы сдетонировал, и на месте дерзкого миноносца поднялся еще один стол воды.

Следующие за уже покойным флагманом остальные "циклоны" один за одним выпускали по "Корейцу" по две, а те, кто успевал развернуться другим бортом и все три торпеды. Судя по тому, как щедро расходовали дорогие снаряды японские командиры, выйти живыми из атаки они уже не рассчитывали. И правильно. Следующий вторым в строю "Касасаги" успел выпустить две торпеды, после чего исчез в вспышке взрыва восьмидюймового снаряда, который в упор всадила в него кормовая башня "Корейца". Третий в строю "Хато" тоже успел выстрелить две, но так же не дождался результатов своей стрельбы получив от "Баяна" один за одним три шестидюймовых снаряда он быстро лег на левый борт и опрокинулся. Но самоубийственная смелость и абсолютное самоотречение экипажей шести маленьких корабликов, была вознаграждена. Не способный увернуться от многочисленных торпед "Кореец" вздрогнул сначала от одного взрыва, а спустя полминуты и от второго. Многострадальный левый борт, в надводной части которого и так не осталось живого места, теперь получил еще две подводные пробоины. При поражении одной торпедой у корабля еще была тень шанса, при двух…

- Прикажите команде спасаться по способности, - контр адмирал Йэссен державший флаг на "Корейце" повернулся в сторону командира корабля, - и поднимите сигнал нашим миноносцам подойти для снятия команды…

- В лазарете - выносите раненых на верхнюю палубу, на левый борт, к вам сейчас подбегут из машинного помогут, - командир корабля Беляев уже метался от одного амбушюра к другому, после второго торпедного взрыва он понял, что спасти корабль невозможно, и сейчас пытался минимизировать людские потери. Машинное? Валерий Александрович, немедленно все наверх! Оставьте пару человек залить топки, остальным бегом в лазарет! Тяжело раненых в бессознательном состоянии выносить в первую очередь, мы затонем минут через…

- Больше пяти это итальянское корыто с такими пробоинами не продержится, - ответил на вопросительный взгляд командира трюмный механик, и уже сбегая с мостика прокричал не снижая скорости, - я попытаюсь затопить все отсеки правого борта что только успею, тогда мы хоть не опрокинемся а уйдем на ровном киле. Это даст вам лишние пару минут для погрузки раненых на миноносцы…

Больше капитана Корпуса Инженеров Механиков Бориса Владимировича Вернандера никто не видел… Он до последнего оставался в низах корабля, манипулируя клапанами затопления и перепускания, пытаясь продлить агонию обреченного корабля и не допустить его опрокидывания**.

На мостике последнего оставшегося на плаву Циклона, "Саги" его командир лейтенант Иокова смотрел на медленно оседающий все глубже русский броненосный крейсер. Все офицеры и матросы их отряда по последнего выполнили свой долг перед Японией и императором. Его корабль, пробитый пятеркой мелких снарядов уже потерял ход, и вот вот должен был быть добит пятеркой русских дестроеров. Они прекрасно выполняли работу для которой создавались - уничтожение более мелких миноносцев противника. Но "Саги" был одним их двух миноносцев, которые успели развернуться к "Корейцу" левым бортом, и выпустить и последнюю торпеду, так что русские эсминцы фактически "махали кулаками после драки". Кто - то из матросов еще отстреливался из кормовой пушки, но это был просто еще один способ уйти в вечность. Свою главную роль полторы сотни моряков японских миноносцев уже выполнили - "Асахи" отомщен, и убивший его русский крейсер переживет свою жертву не более чем на четверть часа. Неожиданно ему, не большому поклоннику классической поэзии, в голову пришла хокку, наиболее точно описывающая их сегодняшнюю атаку, -

Незаметные песчинки,

Мы преданны своей стране.

За нее идем в свой последний путь…***

Из ста шестидесяти матросов и офицеров экипажей сводного отряда японских миноносцев из воды после атаки было спасено пятеро. Единственным офицером из них был лейтенант Иокова. Его, потерявшего сознание от переохлаждения и потери крови, подняли из воды на русский эсминец "Бесшумный", который после снятия экипажа с "Корейца" уходил от огня преследующих его японских кораблей. Его командир рискнул и приказал замедлить ход до малого и выловить плавающего на спасательном круге человека, так как принял его за русского матроса.

На мостике "Варяга" молча досмотревший миноносцев атаку до конца Руднев медленно сложил подзорную трубу.

- Как показывает теория и практика, дневная атака эсминцев, и тем более миноносцев на военный корабли не может быть успешна, если цель сохранили орудия и ход, - как будто отрицая только что виденное медленно проговорил он ни к кому конкретно не обращаясь, - исключение однако составляют те случаи, когда команды миноносцев сознательно идут на смерть, с самого начала атаки не заботясь о своем выживании. Что мы с вами товарищи только что имели честь наблюдать в исполнении японцев… Очень редко, несколько кораблей сразу могут решить атаковать настолько не заботясь о своем выживании. Но для каждого народа может найтись цепь событий, к такой атаке ведущей. В случае с британцами - командиры миноносцев пойдут в такую атаку чтобы поддержать репутацию лучшего флота в мире. Японцы и немцы - из - за долга перед императором, а мы русские… А хрен его знает почему, но мы тоже пойдем. А больше пока пожалуй никто на такое не способен…

На мостике все больше заваливающегося на левый борт "Корейца" Беляев командовал эвакуацией команды. К более низко сидящему левому борту подошли два поврежденных в быстротечной схватке с японскими коллегами русских миноносца. Третий подранок уже снимал команду с тонущего "Новика". Удачно отослав на первый миноносец Йэссена, которого он попросил "присмотреть за погрузкой раненых" командир "Корейца" был уверен, что теперь его замыслу никто помешать не сможет. Он прекрасно понимал, что из пяти с половиной сотен членов экипажа на момент утопления крейсера в живых осталось человек четыреста. Понятно, что кто - то не успеет или не сможет вовремя подняться на верхнюю палубу, кого - то уже на ней достанет осколок снаряда, ведь японцы так и не перестали обстреливать его корабль, но это не меняло главного. Снять всех на два маленьких эсминца да еще и за столь короткий промежуток времени - шансов не было. Значит ему, как командиру корабля, который ОБЯЗАН покидать корабль последним уходить с него тоже нельзя. Иначе он не сможет потом смотреть в глаза другим офицерам флота. Примерно это он и сказал поднявшемуся на мостик Франку, который в своей извечной манере не выпуская папиросу изо рта сначала пошутил, "что его не оставляет чувство, что все это с ним уже было", а потом поинтересовался, "не пора ли и нам направляться к "Быстрому", из машинного и котельного ушли кстати все?".

- Вы уверенны, что это правильно? А что по этому поводу сказал Йэссен? - невинно поинтересовался у командира Франк, прислонившись как и Беляев к броне рубки и держась за поручни мостика - из за все нарастающего крена стоять на ногах было все труднее.

- Знаете, Валерий Александрович, я как-то забыл у него спросить разрешения, а никаких приказов он мне не отдавал. И сейчас уже точно не отдаст - ибо уже перешел на "Быстрый", - отозвался Беляев, для которого вторая за год гибель вверенного ему корабля, снова сопровождающаяся потерями в команде, очевидно была слишком большим потрясением, - вам же я приказываю покинуть корабль. Это касается и вас, - обратился он к паре мичманов все еще остающихся на мостике.

На палубе разорвался очередной шестидюймовый снаряд с "Хатсусе", изрядно проредивший толпу спасающихся матросов и заставивший пригнуться на мостике четверку офицеров. Подняв головы мичмана увидели стоящего над бесчувственным телом Беляева Франка, который сжимал в руке полуметровый обломок поручня мостика. Вырванный железными пальцами богатыря кусок стали весил не менее пяти килограмм. Конец импровизированной дубинки был испачкан чем-то красным, подозрительно совпадавшим по цвету с пятном, которое быстро набухало на тыльной стороне фуражки лежащего ничком командира "Корейца". Франк, под оторопелыми взглядами молодых офицеров обеспокоенно склонился к лежащему командиру, -

- Я не переборщил часом, рука то у меня тяжелая, да и у самого нервы не к черту, - проворчал он проверяя пульс у командира и убедившись в том что тот дышит, повернулся к мичманам, - так, господа - товарищи офицеры. Если кто-то из вас, хоть когда, хоть кому кроме своих внуков расскажет, что это НЕ прилетевший от взрыва обломок контузил командира… Пусть прыгает за борт прямо сейчас, ясно? Могу даже колосник к ногам привязать, по дружбе, чтоб не мучались. А то второй раз я действительно могу чуть-чуть и переборщить с силой удара…

Для верности Франк покачивал куском поручня в такт своим словам, что безусловно придавало им дополнительную вескость.

- А почему внукам можно, - не понял молодой штурман прибывший из Севастополя на замену старого, получившего под свое командование вспомогательный крейсер "Обь", - и что нам теперь делать с Беляевым?

- Если вы, даст бог, доживете до внуков, то тогда уже можно будет рассказать о "делах давно минувших дней". И Беляеву и мне уже точно будет все равно, так как нас просто в живых не будет к тому моменту, - объясняя ситуацию Франк легко подхватил тело командира на плечо и бегом понесся с мостика вниз по трапу, - а командира мы, как он и приказал, эвакуируем в первую очередь. Как "тяжело раненого находящегося в без сознательном состоянии". В чем вам бы неплохо мне помочь господа, быстренько прихватите вахтенный журнал и догоняйте!

В носовой башне тонущего тоже ругались двое. Диких уговаривал молодого Тыртова, что спускаться в погреба башни - самоубийство. При попытке передать приказ "выходить на верх и спасаться" по трубе амбрюшота, из нее полилась вода. Тыртов несколько удивился, что вода из затопленного погреба смогла подняться на 10 метров вверх, и чуть было не побежал вниз. Спасать вверенный ему личный состав погребов башни. Но старый и опытный Диких, поймав его за рукав, объяснил - что времени на "добежать туда, а потом до миноносцев точно не хватит, а погреба уже точно затоплены и кто не успел выбраться, тем уже не помочь". После короткого, но бурного объяснения пара офицеров успела все же добежать до "Блестящего", последнего миноносца отходящего от борта обреченного броненосца.

Ход сражения окончательно вышел из под контроля как Того, так и Макарова. Сейчас вместо боя кильватерных колонн эскадр имели место бои отдельных кораблей и отрядов друг против друга. "Ретвизан" по прежнему с переменный успехом перестреливался с парой "Идзумо", "Конго". Но когда Щенснович разглядел, что на подмогу к японцам несутся два отряда бронепалубных крейсеров, общей численностью восемь килей, ему стало несколько неуютно. С парой броненосный крейсеров при поддержке полудюжины более мелких "собачек" одинокому броненосцу было не справиться. Они неизбежно сначала выбивали его артиллерию огнем многочисленных орудий среднего калибра, а потом и топили его совместной торпедной атакой. Кажется теперь и "Ретвизану" пришла пора отходить, и успех этого отхода был под большим вопросом. Если никто из русских броненосцев его не поддержит, то в одиночку его съедят. Хотя это и будет скорее всего стоить японцам одного - двух бронепалубых крейсеров, но размен будет явно в их пользу. Кроме Щенсновича ситуацию просчитал самый молодой из русских командиров броненосцев Эссен. Его "Севастополь" вывалился из кучи уходящих на север русских кораблей и пошел навстречу пытающемуся уйти от быстроходных японских крейсеров "Ретвизану" на предельных для его изношенной машины 14 узлах. По иронии в атаку на японцев пошел самый медленный и старый броненосец русской колонны. Но на его мостике стоял самый молодой и бесшабашный капитан первого ранга в русской эскадре, Эссен****.

В быстрой перестрелке на контркурсах относительная победа осталась за русскими броненосцами. Они потеряли, пусть большей частью временно, примерно половину артиллерии, и получили многочисленные пробоины в трубах, испятнанных восьми и шестидюймовыми снарядами. После потери тяги и из-за затопления в оконечностях, недостаточно прикрытых броней, оба броненосца не могли теперь разогнаться даже до 12 узлов. Но зато японцы, в свою очередь, не рискнули атаковать торпедами успевший пристроиться в кильватер к "Севастополю" избитый до полусмерти "Ретвизан". Пример "Кассаги", который шел головным и получил всего одно попадание 12 дюймового снаряда, заставившее его покинуть поле боя, был слишком ярок. Камимура решил попытаться действовать по первоначальному плану. Он развил недосягаемую для поврежденных русских кораблей скорость в 17 узлов, и стал по большой дуге обходить их с востока, направляясь к главной цели японского флота - к транспортам. "Конго" тянул за флагманом сколько мог, но в носовой части, изрядно продырявленной русскими снарядами, стали сдавать переборки, и с разрешения Камимуры он снизил ход и отвернул на юго запад, к основным силам японского флота.

Того в это время, получил наконец информацию о ходовых характеристиках своих броненосцев. Кроме его "Микасы" на 14 узлах могли идти в атаку почти не поврежденная "Сикисима", пара довольно старых броненосцев - "Фудзи" и "Ясима" и пара броненосных крейсеров - "Адзума" и "Якумо". Последний правда уже серьезно пострадал от огня русских, но… "Самураю не престало жаловаться на остроту своего меча". Если командующий флотом запрашивает о скорости корабля, то командир ответным сигналом доложит именно о скорости. А не о пробоинах в поясе и вышедшей из строя артиллерии… В голове Того вызрело два варианта того, как ополовиненный японский флот еще может переловить ход сражения. Он мог или всеми силами продолжать атаковать русские крейсера, и наверняка добить хоть одного из них, неизбежно теряющего ход под обстрелом всего японского флота. Но - это никак не могло помешать русским провести в Артур транспорта с провизией. Или… Или шесть линкором во главе с "Микасой" могли попытаться прорваться мимо дезорганизованных и, кажется, более медленных из - за повреждений броненосцев русских. Увы, уже после поднятия сигнала, что было весьма сложно из - за сбитой на флагмане фок мачты, на самой "Микасе" сдала правая машина и/или начали сдавать при даче полного хода переборки в носу. Остальные корабли японского флота уже вытягивались в кильватер, направляясь на север, и у командующего оставался только один шанс угнаться за ними и не утратить управления. На грот мачте осевшего носом японского флагмана взвился сигнал - "Авизо "Мияко" приблизиться для принятия катера". Через пару минут адмиральский флаг на "Микасе" был спущен, а спустя четверть часа авизо под адмиральским флагом догнал атакующую колонны. Пристроившись на правом траверсе идущей головной "Сикисимы" Того мог нормально управлять боем. До тех пор, пока русские не обратят внимание на идущий под адмиральским флагом маленький не бронированный кораблик. На мостике "Фудзи" кто - то из молодых и романтически настроенных офицеров записал в журнал - "наш командующий был подобен средневековому даймио, возглавляющему атаку своей бронированной конницы на врага в одном кимоно".

На мостике "Александра" Макаров в момент начала атаки производил "опись имущества". Поврежденные корабли рапортовали о скорости которую могли развить и о исправных орудиях. В отличие от своего японского коллеги он находился в еще худшем положении. На "Александре" были сбиты ОБЕ мачты. Если сигналы Того поднимались с задержкой, вызванной беготней сигнальщиков с мостика к грот мачте по искореженной палубе, то Макарову все распоряжения приходилось сначала голосом передавать на приблизившуюся "Оку". Он уже не раз удивился тому, насколько прав был Руднев, когда убедил его выделить ее и "Алмаз" в репетичные суда. Они во время всего боя держались за линией и исправно дублировали сигналы адмирала, а теперь стали просто не заменимы. Когда Макарову доложили о новой атаке японцев, он на пару секунд впал я состояние неконтролируемой ярости. Что вылилось в поток столь не свойственной для него ругани, -

- Да что же это такое, три молодых контр адмирала, Руднев, Йэссен и Рейценштейн. которые хотят и могут атаковать - этим и занимаются. Забыв обо всем на свете и оторвавшись от остального флота, мальчишки! Мы с Небогатовым - застряли на избитых потерявших ход лоханках, а на "Петропавловске" вообще затеяли заводить пластырь на корме, для чего застопорили машины. Единственный адмирал оставшийся с броненосцами на исправном корабле - Ухтомский. И именно он оказался единственным адмиралом, который умудрился сломать строй линии в момент японской атаки! Просигналить на "Оку" - приблизиться к борту "Александра", быть готовыми к приему адмирала. Сигнальщики, кто помоложе! Обрежьте ка вон тот обрывок фала, что с рея свисает, или пошлите кого за бухтой каната… Охота мне попробовать, как там у Руднева с корабля на корабль на ходу мешки с углем перебрасывали…

- Степан Осипович, вы то не мешок с углем! Как можно в ваши годы даже думать об этом! Ведь можно спустить катер и, - попытался было воззвать к голосу разума адмирала Бухвостов, но Макаров закусил удила.

- Да? А это не наш единственный паровой катера весело и ярко догорает на шканцах? А с "Оки" катер еще надо спустить, для чего она должна застопорить ход. Он нас должен догнать, потом со мной на борту подойти к "Оке", которая опять должна стопорить машины… Пока я там подниму флаг Того уже перетопит половину броненосцев, а Камимура доберется до транспортов! Нет уж, сначала пару матросиков помоложе перебросим, а потом уж и меня старика… Авось не рассыплюсь!

Спустя четверть часа и три сломанных ребра у попытавшегося перепрыгнуть на "Оку" первым матроса, над маленьким корабликом взвился вице адмиральский флаг. Почти без задержки на мачте "Оки" подняли первые сигналы, и русский флот начал осмысленно готовиться к новому боя с японскими линкорами. Которые в это время уже подошли на дистанцию прицельного огня у отставшим "Трем святителям"… Того казалось, что его план должен сработать. На его пути пока был только один русский броненосец. За ним, правда, подтягивались еще три типа "Пересвет", с висевшей на хвосте "Россией", а по носу дымила без всякого подобия строя пара "Сисой" и "Петропавловск". Тройка в составе "Александр", "Цесаревич" и "Полтава" была восточнее и, с учетом потери хода,Ю еже не могла встать на пути его отряда, идущего на скорости в 14 узлов. Впятером они должны были быстро смести со своего пути этот… Эти… даже мысленно выговорить "Три святителя" Того был не в состоянии, и весьма приблизительно помнил его характеристики. Это броненосец был построен на Черном море, и теоретически его тут убыть вообще не могло. Выбивания сосредоточенным огнем "Святителей" для пяти быстрых линкоров, вернее уже шести - в хвост идущей концевой "Ясиме" пристроился отставший от Камимуры "Конго" - минутное дело. Потом - последовательно проходим мимо "пересветов", которые могли их догнать, но не могли выдержать артиллерийского боя, и пары "Сисой" "Петропавловск". Те были явно тяжело повреждены, и кажется совершенно потеряли ход. Даже если их не удастся потопить, до подхода отставших "Александра" и "Севастополя" с "Ретвизаном" - дорога к транспортам будет открыта. Правда на левом траверсе под берегом куда то несется узлах на 16 одинокий русский броненосный крейсер, который ДОЛЖЕН был называться "Ниссин", а теперь носил имя "Сунгари"… Но что он может сделать один против шести? Как и "Три Святителя" - наверняка ничего. С этими мыслями Того приказал открыть огонь, помня при этом об ограниченном количестве оставшегося боезапаса.

В России начала века было две фактически независимые школы линкорного кораблестроения. Балтийская и Черноморская. На Балтике корабли строили для гипотетической войны с Британией, которая планировала крейсерской. В этой войне, которой всерьез никто не ждал, и главное - в угрожаемый период, русские крейсера и, желательно, броненосцы должны были выйти в океан и стать неуловимыми рейдерами на безграничных британских коммуникациях. Исходя из этого балтийские линкоры имели огромный запас хода, хорошую скорость, приемлемое вооружение и слабое бронирование. Венцом творения этой школы стали полу броненосцы полу крейсера типа "Пересвет". На Черном море все обстояло иначе… Там возможный противник был один - Турция, запечатывавшая выход русских кораблей из этого моря уже 200 лет. И война против нее считалась неизбежной, и планы десантной операции для захвата Босфора разрабатывались и корректировались постоянно. В этой войне у черноморских линкоров цель была простая как мычание, и практически невыполнимая. Они должны были сначала своими бронированными лбами проломить стену обороны турецких береговых батарей. Это при том, что пушка на берегу, по выражению Нельсона, "стоит корабля в море", а потом… Потом им предстоял лобовой бой в узостях с ожидавшейся британской эскадрой. При поддержке своих береговых орудий, за своими минными полями, если конечно те успеют поставить ДО прихода британцев… Поэтому для черноморской школы приоритеты были другие. Дальность… А куда нам ходить из моря, которое заперто противником? Зато на бронировании и вооружении линкоров на черном море почти никогда не экономили. Сейчас самому яркому представителю этой школы предстояло устроить сюрприз японскому флоту.

Того сначала с ожиданием, потом с нетерпением, а следующие пять минут с ужасом смотрел на расстреливаемый в шесть кораблей русский броненосец. "Три святителя" был почти постоянно скрыты от наблюдения столбами воды, от взрывов японских снарядов. На нем поочередно замолкали орудия и появился дифферент на нос, он снизил скорость, а вся его носовая оконечность представляла из себя море огня. Но… При все этом, ОН НЕ ТОНУЛ, и кажется совершенно не собирался это делать! Как будто его гвоздили сейчас ВСЕ боеспособные японские линкоры, он сначала принял в кильватер отряд "пересветов". Потом, так же неторопливо, он сам встал в кильватер "Петропавловска", который вдруг дал ход в 6 узлов! Мирно шедший до этого слева "Сунгари", открыл огонь из орудий среднего калибра по "Мияко", и теперь управлять боем приходилось с авизо, которое периодически виляло для сбития русской пристрелки. А по носу маячила пара русских бронепалубных крейсеров "Паллада" и "Светлана". Они уже начали обстрел головной "Сикисимы", и Того прекрасно помня рассказ Камимуры об аналогичных действиях русских бронепалубников под Кадзимой, понимал что оттуда они уже не слезут. Учитывая, что отряд главе с "Александром" тоже подтягивался к месту боя и вот вот должен быть открыть огонь, шестерке японских кораблей придется иметь дело не с парой разрозненных отрядов русских кораблей, а сразу с дюжиной линкоров. Которые хотя и повреждены, но ни тонуть, ни покидать место боя явно не собираются. Оставался еще шанс попытаться прорваться под берегом, и Того приказал принять на два румба левее, заодно это должно было оттянуть русских от отряда Камимуры. Его "Идзумо" и быстрые бронепалубники еще могли обойти место где сцепились отряды линкоров, и устроить транспортам резню, но… Сначала пришел доклад о том, что у "Якумы" затоплен нос, и она не может поддерживать ход больше 10 узлов. А потом два "Пересвета" и сопровождающая их "Россия" увеличили ход до 17 узлов и стали отрываться от японцев, курсом строго на север. В этот момент Того понял две вещи - во - первых, Макаров считает, что он справится с его отрядом и без трех своих самых целых и быстрых броненосных крейсеров. А во - вторых - Камимуре придется прорываться к транспортам с боем, сквозь эту тройку, ведь идя курсом на север "Пресветы" оказывались между вторым японским отрядом и транспортами. Похоже Макаров раскусил и этот его замысел… Последней каплей для Того стала открытие "Сунгари" огня из всех четырех орудий главного калибра, совпавшее с попыткой торпедной атаки "Сикисимы" парой русских крейсеров. До этого момента на одинокий русский броненосный крейсер, крадущийся под берегом в сопровождении пары миноносцев, не обращали особого внимания. Ведь с него могли стрелять только пара шестидюймовок и, как казалось, он был не опасен. Гоняться за ним тоже было бесполезно, он со своими 16 узлами был явно быстрее чем большинство японцев, но теперь… Самого Того спасло только то, что русские не соблазнились адмиральским флагом на маленьком авизо, а выбрали себе "противника своего размера". Зато на "Якумо" получившим восьмидюймовый снаряд, облегчения Того не разделяли.

Капитан первого ранга Миклухо Маклай, командир "Сунгари" с удовольствием смотрел на дело рук своих. Вернее на дело рук своих комендоров - снаряды ложились у борта "Якумо" кучно и если тот не начнет маневрировать, то пистолетной дистанции в 25 кабельтов его удастся нашпиговать еще пятью - шестью восьмидюймовыми снарядами. После чего погреба обоих башен опустеют уже по настоящему. Похоже, что именно так японцы расценили молчание восьмидюймовок его крейсера, когда подпустили его на убийственные 25 кабельтов, обстреливая только редким огнем из орудий среднего калибра. Вообще с остатком восьмидюймовых снарядов именно на "Сунгари" творилось что - то, чего Миклухо и сам понять не мог. Стоило ему сообщить Йэссену, что у него "осталось мало снарядов ГК", как тот приказал ему с парой поврежденных эсминцев отходить на север полным ходом. На запрос "прошу остаться в строю", адмирал его послал… В общем не на север, а гораздо дальше. Сигнальщик принесший расшифровку сигнала даже пробормотал, что не знал что "эдакое можно передавать флажным кодом". Только в Артуре в приватной беседе с Йэссеном Миклухо Маклай выяснил, что его рапорт "осталось мало снарядов главного калибра" по пути к адмиралу трансформировался в "не осталось снарядов главного калибра". После чего адмирал решил не рисковать и убрать почти безоружный корабль из боя, не взирая на мнение командира этого самого корабля*****. Весьма удачно, почти одновременно с открытием огня орудиями Миклухи, свое слово решили сказать и пара русских бронепалубных крейсеров. До этого они весь бой болтались под берегом, пресекая попытки японских легких сил пройти к транспортам обойдя сцепившиеся колонны броненосцев. Последние пять минут они пытались обстреливать головную "Сикисиму", повторив удачный маневр Руднева при Кодзиме.

Разглядев в подзорную трубу, что носовая башня головного японца прекратила огонь, командир "Паллады", Сарнавский решил атаковать противника торпедами. Увы, "Паллада" и "Светлана" были вооружены стандартными для русского флота торпедами калибра 15 дюймов, с весьма небольшой дальностью хода. Из за этого сближение на дистанцию выстрела заняло у них слишком много времени. На "Сикисиме" успели привести в порядок носовую башню, временно "контуженную" попаданием 6" снаряда, и отстреляться по "Палладе" в упор, с 10 кабельтов. Обе стороны отделались тяжелым испугом - японцы при уклонении от трех торпед сломали последнее подобие строя, русские… Даже при стрельбе на циркуляции японцы всадили в "Палладу" один 12" фугас и пол дюжина шестидюймовых снарядов. От немедленной гибели русский крейсер спасло только то, что попавший 12" снаряд был фугасным. Он сделал огромную пробоину через которую мгновенно затопило две угольные ямы, и куда следом влетел один из попавших снарядов среднего калибра. С креном на правый борт и "Паллада" медленно начала поворот от японской колонны. Следующая за ней "Светлана" пока попаданий не получила, так как японцы вели огонь по более опасной "Палладе". Если бы на "Светлане" тоже был носовой торпедный аппарат, то от двух торпед в первом залпе и от двух во втором, "Сикисима" или "Фудзи" наверное бы не увернулись. Но, "Светлана" была попыткой построить в "одном флаконе" крейсер и комфортабельную яхту для наместника Дальнего Востока. В результате - как и большинство гибридов "ужей и ежей" они не была ни достаточно колючей, ни необходимо длинной. Несмотря на авральное обдирание роскошной отделки и довооружение перед выходом из Крондштадта "Светка", как ее фамильярно называли на эскадре, все же так и осталась полу яхтой. Но своей неудачно атакой русские бронепалубники добились весьма неожиданного результата.

Того машинально посмотрел на часы - 11:42. Надо было на что то решаться, и реально у него осталось два варианта действий. Или командовать первому отряду разворот на юг, выводить броненосцы из боя, попутно оттягивая за собой и броненосные корабли Макарова. Это, с одной стороны, даст свободу Камимуре, ведь три русских "Пересвета" никак не смогут помешать атаковать транспорта и Камимуре и третьему боевому отряду, одним отрядом два более скоростных не остановить. А у младшего флагмана ведь есть еще и приданный отряд эсминцев… С другой стороны - есть хорошие шансы поймать тройку русских броненосных крейсеров, которые сейчас очевидно завязли в перестрелке с "Микасой", "Фусо", "Хатсусе" и кучей старых кораблей. При подходе основных сил японского флота эти наглецы окажутся зажатыми между двух огней. И если Руднев со своими более быстрыми "шестятысячниками" скорее всего успеет сбежать, то поврежденные и потерявшие ход "Рюрик" и "Баян" можно и утопить до подхода Макарова. Но есть и второй вариант… Если скомандовать Камимуре атаковать главные силы русских с востока, а его линкорам пойти в торпедную атаку, чего русские от него уж точно не ждут, то тогда между этих самых огней окажется весь русский линейный флот! Да, каждый из атакующих отрядов слабее кораблей Макарова, но русский адмирал не может позволить себе сближаться с японцами, у которых более дальнобойные и мощные торпеды. И если Камимура сможет подойти одновременно, то в получившейся каше можно подорвать несколько русских броненосцев! Но какой ценой? Что останется от Объединенного флота, и с чем ему, или его преемнику (если "Мияко" не переживет торпедной атаки на русский флот), придется встречать идущую с Балтики Третью эскадру русских?? А ведь в нее входят четыре броненосца типа "улучшенный Цесаревич". который вместе с "Александром" пол часа терпели сосредоточенный огонь всего японского флота, а сейчас после короткого ремонта опять в строю и идут в атаку…

- Поднять предварительный сигнал "К повороту", - отдал он приказ молодому командиру авизо и вперился в русские броненосцы биноклем, словно пытаясь разглядеть там единственный верный ответ.

Как всегда, когда судьба ставила его перед выбором из нескольких не очевидных вариантов действия, Того применил старую семейную хитрость, которой его, еще молодого лейтенанта идущего в первый поход, научил дед. Он поднес бинокль к закрытым глазам, и мысленно воззвал к Оми Ками Аматерасу. В первый раз он вспомнил рассказ старика о благословении богини матери к их роду, командуя "Нанивой" во время войны с Китаем. Тогда он перехватил транспорт полный китайских солдат, который шел под британским флагом… С одной стороны - очевидный вражеский десант требуется уничтожить. С другой - осложнения с Британией, главным поставщиком кораблей для японского флота, при оскорблении ее флага… На мгновение поддавшись панике и в попытке оттянуть принятие решения, не отнимая от глаз бинокля он зажмурился, и по воззвал к богам. Практически мгновенно, перед его закрытыми глазами возник образ несущегося в атаку на врага всадника самурая, а в ушах зазвучали слова из Хаге Куре - "Если не уверен - атакуй"! Тогда он перетопил всех китайских солдат, и вытащил из воды только английского капитана. Еще пару раз эта практика его выручала в разных переделках. Но сейчас… Что может означать история о Даймио, который пробираясь в родной замок на телеге под грузом дров с единственным самураем в роли возницы, попался вражескому патрулю. Тогда бдительный ассигару вражеского клана стал тыкать в дрова мечем, чтобы убедиться, что под ними никого нет. Он проткнул даймио бедро, но тот, не издав ни звука, вытер платком кровь с меча, и продолжил свой тайный путь. Что, гадские демоны, хотят сказать ему боги послав это видение?? Никогда еще их совет не был столь неразборчив… И тут Того вспомнил, как прочитав эту притчу в первый раз, побежал к отцу с вопросом, - "а почему даймио, великий воин, не выскочил из под дров, и не зарубил наглеца?". Слова его почтенного отца, вот в чем ответ на его вопрос…

- Поворот влево последовательно на шестнадцать румбов, курс Юг, - его выход из сатори совпал с докладом о готовности кораблей к повороту.

- Мы отступаем и выходим из боя?? - молодой командир "Мияко" был разочарован настолько, что забыл о субординации, - но почему?

- Лейтенант, если вы не заметили - русские образовали единый кильватер из девяти броненосцев. И еще выделили быстроходный отряд из трех "пересветов". Нам с шестью кораблями не прорваться…

- Но если мы и крейсера Камимуры одновременно ударим по русским с двух сторон, то мы наверняка сможем выйти на дистанцию пуска торпед, Бусидо До учит нас что, "имея 500 верных людей, можно разбить армию неприятеля в 10 000 человек"! Да, возможно мы вес погибнем, но это будет смерть во славу Японии и Микадо, смерть достойная самураев!

- Буси До****** была и еще долго будет настольной книгой для многих поколений самураев, и поверьте - я ее читал, - усмехнулся горячности молодого лейтенанта Того, все больше убеждаясь в верности своего решения, следующую фразу он выделил голосом так, как будто кого - то цитировал, - "Даймио не может себе позволить роскошь думать только о своей чести или славе. Он обязан позаботится о верных ему людях до того, как может начать думать о себе". Жаль однако, что никто пока не написал книгу "Деймио До", по которой должны были бы учиться жить и воевать не рядовые самураи, а командиры эскадр и армий… Нам сейчас, например, надо больше думать не о том, как выиграть это сражение, а как не проиграть для Японии войну. А потеряв флот перед приходом свежей русской эскадры, мы ее проиграем гарантированно. Поднять приказ "К повороту"!

* Именно от детонации погребов среднего калибра после попадания в башню погиб при Цусиме русский броненосец "Бородино". По иронии судьбы броненосец не смог пережить последний залп сделанный "Фудзи". Корабль утонул настолько стремительно, что с него спасся всего один матрос. ** В нашем мире, капитан Б.В. Вернандер погиб в Цусимском сражении, где он до последнего руководил борьбой за живучесть флагманского броненосца "Князь Суворов". Небывалая по меркам начала 20-го века живучесть и непотопляемость этого броненосца очень удивила японцев, которые так и не смогли его утопить артиллерийским огнем. *** Отрывок из песни пилотов камикадзе… Но кто может поручиться, что подобная мысль не могла прийти в голову представитель той же культуры на пару десятков лет раньше? **** Перед сдачей Порт Артура Эссен ЕДИНСТВЕННЫЙ из командиров крупных кораблей готовился к прорыву на своем броненосце. А ведь "Севастополь" был самым тихоходным из кораблей первого ранга эскадры. При начале прицельного обстрела гавани осадными мортирами он сначала "спрятал" свой корабль за стрелами портовых кранов, а потом ночью увел его в бухту Белого Волка. Там "Севастополь" готовился к выходу, принимая на борт припасы и отправленных на берег матросов. Но, после многочисленных атак японских миноносцев и минных катеров, получил торпедное попадание и повреждения от нескольких близких взрывов торпед в сетях прикрывающих борт. По крайней мере, в отличие от остальных кораблей первой эскадры, "Севастополь" затопили на приличной глубине, и он не был в последствии поднят японцами. ***** В нашей истории подобная история с докладом об остатке боеприпасов приключилась с Камимурой. Он тогда приказал прекратить преследование уходящих "России" и "Громобоя". ****** Буси До - Путь Самурая, путь воина. Даймио До - Путь Князя, путь повелителя. Во время Второй мировой войны большинство японский офицеров руководствовалось при выборе тактики и стратегии именно Буси До. Что зачастую вело к обреченным на неудачу штыковым атакам на подготовленную и насыщенную пулеметами оборону американцев… К сожалению для Японии, в нашем мире книга "Даймио До" никогда не была написана, и нация пошла по "Пути Воина". Достойно, не потеряв во Второй мировой ни капли чести, Япония с первого до последнего дня неизбежно шла к своему поражению…

"Даймио До". Х.Того*

Отрывки из книги адмирала японского флота Х. Того, название книги можно вольно перевести на русский язык как "Путь Командира", или "Путь Князя". Издание 1925 г.

Первым послевоенным испытанием для меня стал визит в Йокосуку русской эскадры. Я снова вспомнил слова своего почтенного отца - "Путь Даймио отличается от пути самурая масштабом забот. Если самурая заботит только его честь, то Даймио обязан прежде всего позаботится о своем клане и своих самураях". Не прошло еще пяти лет с момента окончания войны с русскими, и раны обоих еще были свежи. На верфи Йокосуки еще не закончили установку орудий на "Микасу", которую после взрыва погребов пришлось фактически восстанавливать заново. Ремонт тогда затянулся из - за загруженности заводов вводом в строй новых кораблей и послевоенного снижения финансирования. И хотя русские напрямую не имели отношения к взрыву, все на флоте были уверенны - не будь войны, не было бы и подрыва. Спешный ремонт всего флота после боя при Шантунге, шимозные боеприпасы военного времени, производимые по упрощенной технологии… При сложении эти факторы дают несколько сотен моряков погибших прямо в главной базе флота, во время переговоров о мире с русской делегацией. Тогда это казалось стало последней каплей перевесившей чашу весов в пользу мира. Микадо увидел в этом божественное провидение, указывающее на необходимость срочного заключения мира. Но к первому послевоенному заходу кораблей бывших врагов в Японию тогда готовились все.

Русскую эскадру вели те же флотоводцы, с которыми я воевал при Шантунге и у Порт Артура. Макаров, к тому времени ставший русским морским министром, и Руднев. Который официально вообще никаких постов не занимал, и чуть ли не официально находился в опале. Они вели в Японию те же корабли по которым пять лет назад стреляли орудия Объединенного флота - три "Пересвета" и пару "Россия" "Громобой". И у меня, и у всего личного состава флота было много неоплаченных счетов к русским морякам, в виде погибших друзей. И наверняка это было обоюдное чувство. Все прекрасно понимали - удержать матросов от драк, при неизбежно заносчивом поведении русским матросов, считавших себя победителями в недавней войне, будет практически невозможно. С другой стороны над нами довлела воля императора - "никаких эксцессов при визите ДРУЖЕСТВЕННОЙ эскадры". И высший состав штаба флота понимал, что в этом есть огромная доля правды. Япония, не выиграв у России войны, получила почти от нее все, что хотели в результате этой войны добиться. Не даром конечно, но условия мира могли бы быть гораздо жестче. Главное - у Империи был выход в Китай, пусть и через арендованный у России Дальний, и Корея. Условия мира могли быть гораздо жестче. Осталось объяснить это десяти тысячам матросов базы флота в Йокосуке, которым несколько лет до этого каждый день говорили, что русские - враг номер один.

К нашему удивлению, русские матросы при увольнениях на берег вели себя, по русскому же выражению, "тише воды, ниже травы". Как мне позже разъяснил Руднев, с личным составом эскадры более месяца велась разъяснительная работа подобная той, которой мы занимались в Японии. Самым главным фактором русской подготовки матросов к сходу на берег был строжайший запрет пить "больше бутылки на человека". Нарушившего это не хитрое правило ждал запрет на сход на берег до конца визита. Как мне позже, за рюмкой виски, пояснил Руднев - "по трезвости русский матрос существо добродушное и не злобливое, да и за семь лет состав экипажей почти весь поменялся". Правда потом добавил - "но если их угораздит напиться, то базу флота вам придется строить заново, тогда они вспомнят все что было, и многое из того, чего и не было". Гораздо более важным для зарождения того боевого братства, которое мы видели при Циндао, был конечно не тот факт, что матросы флотов не передрались друг с другом. Главное, что в тот, первый визит начал ломаться лед недоверия офицеров двух стран друг к другу. И положили начало этому четыре человека.

Макаров, Руднев, Камимура и я поначалу вынуждены были стоически терпеть друг друга на официальных приемах. Единственной общей темой для разговоров у нас были недавно отгремевшие сражения, в которых мы не смогли убить друг друга, хотя временами были весьма к этому близки. Поначалу мы просто вспоминали - кто, где и в чем ошибся. Для меня стало откровением, что построение русского флота при Шантунге (Того ссылается на подставленый под удар отряд новых ЭБР, что позволило более старым кораблям почти полчаса вести огонь без помех. Примечание русской редакции) было не заранее продуманной схемой а вынужденной мерой. Вызван сей вынужденный, но удачный ход был быстрым выходом кораблей Камимуры в голову русской колонны. Если бы я тогда знал, насколько неприятным окажется получится русский ответ, я бы наверное притормозил выдвижение отряда крейсеров… Точно так же Макаров был огорошен тем, что моя атака хвоста русской колонны, которая сломала его тщательно отрепетированный план боя, была вызвана не соображениями большой стратегии, а элементарной ошибкой в ночном маневрировании. Но переломным моментом стали даже не вечера взаимных воспоминаний…

Однажды я признался Рудневу, что до сих пор иногда сомневаюсь - что было бы в бою у Шантунга, отдай я незадолго до полудня приказ на одновременную торпедную атаку русских броненосцев как своими линкорами с Запада, так и крейсерами и миноносцами Камимуры с Востока. Это был единственный момент боя, когда я не был уверен в правильности своего решения в момент его принятия. Усмехнувшись русский адмирал предложил мне "переиграть сражение с этого момента". Поначалу я принял все это за злую шутку, и попытался ответить соответственно в духе - "при всем моем горячем желании, я не выпил еще достаточно саке, чтобы вывести в море десяток броненосцев, и утопить их там только ради проверки моих мыслей". Рассмеявшийся Руднев предложил мне "на этот раз ограничиться простым моделированием". И любезно разъяснил, что именно он имел в виду. Поначалу, мне показалось что идея переигрывать уже состоявшееся сражение несколько глупа. Но когда Макаров рассказал, что перед битвой при Шантунге они несколько раз ее подобным образом моделировали, мне стало интересно. Морские игры уже не были к тому времени новинкой, знаменитой игре Джейн как раз исполнилось десять лет. Но русские подняли уровень детализации настолько, что рутинная проверка маневрирования и расстановки кораблей в эскадрах превратилась в настоящую отработку будущего сражения. Или, в нашем случае - переигрывание уже состоявшегося в его переломный момент. На моделирование сорока минут боя у нас ушло порядка недели, пришлось даже задержать выход в море русской эскадры, но клянусь богами - это того стоило. Тем более, с учетом того, что за противную сторону играли те самые русские адмиралы, что и в настоящем сражении. Дотошный подход русских офицеров, вгрызающихся в каждое попадание снаряда с небывалым энтузиазмом и готовых часами спорить о пробитие брони и вызванных взрывом повреждениях вскоре перекинулся и на японских моряков.

Русская и японская команды разошлись по разным комнатам, в соответствии с составом корабельных отрядов и эскадр, и младшие офицеры были готовы сновать с приказами, имитируя сообщения флагами и по радио телеграфу. Из состава обоих флотов была выбрана группа офицеров для, как выразились русские, "обсчета вероятности попаданий, и их последствий". Поначалу затея меня не очень увлекла, и свой первый ход я делал скорее из вежливости к гостям, выполняя свой долг хозяина. Но когда мне донесли о "видимых" сигнальщикам "Мияко" повреждениях на русских и японских кораблях, по истечению шестиминутного отрезка… Я вдруг снова ощутил что я вхожу в "сатори", и внезапно понял, какой могучий инструмент мне подарили русские адмиралы. Я могу не только переигрывать уже состоявшиеся бои. Я могу готовиться сам, и готовить новых офицеров флота к боям, которым еще предстоит состояться… Неудивительно, что действия русских адмиралов и капитанов при Шантунге мне зачастую казались слишком уж скоординированными. Они же, демоны бы их разорвали, воевали в том бою уже во второй, а то и в третий раз и, порой, действительно заранее знали, ЧТО им делать, попадая в уже отмоделированную ситуацию! Да и просто хотелось убедиться наконец, прав ли был я, отдавая приказ на поворот "ОТ противника", в 11:45 в то хмурое утро в ноябре 1904 года… В общем - я втянулся в боя так, как будто судьба империи снова зависела этого сражения*.

Поначалу все шло сравнительно неплохо - огонь русского "Сунгари" повредил "Якумо", но сосредоточенным огнем среднего калибра всей нашей линии сам русский корабль был практически убит. К концу моделирования "Ниссина"/"Сунгари" уже не мог дойти до Артура. Специалисты обоих флотов так и не сошлись во мнении, был ли у ее капитана Миклухи шанс довести свой избитый крейсер хотя бы до Вейхайвея. Сам Миклухо, ожидающий адмиральские эполеты и приведший в Японию модернизированную "Победу", долго ругался потому, что "Сунгари" чуть не утонул из - за явной случайности. При моделировании бросок кубика указал, что снаряд с "Адзумы" попал в уже существующую пробоину в броневом поясе, и вызвал взрыв картузов в зарядном коридоре. Тогда от цепи детонаций, было бы затоплено машинное отделение, и быстро нарастающий крен ставил под вопрос само выживание крейсера. Русский капитан доказывал, что такого быть не может, но, по приказу своих адмиралов, смирился с неизбежным. Вскоре подобные приказы отдавать пришлось уже мне.

Наутро, моделирование оказалось довольно длительным процессом, если заниматься им всерьез**, "бой" возобновился. Спустя пару часов, мне пришлось вмешаться в конфликт, почти переросший в драку, между руководителями групп обсчета попаданий. Капитан третьего ранга Ямамото, руководитель японской группы, обвинял капитана третьего же ранга (во всех случаях офицеры обоих сторон назначались одного звания, во избежания накладок с субординацией) Витгефта, командира группы русской, в жульничестве. Бравому самураю не понравилось, что главный калибр "Сисоя", молчавший уже более получаса, внезапно ожил и шестью залпами в упор накрыл уже почти подошедшую на дистанцию выстрела торпедой "Адзуму". Русский офицер с горячностью доказывал, что время ввода в строй носовой башни помнит с точностью до минуты, ибо сам принимал участие в ее ремонте, помогая перетаскивать сломавшуюся вилку вертикального наведения из подбитой снарядом кормовой башни в носовую. Ямамото, с пеной у рта, пытался доказать, что перенести по верхней палубе под огнем двухсоткилограмовую железяку сложной формы вообще невозможно. На что был послан русским… Послан к судовому журналу "Сисоя", в котором должна была быть запись о точном времени открытия огня носовой башней. Пришлось отправлять в Петербург запрос, ответ на который пришел только утром следующего дня, подтвердив правоту русской стороны. Но к тому времени в этом уже не было никакой необходимости. К утру оба спорящих офицера (по совместному приказу меня и Руднева, в его версии это выглядело как "хоть спои его насмерть, но помирись", а в моей "делайте что хотите, но завтра вы должны быть не врагами, а друзьями") уже выпили по паре бутылок как саке, так и водки, и готовы были верить друг на слово во всем, кроме рыбалки, войны и любви. Кстати о любви… Первая реакция Ямамото на попытку Витгефа напиться вместе, была резко отрицательная - он был убежденным трезвенником. Но русский капитан хитро напомнил ему о моем прямом приказе, и Ямамото пришлось пить. Но предварительно он, подтвердив свою репутацию весьма мстительного и изворотливого офицера, взял с Витгефа слово, что после первой допитой бутылки, тот тоже пойдет с ним куда бы угодно. В результате, отнекиваться пришлось уже русскому, когда тот обнаружил себя у дверей лучшего в Йокосуке дома гейш. В ответ на слабые протесты Витгефа о молодой и любимой жене, Ямамото злорадно напомнил тому о "прямом приказе адмирала помириться", и поинтересовался как именно принято в русском флоте выполнять приказы. Хмурый Витгеф неохотно но решительно направился на верх, в комнату любимой гейши самого Ямамото. Так или иначе к утру оба офицера имели весьма помятый вид, но зато больше не имели претензий друг к другу.***

Пока "Адзума", пережившая в реальности войну, виртуально (это интересное слово ввел в оборот адмирал Руднев специально для случаев моделирования) заваливалась на борт, ее убийца "Сисой" все более отставал от русской колонны. Оказавшись между линиями он принял на себя всю ярость сосредоточенного огня японского флота и… Самый маленький из русских броненосцев упорно отказывался тонуть. Самое смешное, что быстро отправиться на дно ему мешали сами японские снаряды. Не успел он лечь на левый борт и опрокинуться, как новая порция попаданий уже в правый борт вызвала затопления ряда отсеков и - спрямила крен****. Находящийся к тому времени уже посреди японской колоны броненосец на остатках пара попытался пойти на таран "Фудзи". "Конго" от огня русских броненосце в упор уже почти лег на борт, а мое "Мияко", получив попадание в котельное от не желавшего выходить из боя "Сунгари", оказалось под атакой пары русских эсминцев без хода. С Востока накатывались корабли Камимуры а ушедшие на Север русские "пересветы" оставались вне свалки и на выбор расстреливали сосредоточенным огнем один броненосец за другим. Дальнейший ход боя я вынужден был наблюдать в качестве зрителя, ибо даже если бы я пережил попадание в мое маленькое авизо русской торпеды (одной из четырех выпущенных), управлять боем со спасательной шлюпки я уже точно не мог. Я молча, ведь покойники не говорят даже если они адмиралы, наблюдал гибель "Адзумы", "Конго" и то как после взрыва носовой башни "Сикисима" нырнула подобно новомодной "подводной лодке". Как чуть опоздавшие крейсера Камимуры атаковали наконец русский флот торпедами, и сами попали под убийственный огонь крупнокалиберных орудий в упор.

Начали тонуть и русские броненосцы - "Победа", "Петропавловск", и броненосный "Баян" пали жертвами торпед. Непотопляемый "Александр Третий" был протаранен "Цусимой", что лично у меня вызвало сомнение, но "мертвых" адмиралов никто не спрашивал. За этот успех японцы заплатили добитым артиллерией "Ясимой" и пораженными при атаке броненосцев двенадцатидюймовыми снарядами "Идзуми" и "Акаси". "Цусима" также не пережила таран броненосца, и медленно погружалась носом. Кроме того, миноносные корабли японского флота пали в битве практически все.

На этом месте я, не в силах наблюдать за гибелью (пусть и "виртуальной") вверенного мне флота, попросил прекратить моделирование, сославшись на то, что мне уже ясен ответ на мой вопрос. Да, я действительно мог в тот переломный момент поступить подобно идеальному самураю - в отыгранном при моделировании варианте соотношение потерь было более благоприятным для Императорского флота, но… При том количестве кораблей первого ранга, которые с честью пали бы за Императора, встречать русскую Третью эскадру было бы уже просто нечем. Не менее тяжелыми были и потери в крейсерах и миноносцах. После прихода нового подкрепления русских летом 1905 года, Япония фактически теряла контроль за морем. Это был бы классический случай, когда победив в битве*****, я бы приблизил поражение своей страны в войне.

И на этом примере я, как преданный вассал своего императора, считаю своим долгом призвать всех командиров Империи Восходящего солнца к размышлению. Когда во время следующей войны, которая рано или поздно случится, выбор между "путем самурая" и "путем даймио" встанет перед вами, вы готовы найти в себе силы выбрать правильный путь? Да, война еще не идет, но как поют наши когда то враги а теперь союзники русские в своей песне - "если завтра война, если завтра в поход", что будет тогда? И для того, чтобы принять верное решение находясь под обстрелом вражеских орудий, вам, новым командирам страны Ямато, надо готовиться к принятию таких решений уже сегодня. И наиглавнейшим критерием для вас должно стать не сбережение собственной чести самурая, а принесение наибольшей пользы Императору и Японии.

* Знаменитый приказ Того в начале Цусимского сражения. ** Подтверждаю и свидетельствую. Моделирование битвы при Шантунге заняло у Антона, меня (в роли русской стороны) и нескольких товарищей любезно согласившихся играть за японцев более полугода. Но зато я, благодаря Антону, могу честно сказать - ТАК МОГЛО БЫТЬ. Каждое попадание каждого снаряда имело место быть, пусть и в виртуальном пространстве. Каждый ошибочно понятый и не дошедший до адресата приказ случился. Повреждения в результате каждого попадания обсчитывались настолько детально, насколько это вообще возможно без расстрела настоящего корабля. *** Из лекции адмирала Нимица в военно морской академии США, 1945 год. "Наилучшим примером взаимодействия двух флотов разных государств является битва при Мидуее. К сожалению, этот пример вовсе не взаимодействия нашего флота и англичан под командованием Хелси, а противостоящие нам авианосное соединение Ямамото, и русская крейсерская эскадра под командованием Витгефа. Совершенно не сплаванные эскадры не имели даже общего шифра, так как начало войны застало русских в море. Единственная перехваченная радиограмма была послана Ямамото открытым текстом. Каким именно образом эта пара адмиралов смогла организовать скоординированную атаку двух эскадр на хвост и голову нашего соединения я до сих пор не могу понять. Ведь полный текст телеграммы гласил всего лишь - "Йокосука, Мияко сан, второй подход. На этот раз на три часа позже, я спереди". **** Несколько раз в процессе моделирования я реально чувствовал себя… Несколько неуютно. Случай с "Сисоем" один из них - в процессе совершенно случайного моделирования процесс гибели этого корабля зеркально повторил гибель этого же броненосца при Цусиме. Тогда после дневного боя корабль тонул носом всю ночь и вряд ли бы дожил до утра, утонув со всей командой, но… Во время ночной атаки японский миноносец влепил торпеду в КОРМУ броненосца. Обширный затопления кормовой оконечности, на которые русские в здравом уме никогда бы сами не пошли, не позволили кораблю опрокинуться ночью. А ведь при неизбежной панике в темноте потери экипажа были бы близки к ста процентам. Утонувший ТАК "Наварин" унес с собой в пучину СЕМЬСОТ моряков. Выжило ТРОЕ. Утром с небоеспособного "Сисоя" сняли команду японские вспомогательные крейсера, после чего он утонул на ровном киле. Потери экипажа составили шестьдесят человек, двадцать из который погибли еще в дневном бою. ***** Даже в описанном уважаемым адмиралом Того варианте моделирования, победа японским флотов все же не была достигнута. Была все та же ничья, но со счетом более благоприятным для японской стороны. Да, соотношение потерь кораблей линии было бы более благоприятно для японской стороны. Но у Камимуры, атакуй он русские линкоры вместо имевшей в реальности атаки на транспорта, не было бы и тени шанса помешать доставке в Артур так необходимого конвоя с продовольствием, из которого дошла ровно половина. Но в целом, с выводами Х.Того об итогах битвы и исходе ее возможного варианта я согласен.

Комментарий контр адмирала В.Ф.Руднева.