Пайпер остановила машину возле химчистки и посмотрела на часы. Была суббота, ровно пять. У нее осталось меньше часа на то, чтобы съездить домой, принять душ, привести в порядок волосы, приодеться и вернуться в клуб, где во время ночного ужина будет выступать Дилан Томас со своей группой «Спокойной ночи».
При мысли о Дилане сердце учащенно забилось. В отличие от младшей сестры Пайпер не могла видеть будущее, но она и так знала, что сегодня вечером все будет потрясающе.
Пайпер вбежала в химчистку и протянула квитанцию на свою белую кашемировую шаль. Она так хорошо пойдет к ее новому кружевному платью. Дилан непременно оценит ее туалет после концерта.
— Получите, — сказала улыбчивая женщина, стоявшая за прилавком. — Кстати, вещи вашей сестры Прюденс тоже готовы. Может быть, возьмете заодно?
Пайпер на мгновение задумалась. Вообще-то Прю последнее время вела себя не как сестра.
Однако они всегда помогали друг другу, так зачем же нарушать установленный порядок?
— Конечно, — ответила Пайпер. — Я возьму ее вещи.
— Тогда с вас семь долларов за шаль и тридцать четыре за вещи Прюденс.
— Тридцать четыре доллара?
— Да. Она сдала два свитера, костюм-двойку и платье.
— Ясно, — вздохнула Пайпер и полезла в кошелек. Сейчас она заплатит, но потом потребует всю сумму с сестрички.
— Спасибо, — сказала она, принимая вещи.
— А вы сегодня ночью работаете? — спросила женщина, когда Пайпер уже шла к дверям.
— Естественно, — ответила она, улыбаясь. И добавила про себя: «А еще — играю».
Дилан Томас стоял посреди своего гостиничного номера и укладывал гитару в кожаный чехол.
Потом посмотрел на себя в зеркало. Черные джинсы, тонкая шелковая рубашка и черный кожаный плащ. Через десять минут ему предстояло выйти на сцену. Томас искренне любил музыку, но сейчас его больше радовало, что Прю и Пайпер Холлиуэл увидят его одновременно. Еще на репетиции Пайпер смотрела на него, словно на звезду. Дилан бросил взгляд на часы.
— Пожалуй, пора уделить внимание малышке Пайпер, — пробормотал он себе под нос. — И убедиться, что она готова к сегодняшней потрясающей ночи.
Прежде чем отправиться к ней, Томас решил слегка подстраховаться. Он подошел к черной свече, стоявшей в серебряном подсвечнике. Взмахнул рукой в воздухе, и фитиль зажегся сам собой. Томас достал из бархатного мешочка щепотку серебристой пыли и поднес ее к пламени.
Потом начал сыпать порошок на свечу, читая нараспев латинское заклинание.
Дилан удовлетворенно улыбнулся, увидев, что порошок образовал вокруг пламени правильный круг, а затем раскалился добела.
— Сила моих чар возрастает, — пробормотал Дилан. — И точно так же, как магия окружает пламя, ярость окружит Пайпер Холлиуэл. До тех пор пока она не растает, словно свечка.
— О Боже! Оно погибло!
Пайпер стояла перед раскрытым шкафом, уставившись на белое платье, которому так радовалась вчера и которым надеялась поразить Дилана. Весь перед прекрасного кружевного платья покрывали коричневые пятна. Точно такие же брызги красовались на всех вещах, висевших в шкафу. Теперь Пайпер было совершенно нечего надеть. Она захлопнула дверцу шкафа и заходила по комнате. «Кого же следует поблагодарить за такой сюрприз?» — думала Пайпер. Однако ей не требовалось ничьей подсказки. Она могла обо всем догадаться и сама. Как же все произошло? Сейчас уже наступил субботний вечер. Тот самый субботний вечер. Пайпер весь день пахала, как вол, готовя клуб к премьерному выступлению Дилана и его группы «Спокойной ночи». С утра она надела старье и не заглядывала в шкаф. Она собиралась уйти с работы чуть пораньше, забрать шаль из химчистки, потом вернуться домой, принять ароматическую ванну и наконец надеть; свое новое платье и туфли на высоком каблуке. Дорожная пробка заставила заменить ванну на краткий душ. Но все равно, вернувшись домой, Пайпер хотела надеть свое сногсшибательное платье, вернуться в клуб и разбить Прю в пух и прах на глазах у Дилана.
И вдруг Пайпер оказалась в таком нокауте, что ей уже не подняться. «Ну, мы еще посмотрим, — подумала она, постепенно распаляясь. — Если Прю думает, что сможет помешать мне, испортив одежду, то она глубоко ошибается. У меня есть секретное оружие, которым я не побоюсь воспользоваться». Пайпер проворно сбежала по ступеням и достала одежду, принесенную из химчистки. Свою шаль отнесла к себе в комнату, а вещи сестры бросила на лестнице. Вернувшись, раскрыла пакет и вытряхнула их на пол. Два унылых свитера, в которых Прю ходила на работу, — не то. Красный пиджак с высоким воротом — опять не то. Длинный серо-коричневый кардиган — не годится. А платье? Увидев его, Пайпер расхохоталась. Что может быть лучше? Самое любимое праздничное платье Прю. Черное, без бретелек, оно выглядело просто сногсшибательно. Пайпер поняла, что сестра решила надеть свое шикарное черное, чтобы произвести на Дилана неизгладимое впечатление.
— Извини, дорогая сестричка, — пробормотала Пайпер. — Но мне оно подойдет больше.
С замиранием сердца она потащила платье в свою комнату. Можно представить, какое лицо будет у Прю, когда она увидит ее в своем любимом платье, тогда как ей самой останется всякое барахло!
«Все складывается даже лучше, чем я предполагала», — думала Пайпер, натягивая тонкое черное платье. Она не чувствовала никакой вины. Как говорится, кто смел, тот и съел. Платье принадлежит теперь ей. Она отступится от него, только изрезав его на мелкие части. Ей представилось, каким станет лицо Дилана, когда он увидит ее, и лицо Прю, когда та поймет, что сделала сестра. «Будет знать, как портить мои вещи», — подумала Пайпер. Потом зачесала волосы назад, укрепила их заколкой и надела длинные сверкающие серьги с фальшивыми бриллиантами. Затем с улыбкой направилась в ванную, чтобы там закончить наряжаться.
Даже новая дорожная пробка не испортила Пайпер настроение. Когда она добралась до клуба, народу было уже набито битком. Она с трудом прошла в дверь. Танцплощадку заполняло множество людей, кружащихся, вышагивающих и поднимающихся в такт музыке. Танцы под свинг показались Пайпер замечательными. Особенно приятно, что танцующие делились на пары, и каждый кавалер держал даму руками.
«Надеюсь, Дилан танцует так же хорошо, как и поет», — подумала Пайпер, прокладывая себе дорогу локтями. Ей не терпелось пробиться к сцене.
Она заметила Прюденс, стоявшую на самом краю танцплощадки, откуда особенно хорошо просматривались музыканты. На ней было короткое красное платье, а в руках она держала букет белых роз с длинными стеблями. При виде ее у Пайпер так и закипела кровь. Ведь только один человек мог их ей вручить, если только она не принесла букет с собой.
— Не слишком ли крикливо ты вырядилась? — спросила Пайпер, подступая к сестре. Ансамбль играл медленную тихую мелодию, так что кричать не пришлось. Хотя очень хотелось.
— Красный цвет так… банален, — продолжала Пайпер. — Но может быть, ты хотела, чтобы все указывали на тебя пальцами?
Прю поглядела на нее, и ее ярко-синие глаза сверкнули злобой. Она негодовала, что сестра надела ее лучшее платье, но ей удалось сдержаться.
— Ты, никак, на похороны собралась, — произнесла она сладким голосом. — Посмотри на себя!
— Ха! — выкрикнула Пайпер, изо всех сил пытаясь придумать достойный ответ. — Размечталась!
Прю поднесла розы к лицу и с наслаждением вдохнула их аромат.
— Дилан так внимателен. Разве не прекрасные цветы? — произнесла она и протянула букет сестре. — На, понюхай.
Пайпер почувствовала, как все тело охватил жар. Ей стоило больших усилий не вырвать цветы и не бросить их на пол.
— Я слышала, что мужчины дарят дорогие букеты лишь тогда, когда чувствуют, что ошиблись, — сказала она наконец. — Может быть, он сделал тебе прощальный подарок?
— Как бы не так, — ответила Прюденс, сверкая глазами.
«Все идет даже лучше, чем я предполагал», — подумал Дилан, наблюдая за сестрами.
Со своего места он прекрасно видел их обеих. В глазах у Прюденс сверкал огонь. А Пайпер так и норовила выхватить розы у нее из рук. «Хорошо, что я попросил продавца обрезать шипы, — подумал Дилан. Ему не хотелось, чтобы сестры поранили друг друга сгоряча. — Если уж кто и нанесет удар по Зачарованным, так это я», — подумал Дилан.
Он махнул музыкантам, и те заиграли бесшабашный танец. Люди в зале заревели и закружились быстрее. Сестры Холлиуэл все еще спорили. Они сцепились снова.
Дилан глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь расслышать их разговор.
— Итак, сражаемся до последнего, — донесся голос Пайпер.
— До последнего, — эхом отозвалась Прю, развернулась и пошла прочь.
«Замечательно, — подумал Дилан. — Они уже не помирятся. Все гораздо лучше, чем я планировал».
Сестры еле сдерживались, чтобы не вцепиться в волосы друг другу. Ненавидящие мысли в их головах могли перерасти в настоящее убийство. Они прикончат друг друга сами, и Дилану будет нечего делать. «Именно потому, что сестры крепко любили друг друга раньше, — подумал Дилан, — они стали так сильно не переносить одна другую сейчас. Пайпер и Прю взаимосвязаны общей энергией. Именно поэтому они и стали Зачарованными. Но теперь их близость им во вред, а мне на пользу. Разделять и властвовать совсем просто».
— А теперь настало время для длинной песни, — объявил он, показывая музыкантам, чтобы они начали медленную мелодию. Саксофонист начал тише, чем надо, но Дилан даже не заметил этого. Его внимание всецело поглощали сестры Холлиуэл. Чары действовали так хорошо, что ему больше ничего не оставалось делать. Пламя в сердцах несчастных все разгоралось.
— Я хочу посвятить песню женщине, благодаря которой мы смогли здесь собраться, — произнес Дилан в микрофон. — Я от всей души благодарен хозяйке РЗ — мисс Пайпер Холлиуэл!
И тут же увидел удовлетворение на лице Пайпер и дикую злобу в глазах Прюденс.
Скоро, уже совсем скоро он сможет завершить начатое.
— Ты не получишь его! Он мой!
Отчаянный крик пронесся через всю столовую. Фиби, укреплявшая гофрированную бумагу возле старого камина, обернулась. «Кто так мог кричать?» — удивилась она.
— Не думай, что сможешь обойти меня, Фиби Холлиуэл, — раздалось уже немного ближе. — Бретт мой, и я не собираюсь отдавать его тебе!
«Снова здорово! — подумала Фиби, узнав озлобленный голос бывшей подружки Бретта. — После той сцены в аудитории я ни за что больше не останусь с ним наедине. Благодарю покорно!»
Глубоко вздохнув, она повернулась лицом к Венди Чан и увидела, что ее лицо пылает от ярости, а глаза мечут молнии. «Интересно, дойдет ли до нее хоть что-нибудь из того, что я скажу? — подумала Фиби. — Но все же стоит попробовать».
— Послушай, Венди, — произнесла она как можно спокойнее. — Ты напрасно разоряешься. Мне твой Бретт и даром не нужен.
— Я видела тебя сегодня в магазине одежды, — сказала Венди, сузив глаза. — Ты взяла напрокат лавандовое платье. Небось думаешь с его помощью покорить Бретта!
— Что? — Фиби застыла от изумления. Она взяла платье, о котором говорила Венди, лишь потому, что оно было сшито по моде пятидесятых. Шарлотта носила примерно такое же. А в сочетании с диадемой из фальшивых бриллиантов такой наряд достоин принцессы.
— У тебя ничего не выйдет, — снова начала Венди низким от ярости голосом. — Что бы ты на себя ни напялила, тебе его не получить! Ты не пойдешь на праздник с Бреттом! Он мой!
«Я разговариваю с тобой впервые, — подумала Фиби, — но уже поняла, что ты просто дура». А вслух произнесла:
— Ты ошибаешься, Венди. Я не собираюсь охмурять Бретта и тем более идти с ним на праздник.
Если он даже и пригласит меня, я откажусь идти с ним.
— Конечно, ты будешь отпираться. — Венди приблизилась к ней на пару шагов, сжимая и разжимая кулаки. — Ты просто лгунья.
Фиби почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она уперлась спиной в стену. Отступать оказалось некуда. К тому же Фиби не слишком хорошо знала остальных студентов, трудившихся здесь. Поверят ли ей, если она скажет: «Ребята, у нас тут ненормальная?»
Венди без предупреждения перешла в наступление. Подскочила к стене и сорвала с нее цепочку из гофрированной бумаги, которую Фиби только что повесила.
— Вот что я с тобой сделаю, если ты попытаешься отбить его у меня! — заорала Венди, разрывая бумагу в мелкие клочки и разбрасывая их по полу.
— А ну-ка прекрати! — перед ними вырос Стэн Моррисон, один из организаторов праздника. Он схватил Венди за руку и произнес уже тише:
— По-моему, тебе нужно остыть.
— Обойдусь без советчиков! — огрызнулась Венди Чан, пытаясь стряхнуть его руку.
— Ладно, ладно, — произнес Стэн. — Прекрати. Успокойся.
Он потащил Венди к выходу, кивком подозвав на помощь еще двоих студентов.
— Попомни мои слова! — выкрикнула Венди, Обернувшись. — Держись от него подальше — или пожалеешь!
— Ну надо же! — выдохнула девушка, стоявшая рядом с Фиби. — Как думаешь, она с приветом?
«Нет, просто ревнивица, — подумала Фиби. — Неужели Прю и Пайпер станут такими же?» Вслух она сказала:
— Не знаю. Надеюсь, что мои слова все же дойдут до нее.
— На твоем месте я бы не обращала внимания, — раздался еще чей-то голос.
Фиби подпрыгнула от неожиданности и, повернувшись, увидела Марджори Ярнелл, И как она смогла подкрасться так незаметно?
— Извини, Фиби, — произнесла та, увидев ее выражение. — Я не хотела тебя напугать.
— Ага, ну тогда присоединяйся к нам, — пробурчала Фиби.
Марджори оглядела помещение.
— Черная бумага… она такая… мрачная.
— Точно такая же декорация была в пятьдесят восьмом году, — объяснил Стэн бодрым голосом, возвращаясь в помещение. — Все выдержано в классическом стиле.
Он подошел к магнитофону и включил запись Элвиса Пресли. А Марджори схватила Фиби за руку и повлекла в дальний угол.
— Мне по-прежнему не нравится предстоящая вечеринка, Фиби. А еще я думаю, что ты должна остановить подготовку, — продолжала Марджори.
— А с чего ты взяла, что я смогу остановить ее? — спросила Фиби и обвела рукой остальных студентов. — Не я придумала ее. Может быть, поговоришь с ними?
— Они подумают, что я сошла с ума. — У Марджори затряслась нижняя губа. — Просто с тех пор как ты взялась расследовать убийство, я решила… решила, что вечеринка может накликать беду.
Фиби посмотрела на нее с любопытством. Она до сих пор не могла объяснить, отчего прикосновение к Марджори вызвало первое видение.
— Почему ты так уверена?
— Та девчонка с нашего курса, которая была здесь… как ее зовут? — спросила Марджори.
— Венди, — напомнила Фиби.
— Венди… Она тебя ревнует, правда?
Фиби кивнула, раздумывая над тем, куда идет дело. Неужели Марджори тоже свихнулась?
— Можешь ли ты не думать о… — начала Марджори и остановилась, пытаясь сформулировать свою мысль. — Я без конца думаю о тех убийствах. А что, если они произошли из-за ревности?
Если кто-то хотел разлучить Бетти с Рональдам?
Фиби вспомнила призрак в маске, появившийся на чердаке, и свой разговор с деканом Уильямсом. Но ведь они не могли быть одним и тем же человеком, потому что декан все еще жив.
— Ты хочешь сказать, какой-то парень разозлился из-за того, что Бетти полюбила не его, а Рональда? — спросила Фиби.
Марджори помолчала немного, потом ответила:
— Не знаю. По-моему, так оно и было. Или девица вроде Венди Чан.
— Ты думаешь, что Рональда тоже ревновали? — предположения так и теснились в голове у Фиби. Она не знала, какому из них отдать предпочтение, и решила задавать наводящие вопросы.
«Итак, поставим на неизвестного преступника, на парня в маске, — подумала Фиби. — Именно он мог оказаться ревнивцем. Но Марджори не может о нем знать. Ведь его видела только Шарлотта. А я еще ничего никому, кроме сестер, не рассказывала. Если события пятьдесят восьмого года действительно повторятся, как надеемся мы с Шарлоттой, то я смогу рассказать и Марджори, и всем на свете о том, кто на самом деле виновен в убийстве».
— Интересное предположение, — произнесла она вслух. — Но вряд ли из-за него стоит отменять праздник. Сейчас уже никого не волнует, что произошло сорок лет назад. Мы не собираемся тревожить память мертвых. И ничего плохого не случится. Вот увидишь. Думаю, тебе понравится на вечеринке.
— Надеюсь, ты права, — сказала Марджори еще более нервным голосом. — Вижу, мои слова не заставили тебя задуматься. И мне остается лишь прекратить попытки. Желаю удачи, Фиби.
Она резко развернулась и зашагала к выходу.
— Спасибо, — сказала Фиби ей вслед, раздумывая над ее словами. Действительно, ей понадобится удача.
Марджори вышла за дверь, по пути столкнувшись с одной из студенток, той самой девушкой, что спрашивала о поведении Венди. Сейчас она вошла в помещение и остановилась как вкопанная, с белым как мел лицом.
— Что такое? — спросила Фиби, шагнув ей навстречу. — Что случилось? Неужели Венди и вправду на кого-то напала?
Девушка подняла руку и указала куда-то за правое плечо Фиби. Рука у нее тряслась, да и все тело тоже. Фиби повернулась, и у нее подогнулись колени.
На стене, возле того места, где она стояла с Марджори минуту назад, появилась какая-то надпись. Раньше ее там не было. Надпись состояла всего из одного слова: «Берегись!»
Оно было написано корявыми красными буквами.