И мы рассказали ей все. Мне самому стало интересно. Оказывается, это кайф — обучать других пользоваться современными технологиями. Классно, когда у тебя на глазах люди начинают понимать, как посредством доступных им устройств сделать свою жизнь лучше, разнообразнее. Энджи здорово помогла мне — из нас двоих получилась отличная команда. Мы по очереди разъясняли журналистке икснетовскую кухню. Барбара, конечно, тоже молодец, все схватывала на лету.
Оказалось, что она в прошлом писала о криптовойнах в начале девяностых, когда правозащитные организации типа «Фонда электронных рубежей» боролись за право американцев пользоваться передовой шифровальной технологией. До сих пор у меня было смутное представление об этом периоде, но Барбара сумела рассказать мне о нем так потрясно, что я даже покрылся гусиной кожей.
Сейчас трудно поверить, но в то время правительство приравнивало криптографию к боеприпасам и по соображениям национальной безопасности считало противозаконным продажу за границу знаний в этой области, а также использование их в личных целях граждан. Нет, вы понимаете? В нашей стране поставили вне закона математику!
Инициатором этого запрета стало Агентство национальной безопасности США. Оно разработало шифровальный стандарт, который, по утверждению руководства АНБ, был достаточно защищен для использования банками и их клиентами, но все же не настолько, чтобы позволить мафии сохранить в секрете от агентства свою бухгалтерию. Утверждали также, что взломать стандарт DES-56 практически невозможно. И тогда один из миллионеров-соучредителей «Фонда электронных рубежей» заплатил 250 тысяч долларов за создание дешифровщика, который раскалывал стандарт DES-56 всего за два часа.
Агентство национальной безопасности продолжало настаивать на том, что у американских граждан не должно быть секретов, в которые оно не имело бы доступа. Вот тогда «Фонд электронных рубежей» нанес свой смертельный удар. В 1995 году фонд представлял в суде интересы студента выпускного курса математики университета в Беркли Дэна Бернштейна, автора наставления по шифровальному делу, в котором приводился компьютерный код для создания шифра в миллионы раз прочнее, чем DES-56. Естественно, для Агентства национальной безопасности такая публикация все равно что выстрел в спину, а потому оно запретило ее.
Наверное, непросто растолковать судье суть и предназначение криптографии, но оказалось, что обычный американский апелляционный суд не горит желанием указывать университетским выпускникам, какие статьи им писать разрешено, а какие нет. И криптовойны завершились победой новил, что компьютерный код является формой выражения, а следовательно, защищен Первой поправкой к Конституции: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, ограничивающего свободу слова». Если вам когда-нибудь доводилось делать покупки в интернет-магазине, или посылать секретное сообщение, или проверять свой счет в банке, значит, вы пользовались шифром, узаконенным «Фондом электронных рубежей». Поэтому слава богу, что в Агентстве национальной безопасности служат не слишком продвинутые чиновники. И кстати, если уж им под силу взломать какой-то шифр, то, будьте уверены, террористы и гангстеры проделают то же самое не хуже.
Барбара была среди журналистов, освещавших криптовойны и судебный процесс, и заработала на этом солидный авторитет. Кроме того, она собаку съела на правозащитном движении в Сан-Франциско, застав последние его всплески, и потому сумела разглядеть общую суть борьбы за сохранение Конституции в реальном мире и в киберпространстве.
Короче, Барбара прониклась идеями икснета. Вряд ли мне удалось бы растолковать их моим родителям, но с Барбарой проблем не возникло. Она задавала правильные вопросы о наших криптографических протоколах и процедурах соблюдения секретности, и я иногда не знал, как на них ответить. Барбара даже указала на несколько слабых мест в защищенности икснета, выпавших из нашего поля зрения.
Мы включили иксбокс и вошли в сеть. Из редакционной комнаты нам удалось засечь четыре открытых Wi-Fi источника, и я дал команду программе задействовать их вперемешку через произвольные интервалы. Барбара и тут быстро сориентировалась; и вообще, икснет — тот же Интернет, только кое в чем помедленнее, но зато анонимный и неотслеживаемый.
— Дальше что? — спросил я, полностью выдохшись к завершению нашего «семинара». После кофе меня мучила жуткая изжога. А тут еще Энджи все время пожимала мне под столом руку таким манером, что мне хотелось увести ее в какое-нибудь укромное место и довести до конца процесс примирения после нашей первой ссоры.
— Дальше начинается журналистика. Вы двое отправляйтесь домой, а я займусь перепроверкой и дополнением, насколько возможно, всего, что вы мне рассказали. Когда будет готов проект статьи, я дам вам его почитать. Вы также узнаете, на какую дату намечена публикация. И хорошо бы вам больше ни с кем не общаться на эту тему, потому что это настоящая сенсация, и она не должна быть запачкана домыслами прессы и дезинформацией ДНБ. Мне придется обратиться в ДНБ с просьбой прокомментировать материал, прежде чем отправить его в набор, но я приму все доступные меры предосторожности, чтоб не засветить вас. Об этом вы тоже узнаете заблаговременно, можете не сомневаться.
Барбара несколько секунд поразмышляла и заявила:
— И вот еще что: имейте в виду, эта история уже не ваша. Она моя. Я постараюсь отблагодарить вас за очень щедрый подарок, но вы теперь не вправе издавать предоставленную мне информацию без моего участия, изменять содержание или отнимать ее у меня. Колесо завертелось, и его уже не остановить. Вам это понятно?
Мне ничего подобного даже в голову не приходило, но после того, как Барбара произнесла это вслух, я понял, что согласен с ней без всяких оговорок. Естественно, слово не воробей, вылетело — не поймаешь. Оно, как запущенная боевая ракета, может попасть в цель или отклониться от курса, но назад уже не повернет. И довольно скоро мир узнает, что доселе никому не известный старшеклассник по имени Маркус Йаллоу накатил на ДНБ. Со всеми вытекающими последствиями.
Я стану ходячим трупом.
Похоже, примерно такие же мысли посетили Энджи, потому что лицо у нее вдруг приобрело зеленоватый оттенок.
— Пошли отсюда, — произнесла она сдавленным голосом.
Мама и сестра Энджи по обыкновению отсутствовали, так что вопрос, где нам провести вечер, решился сам собой. Мои родители, зная, что после школы я встречаюсь с Барбарой, наверняка уже поужинали и вряд ли станут напрягать меня, если задержусь еще немного.
Поднявшись вместе с Энджи к ней в комнату, я не испытал ни малейшей охоты включить иксбокс. После сегодняшней порции икснета я был сыт им по горло. Весь окружающий мир для меня сосредоточился на одной только Энджи, Энджи, Энджи! Эти несколько дней жизни без Энджи, мучительное, паническое состояние при мысли, что она больше не любит меня, никогда не поцелует, не заговорит со мной, пробудили во мне по отношению к ней какое-то звериное желание, похожее на многодневный голод, на жажду, когда три часа без передыху гоняешь футбольный мяч и уже грезишь о стакане воды.
Я видел, что Энджи чувствует то же самое. Я понял это из ее взгляда, когда она закрыла за нами дверь своей спальни и посмотрела мне в глаза.
Наше взаимное влечение росло. Ничего подобного со мной еще не происходило. Мне хотелось поглотить ее тело, ее плоть, слиться с ней в единое целое.
До сих пор в наших эротических играх тон задавала Энджи. Она создавала сексуальный настрой, первой дотрагивалась до меня, стаскивала с меня футболку, притягивала к себе мое лицо.
Но сегодня я не мог и не хотел играть роль пассивного партнера.
Как только щелкнул замок на двери спальни, я буквально сдернул с Энджи футболку, так что она едва успела поднять руки. Потом я также торопливо стянул с себя собственную рубашку, затрещавшую по швам
Глаза Энджи сияли, рот приоткрылся, дыхание стало частым и шумным. Я тоже пыхтел, как паровоз, и сердце бешено колотилось в груди.
Мои руки продолжали поспешно раздевать нас обоих; на полу выросла кучка белья, словно приготовленная для стирки. Одним движением я смел в сторону наваленные на кровать книги и бумаги. Не снимая покрывала, мы повалились в постель, стискивая друг друга в объятиях, ошеломленные сладостным ощущением близости и тепла наших тел, мыча от наслаждения прижатыми ртами. Мои голосовые связки завибрировали от стона Энджи, и я словил такой кайф, что меня будто подстегнуло.
Энджи вдруг повернулась и протянула руку к прикроватной тумбочке. Выдернув ящик, она достала белую сумочку-аптечку и сунула мне. Я заглянул внутрь — презервативы! «Троджаны». Спермицидные. Дюжина в нераспечатанной упаковке. Я с улыбкой посмотрел на Энджи, и она улыбнулась в ответ. Я вскрыл упаковку.
Сколько раз я представлял себе, как это будет! Сто тысяч, а может, миллион. Бывали дни, когда я вообще ни о чем другом не думал.
Но все случилось не так, как я ожидал. В чем-то лучше, а в чем-то — намного хуже. Пока мы делали это, время, казалось, остановилось. А когда все кончилось, вроде бы и секунды не прошло.
И еще что-то изменилось — во мне и между нами. То есть я чувствовал, что я — это я, но какой-то другой.
Но самое непонятное, нам обоим внезапно стало очень неловко. Мы молча собрали с пола и натянули на себя одежду, старательно избегая касаться друг друга и встречаться взглядами. Я достал салфетку из коробки «клинекса» на тумбочке и завернул в нее использованный презерватив, а в ванной обмотал еще туалетной бумагой и засунул поглубже в мусорное ведро.
Вернувшись в комнату, я увидел, что Энджи сидит на кровати и играет со своим иксбоксом. Я присел рядом и осторожно взял ее за руку. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Мы оба испытывали странную физическую слабость, даже руки дрожали.
— Спасибо, — сказал я.
Энджи продолжала молча смотреть и улыбаться, только на глазах выступили две круглые слезинки и скатились по щекам. Я обнял ее, а она вдруг прижалась ко мне и прошептала:
— Ты хороший, Маркус Йаллоу. Спасибо тебе.
Я не знал, что ответить, и только обнял ее покрепче. Когда мы наконец расцепились, слез на глазах у Энджи больше не было, а улыбка осталась.
Она показала мне на мой иксбокс, лежащий на полу у кровати, я понял намек и спустя минуту уже подключился к икснету.
Все было как обычно. Куча сообщений в почтовом ящике. На блогах, которые я обычно читал, поток новых постов. Спам. Бог мой, сколько же спама я получал! Мой шведский почтовый ящик лапали все кому не лень, указывая его в качестве обратного адреса для рекламы и прочей ерунды, рассылаемой на сотни миллионов интернетовских аккаунтов, поэтому весь отфутболенный спам и возмущенные комментарии получал я. Не знаю, кто этим занимался. Возможно, ДНБ пытался забить до отказа мой почтовый ящик. Или просто народ прикалывался. Впрочем, сервер Партии Пиратов был оснащен довольно хорошими фильтрами, а желающим предоставлялись пять сотен гигабайт памяти для хранения входящей почты. Так что утопить меня в ней было не так-то просто.
На удаление мусора ушло немало времени. И вообще, для почты, зашифрованной моим открытым ключом, у меня есть отдельный ящик, поскольку в ней может находиться конфиденциальная информация. До сих пор эта система работала — слава богу, распространители спама еще не сообразили, что использование открытых ключей сделало бы их рассылку более правдоподобной.
По сети доверия поступило с четверть сотни зашифрованных сообщений. Я бегло просмотрел их — к одним прилагались фото и видеоматериалы о злоупотреблениях ДНБ, другие представляли собой щекочущие нервы рассказы из серии «чуть не попался», третьи содержали нелицеприятные комментарии по поводу моего заявления на блоге — в общем, все, как обычно.
Тут я наткнулся на послание, зашифрованное только моим открытым ключом. То есть больше никто не мог прочитать его, но автор оставался мне неизвестен. Отправителем значилась «Маша», однако я не понял, это ник или настоящее имя.
> М1кЗу
> Я знаю тебя, а ты меня — нет.
> Меня арестовали в тот день, когда взорвали мост. Меня допрашивали. Но в итоге решили, что я ни при чем. Мне предложили сотрудничать, чтобы поймать террористов, убивших моих соседей.
> Предложение мне понравилось — поначалу. Тогда я еще не догадывалась, что в мои обязанности будет входить слежка за ребятами, которые выступали против превращения Сан-Франциско в концлагерь.
> Я проникла в икснет в первый же день его возникновения. Ты бы узнал меня, если бы я послала е-мейл с известного тебе адреса. Даже с трех адресов. Я пользуюсь твоим полным доверием, как любой другой семнадцатилетний подросток в сети икснет. С подачи моих кураторов я не раз подбрасывала тебе тщательно подготовленную дезинформацию.
> Они еще не знают, кто ты, но кольцо вокруг тебя сжимается. Продолжается активная вербовка икснетовцев, которые по неопытности вляпываются в неприятные истории. ДНБ копается в содержимом сайтов социальных служб, шантажирует проблемных подростков и обращает их в стукачей. Уже сейчас на ДНБ работают сотни икснетовцев. Я располагаю их именами, электронными адресами и шифровальными ключами — открытыми и личными.
> Вскоре после создания икснета мы занялись взломом «параноид-линукса». Пока существенных успехов не достигнуто, но хак неизбежен, это лишь вопрос времени. Как только взломают систему, тебе конец.
> Если мои кураторы узнают об этом послании, меня упекут в «Гуантанамо» до самой старости.
> На случай, если им не удастся взломать «параноид-линукс», в сеть уже выложены тысячи зараженных дистрибутивов. Конечно, подставу можно вычислить по несовпадению контрольных сумм, но кто на них смотрит, кроме нас с тобой! Многие пользователи икснета уже погибли, хотя сами они еще не знают об этом.
> Мои кураторы сожрут тебя, как только наступит подходящий момент, чтобы разлуть шумиху в прессе. И это произойдет — рано или поздно, поверь мне.
> Тебя наверняка интересует, что меня дернуло за язык?
> Сама удивляюсь.
> На самом деле, я собиралась воевать с террористами, а получилось, что я занимаюсь слежкой за американцами, которые не нравятся ДНБ. И не то чтобы эти американцы планировали взрывать мосты, они просто не согласны с дээнбистскими методами. Не хочу больше стучать!
> Но и тебе надо срочно завязывать, иначе будет слишком поздно — ты ничего не сможешь сделать, когда тебя в наручниках привезут на Остров Сокровищ. Не «если», а «когда»! Это лишь вопрос времени.
> А я ухожу на дно. У меня есть знакомые в Лос-Анджелесе, которые обещали помочь, если я захочу выйти из игры.
> А я хочу выйти из игры!
> Хочешь, слиняем вместе. Лучше оставаться борцом, чем стать мучеником. Мы можем вместе подумать, как их победить. Поверь, я не глупее тебя.
> Ну, что скажешь?
> Вот мой открытый ключ.
> Маша
Если страшно, непонятно — деру дай, вопя невнятно!
Вы когда-нибудь слышали этот стишок? Совет не самый лучший, но по меньшей мере легко выполнимый. Я соскочил с кровати и заметался взад-вперед по комнате. У меня опять заколотилось сердце и зашумело в ушах — так же, как час тому назад, но по причине вовсе не из приятных. Не половое влечение, а животный инстинкт самосохранения впрыснул мне в кровь порцию адреналина.
— Что? — тревожно спросила Энджи. — Что?!
Я показал на экран с моей стороны кровати. Энджи перекатилась на живот, схватила иксбокс и поводила пальцем по тачпаду. С минуту она молча читала.
Я вышагивал по комнате.
— Бред какой-то, — наконец сказала Энджи. — Дээнбисты тебе мозги пудрят.
Я внимательно посмотрел не нее. Энджи прикусила губу с таким видом, будто сама не верила своим словам.
— Думаешь?
— Конечно. Поняли, что им тебя не достать, вот и давят на психику.
— Угу.
Я сел на кровать, учащенно дыша.
— Да успокойся ты, — сказала Энджи. — Говорю тебе, мозги пудрят. Вот, смотри!
До сих пор она никогда не позволяла себе отвечать вместо меня на мою корреспонденцию, но теперь между нами возникла совершенно иная близость. Энджи застучала пальцами по кнопкам, печатая и отправляя ответ.
> Не гони туфту.
Энджи писала от имени М1кЗу. Нас стало объединять нечто большее, чем прежде.
— Давай подписывай! Посмотрим, что она на это скажет.
У меня не было уверенности, что мне оно надо, но подписал текст, а потом зашифровал его моим личным ключом и открытым ключом, полученным от «Маши».
Она ответила моментально.
> Я ожидала от тебя чего-то в этом духе.
> Вот тебе хак, до которого ты сам не додумался. Я могу анонимно транслировать видео по протоколу DNS. Вот ссылки на клипы. Рекомендую сначала посмотреть их, а потом решать, туфта это или нет. Эти люди следят друг за другом и собирают компромат, боятся, как бы свои не подставили, поэтому достать их записи — раз плюнуть.
> Маша
В приложении был текст небольшой программы, которая выполняла именно то, что сказала Маша: собирала видеопоток, используя недокументированные возможности протокола DNS.
Позвольте сделать небольшое отступление и кое-что пояснить. Каждый интернет-протокол по своей сути есть последовательность текстовых символов, посылаемых взад-вперед в определенном порядке. Это примерно как взять грузовик и в кузов поставить легковой автомобиль, а в егц багажник сунуть мотоцикл, к которому прицепить велосипед, а на него подвесить пару роликовых коньков. С одним только отличием, что здесь к роликам можно прицепить грузовик.
Рассмотрим для наглядности простой протокол передачи почты, SMTP, используемый для пересылки е-мейла.
Если, к примеру, я пошлю сообщение самому себе, то между мной и моим сервером, в переводе на человеческий язык, состоится вот такая электронная беседа:
> ПРИВЕТ littlebrother.corn.se
> 250 mail.pirateparty.org.se npneermail.pirateparty.org.se, приятно познакомиться
> ПИСЬМО ОТ: [email protected]
> 250 2.1.0 [email protected] … Отправитель известен
> ПОЛУЧАТЕЛЬ: mlk3y@!itt!ebrother.com.se
> 250 2.1.5 [email protected] … Получатель известен
> ДАННЫЕ
>354 Перелазайте письмо, закончив его точкой на пустой строке
> Если страшно, непонятно — леру лай, вопя невнятно
>,
> 250 2.0.0 l<5SMW0xQ006174 Сообщение принято к поставке
>ВЫХОД
> 221 2.0.0 mail.pirateparty.org.se закрыл соединение
>Соединение закрыто внешним хост-компьютером.
Правилатаких переговоров были разработаны в 1982 году Джоном Постелом, одним из легендарных праотцев Интернета. Он лично управлял самыми важными сетевыми серверами, держа их под своим рабочим столом в университете Южной Калифорнии в палеолитическую эпоху Интернета.
А теперь вообразите, что вы подключились к почтовому серверу с помощью программы чата. Вы посылаете ему моментальное сообщение следующего содержания: «ПРИВЕТ littlebrother., на которое тот ответит: «250 Привет , приятно познакомиться». Иными словами, вы с одинаковым успехом осуществите точно такую же беседу, как и посредством почтовой программы, действующей по протоколу SMTP. И вообще, если кое-что правильно подработать, то всю почтовую переписку можно вести через чат. Или во время сеанса веб-связи. Или еще чего-нибудь.
Такой способ получил название «туннелирование». Вы пропускаете SMTP через чатовый «туннель». Точно так же можно воспользоваться туннелем SMTP для переговоров в чате, если вам захочется поэкспериментировать и проложить туннель в туннеле.
По сути, любой интернет-протокол можно приспособить под туннелизацию. И это круто, поскольку расширяет ваши возможности. К примеру, пусть вы имеете выход в Интернет, ограниченный только доступам к веб-сайтам; тогда вы можете получать по этому туннелю почту или играть в игры. Вы даже можете «затуннелить» по нему икснет (хотя икснет сам по себе является туннелем для десятков протоколов).
DNS — один из самых старых и интересных интернет-протоколов. Он создан еще в 1983 году. С его помощью ваш компьютер переводит имя другого компьютера (например, ) в IP-адрес (скажем, 204.11.50.136), который фактически используется компьютерами для общения между собой в сети. На первый взгляд это происходит как по волшебству, однако на самом деле в процессе заняты миллионы электронных и механических деталей. У каждого интернет-провайдера, а также у правительств многих стран и бесчисленных частных операторов имеются собственные DNS-серверы, которые непрерывно переговариваются, подают и выполняют заявки. И каким бы заковыристым ни было имя адресата, введенного вами в ваш компьютер, он все равно сумеет перевести его на язык цифр.
До появления протокола DNS существовал файл HOSTS. Хотите верьте, хотите нет, но это был единственный документ со списком имен и адресов всех до единого компьютеров, имеющих выход в Интернет. И каждый из этих компьютеров имел в памяти копию HOSTS. Когда файл вырос настолько, что стал совершенно неподъемным, изобрели DNS и отвели под него отдельный сервер, стоявший под письменным столом Джона Постела. И если уборщица случайно выдергивала шваброй штекер, весь Интернет замирал, теряя способность отыскать самого себя. На полном серьезе!
Особенность современного протокола DNS заключается в том, что он есть везде. Каждая сеть имеет свой личный DNS-сервер, а вместе эти серверы образуют конфигурацию, обеспечивающую им возможность общаться друг с другом и всеми желающими в Интернете.
Заслуга Маши в том, что она додумалась, как через DNS «затуннелить» потоковое видео. Она дробила видеоклип на миллиарды частичек и прятала их в обычном послании на DNS-сервер. Используя ее код, я с необычайной скоростью собирал эти частички обратно в единое целое с разбросанных по Интернету DNS-серверов. Естественно, моя сетевая гистограмма при этом выглядела довольно странно, будто я разыскиваю адреса всех существующих в мире компьютеров.
Зато у Машиной программы было два преимущества, которые я сразу оценил. Во-первых, молниеносная быстрота — стоило мне щелкнуть мышью на первой же ссылке, как моментально появилась картинка в полный экран, без искажений, полос и каких-либо указаний на адрес отправителя. То есть — второе преимущество — программа работала абсолютно анонимно.
Поначалу я просто не врубился в содержание видео, настолько обалдел от крутизны самого хака. Гнать видео через DNS? Это было до извращенности необычно и клево.
Но постепенно до меня начал доходить смысл происходящего на экране.
В маленькой комнате стоит длинный стол для совещаний, на стене висит зеркало. Комната хорошо мне знакома. Здесь дама с топорной стрижкой требовала от меня назвать ей пароль моей почты. Вокруг стола в роскошных офисных креслах удобно расположились пять человек, все в дээнбистской форме. Я узнал командующего ДНБ в зоне залива, генерал-майора Грэма Сазерленда. Рядом с ним — Топорная Стрижка. Остальных троих я видел впервые. Все повернули головы в направлении монитора, стоящего на краю стола. На экране было лицо, известное мне гораздо лучше других.
Вся страна знала Курта Руни как ведущего политического стратега президента США. Благодаря его усилиям партия в третий раз подряд победила на президентских выборах и безудержно продвигалась к четвертому сроку правления. За решительность и жесткий стиль руководства Курта Руни прозвали Тараном. Я видел в одном телевизионном репортаже, в каких ежовых рукавицах он держит своих подчиненных, следит за каждым их движением, контролирует любой шаг, виснет на телефоне, рассылает указания. Старик с изборожденным морщинами лицом, бледно-серыми глазами и приплюснутым носом с широкими, раздувающимися ноздрями, он, казалось, все время чуял что-то неладное.
Сейчас это лицо смотрело с экрана монитора. Таран говорил, а присутствующие в комнате слушали с умным видом и стучали по кнопкам ноутбуков, будто конспектировали лекцию.
— …выражают недовольство властью, а мы должны убедить народ, что вину надо возлагать на террористов, а не на правительство. Понятно излагаю? Американский народ не любит Сан-Франциско. Для большинства американцев этот город — Содом и Гоморра, пристанище педерастов и безбожников, чье место в геенне огненной. Если кто-то и прислушивается к новостям из Сан-Франциско, то лишь потому, что исламские террористы совершили там доброе дело и взорвали их к чертовой матери! Наглость этих икснетовских ублюдков играет нам на руку. Чем радикальнее они будут себя вести, тем очевиднее станет, что угроза безопасности исходит не только извне, но ее источник находится здесь, дома, под боком.
Клацанье клавиатурных кнопок стихло.
— Думаю, скоро мы сумеем установить над ними полный контроль, — сказала Топорная Стрижка. — Наши агенты в икснете увеличивают свое влияние. «Маньчжурские блогеры», каждый из которых ведет не меньше пятидесяти блогов, совместными действиями перенасыщают чатовые каналы. Они просто занимают так называемую тусовочную линию связи, созданную М1кЗу. В то же время они уже доказали свою способность спровоцировать икснетовцев на радикальные действия, даже вопреки попыткам М1кЗу спустить дело на тормозах.
Генерал-майор Сазерленд утвердительно кивнул.
— Мы планировали пока позволить им вести подпольное существование и прикрыть примерно за месяц до промежуточных… — Я догадался, что речь идет о промежуточных выборах в конгресс, а не о школьных полугодовых экзаменах. — …но, похоже, этот первоначальный план придется…
— У нас есть другие планы к промежуточным, — сказал Руни. — Пока не буду раскрывать их перед вами из соображений секретности, но вы все-таки воздержитесь от длительных отъездов за месяц до выборов. А тем временем отпустите поводья — чем радикальнее они действуют, тем лучше. Политически умеренный икснет представляет для нас реальную помеху!
Видеоклип закончился.
Мы молча сидели на краю кровати, уставясь на экран монитора. Потом Энджи протянула руку и запустила видео с самого начала. Смотреть во второй раз было еще тяжелее.
Я отбросил клавиатуру в сторону и вскочил на ноги.
— Да пошли они все! Мне уже осточертело бояться! Отнесу это Барбаре, пусть она раструбит на весь мир! Размещу в Интернете на всеобщее обозрение! И пусть арестовывают — по крайней мере буду знать, что меня ждет. Хоть что-то в моей жизни станет определеннее!
Энджи схватила меня за руку, притянула к себе, обняла, стала гладить, успокаивать.
— Знаю, малыш, знаю. Это все так ужасно… Но ты видишь только плохое и не замечаешь хорошего. Ты создал целое движение. Ты оказался сильнее придурков в Белом доме и уродов в дээнбистской форме. Ты вплотную приблизился к победному мгновению, когда сумеешь вывести на чистую воду весь этот прогнивший ДНБ с его тюрьмами и репрессиями.
— Да, они охотятся за тобой. А как же иначе! А ты надеялся, что нет? Я никогда в этом не сомневалась. Но, Маркус, они не знают, кто ты! Сам подумай! Целая армия взрослых людей с деньгами, оружием и шпионами против одного тебя, семнадцатилетнего школьника — и ты их опустил! Они не знают про Барбару. Они не знают про Зеба. Ты не позволил им хозяйничать на улицах Сан-Франциско и опозорил на весь мир. Так перестань распускать слюни! Ты же победитель!
— Но они все равно меня достанут. Ты же понимаешь. И навечно упекут за решетку. И даже не за решетку, а просто в никуда. Исчезну, как Даррел. Или еще хуже. Увезут куда-нибудь в Сирию. Какой им смысл оставлять меня в Сан-Франциско и вообще в Штатах? Здесь я им мешаю.
Энджи села на кровать рядом со мной.
— Ну да, — сказала она, — в этом все дело.
— В этом все дело.
— Тогда ты знаешь, что тебе делать, верно?
— Что?
Энджи показала глазами на иксбокс. По ее щекам скатились две слезинки.
— Ну нет! У тебя что, крыша съехала? Неужели ты действительно думаешь, что я куплюсь на туфту какой-то интернетовской шизы, да вдобавок еще и дээнбистской шпионки?
— Ты придумал что-нибудь получше?
Я пнул ногой кучку одежды, валяющейся на полу.
— Ну и ладно! Очень хорошо! Я с ней обязательно поговорю!
— Да, поговори. Скажи ей, что ты со своей девушкой выходишь из игры.
— Что?
— Заткнись, тупица! Думаешь, только тебе светит тюрьма? Я в не меньшей опасности, Маркус! Это называется сообщничество. Если ты решишь смыться, я сбегу вместе с тобой. — Энджи упрямо выпятила подбородок. — Мы с тобой повязаны одной веревочкой, пойми!
Мы молча посидели рядышком на кровати.
— Если, конечно, ты хочешь, чтобы я была с тобой, — тихим голосом добавила Энджи.
— Это шутка?
— Мне не до шуток!
— Энджи, у меня нет ни малейшего желания расставаться с тобой! Я бы ни за что не решился позвать тебя с собой, но раз ты сама предложила бежать вместе, для меня это счастье!
Энджи улыбнулась и подала мне клавиатуру.
— Сообщи этой Маше. Посмотрим, что она дальше скажет.
Я написал сообщение, зашифровал и послал по электронной почте. Пока мы ждали ответа, Энджи прижалась ко мне, принялась целовать и гладить, я тоже не отставал и в итоге возбудился, как черт. От недавней неловкости после секса не осталось и следа — наверное, чувство общей опасности и решение бежать вместе сблизило нас еще больше.
К той минуте, когда пришел ответ от Маши, мы уже наполовину разделись.
> Ты не один? Боже, будто и без того не было забот!
> Значит, так. Я не могу сорваться с места до тех пор, пока кураторы не пошлют меня в полевую разведку после крупного события в икснете. Понятно? Они следят за каждым моим движением, но спускают с поводка, если икснетовцы затевают что-то из ряда вон выходящее. Тогда меня посылают в «поле».
> Тебе надо организовать что-нибудь большое. Меня отправят на разведку. Я вытащу нас обоих. Ну, или троих, если ты настаиваешь.
> Только не затягивай слишком. У меня нет возможности вести с тобой слишком объемную переписку. За мной следят, понимаешь? Они подбираются к тебе все ближе. У тебя не так уж много времени. Вероятно, счет идет уже даже не на недели, а на дни.
> Ты нужен мне, чтобы спастись самой. Вот почему я это делаю — на случай, если у тебя есть сомнения. В одиночку мне не уйти. Надо, чтобы в икснете случилось ЧП. Эта часть работы возлагается на тебя. Не подведи меня, М1кЗу! Иначе нам обоим несдобровать. И твоей подружке тоже.
> Маша
Резко зазвонил мой телефон, и мы оба вздрогнули от неожиданности. Мама спрашивала, не пора ли мне домой. Я ответил, что уже еду. Она ни словом не обмолвилась о Барбаре. Мы заранее договорились не обсуждать это дело по телефону, причем по предложению папы — он, оказывается, подвержен шизе не меньше меня.
— Ладно, мне надо топать, — сказал я Энджеле.
— Слушай, а наши родители…
— Знаю, — перебил я ее. — Я видел, как мои перепсиховали, решив, что меня убили. А если подамся в бега, им легче не будет. Но все-таки лучше в бегах, чем в тюрьме. Я так думаю. Зато, когда мы исчезнем, Барбара сможет спокойно публиковать свою статью, не опасаясь нас подставить.
Мы остановились в дверях комнаты и поцеловались — не как обычно, самозабвенно и страстно, а нежно, не спеша. Как перед долгим расставанием.
Поездки в метро хороши для самоанализа. Вагон катится по рельсам, укачивает тебя, а ты сидишь, избегая взглядов других пассажиров, отводя глаза от рекламы пластической хирургии, залогового поручительства и тестов на СПИД, стараясь не смотреть на граффити и бог знает что, втертое ногами в ковролиновое покрытие на полу; и вот тогда твой мозг принимается за работу.
Ты раскачиваешься туда-сюда вместе с вагоном, а в твоем сознании всплывают все подробности минувших событий, не удостоенные своевременного внимания; мелькают кадры киноленты твоей жизни, в которых тебе выпала далеко не героическая роль подлеца или лоха.
И в мозгу твоем рождаются разные теории типа следующей:
Если ДНБ стремится схватить М1кЗу, то для этого разве не лучше всего выманить его на открытое место, заставить паниковать и спровоцировать на проведение широкомасштабного публичного выступления в икснете? И неужели ради успеха не стоит пожертвовать одной видеозаписью, в какой-то степени компрометирующей ДНБ и правительство?
Подобные догадки посещают тебя в метро, даже, если поездка длится всего две-три остановки. Ты выходишь из вагона, начинаешь двигать поршнями, ускоряется кровообращение, и тут-то иногда и наступает озарение.
Так что, бывает, твоя бестолковка не только создает тебе проблемы, но и преподносит их решения.