12 апреля 2071 года вся разумная жизнь на планете Земля словно остановилась. Там, где была ночь, люди не спали, там, где светило солнце — оставили свои дела. В одно и то же время по всей планете транслировалась первая официальная встреча людей с инопланетянами. Пропустить такое событие могли только совершенно безразличные, кому и Всемирный Потоп, что весенний разлив реки.

Корабль Главы Совета Лиги Разумных Миров Вселенной приземлился на одном из Мальдивских островов в Индийском океане. Как только Князь с женщинами вышел из модуля, их кружили иреносы. Зольд и Ветер встали рядом: лириниец со своей женой, иренос — с другом. Милан почувствовал знойное дыхание экватора Земли, мельком осмотревшись, увидел синие воды океана, уходящие к не менее синему небу, где две стихии сливались, разделяемые только тонкой линией горизонта. Любоваться природой у делегации Совета не было времени. Под любопытными взглядами стоявших плотной стеной охранников они прошли на площадку, укрытую от солнца широким купольным навесом. Там их уже ожидали Главы Континентальных Сообществ Земли.

Официальная часть встречи длилась недолго. Обе стороны больше присматривались друг к другу, чем разговаривали. Земляне держались надменно, всем видом демонстрируя одолжение, которое они сделали для незваных пришельцев, согласившись на эту встречу. Но за маской нарочитого безразличия крылась искренняя заинтересованность и… страх. Князя удивляла такая позиция. Зная тонкости психологии человека, он все еще находил в отдельных представителях расы людей то, с чем раньше не сталкивался. Вырази сейчас свой интерес, Главы Сообществ могли получить гораздо больше, чем сохраняя позицию равнодушного наблюдателя. Но интерес был! Огромный! Интерес, граничащий со страхом. Одна мысль объединяла людей, слушающих статного инопланетянина, окруженного охраной из существ, пугающих одним только своим видом. Эта мысль разрасталась, сливаясь в одну реку из ручейков интереса, который, по сути, сводился к одному вопросу: Какую цель на самом деле преследуют пришельцы, прикрываясь словами о сотрудничестве? Людей пугали возможности инопланетян, их способности, которые, отличаясь от человеческих, могли, следуя укоренившемуся мнению, нести разрушение и возможное порабощение Земли.

Да, страх — страшная сила, способная обмануть разум! Князь решил нарушить сценарий встречи, предложенный хозяевами, и перепутал все карты, в определенном порядке сложенные в их колоде.

— Вы боитесь нас? — прямо спросил он, вглядываясь в лица правителей Земли.

Откровенный вопрос привнес смущение и вызвал гнев, в первое мгновение явно промелькнувший в глазах. Но, опустив лица, спрятав глаза под прикрытыми веками, совладав со своими эмоциями, люди приняли позицию благодушных и удивленных.

— Вы наши гости, не забывайте об этом. А мы на своей земле. За вашей спиной горстка … странных существ, хоть и пугающих своей внешностью, а за нами — все вооруженные силы Земли.

Предупреждение прозвучало угрожающе. Так поступают те, кто, действительно боится, и из страха выбирает тактику нападения.

— Я благодарен вам за встречу и не хочу, чтобы страх, опасение порабощения Земли помешали установлению дружеского контакта. Но должен сказать: Вы же не думаете, что тот, кто прибыл на Землю из дальней галактики, способен испугаться всех вооруженных сил Земли?

Воцарилось молчание. А Князь продолжил, сделав паузу, чтобы те, кто угрожал, успели переварить сказанное им.

— Я не угрожаю вам и прибыл сюда не для этого. Моя цель — порвать стереотип отношений угроза-страх и перейти к созидательному сотрудничеству. И еще, наверное, главное для вас — предупредить землян о неверной расстановке сил, приоритетным направлением развития которых вы сделали техническое, причем направляя все достижения человечества в этой области на вооружение. Поверьте, в мире есть силы куда более мощные, чем оружие. Вы сейчас думаете о том, что в этот момент, когда мы с вами разговариваем, нечто мощное и дальнобойное направлено на Землю, защищая меня и всю миссию. Но вы ошибаетесь. То оружие, которое может защитить меня и повергнуть вас, всегда при мне.

Последнее заявление вызвало оживление среди глав континентов. Сканирование пришельцев не показало присутствия у них предметов, даже отдаленно напоминающих какое-либо оружие. Князь остановил сумятицу неожиданным завялением:

— Это оружие — мой разум.

Кое-кто ухмыльнулся, кое-кто насторожился.

— Я продемонстрирую вам способности развитого разума, но только для того, чтобы убедить вас всех в его силе.

«Встань!» — Милан выбрал для демонстрации одного из правителей, в мыслях которого не было места для мира и согласия — только интерес превосходства и получение собственной выгоды от контакта.

Высокий правитель, с несколько обрюзгшей фигурой, расширив глаза от неожиданности, поднялся из стола переговоров.

«Повернись к соседу справа».

Тот повернулся.

«Возьми бутылку с водой, налей в бокал и подай ему. Сделай это красиво!»

В полном молчании присутствующих человек проделал все, что приказал Милан. Когда он склонился в поклоне с вытянутой рукой, протягивая бокал своему коллеге, Милан вывел его из гипнотического состояния. Тот разогнулся, улыбка почтения сразу же пропала на лице, маска растерянности сменила доброжелательность и подобострастие.

— Что происходит? — он уставился на бокал, который все еще оставался в его руке.

— Вы предложили мне воды!

Смешки разрядили атмосферу, но оскорбленный правитель возразил:

— Эти фокусы мы тоже умеем!

— Не думаю. Если учесть, что ваше ментальное поле защищал вот этот человек, — Милан указал на седовласого мужчину, входящего в шатер против своей воли. — Вы скрываете друг от друга и от всех жителей Земли, что, не веря в силу разума, вы все же исследуете его на таких людях, как этот почтенный мужчина, и используете достигнутое при общении и для других целей. Еще один «фокус», если позволите, для большего убеждения, и я бы перешел к общению со всеми землянами.

Князь на секунду задумался. Потом сказал, обращаясь ко всем сразу:

— Спутник, ведущий запись наших переговоров с орбиты Земли, ушел в открытый космос.

Пока информацию проверяли, Милан переглянулся с Ириной и Людмилой. Они, как завороженные, наблюдали это представление.

«Так надо. На ближайшие десятилетия у них будет работа. Иначе не убедить. Конкретных предложений о сотрудничестве пока не будет. Должно пройти еще некоторое время для осмысления и выбора пути».

Женщины только опустили глаза, согласившись.

Напоследок Князь сказал:

— Наша встреча имеет большое значение для нас. Лига Разумных Миров Вселенной будет рада, если раса людей примкнет к нашему союзу. Но, как показала наша встреча, для этого время еще не наступило. Когда Земля станет единой, и люди перестанут различать друг друга по признакам, не имеющим отношение к планете, как таковой, тогда мы возобновим наш разговор, и его стержнем станет не демонстрация сил и страх, а доверие и желание развития, как необходимого условия свободы каждого разумного существа, живущего во Вселенной.

На этом приватная часть встречи закончилась, и две делегации вышли к людям, которых сочли достойными встретить инопланетян. Все они были разными. Рассказывая о Лиге, Князь параллельно наблюдал за людьми. В одних он видел только любопытство, в других практическую заинтересованность в сотрудничестве, в третьих корысть и стремление к власти и богатству. Но были среди разношерстной массы людей и просто восторженные, для которых сам факт общения стал апогеем их жизни, их исканий, их труда.

Если Князь только вскользь просматривал людей, то Зольд сканировал их сознание, собирая информацию об истинных думах землян. Иногда он натыкался на защиту. Не ломая ее, Зольд шел дальше, отметив для себя сам факт. Выводы напрашивались сами собой — земляне уже шли в направлении ментального развития, хотя официально не признавали его. Передача мыслеобразов, блокировка памяти, попытки мысленного контакта оставались еще на грани тайных приемов общения.

Когда Князь закончил свою речь, наступило время ответов на вопросы. На фоне общих вопросов о гарантиях безопасности, о выгоде Земли и Лиги от сотрудничества, Зольд уловил довольно-таки сильный порыв мысли, направленной Князю, но перехваченный им. Опытный лириниец отделил эту мысль от других, мучительно желающих быть озвученными. Но собственный страх блокировал их собственные мысли. Стало очевидным, что перечень вопросов, которые можно задавать инопланетянам был строго оговорен задолго до встречи. Но та ниточка сознания, которая заинтересовала Зольда, не несла сжатый поток, она летела открыто, а тот, кто посылал ее, действительно хотел быть услышанным.

«Князь, к тебе прорывается девушка. Она стоит во втором ряду, слева от тебя».

«Вижу».

Милан, отвечая на вопрос о возможности жизни человека на других планетах, представил обществу Ирину и передал ей слово. Несмотря на эмоциональность встречи с сыном, на бессонную ночь, Ирина сумела взять себя в руки и переключиться на главное — то, к чему она готовилась, многие годы живя на Лирине. Ее речь потекла плавно, с нужными акцентами для концентрации внимания слушателей, с паузами, необходимыми для осмысления сказанного. А Князь переключился на девушку, улыбающуюся ему и ожидающую аудиенции.

«Кто ты?» — обратился Милан к незнакомке, разглядывая ее.

Девушка, почти подросток, выделялась среди других журналистов — а на принадлежность к пишущей братии указывал диктофон и массивный фотоаппарат в ее руках — мальчишеской фигурой и коротко остриженными волосами, торчащими во все стороны.

Тонкая майка едва прикрывала маленькую грудь, а шорты, затянутые на талии широким ремнем, обнажали хоть и худые, но стройные ноги.

«Меня зовут Мари Флейвор, я журналистка».

«Флейвор?» — Милан пригляделся к девушке внимательней, но ничто в ее внешности не напоминало того Флейвора, которого знал он.

«Да, господин… Простите, как вас называть?» — девушка была явно не из робких.

«Князь».

«Хм… Хорошо, господин Князь».

Милан улыбнулся.

«Просто Князь, без „господин“».

«Хорошо, Князь, — девушка ответила улыбкой, — я правнучка Джека Флейвора, друга Павла Курлясова — того, что был космонавтом. Вы их знали».

«Откуда ты знаешь об этом?» — Милан удивился.

Но девушка прояснила:

«Я дружу с внуком космонавта Курлясова, с Павлом».

Милан так увлекся беседой с Мари, что пропустил речь Ирины. Зольд напомнил ему об осторожности — лириниец в упор смотрел на журналистку, и это не осталось незамеченным со стороны землян. Князь отвернулся, прислушиваясь к тому, о чем говорила Ира, но мысленный контакт с Мари Флейвор не порвал.

«В целях твоей безопасности, Мари, я должен стать неучтивым. Но другой возможности поговорить у меня не будет. Давай продолжим разговор. Уверен, ты хотела сообщить мне нечто более важное для вас, чем факт родства с астронавтом Флейвором».

«Да, Князь. Павел рассказал о вашей беседе. Я хочу добавить, что мы — а таких, как я и Павел, на Земле уже много! — будущее Земли. Те, с кем вы разговаривали, не пойдут по пути, предложенному вами, а мы пойдем. Но случится это не раньше, чем уйдет то поколение, которое сейчас у власти. Среди них уже есть люди, умеющие мыслить и понимающие важность объединения всех людей планеты в одно сообщество, но их голос пока слаб. Да и безопасности ради, они вынуждены действовать скрытно. Я осмелилась выйти с вами на контакт только потому, чтобы вы знали: Земля идет вперед, пока медленно, но лет через двадцать-тридцать мы будем готовы к полноценному сотрудничеству, уверяю вас».

Мари разволновалась и контакт прервался. А Ирина в это время отвечала на вопросы, среди которых были и явно провокационные.

— Вы утверждаете, что человек может жить на другой планете, дышать там, есть и даже размножаться?

— Да, только зачем же так физиологически — размножаться. Мы с вами не животные, не так ли? Вот моя внучка, Людмила, — Ира чуть подтолкнула Люду вперед. Рядом с ней — ее муж. Он с планеты Лирина. У них растет замечательный сын. Так что физиологически мы с некоторыми расами Вселенной подобны.

— Вы говорите, что это ваша внучка, тогда, скажите, а сколько же вам лет? Уж никак на бабушку-землянку вы не тянете!

— Мне восемьдесят пять…

Возгласы удивления и восхищения волной пролетели над толпой. Раздались аплодисменты.

— Спасибо, — Ира засмущалась, — думаю, вас интересует, как мне удалось так хорошо сохраниться? Во Вселенной есть миры, в которых проблема старения отсутствует, она решена. Я долго размышляла над этим. И вот, что я вам скажу, дорогие мои соотечественники. Все дело в нас самих. Конечно же, целительные воды Планеты Нифида, где живут разумные, внешне напоминающие наших дельфинов, особое излучение астероида, когда-то упавшего на Планету Лирина, помогают преодолеть старость и даже вернуть молодость. Но без радости, без любви в сердце, без любви к себе, ко всему миру невозможно не стареть. Мы, люди, загружаем себя проблемами, страдаем при поиске пути их решения, обижаемся, обижаем друг друга, душим отрицательными эмоциями свою душу и теряем жизнь, капля за каплей. И чем больше негатива мы создаем вокруг себя, тем быстрее проходит наша жизнь.

Ира замолчала. Молчали и присутствующие. Но недолго.

— Вы сказали о дельфинах. Так наши дельфины разумны? — прозвучал новый вопрос.

— Наши дельфины — возможно, очень дальние потомки нифов, о которых я упомянула. Моя внучка — биолог, она изучала народ Нифиды и сравнивала с дельфинами. Пусть она об этом и расскажет.

Люда с воодушевлением начала рассказ о своих любимцах нифах, а Милан вернулся к Мари Флейвор.

«Мари».

«Я вас слышу, Князь», — Мари сразу же откликнулась.

«Я запомнил, все, что ты мне рассказала. С внуком моей жены Павлом мы постоянно поддерживаем связь. Людмила, его сестра — она сейчас выступает, — смогла прорваться к нему сквозь расстояние, разделяющее наши планеты».

«Я знаю об этом. Ведь для полета мысли неважны расстояния, важны только способности и сила человека».

«И не только человека», — Милан снова взглянул на Мари, улыбаясь.

Эта девушка оказалась восторженной и умной, равно как способной и уверенной в себе. И она явно нравилась лиринийцу.

«Да, конечно», — Мари тоже улыбнулась, смущаясь.

«Мари, мы с тобой наладим контакт, и через тебя и Павла будем следить за развитием земного сообщества, договорились?»

Мари кивнула в ответ. Милан переглянулся с Зольдом. Пока Князь разговаривал с землянкой, Зольд следил за чистотой ментального поля. Возможно, не он один видел удивительный рисунок, начертанный метеорами мыслей вокруг всего пространства, окружающего присутствующих. Облака сиреневого, голубого, розового цветов, яркие, полупрозрачные или тугие, напоминающие густую взвесь, зависли в пространстве то правильными овалами, то приплюснутыми с одного или со всех боков, то с явными брешами, открывающими проход в личное поле человека, и не подозревающего о том, что он сам — только сердцевина плода, которую защищает несколько слоев ауры, сравнимой то с сочной мякотью, то с тонкой кожурой. С тонкой, но прочной! Зольд сразу вычислил нескольких человек, как и он, исследующих ментальное поле присутствующих. Но, если пробиться к представителям Лиги, даже не пробиться, а приблизиться к их полю, они не могли, то многие их соотечественники оказались вполне доступной мишенью. Наблюдатели от землян вычисляли и тех, кто как Мари, защищал себя. Этот факт сам по себе говорил о том, что человек владеет не только техникой защиты, но и обладает особыми способностями. Зольд отвлекал внимание наблюдателей от Мари, внушая, что она обычная, такая, как большинство, и не стоит интереса.

Но все же, чтобы оградить Мари Флейвор от возможных допросов, Милан напоследок взял еще слово.

— Остались ли еще вопросы, на которые вы хотели бы услышать мои ответы? — не дожидаясь, пока кто-то выступит, Милан повернулся к Мари и вслух сказал:

— Вот эта симпатичная девушка уже давно смотрит на меня, но никак не решается спросить. Прошу тебя, не стесняйся.

Мари повела бровью и приняла игру Князя.

— Спасибо. Я, действительно, потеряла дар речи, — раздались смешки, — скажите, а все инопланетяне такие красивые?

Кто-то зацыкал на журналистку, кто-то поддержал, смеясь.

Милан отступил чуть назад, встав в ряд своих друзей.

— Посмотрите сами. Перед вами представители трех разумных рас Вселенной — люди, иреносы и лиринийцы. Все мы прекрасные создания Вселенной, каждая раса наделена особыми, только ей присущими способностями, что украшает больше, чем внешняя привлекательность, каноны которой, согласитесь, установлены в рамках одной расы. Нам бы всем хотелось видеть землян равными партнерами и добрыми соседями, и в ближайшем будущем!

Так Глава Совета Лиги Разумных Миров Вселенной закончил встречу, но, направляясь к своему кораблю, продолжил мысленную беседу с Мари Флейвор.

«Мари, скажи мне, как прожил жизнь Джек Флейвор. Я виноват перед ним. Это из-за меня его подвергли такому физическому, а потом и моральному испытанию».

«Вы чувствуете вину перед моим прадедом?»

Прямой вопрос обескуражил Милана. Он давно не думал о Джеке Флейворе, но как оказалась права его правнучка — чувство вины еще лежало в подсознании тяжелым грузом.

«Наверное, да» — признался Милан.

«Знаете, Князь, у нас говорят: Нет худа без добра! Мой прадед получил от вас не только „худо“, но и добро. Вы научили его передаче мыслеобразов, гипнозу. Последний полет в космос стал для него чертой, за которой началась новая, не менее интересная жизнь. Он написал мемуары. Жаль, я не могу передать их вам. Прочитав, вы бы перестали чувствовать себя виноватым. Там только слова благодарности неизвестному инопланетянину, о котором ему позже рассказал его друг Курлясов. Он рассказал обо всем, как было на самом деле. А Джек Флейвор пишет о том, как вы под личиной русского космонавта помогали ему преодолевать гипнотическое воздействие, как учили жить, развивая свои скрытые способности. Так что, забудьте о вине, и живите с легкой душой!»

«Спасибо, Мари. Вот видишь, не только инопланетяне могут учить, но и земляне тоже! -

Милан не видел лица девушки, но почувствовал ее улыбку. — До свидания, Мари! Мы будем ждать обновления сообщества Земли!»

«До свидания, Князь!»

Планетарные модули, один за другим, взмыли вверх и, блеснув в потоке лунного света серебристой обшивкой, исчезли из поля зрения наблюдателей, затерявшись среди звезд Млечного Пути.

Три человека молча сидели у экрана телевизора, превратившись на время трансляции встречи с инопланетянами в слух и зрение. Родители гордились дочерью, украдкой друг от друга смахивая слезы счастья, хотя, не только счастья, но и горечи! Горечи от разлуки, навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Потому они буквально впитывали в себя каждое слово Людмилы, запоминали каждый ее взгляд, жест, улыбку. Но ничто не длится вечно, и встреча закончилась. Последним кадром во весь экран телевизора операторы показали инопланетян на фоне трех кораблей, приплюснутыми шарами маячившими за их спинами. Люда, улыбаясь, изо всех сил махала рукой и потом, когда они один за другим исчезали в прямоугольнике света, дочка махала и кричала «Мама!» до тех пор, пока ее, приобняв за плечи, не втянул внутрь высокий мужчина с красивым и мужественным лицом.

— Миш, а ведь Люда какая была студенткой — взбалмошная, острая на язычок, — так и осталась, ничуть не изменилась, только глаза… — проглатывая слова, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, промолвила Лена.

— Да, с голубыми было лучше, хотя, и так красивая и молодая, как девчонка.

— А я что говорю — студентка! А муж какой! Ты видел? Жаль, внучка не увидим, должен быть красивым. Люда сказала, что он очень умный, умнее любого землянина.

Михаил, отворачиваясь, глотал слезы.

— Слышь, землянин? — Лена нежно обняла его.

— Эх!.. — Миша выдохнул, да так резко, словно хотел вместе с отработанным воздухом, освободиться и от страданий.

Сын присел перед родителями на корточки. От внимательного взгляда Паши не могли спрятаться ни боль, ни сомнение, ни страдание.

— Ну, и что вы теперь, так и будете слезы лить, как по покойникам? — он решил не церемониться, а раз и навсегда положить конец оплакиванию сестры и бабушки. — Кто вам мешал? Почему отказались лететь с ними? А?

Мать опешила от такого вопроса.

— Как почему, Паша? Ты что такое говоришь? Если бы ты не отказался, мы бы тоже, а так… как же я тебя одного могла оставить здесь, навсегда?! Ты что, сын, как ты можешь?..

— А вот тогда нечего слезы лить! Раз ради меня остались, значит, и жить будете ради меня!

— Ты с матерью как разговариваешь? От горшка два вершка, сопли утри сначала! — отец разозлился. Он уже давно не слышал от сына подобного тона. Казалось, что подростковые амбиции остались в прошлом, ан, нет — вон как заговорил! Да в такой момент! — Мать пожалел бы…

— Пап, не сердись, мам… Что ж мы теперь так и будем друг друга жалеть? Давайте вот чай попьем, поговорим. Мне ваша помощь нужна, раз уж вы здесь, то есть, раз мы вместе.

— То-то же!

Хоть и резок был сын, а его слова возымели действие. Мать пошла на кухню. Но и оттуда мужчины услышали приглушаемые всхлипы. Она брала в руки чашку, которую совсем недавно держала дочка, полотенце, которым вытирала руки, смотрела на ровный ряд вымытых тарелок, поставленных наоборот, не с той руки, как обычно ставила сама Лена. Все вещи еще хранили тепло рук дочери, и мать снова видела ее улыбающееся личико здесь, рядом с собой.

— Мам, — Паша кинулся было на кухню следом, но отец удержал его.

— Не надо, оставь ее, пусть погорюет немного. Женщинам это надо, — сам крякнул в кулак, будто откашливаясь. — Скажи-ка мне лучше, ты-то почему отказался лететь с ними? Я не ожидал от тебя, не ожидал…

— Пап, я так вот сразу, возможно, все не объясню, но ты постарайся понять, — начал Павел.

— Да вроде, не дурак, и маразмом не страдаю, — ответил отец, — давай, выкладывай все, как есть, тоже мне, заговорщик, как прям Князь этот…

— Хорошо. Вот с Князя и начну. Мы с ним разговаривали. Я не ожидал, что он предложит нам всем отправиться на его планету. Хотелось, конечно, своими глазами увидеть, но… ладно, проехали. Князь, он такой сильный, не в смысле физически, хотя и в этом смысле, наверное, сильный, но я о другой силе — разума, понимаешь? Он мне кое-что успел рассказать, но это крохи, и все-таки. Вообщем, он сказал, что мои способности пока еще только просыпаются. Мне надо тренировать свою память, телепатию, интуицию. Муж Милы мог бы помочь быстрее все освоить — он спец высшего класса! — но…

— Я действительно ничего не понимаю, Паша, — Михаил поджал губы в недоумении, — тем более, тебе надо было лететь с ними. Где ты здесь этому всему научишься?

— Нет, пап. «Нет» в смысле, там было бы лучше, конечно, но я должен быть здесь. Когда Князь узнал о нашем обществе, о нашей программе, он даже обрадовался! Понимаешь?

— Нет.

— Таких, как я, много. Мы были разрознены. Я общался с одним-двумя людьми и то с опаской. Спецслужбы выискивают одаренных и умеющих читать мысли, как они говорят, да ты знаешь.

— Да, это началось еще задолго до того, как я пошел служить в органы.

— А теперь — это одна из основных программ государства, любого государства. Они понимают, что инопланетяне правы, и ментальное развитие человека имеет огромное значение. Но не хотят, не могут в силу привычек, зомбированного воспитания страха друг перед другом — а перед инопланетной силой — особенно! — не развивать техническую сторону прогресса, причем ту, которая напрямую связана с вооружением. Потому, есть опасность превращения Земли в планету техногенного развития. Ладно внутреннее развитие, но есть еще опасность контакта с чуждым разумом, с расами, которые не входят в состав Лиги Разумных Миров Вселенной, а живут сами по себе, обладая оружием, которое нам и не снилось, и рыская по Вселенной в поиске планет, способных обеспечить их самые насущные потребности, как жизненные, так и ресурсы для производства оружия.

Князь опасается контакта наших военных с подобным разумом. Это крах для планеты, но не все это понимают, особенно те, кто держит власть в своих руках и потерял чувство реальной опасности, уверенный, что на все у землян есть ответ. За новые технологии, особые сплавы и оружие они пойдут на сделку, это факт. И тогда… прощай будущее! Этого и Лига опасается. Для них важен мир во Вселенной.

Я скажу тебе, папа, то, что является тайной и не только моей. Я знаю, что ты на нашей стороне, хоть и военный в прошлом. Солнечную систему постоянно контролируют силы Лиги. Их называют Стражи Вселенной. В основном команда стражей состоит из иреносов — особая раса, нам не дано понять ее. Ты видел — за нашими стояли такие огромные люди, это и есть иреносы.

— Лысые, с глазами, как у стрекоз?

— Да. Вообщем, теперь самое главное. Они будут поддерживать связь со мной. Мысленный контакт. Князь сказал, что они сами выйдут на меня. А моя задача — искать и объединять людей, подобных мне, и продвигаться к власти — к настоящей власти, чтобы, в конце концов, вытеснить твердолобых и объединить Землю. Реально, это дело не одного поколения. Но оно уже начато. Важно подготовить тех, кто будет продолжать. Понимаешь, отец, почему я остался?

— Понимаю, сын. Все это, как в кино, в фантастическом, — Михаил ухмыльнулся, — трудно вот так сразу поверить во все.

— Я еще не все сказал, — глаза Паши лихорадочно горели. Или это только показалось отцу?.. — Пап, нас вычислят. Нашу семью. Не только мы, кому надо по службе — тоже видели и слышали Людмилку, бабушку. День-два и они найдут нас. Могут забрать и подвергнуть допросу, вообще закрыть где-нибудь… Ты понимаешь. Надо сейчас решить, что да как. Князь обещал, что он заранее убедит представителей силовых структур в том, что нас не существует, но… Не знаю, может быть, этим займутся Стражи, но я так думаю — на инопланетян надейся, да сам не плошай! — Паша перефразировал известную поговорку. — Вы с мамой в этой ситуации — слабое звено, мое, — Миша хотел перебить сына, возразив, что никакое они не слабое звено, но Паша остановил его, поясняя: — Я смогу заморочить голову одним, вторым, пока не подключат кого-то сильнее меня, а вот вы с матерью расколетесь сразу же. Давай так. Завтра утром уедите в горы, подальше. Я отбрехаюсь, если что, не знаю, мол, уехали куда-то, не сказали. — Павел и сам с трудом верил в то, о чем говорил. — Мда, надо было вам с мамой улетать… — Паша задумался, поняв, что его предложение — не выход, что все гораздо сложнее, а посоветоваться уже не с кем. Разве что с Мари…

Пока сын с отцом разговаривали, Лена накрыла стол к чаю и стояла, прислонившись к косяку, слушая, о чем шепчутся ее мужчины. Миша заметил ее.

— Лен, ты что?

— Да вот слушаю вас и думаю — не надо нам никуда ехать. Будем жить, как жили. Раз Князь обещал — все будет нормально. Да и не осмелятся наши после всего, что было, так вот запросто, как простых людей, нас забрать куда-то, допрашивать. Побоятся! Ты, Паша, хоть и умный у нас, а сам себя морочишь. В крайнем случае, будут наблюдать за нами. А мы живем просто, как все, так и мы. И не придерешься, и не скажешь ничего!

Отец с сыном переглянулись.

— Ну, ты мать даешь! — только и смог сказать Миша.

А Лена, словно его не услышала, посоветовала сыну:

— Ты сам будь внимательней, в смысле дум всяких, — она постучала пальцем по виску, — чтоб никто и не догадывался, что ты особенный какой. И все будет хорошо! Идемте, чай стынет!

Чай — волшебный напиток! Он согревает и тело, и душу. Разливаясь теплом, придает силы. Жизненные коллизии становятся эпизодами, стоит только глотнуть горячего душистого чая. Лена всегда заваривала черный чай, да покрепче. И всегда у нее было что-нибудь припасено для семейного чаепития — янтарное варенье из абрикосов, в тягучем сиропе которого плавали ядрышки урюковых косточек, домашнее печень «по сусекам», приготовленное из того, что было под рукой, но, тем не менее, вкусное и необычное, какого не купишь ни в одном магазине. А то она выставит на середину стола большую вазу с конфетами — ешь сколько влезет! Хочешь — хрустящие карамельки, хочешь — тающие во рту шоколадные, с вафлями или с орехами.

Паша очень любил пить дома чай с родителями. Потом, когда у него будет своя семья, когда его родители уйдут в невозвратную даль, он продолжит давнюю традицию семейного чаепития, также с нетерпением ожидая, чем порадует его Мари, какими вкусностями она украсит чайный стол. А пока они сидели втроем — он, мать, подливающая всем горячего чая, отец, с наслаждением облизывающий ложечку с ароматным смородиновым вареньем — и, несмотря ни на что, беседовали, вспоминая своих родных, то с грустью, то смеясь.

В жизни всегда так бывает: как день и ночь, рядом ходят грусть и радость. Балансируя на тонкой грани, разделяющей или соединяющей их, человек и живет. Двигается вперед по своей дороге, лишь изредка отклоняясь то в одну, то в другую сторону. Но хлебнув света или тьмы, он возвращается на границу между ними и снова идет вперед.

Только дорога человека не такая длинная, как хотелось бы. И жизнь, как чрезмерно усердный скульптор, постоянно работая со своим произведением, то добавит новую складку подбородку, то уложит веером кожу от уголков глаз, то вдруг окунет свою кисть в краску-серебрянку и щедрым мазком окрасит целую прядь волос.

— Мам, а я хотел, чтобы ты тоже стала молодой, как раньше, как это получилось у бабушки, и жила долго-долго, — Паша вглядывался в черты матери и сожалел об упущенной возможности.

Но Лена не расстроилась, не обиделась, она тепло улыбнулась сыну, приняв его заботу с благодарностью, на какую способна только мать.

— Вот что я скажу тебе, Пашенька, не так важно, сколько ты живешь. Куда важнее, как ты живешь, насколько полна твоя жизнь. Я много упустила, когда страдала по Людочке, когда не верила тебе. Но сейчас я словно получила второй шанс. И чувствую себя ничуть не хуже твоей бабушки. А молодость… Она была и это счастье! Нам есть, что вспомнить с твоим отцом, а Миш? — Лена с любовью взглянула на мужа. — Так что мы в любую минуту снова можем вернуться в свою молодость! Не веришь?

— Путешествие по Времени?

— А почему бы и нет?.. Я могу вернуться в свое детство, я могу снова оказаться в горах, посидеть с твоим отцом в обнимку у костра, могу вспомнить то ощущение блаженного счастья, когда родила тебя, когда увидела твой первый шаг. Кстати, ты пошел от меня к отцу. Я руки опустила, а Миша не успел подхватить, и ты не стал дожидаться, сделал шаг навстречу… Вот так, Пашенька, когда-нибудь и ты сможешь путешествовать в свое прошлое. Так что, ничего диковинного у инопланетян и нет. Мы сами все можем и знаем. Только надо хотеть и делать.

Этот весенний вечер, когда на тополях едва распустились влажные, словно детки, только что покинувшие лоно матери, листочки, а птицы радостным гомоном проводили уже теплое солнышко, Павел запомнил на всю жизнь. Он не раз будет возвращаться мыслями именно в этот вечер, особенно радостный от душевного общения с отцом и матерью, подарившими ему вместе с жизнью свою безграничную любовь.

— И все? — Ира сидела в своей каюте, с ногами забравшись на койку и обхватив голову руками.

Милан присел рядом.

— Не все. Это только начало. Знаешь, я разговаривал с одной девушкой, Мари…

Ира перебила мужа.

— О чем ты, Милан? Неужели ты не понимаешь, что сейчас происходит в моем сердце? Как мне плохо?

— Ири, — муж взял ее ладони в свои. Ира продолжала сидеть безвольной птицей, у которой только что обрезали все перья. Из ее глаз словно истекала боль, капля за каплей орошая бледную кожу щек. — Ири, родная моя, но я сделал все, что мог…

— Почему они отказались? — Ира плакала — молча, беззвучно. Слезы катились и катились по щекам, сливаясь в один поток и затем падая на грудь брызгами соленого водопада. — Я же видела, Лена загорелась вся сначала, даже засияла, а потом… потом…

— Все дело в Павле. Я начал тебе рассказывать о Мари, послушай, тогда ты многое поймешь.

Ира проглотила вязкий комок, высвободила свои ладони и спрятала их меж колен. Милан понял этот жест, как обиду, но не понял за что.

— Я разговаривал с Мари Флейвор, мысленно! Понимаешь? Она — правнучка того самого Джека Флейвора, но важно другое — она дружит с Павлом — твоим внуком. И их связывает цель — построение единого общества землян. Понимаешь? Павел и Мари — представители новой расы человечества, которая и станет основой общества, поведет его за собой. Таких, как они, уже немало. Поэтому Павел отказался лететь с нами. Он сделал выбор: его место на Земле. А мать и отец, понятно, не захотели его оставить. Это тоже их выбор.

— А я оставила своего сына…

— И это тоже твой выбор! — Милан чувствовал, что снова появляется то бессилие, когда он больше не может ни уговаривать, ни объяснять, когда он видит перед собой непробиваемую стену эмоциональной тупости, глупого, упорного самобичевания, которое не дает ничего, кроме болезней, как ума, так и тела. — Ира, скажи, Лирина и все, что связано с ней — Лагос, Линед, наше дело по укреплению уз разумных рас Вселенной, наш дворец, в конце концов, наши океаны, деревья — хоть что-то значат для тебя? Или Земля и сын перевешивают чашу весов?

Ира молчала. Но слезы высохли, оставив еле заметные дорожки на щеках. Ирина не знала, что ответить мужу. Она словно оказалась меж двух планет, зависла между ними, не чувствуя притяжения ни одной, ни другой. Ей самой судьба дала возможность качнуться в ту сторону, куда ее больше всего влечет. Но она не могла сделать ни одного движения, потому что запуталась в эмоциях, как котенок в размотанном клубке шерсти.

— Я оставлю тебя, скоро мы прибудем на Лирину. Мне надо заняться делами. Ветер зовет меня.

— Постой… скажи, ты достал Его? — Ира мучилась от мыслей о Сердце Кристалла, догадываясь, куда Милан ездил с Мишей и зачем. Но спросить прямо она решилась только что.

Милан оглянулся. Раздражение жены стало понятным.

— Нет, родная, мы не стали трогать могилу Павла. Он остался с ним. Прости, я думал, Михаил тебе все рассказал.

— Спасибо, — на сердце у Ирины отлегло. Она улыбнулась мужу.

Милан ушел. Оставшись одна, Ира окунулась в свои мысли, вспомнила последние мгновения прощания с сыном. В этот раз он отпустил ее сердцем, хоть и знал, что больше они никогда не увидятся. Ира поняла это по его глазам.

Снова навернулись слезы. Ира тряхнула головой.

«Нет, я больше не буду плакать. Как ребенок, ей-богу. Все, хватит!»

Но одних слов оказалось мало. Как только она вспоминала Мишу, так сразу взор туманился. Тогда Ира заставила себя думать о Лирине. К сердцу подкатила теплая волна. Да, ей небезразлична планета, подарившая и новую семью, и радость осознания себя человеком, способным на то, о чем она раньше и не подозревала. На этой встрече, да и в доме сына Ира чувствовала свое превосходство над людьми, с которыми ей пришлось общаться. Она выглядела моложе своей невестки, она мыслила, как Павлушка, она… Да, и это все ей подарил Милан! Он не спросил, насколько для нее важнее сын, чем он, но Ира поняла, что обидела мужа. Ему нужна ее любовь, и он страдает от ее душевных терзаний.

— У нас есть Людмилка, Леня, Паша, — Ира окончательно успокоила себя, — они — наша связь, наше будущее…

А еще Ира подумала о том, что она сама сделала выбор, когда и в этот раз оставила Землю и села в корабль, хоть и далось это нелегко.

— Продолжение моей жизни на Лирине, рядом с Миланом. И я счастлива тем, что они у меня есть!

Кристалл, собранный из осколков, жил только ему ведомой жизнью. Он играл светом, гоняя по многочисленным граням солнечный зайчик, или рассыпая перламутровые всполохи сразу от всех сколов. Хранитель Кристалла перестал затемнять окна в зале, где обустроился найденный вновь раритет, и даже поворачивал Кристалл к свету разными боками, чтобы он сам грелся в целительных лучах со всех сторон. Кристалл словно выздоровел, ожил, обрел веселость и теперь встречал посетителей, вспыхивая радостью.

Ира часто навещала его. Если Кристалл, привезенный с Земли, хранил на себе ее прикосновения, то сердце разбитого Кристалла само хранилось на Земле, и не просто на Земле, а в особо дорогом, связанном с ней, с землянкой, месте.

— Я не оправдал его надежд, наверное, — сказал Милан, вместе с женой любуясь игрой света, — я не вернул его сердце. И теперь внутри него — пустота…

— Пустота?! — Ира рассмеялась. — Милан, внутри него наши сердца! Наша любовь! Любовь, которая прошла через тернии, и теперь горит, как звезда, и сияние ее видно за тысячи световых лет.

Князь обнял жену. За последнее время она изрядно поправилась, но эта полнота не огорчала, как обычно бывает с женщинами, а безмерно радовала. Ира дохаживала последние дни беременности. Ребенок уже рвался из темноты материнского лона на свет, сообщая о своем нетерпении беспорядочными толканиями.

— Спасибо, родная! Мне пора брать у тебя уроки оптимизма, — Князь привлек жену к себе. — И знаешь, а ведь теперь связь наших планет настолько крепка, что расстояние, разделяющее их, не имеет значения. И эта связь, сходится нитями в тебе.

— Как это?

— Наш ребенок — сердце и Земли, и Лирины одновременно! Самое ценное, что может быть на живой планете.

— А как же Линед? Он тоже сын двух рас — вот как сказала, а? — Ира снова рассмеялась. Ее глаза сиянием не уступали Кристаллу.

— Да, Линед, конечно, но жизнь нашего малыша началась на Земле, в то единственное утро, когда…

Ира вздохнула.

— Когда мы впервые любили друг друга на Земле. Да… Ты прав, судьба так переплела наши судьбы, — Ира оглянулась на Кристалл, который, как ей показалось, напомнил о себе длинным лучом, посланным изнутри, от самого сердца, к ее ребенку. — Ух, как засиял! — восхитилась она. — А ведь он нас слушает, тебе не кажется?

Милан подмигнул, как заговорщик.

— И не только слушает, — шепнул он, — а и говорит. А говорит он, что судьба здесь ни при чем, что это все он — посланник Вселенной!

— Провидение?! Кто знает, возможно и так… Но давай вернемся к нашему малышу — как мы его назовем? Я бы Борькой хотела, Борис, Боря… мне нравится!

— Ири, ты опять за свое?! Ну, какой Боря? Ты только представь — Князь Борис! Князь Лирины, между прочим!

— А у князя Лирины нет имени, — возразила Ирина, так что…

— Так что… Давай у отца спросим, — Милан сам не знал, как лучше назвать будущего правителя Лирины.

— А, давай! Как он скажет, так и будет!

Старый дворец улыбался высокими окнами, звал широкими проемами входов, распахнув массивные двери, как руки, для объятий. Внутри свидетеля жизни не одного поколения князей далекой и прекрасной планеты Лирина снова звучал детский смех, жила любовь, а вместе с ней и надежда, радостным ожиданием таинства рождения бродившая меж покоев хозяев.

Гигантские деревья богуа шелестели в саду неувядаемыми листьями, качали широкими кронами, обновляемыми молодыми побегами с почками, которые, наливаясь соком, как и беременная женщина, становились все пышнее, все больше и потом, в один миг разорвав истонченную оболочку, на свет божий появлялись нежные листочки.

Чудесный подарок Вселенной — два кристалла, дарующие жителям планеты молодость и долголетие — сияли при первых лучах дневной звезды, каждый день создавая вокруг себя немыслимое разнообразие блистательных полотен, сотканных из света и перламутра. И мало кто догадывался о том, какие испытания прошли за свою долгую жизнь эти удивительные камни, прошли и сохранили в своем сердце память и о планете Земля, и о руках, бережно или бесчувственно прикасавшихся к их сияющим бокам с острыми сколами.

Но, как бы ни были ценны камни, живое сердце — настоящее сокровище Вселенной, а мысль, летящая через пространство — непостижимый дар, как и Время, жизнь в котором бесконечна, если научиться понимать его.