§ 1. Понятие, структура и функции политической культуры
§ 2. Типология политической культуры
§ 3. Особенности российской политической культуры
§ 4. Политический конфликт и его типология
§ 1. Понятие, структура и функции политической культуры
Для обозначения «субъективного» элемента политических процессов в политической науке используются несколько терминов, в частности термин «политическая культура». Сам термин впервые употреблен немецким философом-просветителем И. Гердером ещё в XVIII в. Но лишь в середине XX века возникают первые концепции политической культуры.
Иоганн Готфрид Гердер
(1744–1803)
Важным вкладом в развитие теории политической культуры явилось методологическое наследие М. Вебера, одного из представителей «неклассического типа научности», писавшего о необходимости «отнесения» гуманитарного знания «к ценностям» и исследовавшего влияние культурных норм и образцов на поведение и далее на социальную структуру.
Значительную лепту в развитие этого подхода применительно к теории политической культуры внес Г. Алмонд. В своих работах 5060-х гг. XX века он проанализировал взаимосвязи политической культуры с различными типами политических систем, охарактеризовал сущность и структуру политической культуры и предпринял попытку сформулировать концепцию этого явления.
Г. Алмонд считал, что традиционные подходы в политической науке, например, институциональный, не в состоянии объяснить, почему одинаковые по форме политические организации действуют по-разному в разных странах. Для объяснения этого Г. Алмонд предложил соединить изучение формальных и неформальных компонентов политических систем с анализом национальной политической культуры. Г. Алмонд и С. Верба пишут: «Термин «политическая культура» подразумевает специфические политические установки (attitudes) в отношении политической системы и её различных частей и установки по отношению к собственной роли в системе».
Исходя из этого можно сформулировать следующее определение политической культуры: политическая культура – система ориентаций и установок относительно политической системы и её составляющих, а также образцов политического поведения.
Политическая культура как совокупность политических ориентаций, строго говоря, не принадлежит ни миру собственно политического, ни среде, окружающей политическую систему (социальной, культурной). Политическая культура как бы посредует отношения между миром политического и средой, обеспечивая взаимодействие между областями социальных отношений, культурных норм и стереотипов и политических процессов. Поэтому вполне объяснимо влияние на политическую культуру, например, господствующих мировоззренческих ориентаций и ценностей. К примеру, важное влияние может иметь принадлежность граждан к так называемой западной или восточной цивилизации. Различное решение вопроса о месте человека в мире, о допустимой степени человеческой активности и т. п. может оказывать влияние на степень вовлеченности человека в политический процесс, преобладание реформаторских или ретроградных установок и т. п. Вместе с тем необходимо учитывать, что сами мировоззренческие ориентации не являются частью политической культуры и могут рассматриваться лишь как факторы, оказывающие на неё влияние.
Люсьен Пай
(1921–2008)
Мишель Крозье
(1922–2013)
Помимо Г. Алмонда и С. Вербы вопросам политической культуры уделяли внимание в своих работах такие известные исследователи, как С. Липсет, Л. Пай, М. Дюверже, М. Крозье и многие другие. В настоящее время существует множество определений политической культуры и подходов к её изучению.
Итак, в обобщённом виде политическая культура – это совокупность исторически сложившихся, относительно устойчивых, воплощающих опыт предшествующих поколений людей, стереотипов политического сознания и политического поведения, проявляющегося в непосредственной деятельности субъектов политической власти и обеспечивающего воспроизводство политической жизни общества на основе преемственности.
Субъект политической культуры – это и просто индивид, человек с его политическими предпочтениями, установками, ценностями; это может быть и нация, регион, какая-либо политическая организация, движение и т. п.
Объектом политической культуры (то есть тем, на что направлены субъективные политические установки личности, нации, региона и т. д.) является сама политическая система в целом, а также отдельные ее компоненты: политический режим, система организации власти, государства.
Достаточно важным является вопрос о структуре системы ориентаций, образующих ту или иную политическую культуру. Этот вопрос важен не только с точки зрения сугубо теоретической, но и с точки зрения эмпирических исследований (особенно необходимо отметить его важность для социолога, которому необходимо решить вопрос об измерении того или иного явления). Существует большое количество вариантов операционализации понятия «политическая культура», предложенных учеными, занимавшимися политической культурой. Приведем в пример несколько основных.
Г. Алмонд и С. Верба предложили свое видение структуры системы ориентаций, составляющей политическую культуру. Они считали, что эта структура состоит из ориентаций различных типов:
– «когнитивные ориентации» – знание и убеждение о политической системе, её роли и тех, кто выполняет политические роли;
– «аффективные ориентации» – чувства относительно политической системы, её роли и тех, кто выполняет политические роли;
– «оценочные ориентации» – убеждения, мнения о политических объектах (своеобразная комбинация ценностных стандартов, знаний и аффективных ориентаций).
Важным показателем, характеризующим структуру национальной политической культуры, является степень её однородности. Во всех странах под влиянием социально-культурных условий складываются не только общие для всей нации черты политической культуры, но и групповые типы политической культуры, характерные для отдельных социальных, этнических, конфессиональных и т. п. образований и групп. Такие особые типы, характеризующиеся специфической совокупностью политических ориентаций на политическую систему, органы власти и их представителей, на определенные формы политической активности, называются субкультурами.
Политические субкультуры есть во всех странах. Вместе с тем в некоторых из них они сосуществуют относительно бесконфликтно, что является показателем однородности политической культуры. В других же между представителями различных субкультур существуют серьезные противоречия, расколы. Наличие сильных, во многом самостоятельных субкультур, часто антисистемных, отсутствие политического консенсуса между представителями различных субкультур, значительный раскол в политических ориентациях, неравномерность развития отдельных субкультур являются показателями неоднородности политической культуры.
Следовательно, многообразные связи политической культуры с различными социальными и политическими процессами предопределяют ее сложное строение и организацию. Политическая культура – явление полиструктурное, многоуровневое. Когда говорят о структуре политической культуры, обычно подразумевают совокупность ее элементов и связей между ними и выделяют 3 взаимосвязанных понятия: культура политического сознания, культура политического поведения, культура функционирования политических институтов.
Политическое сознание – система политических теоретических и обычных знаний, ценностей, эмоционально-психологических настроения и чувств, на основе которых вырабатываются наиболее устойчивые и значимые политические ориентации, установки и представления в отношении политической системы и их места в данной системе.
Политические знания могут иметь теоретический систематизированный характер, основываться на объективных данных, а также бытовать на уровне обыденного сознания, в том числе в виде чувств, настроений и т. п. Источником их формирования выступают и правдивая информация, и слухи, и дезинформация. В политической практике складываются относительно устойчивые представления, которые принимают форму образцов и стереотипов. Независимо от того, являются ли эти представления правдивыми или ложными, соответствующий носитель политической культуры воспринимает их как истинные.
Политические ценности – это этические и нормативные суждения о политической жизни, о политических целях, на реализацию которых направлена политическая деятельность. Их содержание и направленность обусловливают место политических явлений в структуре ценностей личности, группы, общества и ориентированность на них. В странах с развитыми демократическими традициями, например, доминируют такие политические ценности, как уважительное отношение к закону, гласность и свобода слова.
Политическая установка – это отношение субъекта к политическим явлениям, которое способствует переводу ценностей в плоскость их практической реализации. Это может быть стремление к получению политических знаний или, напротив, негативное отношение к их приобретению; установка на активное или пассивное участие в политической деятельности.
Примером установки, дающим представление о специфике отдельных политических культур, может служить отношение людей к политическим лидерам, Так, для Англии характерна установка избирателей на политическую партию, а не политического лидера. В США же на выборах главы государства основная масса американцев ориентируется в первую очередь на личность кандидата в президенты, а не на его партийную принадлежность.
Культура политического сознания определяет и предписывает нормы поведения и «правила игры» в политической сфере. Например, в большинстве стран при исполнении государственного гимна принято прекращать разговоры и вставать, хотя никакими законами и постановлениями это не предписывается.
Политическое поведение – это практическое взаимодействие человека с политической средой, выражающееся в той или иной форме политического участия.
Поведенческий элемент политической культуры предполагает осознанное участие граждан в обсуждении проектов государственных документов и актов при проведении референдумов и плебисцитов; в выборах субъектов различных ветвей власти, в работе различных государственных и общественных органов и организаций, а также членство в политических партиях и общественно-политических организациях.
Важную роль в формировании образцов политического поведения играют политические традиции. Политические традиции представляют собой способ передачи образцов политического сознания и поведения народа, сформировавшихся под влиянием социальных факторов и особенностей исторического развития данного народа. Законы и нормы, регулирующие общественные отношения, принятые в соответствии с национальными, политическими традициями, воспринимаются гражданами не как средства принуждения, а как необходимое явление политической жизни, направленное на достижение всеобщего блага.
Культура функционирования политических институтов является показателем степени политической зрелости общества, господствующих в нем социальных сил, их представления о том, как должна быть организована и как должна осуществляться политическая власть, как принимаются и проводятся в жизнь решения, как разрешаются противоречия, каковы принципы подбора и выдвижения кадров и т. п.
Компонентами культуры функционирования политических институтов являются: культура принятия политических решений; культура электорального процесса (поведение партий, движений); культура восприятия и регулирования политических конфликтов; характер взаимодействия между институтами (ветвями власти, партиями т. п.); уровень идеологизированности институтов и т. д.
Политическое сознание, поведение и культура функционирования политических институтов в совокупности раскрывают содержание политической культуры. Все эти элементы относительно самостоятельны и вместе с тем взаимосвязаны, нередко тесно переплетены.
Своеобразными знаками, связующими элементами политической культуры являются «политические символы», которые имеют ярко выраженную эмоциональную окраску и порой способны играть мобилизующую роль. Политическая символика – это в определенной мере уже формализованное отражение сложившихся стереотипов политического сознания и поведения либо формы, через которые внедряются определенные образцы в сознание и поведение общественных групп и отдельных индивидов.
Политическая культура становится практически значимой в процессе реализации своих функций. К важнейшим из них можно отнести следующие:
– познавательная функция – формирование у граждан необходимых общественно-политический знаний, взглядов, убеждений и политической компетентности;
– функция идентификации, раскрывающая постоянную потребность в понимании своей групповой принадлежности и определении приемлемых для себя способов участия в выражении и отстаивании интересов данной общности;
– интегративная функция – достижение на базе общепринятых политико-культурных ценностей согласия в рамках соответствующей политической системы, сохранения целостности государства и взаимоотношений в обществе в целом;
– коммуникативная функция – обеспечение взаимодействия всех субъектов и институтов власти на базе использования общепринятых терминов, символов, стереотипов и других средств информации и языка общения, позволяет транслировать элементы политической культуры от поколения к поколению и накапливать политический опыт;
– нормативно-регулятивная функция – формирование и закрепление в общественном сознании необходимых политических ценностей, установок, целей, мотивов и норм поведения;
– воспитательная функция – обретение человеком определенных навыков и свойств, позволяющих ему реализовывать в той или иной системе власти свои гражданские права, политические функции и интересы.
§ 2. Типология политической культуры
В западной политологии получила наибольшее признание классификация политической культуры, предложенная Г. Алмондом и С. Вербой. Они дифференцировали политическую культуру по образцам поведения людей в той или иной политической системе и выделили 3 основных «чистых» типа политической культуры.
1. Патриархальный (в некоторых учебниках – приходской, в других – провинциалистский, в третьих – традиционалистский) тип политической культуры характеризуется отсутствием интереса граждан к политической жизни.
2. Подданический (авторитарный) тип политической культуры характеризуется сильной ориентацией на политическую систему и довольно слабой активностью граждан в её функционировании.
3. Активистский (культура участия) тип политической культуры проявляется в активном (осознанном) участии граждан в политической жизни и формируется на основе заинтересованности и добровольности, реализуется в различных формах деятельности многочисленных субъектов политики.
В современном обществе встречаются и взаимодействуют все три типа политической культуры. Патриархальная политическая культура свойственна тем странам и регионам, которые отстают в своем политическом развитии, у людей отсутствует политическая активность и разборчивость, распространена политическая наивность.
Они в целом безразлично относятся к центральному правительству, не соотносят свое существование с общей политикой государства. Знаний о политике у них нет, а политическая информация либо не интересует, либо вообще не доходит из-за неразвитости средств массовой информации. Людей с такой политической культурой можно встретить и в развитых странах, но типичную картину такого поведения дают развивающиеся страны.
Подданическая культура базируется на пассивном отношении субъектов к политической системе. Носители этого типа предпочитают подчиняться властям и участвуют в политической жизни в рамках, определенных властными структурами. Представителям данного типа свойственны отсутствие гражданской позиции, стремление к самоотстранению от каких-либо механизмов политической системы.
Индивиды ведут себя лишь как подданные по отношению к властным институтам. Для таких людей характерны надежды на то, что их проблемы решит кто-нибудь другой. В таком случае эпизодическая активность масс, инспирируемая властями, используется ими для поддержки своего курса, руководства обществом.
Активистский тип политической культуры (или культура участия, как часто его называют в политической литературе) характеризуется отчетливой ориентацией гражданина на двойственную роль в политической жизни общества, на обретение достаточного личного статуса в политической системе. Субъект этого типа культуры – гражданин, перманентно участвующий в политике. Его позиция активна, выражает заинтересованность в поиске возможных путей и методов участия в выработке тех или иных решений. Он четко ориентирован на политическую систему в целом. Гражданин либо идентифицирует себя с системой, либо отвергает ее ценности, опасаясь, что политическая власть без его участия может оказать отрицательное воздействие на его жизнь. Потому человек активно включается в политическую жизнь, причем пытается оказывать влияние на все стадии политического процесса.
Авторы данной классификации подчеркивают, что на практике указанные типы политической культуры взаимодействуют между собой, образуя «смешанные» формы с преобладанием тех или иных компонентов: патриархально-подданический, подданическо-активистский, патриархально-активистский тип культуры. Причем самой массовой и одновременно оптимальной, с точки зрения обеспечения стабильности политического режима, является синтетическая культура – «гражданская культура», где сохраняются элементы всех 3-х типов культур, но не доминирующих в ней.
Эдуард Яковлевич Баталов (1935)
В качестве ещё одного критерия для типологизации политической культуры выступает ориентация общества на те или иные регулятивные механизмы в рамках политической системы. История общества знает два основных регулятивных механизма – рынок и государство. Приоритетное использование одного из этих механизмов в политической жизни порождает соответствующие типы политической культуры – рыночной или этатистской (Э. Баталов).
Рыночная политическая культура есть культура, рассматривающая политические процессы сквозь призму отношений купли-продажи, достижения выгоды как высшей цели политической деятельности. Политика есть разновидность бизнеса, сам политик или «товар», или «бизнесмен». Политические решения – результат «торговой сделки». Это культура индивидуализма, для которой высшей целью являются частные (реже групповые) интересы. Государство и другие политические структуры рассматриваются и оцениваются как средство реализации интересов.
Этатистская (бюрократическая) политическая культура – это культура, связывающая решение политических проблем с действием механизма государственного регулирования и контроля за политическим процессом. Она ориентирована на ограничение и запрещение конкурентной борьбы. Интересы государства признаются преобладающими над частными интересами. Рациональность воспринимается как организованность (или «порядок») и бюрократизированное управление.
Кроме названных более или менее общезначимых типов политической культуры в обществе существуют политические субкультуры или специфические «подкультуры». В политологической литературе субкультура рассматривается как совокупность политических ориентаций, значительно отличающихся от культурных ориентаций, доминирующих в обществе.
Субкультуры проявляются в различных подходах людей, принадлежащих к одной политической культуре, к тем или иным политическим явлениям: к власти, политическим режимам, партиям, политическим лидерам и т. д.
Среди наиболее значимых в политологии выделяют следующие типы субкультур: региональные, этнолингвистические, религиозные.
Региональные субкультуры обусловлены такими различиями между отдельными регионами страны, как климат, наличие определенных ресурсов и т. п. Это, в свою очередь, порождает экономические различия, влияющие на образ жизни людей, общий уровень культуры, а следовательно, и их политико-культурный уровень.
По этим признакам наблюдаются различия в стилях политического мышления и поведения, например, граждан США и России. Так, политической культуре американцев свойственны: индивидуализм, склонность к политической состязательности; относительная толерантность (терпимость) к иным политическим взглядам; уважение к закону, приверженность легитимным формам политического поведения. Политической же культуре россиян присущи: ориентация на нормы коллективной морали; идеологизированность; склонность к политическому радикализму; ограниченность личных притязаний на власть; подданические отношения к государству; правовой нигилизм; политическая наивность и доверчивость; предрасположенность к политическому конформизму (т. е. приспособление к конкретному политическому режиму).
Многообразие региональных политических субкультур наблюдается и в пределах отдельных государств.
Этнолингвистические (этно-политические) субкультуры связаны с языковыми, этническими особенностями соответствующих социальных групп и характерны для государств, имеющих неоднородный этнонациональный состав. На политическую структуру этих групп определяющее воздействие оказывают такие факторы, как этническое самосознание и национальный характер. Политические ценности, предпочтения и установки, как правило, вторичны по отношению к этническим факторам.
Диалектные и другие социокультурные различия на уровне племен характерны для большинства развивающихся стран Африки. Политические субкультуры этнического и регионального звучания оказались настолько сильно представлены в таких странах, как Бурунди и Руанда, что формирование и последующее размежевание политических элит и тяготеющих к ним сторонников осуществлялось практически полностью по этническому признаку, что привело к трагедии гражданской войны, принявшей формы геноцида. Кризис самоидентификации различных этнических групп наблюдается в Индии (сикхи), Испании (баски), Канаде (франкоговорящий Квебек) и других странах.
Носителями этно-политических субкультур в России являются, например, народы Севера, Сибири и Дальнего Востока.
Религиозные субкультуры отличаются существенным влиянием религиозных установок на политические ориентации и поведение определенной группы людей. Исламский фундаментализм, например, это не столько религиозная, сколько политическая идеология. Ярким примером наличия данной субкультуры в Великобритании являются католики Северной Ирландии, ведущие террористическую борьбу против английского правительства. В пределах Российской Федерации религиозные субкультуры наблюдаются на Северном Кавказе, а также в Татарстане, Башкортостане, Калмыкии и некоторых других регионах.
Основными носителями молодежной политической субкультуры являются в первую очередь студенты высших учебных заведений. Данной субкультуре присущи: эмоциональное восприятие политической жизни общества, противоречивое многообразие политических интересов и поведения. Ввиду отсутствия достаточного жизненного опыта носителям молодежной субкультуры свойственны также: политическая неразборчивость; высокий уровень «внушаемости»; эклектичность, т. е. механическое соединение разнородных политических взглядов, теорий, идейных направлений. Часто именно молодежная субкультура выступает в качестве принципиальной оппозиции какой бы то ни было власти.
Часть населения может разделять ценностные установки, противоречащие политической культуре общества, отрицающие все или основные составляющие её базовые ценности, т. е. являются носителем контркультуры, иногда эти контркультуры отражают прошлый этап общественного развития (монархисты во Франции после установления в этой стране республиканского строя, ортодоксальные коммунисты в Российской Федерации). В других случаях – это новый, лишь формирующийся тип политических ценностей, имеющих шанс в перспективе стать преобладающим (примером выступает экологическое сознание, отрицающее культуру и традицию общества потребления). Наконец, некоторые из контркультур, демонстрирующие отклоняющиеся от общепризнанных типы политического поведения, развиваются как ответвления субкультур. Типичным примером такой контркультуры является движение хиппи в 1960-1970-е гг.
Поскольку наличие нескольких политических субкультур и контркультур – обычное явление, то в обществе существует проблема их совместимости и согласования интересов их носителей для обеспечения стабильности всей общественной системы. Известны несколько вариантов решения данной проблемы. Унификаторская политика, обычно присущая тоталитарным режимам, направленная на стирание национальных граней, ассимиляцию меньшинств, подавление проявлений инакомыслия, воспитание идеологического единообразия в обществе, исключает политические проявления, существование субкультур и контркультур. В условиях демократии господствующие политические силы могут воспринимать отдельные контркультуры как дестабилизирующие положения в обществе, ограничивая их возможность самовыражения. В то же время свободное развитие субкультур и контркультур делает политическую жизнь общества более насыщенной и разнообразной, содействует эволюции и обогащению доминирующей культуры.
§ 3. Особенности российской политической культуры
Политическая культура формируется в процессе длительного исторического развития. Её особенности, в основном, обусловлены геополитическим положением, климатическими условиями, господствующей в данной стране религией и проявляются в менталитете народа.
Менталитет (от франц. – склад ума, мировосприятие) – совокупность готовностей, установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Немецкий философ Вальтер Шубарт, например, подметил следующее своеобразие мировосприятия людей различных наций: «Англичанин хочет видеть мир как фабрику, француз – как салон, немец – как казарму, русский – как церковь».
Вальтер Шубарт
(1897–1942)
Особый исторический путь развития Российского государства и менталитет его населения формировались под влиянием 3-х основных факторов: 1) православная религия, 2) географическое (климатическое) положение и 3) геополитическое (внешнеполитическое) положение.
История Российского государства тесно связана с православием. Крещение языческой Руси – процесс, лежащий в основе серьезных изменений как в народной культуре в целом, так и в политической культуре в частности. Принятие христианства, церковно-славянского языка объединило разрозненные славянские племена, способствовало становлению единой русской народности и государственности. Русь становится составной частью единого христианского мира, укрепляются ее авторитет и международные связи.
В лоне православной философии зародилась и развивалась теория «Москва – третий Рим». Ещё в XV в. русская церковь получает относительную самостоятельность, став автокефальной. А после падения Константинополя, захваченного турками, Россия становится центром православной религии. Вполне естественно, что теория «Москва – третий Рим», с её мессианскими и миссионерскими идеями нашла горячую поддержку как политической власти, так и русского народа. Известный русский философ Н.А. Бердяев в своих размышлениях о судьбе России писал: «С древнейших времен было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия особенная страна, не похожая ни на какую другую страну мира. Русская национальная мысль питалась чувством богоизбранности и богоносности…».
Географический фактор (его особенно стараются подчеркивать западные исследователи), несомненно, наложил один из самых глубоких отпечатков на особенности развития Российского государства, психологии и образа жизни русского народа. Здесь выделяют 2 аспекта: 1) климат, безусловно, более суровый, чем в Европе; 2) огромная территория страны при чрезвычайно низкой плотности населения.
Напомним, что современная Россия располагает обширными территориями с почти тропическим климатом (Кавказ, Черноморское побережье), однако эти земли были приобретены поздно, по большей части в эпоху экспансии империи в середине XIX в. Колыбель России находится в зоне смешанных лесов. До середины XVI в. россияне были буквально прикованы к этой области, ибо степями с их драгоценным черноземом владели тюркские племена. В эпоху становления своего государства русские жили между 50° и 60° северной широты. Эта зона характеризуется скудной почвой (подзол), множеством болот, а также наличием обширных песчаных и глинистых участков. Дожди выпадают неравномерно и зачастую ливневые осадки случаются в уборочную.
Следствием плохих почв, ненадежных осадков и короткого периода полевых работ явилась низкая урожайность и коллективное ведение хозяйства. Русский крестьянин-единоличник просто не был способен справиться с работой в климатических условиях лесной зоны без помощи соседей. К тому же полевые работы в России приходится проводить за 4–6 месяцев (а не за 8–9, имеющихся в распоряжении западного фермера), что заставляло трудиться весьма напряженно. После непродолжительного лета, наступала долгая суровая зима, с коротким световым днем. В целом климат формировал «взрывной» характер в общем-то медлительного, неторопливого россиянина («русские медленно запрягают, но быстро ездят»). Подчеркнем, что климатические условия формировали россиянина-коллективиста, общинника, в отличие от европейца-индивидуалиста.
Население России до XVIII в. оставалось относительно небольшим и по европейским меркам плотность населения была очень низкой. Если в XVI в. в Австрии проживало 20 млн, Франции – 19 млн, а население Польши в XVII в. составляло около 11 млн человек, то в России в 1678 г. – всего лишь 5,6 млн. И в этих условиях управлять огромной территорией можно 2-я способами: либо с помощью местного самоуправления, выбираемого населением и отчасти контролируемого из центра; либо исключительно из центра, с помощью огромного бюрократического аппарата, действующего на основе строго административно-иерархического подчинения снизу доверху.
Поначалу управление в России осуществлялось первым способом, поскольку при слабой центральной власти, больших расстояниях и отсутствии надежных, а главное – быстрых средств сообщения просто невозможно управлять из Киева или Москвы окраинными землями. Но геополитический фактор настоятельно требовал сильной политической власти.
Расположившись между Европой и Азией, Россия оказалась зажатой тисками «двух враждебных станов». Начиная с XIII в. и по 1941 г. русская земля не раз подвергалась опустошительным нашествиям, нередко сразу с нескольких сторон. На протяжении всей истории Россия жила под постоянным давлением извне. Только за 234 года (с 1228 по 1462) Русь вынесла 160 внешних войн. В XVI в. Московия воюет 43 года, в XVII в. – 48 лет, в XVIII – 56 лет. В целом для России XIII–XVIII вв. состояние мира было скорее исключением, а война – правилом.
Перманентное состояние войны имело катастрофическое воздействие на политическую культуру русского народа. Во-первых, в войнах, сопровождаемых голодом, эпидемиями, истреблением людей, гибнут лучшие представители населения, а выживают худшие, поскольку в войнах главной мишенью всегда были фигуры крупные, гордые, биологически здоровые, трудоспособные, волевые, высокоморальные. Выживали люди беспринципные и бесчестные – дезертиры, трусы, предатели и т. д. Такой генетический отбор утверждал в обществе особый тип поведения – конформизм, беспринципность, двойственность сознания. К тому же периодические походы на Москву кочевников из Азии и вооруженных полчищ из Европы (поляки, французы, немцы) не могли не сформировать у русского народа ксенофобии.
Во-вторых, в постоянных войнах Россия могла выжить, отстоять свою независимость только напряжением всех сил, железной дисциплиной, огромными жертвами. Борьба за национальное самосохранение обусловила военный характер государственности. Несмотря на малочисленность населения, Россия обязана была выставлять войска, численно превосходящие войска противника. Поэтому в Московском государстве решающую роль во время войн играло народное ополчение. Для служилого же дворянства военная служба, причем бессрочно, считалась главной. Военная служба, как известно, дисциплинирует, формирует покорность и патерналистское сознание.
В-третьих, крайне низкий уровень производственных сил и необходимость постоянной мобилизации готовности (или состояние войны) неизбежно порождают деспотические формы правления. Деспотизм и рабство – характернейшие черты российской действительности. В состоянии рабства в России находились не только крепостные крестьяне. Рабами были все. Показательно, что московский государь ко всем своим подданным, в том числе и к высшим сановникам, обращался не иначе как «холопы». Царь был «хозяином земли русской», не ограниченным ни законами, ни представительными учреждениями. Здесь нет даже византийской традиции, так как византийские императоры, хотя и издавали сами законы, но своим законам и подчинялись. Русские же цари не чувствовали себя связанными законами. Вспомним Ивана Грозного: «Российская земля правитца… своими государями, а не судьями и воеводами…». В таком «правовом государстве» холопское сознание проникает во все слои общества и каждый с пеленок усваивал: «Закон что дышло…».
Государственный интерес в России состоял выше интересов сословных, местных, семейных или личных. Свободных граждан в России не было: все были работниками или солдатами одного господина – государства. Как верно заметил Г.П. Федотов, в московском обществе человек свободной профессии был немыслимым явлением, если не считать разбойников. В таких условиях не могли не сформироваться правовой нигилизм, равнодушие к политике, вызванные отчуждением народа от власти, а также произойти атрофия гражданских чувств и гражданского достоинства.
Гео́ргий Петро́вич Федо́тов
(1886–1951)
Укрепление централизованной власти, абсолютизма сужало вечевые традиции, влияние религиозных институтов, земских соборов, казачью вольницу, экономическую свободу русского крестьянина. Ответной реакцией на деспотизм и самодурство властей был анархизм, вольность, бунтарство, ставшие со временем характерными чертами российской политической культуры. Интересно, что в отличие от европейцев, боровшихся за «свободу», идеалом россиян была «воля», которая ассоциировалась с безвластием, т. е. анархизмом. Отсюда постоянные побеги к «счастливой жизни» на окраины страны, на Дон, в Запорожскую Сечь, где не было государевой власти. Не случайно Н.А. Бердяев о жестко централизованной стране писал: «Россия – самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ – самый аполитичный народ, никогда не умевший устраивать свою землю… Анархизм – явление русского духа…».
В результате жители нашей страны веками ориентировались по преимуществу на нормы общинного коллективизма, воплощающие примат интересов семьи, общины, сословия, государства перед целями и ценностями отдельной личности, потребностями индивида как такового. Человек, таким образом, с ранних лет ощущал не просто зависимость, но и безусловную подчиненность своего «Я» групповым и общеколлективным интересам.
Слабо развитая индивидуальность, низкий статус личных притязаний на власть и политическое участие, видимо, является одной из самых серьезных культурных потерь, понесенных и каждым россиянином в отдельности, и обществом в целом. Лишенные индивидуально выношенных мировоззренческих опор гражданские и политические представления большинства людей обретают исключительную предрасположенность к конформизму, ту легковерность и подвижность, которая пробуждает их к постоянной переоценке политических принципов, образов отечества и других понятий, образующих первоматерию политических убеждений.
В то же время по преимуществу персонализированное восприятие власти, а также нравственный характер требований к её деятельности предопределяет стремление большинства граждан к поиску харизматического лидера («спасителя отечества», способного вывести страну из кризиса), недопонимание роли представительных органов власти. Причем явная непопулярность контроля за властью сочетается у людей со слабым уважением законов государства и предпочтением своей, «калужской законности» (В.И. Ленин) перед понятиями кодифицированного права.
Вместе с тем констатация данных особенностей политической культуры российского общества не означает непреодолимости или вечной законсервированности подобных ценностей и традиций. Непрерывное взаимообщение субкультур, интеграция межкультурного опыта, появление новых ориентиров постепенно разрушают обособленность застарелых традиций, предопределяют их уход из политической жизни.
В настоящее время в российской политической жизни наблюдаются серьезные изменения. Происходит перестройка гражданского сознания, связанная с ломкой традиционных социальных верований. В короткий исторический период в массовом сознании рухнули многие иллюзии типа «социалистического выбора», «подлинно народного характера власти» и т. д. В силу ряда внутренних и внешних обстоятельств радикальным образом изменяются как условия политической деятельности, так и её мотивация и средства осуществления. Об эволюции содержания российской политической культуры свидетельствует значительное обновление таких ее структурных компонентов, как навыки, ориентации, методы политического действия. Явственной становится значительная дифференциация общества и открытое выражение различных политических ориентаций и предпочтений.
§ 4. Политический конфликт и его типология
В научной литературе, так же как и в публицистике, понятие конфликта неоднозначно. Наиболее общий подход состоит в определении его через противоречие как более общее понятие. В политологическом энциклопедическом словаре это понятие трактуется так: конфликт – это «столкновение двух или более разнонаправленных сил с целью реализации их интересов в условиях противодействия». Немного другой подход высказывается в учебном пособии «Основы конфликтологии» под редакцией В.Н. Кудрявцева: «Конфликт – это проявление объективных или субъективных противоречий, выражающееся в противоборстве их носителей (сторон)».
Владимир Николаевич Кудрявцев
(1923–2007)
К числу классических определений конфликта относится предложенное представителем функциональной теории конфликта Льюисом Козером. Согласно Л. Козеру, конфликт в собственном смысле слова есть «борьба, возникшая из-за дефицита власти, статуса или средств, необходимых для удовлетворения ценностей и притязаний, и предполагающая нейтрализацию, ущемление или уничтожение соперников».
К.Э. Боулдинг раскрывает конфликт как ситуацию, в которой стороны сообщают о несовместимости их потенциальных позиций или состояний и стремятся завладеть позицией, исключающей намерения другой стороны. Следовательно и Л. Козер, и К. Боулдинг обращают внимание на несовместимость позиций сторон и конфликт как реальные, объективные основания последнего. Вместе с тем, важным компонентом конфликтного поведения участников является воспринимаемая несовместимость их позиций, т. е. субъективный момент.
Кеннет Эварт Боулдинг
(1910–1993)
Итак, политический конфликт – это «столкновение, противоборство различных социально-политических сил, субъектов политики в их стремлении реализовать свои интересы и цели, связанные прежде всего с борьбой за обретение власти, ее перераспределения, изменение своего политического статуса, с политическими перспективами развития общества». Если социальный конфликт есть конфронтация больших социальных групп по поводу многообразных ресурсов жизнеобеспечения, то политический конфликт – это столкновение уже интегрированных интересов этих больших социальных групп, выраженных в виде политических ценностей, задач, требований, лозунгов и, как правило, связанных с борьбой за ресурсы власти. В качестве субъектов политического конфликта выступают индивиды, малые, большие социальные группы, формально организованные в социально-политические организации или выступающие в виде политизированных социальных движений.
Александра Викторовна Глухова
(1954)
По утверждению А.В. Глуховой, «политический конфликт – это самостоятельный политический феномен, а не, к примеру, простое отражение социально-классовых конфликтов, достигших определенной остроты». Конфликт, как социально-политическое явление, присущ любому обществу. Политический конфликт является одной из форм политического процесса, способом разрешения его противоречий.
Конфликт является одним из возможных вариантов взаимодействия политических субъектов. Из-за неоднородности общества, что порождает неудовлетворенность людей своим положением, из-за различий во взглядах, позициях чаще именно конфликт лежит в основе поведения групп и индивидов, трансформации властных структур, развития политических процессов. Политические конфликты предполагают четкое формулирование позиций участвующих в политической игре сил, что благоприятно воздействует на рационализацию и структуризацию политического процесса.
В мировой практике существует множество теорий, раскрывающих сущность конфликтов. Выделение политического конфликта в самостоятельную проблему и направление политологии приходится на середину XX века. До этого момента одной из самых влиятельных долгое время оставалась теория К. Маркса. В соответствии с нею политические разногласия обусловлены социально-экономическими структурами. Политическая борьба отражает классовую борьбу: конкуренция между индивидами, столкновение граждан и государства имеют второстепенное значение, если они не отражают конфликт между правящими и эксплуатируемыми классами. Особенность подхода К. Маркса в том, что он сделал борьбу классов фундаментом политического конфликта. Во времена К. Маркса его теория была достаточно точным описанием главных тенденций политического конфликта. В основном, все политические столкновения XIX и начала XX века были классовыми в марксистском понимании. Но в современных условиях эта теория не может адекватно отражать всех причин возникновения политических конфликтов.
Наибольшую известность в современной конфликтологии получили следующие концепции: «общей теории конфликта» (К. Боулдинга), «позитивно-функционального конфликта» (Л. Козера), «диалектической теории конфликта» (Р. Дарендорфа). К 50–60 гг. XX века установилось преобладание структурно-функционального анализа, который придерживался по существу «равновесной», бесконфликтной модели общества. Согласно этому, общество представляет собой систему, единство и жизнедеятельность которой обеспечиваются благодаря функциональному взаимодействию её составных элементов (государство, политические партии, профсоюзы, церковь, школа, семья и т. д.). Исходя из идеи «функционального единства общества», функционалисты постулируют в качестве решающего средства его равновесия, стабильности и выживания, наличие у всех членов общества единых «социокультурных ценностей» (правовых установлений, нравственных норм и т. д.), составляющих основу жизни общества и обусловливающих в конечном счете функционально полезную для его сохранения практическую деятельность индивидов, различных социальных групп и организаций. Однако, по мнению американского политолога С. Липсета, признание в том или ином обществе общих ценностных систем не обязательно предполагает отсутствие в нем внутренних конфликтов. Конфликтологи упрекали функционалистов за одностороннее увлечение теми элементами и процессами в жизни общества, которые обеспечивают ему равновесие и устойчивость. Такая ориентация лишает функционалистов способности не только разрабатывать теорию конфликтов, но даже понять её значение. Поэтому в противоположность теориям структурного функционализма, выносившим конфликты за пределы социологического анализа, как нечто чужеродное для социальной системы, уже с 50-х годов XX в. стали появляться специальные работы, посвященные социальным конфликтам как явлениям, присущим внутренней жизни общества. Самой влиятельной, получившей наибольший резонанс, оказалась альтернативная концепция, сформулированная Р. Дарендорфом. Он считал наличие конфликта в социальных процессах естественным и не обязательно угрожающим системе при её сохранении и изменении. Такая оценка, однако, непременно предполагала коренной пересмотр и глубокое переосмысление понятия классового конфликта, которое до этого времени было доминирующим. Р Дарендорф интегрировал понятие конфликта в концепцию «социального конфликта», сведя последний целиком к противоположности каких-либо двух общественных элементов, и определял её исходя только из социальных структур. Согласно Р Дарендорфу, конфликты вокруг отношений, возникающих на почве наемного труда, не приводят прямо к крайнему напряжению, вплоть до перехода к свободному и бесконфликтному обществу. Наоборот, такие конфликты являются неисчезающей составной частью непрерывных социальных изменений. Позднее Р. Дарендорф выступил с обоснованием этой теории социального конфликта, получившей название «конфликтной модели общества». Он выпустил в 1965 году свою работу «Классы и классовый конфликт в индустриальном обществе», которая получила широкое распространение. Согласно этой концепции любое общество подвержено изменению, в каждый момент общество переживает социальный конфликт, социальный конфликт вездесущ; каждый элемент общества способствует его изменению; любое общество опирается на принуждение одних его членов другими. Поэтому, отмечает Р. Дарендорф, для общества характерно неравенство социальных позиций, занимаемых людьми по отношению к распределению власти, а отсюда проистекают различия их интересов и устремлений, что вызывает конфликты и, как результат этого, структурные изменения самого общества.
Одной из главных заслуг Р. Дарендорфа является то, что он определил и сформулировал основные этапы развития конфликта, а также наполнил каждый из этапов конкретным содержанием. При определении конфликта предполагается, что степень осознания противоречия не важна для характеристики отношений как конфликтных. На первом этапе конфликта противоположность может быть как осознанной, так и неосознанной. В ходе конфликта квазигруппы, объединенные предполагаемым единством интересов, возникшим на основе общих социальных позиций, организуются при наличии условий в группы интересов с осознанными целями и сформулированными программами. Определение конфликта не включает в себя в качестве необходимого признака наличие открытой ожесточенной борьбы.
Каждый конфликт сводится к отношению двух элементов. Если в конфликте участвуют несколько групп, коалиции восстанавливают его биполярность. В создании групп интересов, т. е. кристаллизации скрытых интересов, заключается второй этап развития конфликта. На данном этапе конфликт имеет тенденцию к институализации – организации во главе с лидерами. Чтобы конфликты проявились, должны быть выполнены определенные технические (личные, идеологические, материальные), социальные (систематическое рекрутирование, коммуникация) и политические (свобода коалиций) условия. Если отсутствуют некоторые или все из этих условий, конфликты остаются латентными, пороговыми, не переставая существовать. Если отсутствуют политические условия организации – сама организация становится непосредственным предметом конфликта, который вследствие этого обостряется.
Третий этап развития конфликта наступает, если выполнены следующие условия: во-первых, это идентификация субъектов конфликта, когда участники идентифицируют себя с той или иной стороной участников конфликта. Во-вторых, это наличие организации и руководства сторон конфликта. Если идентификация и организация руководства отсутствуют, конфликт является неполным. Если же данные условия соблюдены, то вступает в силу третий этап – этап разрешения конфликта.
Р. Дарендорф выделил переменные конфликта: интенсивность и насильственность. Конфликты могут быть более или менее интенсивными и более или менее насильственными. Допускается, что переменные изменяются независимо друг от друга: не каждый насильственный конфликт обязательно является интенсивным и наоборот.
Переменная насильственности относится к формам проявления конфликтов. Под ней подразумеваются средства, которые выбирают борющиеся стороны, чтобы осуществить свои интересы. Война, гражданская война, вооруженная борьба обозначают один полюс насильственности, а беседа, дискуссия и переговоры – другой полюс. Между ними находится большое количество более или менее насильственных форм столкновения между группами. Переменная интенсивности относится к степени участия пострадавших в данных конфликтах. Интенсивность конфликта больше, если для участников многое связано с ним. Чем большее значение придают участники столкновению, тем оно интенсивнее.
Важной заслугой Р. Дарендорфа явилось то, что он разработал теорию разрешения конфликтов. Он выделял такие виды разрешения конфликта, как подавление, отмену и регулирование, но первые два способа разрешения конфликта он рассматривает негативно. Единственным надежным способом разрешения конфликтов он рассматривает регулирование конфликта. Оно является решающим средством уменьшения насильственности почти всех видов конфликтов. Конфликты не исчезают посредством их регулирования; они не обязательно становятся сразу менее интенсивными, но в такой мере, в какой их удается регулировать, они становятся контролируемыми. Р Дарендорф признает, что успешное регулирование конфликтов предполагает ряд условий. Для этого нужно, чтобы конфликты вообще, а также данные отдельные противоречия признавались всеми участниками как неизбежные, и – более того – как оправданные и целесообразные. Тому, кто не допускает конфликтов, рассматривает их как патологические отклонения от воображаемого нормального состояния, не удается совладать с ними. Причины конфликтов – в отличие от их явных конкретных предметов – устранить нельзя; поэтому при регулировании конфликтов речь всегда может идти только о том, чтобы выделять видимые формы их проявления. Организация конфликтных групп является условием для возможного регулирования. Следующим шагом будет то, что участники конфликта соглашаются на известные «правила игры», в соответствии с которыми они желают разрешать свои конфликты. Р Дарендорф приводит несколько форм «правил игры», это: переговоры, посредничество, арбитраж и обязательный арбитраж. Все эти формы применяются в соответствии с условием протекания конфликта.
В каждом обществе всегда присутствуют дезинтеграция и конфликт. Вся общественная жизнь является конфликтом, поскольку она изменчива. В человеческих обществах не существует постоянства, поскольку в них нет ничего устойчивого. Поэтому именно в конфликте находится творческое ядро всяких сообществ и возможность свободы, а также вызов рациональному овладению и контролю над социальными проблемами.
Итак, политический конфликт – это самостоятельный политический феномен, а не простое отражение социально-классовых конфликтов, достигших определенной остроты. Сущность и специфика политического конфликта состоит в том, что он представляет собой борьбу субъектов политики за власть с целью модифицировать, трансформировать или сохранить социальный порядок, политические статусы и институты. Природа политического конфликта коренится в разности статусов и потенциалов субъектов политики, их интересов, представлений, менталитетов. Политический конфликт можно рассматривать как динамический тип взаимодействия в рамках поля политики.
Анатоль Рапопорт (Анатолий Борисович)
(1911–2007)
Характер изменений политических процессов, темпы и направленность эволюции системы правления самым непосредственным образом зависят от типа доминирующих политических конфликтов. Поэтому среди узловых вопросов теории конфликтов важное место принадлежит их типологии, что обусловлено потребностью контролирования и регулирования конфликта, предвидения его последствий. Американские политологи К. Боулдинг и А. Рапопорт предложили оригинальную технологию социально-политических конфликтов, выделив следующие их категории и типы. Во-первых, это действительные конфликты, т. е. реально происходящие в конкретной социальной среде. Во-вторых, это случайные конфликты, появление которых зависит от ряда преходящих факторов и противоречий. В-третьих, это заместительные конфликты, представляющие собой фиксируемое проявление скрытых конфликтов, т. е. не проявление на поверхности общественной жизни. В-четвертых, это конфликты, возникающие в результате плохого знания существующего положения или неудачного применения принципа «разделяй и властвуй». В-пятых, это скрытые (латентные) конфликты. Их участники в силу разных обстоятельств не могут или не хотят заявить о своей открытой борьбе друг с другом. В-шестых, это фальшивые конфликты, то есть не имеющие по сути объективных оснований. Они возникают в результате неадекватного отражения в групповом и массовом сознании существующих реальностей. Вместе с тем они могут трансформироваться в действительные конфликты.
Аркадий Ильич Пригожин (1940)
По классификации А.И. Пригожина можно выделить конфликты «за что-то» и конфликт «против чего-то». Иначе говоря, можно разделить конфликты рациональные (когда поведение конфликтующих сторон диктуется рассчитанными ходами с учетом шансов на выигрыш) и слепые (когда инерция самоэскалации конфликта приводит к потере первоначальной цели его, а доминирование над противником выходит на первый план). По своему воздействию на более широкую социальную систему и роли в её функционировании
можно выделить конструктивные и деструктивные конфликты. Конфликты также типологизируют по степени зрелости, здесь можно выделить зарождающиеся, зрелые, угасающие конфликты. Также возможна типологизация конфликтов по их качественным характеристикам, отражающим различную степень вовлеченности людей в разрешение спора, интенсивность кризисов и противоречий. Среди конфликтов данного типа можно выделить «глубоко» и «неглубоко укорененные» (в сознании людей) конфликты, указанные Дж. Бертоном; конфликты «с нулевой суммой» (где позиции сторон противоположны, и потому победа одной из них оборачивается поражением другой) и «не с нулевой суммой» (в которых существует хотя бы один способ нахождения взаимного согласия), представленные П. Шараном. К. Маркс выделял антагонистические и неантагонистические конфликты, разрешение которых связывается с уничтожением одной из противоборствующих сторон или, соответственно, сохранением противоборствующих субъектов. Также можно типологизировать конфликты по временным характеристикам конкурентного взаимодействия сторон – долговременные и кратковременные конфликты. Так, возникновение и разрешение отдельных конфликтов в политической жизни может завершиться в течение предельно короткого времени. Например, отставка отдельных министров или правительства в целом.
Можно выделить конфликты в соотнесении со строением и организацией режима правления. Выделяют конфликты вертикальные (характеризующие взаимоотношения субъектов, принадлежащих к различным уровням власти: между центральными и местными элитами, органами федерального и местного самоуправления) и горизонтальные (раскрывающие связи однопорядковых субъектов и носителей власти: внутри правящей элиты, между неправящими партиями, членами одной политической партии).
Можно выделить следующий тип конфликта – это «удушение в объятиях», в данном случае стороны или как минимум одна из них не просто отрицают наличие конфликта, но публично декларируют наличие самых добрых намерений, стремлений по отношению к фактическому оппоненту, но при этом осознанно и целенаправленно ведут противоборство скрытыми силами, средствами. Такие конфликты крайне сложны для урегулирования уже потому, что стороны отказываются, а часто и политически не могут без самых серьезных для себя отрицательных последствий признать само наличие конфликта. Урегулирование такого рода конфликтов возможно лишь методами тайной дипломатии.
В своей работе «Типология политических конфликтов» А.В. Глухова выделяет три основных, на её взгляд, типа политических конфликтов. Во-первых, это государственно-правовые конфликты. Во-вторых, статусно-ролевые конфликты. И, наконец, конфликты политических культур. Рассмотрим каждый из данных типов политического конфликта. Государственно-правовые конфликты, возникающие в системе государственной власти, автор определяет как институциональные, преимущественно рациональные, публичные, возникновение которых большей частью запрограммировано в политической системе. В тех случаях, когда такие конфликты протекают в институциализированных, правовых рамках, они не разрушают, а укрепляют политическую систему, выполняя в целом конструктивные функции. Автор указывает, что в ходе подобных конфликтов борьба ведется вокруг функционирования старых и возникновения новых государственных институтов, объема их полномочий, конституционных положений, регулирующих эти полномочия и ресурсы власти. Автор выделяет в рамках описания государственно-правовых конфликтов следующие виды конфликтов. Во-первых, это конфликт между институтами власти, например, конфликт осени 1993 года в России между законодательной и исполнительной ветвями власти. Во-вторых, между государством и отдельным институтом, например, между государством и политической партией. В-третьих, между государством и правовым статусом ущемленных групп населения. В-четвертых, между государственно-правовой системой и оппозицией, стремящейся эту систему изменить. В-пятых, между государством и личностью (проблемы соблюдения прав человека). В-шестых, между государством и его отдельным институтом и обществом, например, проблемы легитимности власти и т. д.
Статусно-ролевая структура политической сферы иерархична. Различные группы, институты власти, социальные страты, индивиды занимают в ней различные позиции и обладают неодинаковыми возможностями влиять на политику и играть ту или иную роль. Поэтому неравное распределение не только власти, но и политических прав и свобод, даже форм и уровней участия в политической жизни – внутренний’ источник конфликтогенности статусно-ролевой структуры власти и политических отношений. По мнению автора, политические роли представляют собой совокупность тех функций и стандартов деятельности, которые обусловлены тем или иным статусом. С одной стороны, эта структура упорядочивает политическую жизнь, не позволяет ей превратиться в хаос, так как она предписывает определенные позиции, правила политического поведения. Но, с другой стороны, эта структура потенциально конфликтна. Статусно-ролевые конфликты возникают и развертываются не только по вертикали: «верхи» – «низы», элиты – массы, власть – народ, но и по горизонтали, т. е. между различными социальными, политическими группами, которые находятся на одной и той же или близких ступенях иерархической стратификации.
И, наконец, конфликты политических культур являются, на наш взгляд, самыми сложными в отношении урегулирования. Конфликт политических культур возникает тогда, когда происходит столкновение политических культур как совокупностей различных ценностей, норм, правил, обычаев, традиций, способов политической жизни.
Политическая культура представляет собой смыслообразующую совокупность способов политической жизни, сложившуюся и эволюционировавшую на основе исторического опыта субъектов социальных отношений и деятельности. Поэтому при такой трактовке политической культуры становится понятной особая природа и особая сложность возникающих в этой области конфликтов. Конфликты могут возникнуть благодаря наличию независимых ценностей, идей, верований и культурных различий при условии, что в одних верованиях отрицаются ценности других. Любые политические, социокультурные, экономические интересы получают соответствующее ценностное обрамление, связанное с интерпретацией коренных вопросов мировоззрения, взаимоотношения человека и общества и т. д. Политические ценности по-разному усваиваются различными поколениями, не всегда органично вписываются в реальную политическую динамику. И поэтому неизбежно сопровождаются конфликтами, ряд из которых ставит под сомнение универсальность привычных для общества политических идеалов, в этом, на наш взгляд, заключаются источники ценностных конфликтов.
В начале 90-х годов XX века Россия встала на путь перехода к демократии. Этот процесс оказался очень сложным и противоречивым в силу того, что поставторитарная конфликтогенность в России застала политологов и политиков врасплох. На тот момент ещё не было глубоких, фундаментальных исследований причин, форм, типов, особенностей развертывающихся конфликтов, анализа факторов, влияющих на их динамику. По этой причине российская политическая практика оказалась не готовой к эффективному регулированию и разрешению охвативших общество конфликтов. Уже к середине 90-х гг. стало ясно, что невозможно в сжатые сроки, действуя сверху вниз, преобразовать всю структуру государственной организации общественной, хозяйственной и политической жизни в России на либерально-демократических принципах.
Сложная политическая и социально-психологическая ситуация в России не только определяет в значительной степени содержание конфликтов и формы их проявления, но и влияет на их восприятие населением, элитами, действенность применяемых средств регулирования. Конфликтный потенциал политической жизни современной России по-прежнему включает в себя традиционное для нашей страны расхождение интересов общества и государства. Сегодня это расхождение чревато острыми столкновениями по поводу содержания, путей и методов реформирования как общества, так и государства.
Логика политического развития последних лет дает основания сделать вывод, что политический конфликт стал нормальным явлением в политической жизни России. Преодолено наследие советского мышления, которое не признавало конфликт нормой социальной жизни, отрицало естественность конфликта. На очереди – разработка конституционных основ и правовых норм разрешения конфликтов.
Политические конфликты отражают многообразную реальность современной российской общественной жизни, прежде всего, как проявление интересов сталкивающихся в борьбе за власть. При этом важно наряду с актуальными, т. е. происходящими в действительности, политическими конфликтами видеть конфликты потенциальные, – вероятные «в принципе», существующие как полностью или частично реализуемые возможности.