Через две недели после свадьбы часть, в которой служил Андрей, была переброшена дальше на запад. Андрею разрешили явиться на новое место службы после рождественских праздников, которые Ирене очень хотелось провести дома вместе с сестрами. До сочельника оставалось всего два дня. Приехал Юзеф. Узнав, что в доме еще нет елки, заявил:

— Елка будет! Отдохну немного с дороги и схожу с дядей Костей в лес. Мы с ним знаем, где растут самые красивые и густые елки.

Вместе с паном Граевским и Юзефом собралась в лес и Леля. Сразу за городом пан Граевский и Юзеф заспорили. Дядя Костя доказывал, что Юзефу следовало бы теперь, когда Ирена уедет, вернуться домой, что дел для него и в Гралеве хватит, а девочек не стоит везти на этот беспокойный восток, отрывать от школы. Быть может, и отец скоро домой вернется… Но Юзеф не соглашался.

— Сестры не маленькие. Халине уже почти четырнадцать. Обед сварить сумеют. К тому же тетя Марта обещает остаться у нас насовсем.

Леля ушла далеко вперед и была уже на краю леса. Ноги тонули в глубоком снегу, мороз пощипывал щеки, забираясь под платок. Она завязала его потуже. Дорогу пересекали частые заячьи следы. Они напомнили Леле зимы в партизанском отряде. Та же белизна снегов, такие же петляющие заячьи следы на полях…

В ближайшей просеке увидела две мужские фигуры. «Видно, тоже за елками», — подумала она. Шли торопливо, часто озирались. Елок за спинами у них не было. Леля инстинктивно спряталась за громадный ствол сосны. Вот они уже совсем близко, можно разглядеть лица. Одно из них показалось Леле очень знакомым. Еще мгновение — и лицо ее стало белее снега.

— Нет, нет, этого не может быть! Сгинь, сгинь, нечистая сила! — прошептала она, подражая мачехе. Один из незнакомцев был удивительно похож на Стефана Брошкевича. Из-под низко нахлобученной меховой шапки выглядывало такое же наглое лицо, те же бегающие по сторонам глаза. «Неужели Стефан? Но ведь он умер! — недоумевала Леля. — Нет, наверное, обозналась».

Человек, похожий на Стефана, и другой, постарше, сильно хромающий, уже скрылись из виду, а Леля все стояла, не в силах сдвинуться с места. «Что делать, что делать? — лихорадочно соображала она. — Если это Стефан, он убьет Ирену, когда узнает, что она вышла замуж за другого. Надо быстрее возвращаться в город, предупредить…»

Подошли отец с Юзефом. Они были так увлечены разговором, что не обратили никакого внимания на прошедших мимо людей. Мало ли их шаталось в то время по разным дорогам!

— Что с тобой, доченька? — спросил вдруг пан Граевский. — Ты вся дрожишь!

— Мне что-то нездоровится, я лучше вернусь домой…

— Говорил ведь: не ходи. Так нет, увязалась! — проворчал Граевский. — Ну, куда ты пойдешь теперь одна? Темнеет уже. Мы с Юзефом быстро управимся и вернемся домой вместе.

— И правда, Лелька! Мы мигом.

«Сказать Юзефу? Но он горяч, непременно догонит того и набросится на него с голыми руками. А те — волки… У них наверняка есть оружие… Нет, надо подождать».

А вслух сказала:

— Хорошо, только давайте быстрее.

Был уже поздний вечер, когда они вернулись в город с большой, густой елкой. Халина и Ядя, увидев ее, завизжали от восторга.

А Леля не находила себе места. Она так и не решилась сказать Ирене о своей встрече: не хватало духу испортить ей последние дни, которые она проводила с родными.

После рождественских праздников Андрей уехал в свою часть. Ирена должна была приехать к нему через месяц. Раньше Леля грустила от предстоящей разлуки с подругой, а теперь дождаться не могла, когда Ирена, наконец, покинет Гралево.

Шли дни, и Леля немного успокоилась. Человек, похожий на Стефана, как в воду канул. «Наверное, я все-таки обозналась», — с облегчением думала она.

Но однажды Ирена прибежала к Граевским запыхавшаяся, взволнованная.

— Леля дома? — спросила она пани Граевскую прямо с порога.

— Нет. А что случилось, дочка? На тебе лица нет! Леля вот-вот подойдет. Сядь, подожди.

— Не могу! — Ирена выбежала на улицу и за углом чуть не сбила подругу с ног.

— Ты знаешь, кого я сейчас встретила? — возбужденно заговорила она.

— Кого?

— Краузе! Выхожу из магистрата и слышу, кто-то окликает меня: «Добрый вечер, пани Брошкевич!» Я обернулась. Сидит на тротуаре какой-то старикашка, выставил вперед деревянную ногу и ухмыляется. А рядом шапка с медяками. Потом как затянет хриплым гнусавым голосом: «Пани Брошкевич, подайте Христа ради бывшему соседу несколько грошей!» Краузе! Меня аж всю заколотило от страха. Я кинулась прочь. А он мне закричал вслед: «Бежишь? Ну, беги, беги! Берегись, красотка!»

— О, боже! — только и могла вымолвить Леля. Опомнившись немного, она обняла Ирену за плечи и осторожно спросила: — Скажи, Ирка, что бы ты сделала, если бы так же, как сегодня Краузе, встретила Стефана?

— Стефана? Ты с ума сошла. Ведь он умер…

— Ну, а вдруг? — настаивала Леля. — Сама знаешь, в войну всякие случаются ошибки. Получат извещение о смерти, а потом «покойник» возвращается домой живым и невредимым… Стефан мог убежать из лагеря, запросто примкнуть к бандам эн-эс-зетовцев или виновцев. За деньги он кому хочешь продастся. Теперь зима, и таких, как Краузе, стужа и голод выгоняют из лесов в города и села. Так что, если Стефан жив, то придет сюда. Больше некуда. Формально ты его жена.

— Это было бы хуже смерти! Леля, ты что-нибудь знаешь, да? — испуганно спрашивала Ирена.

— Мне показалось… — Леля отвела глаза.

— Ты видела Стефана? — Лицо Ирены исказилось ужасом. — И ничего мне не сказала?

— Не могла! Прости, Ирка, но ты была так счастлива…

— Когда это было?

— Еще перед рождеством. Когда мы ходили за елкой…

— О, Езус, Мария! — застонала Ирена. — Скорей бы уехать отсюда, иначе я сойду с ума. И мне страшно за Андрея. Вдруг Стефан в самом деле жив?

— Успокойся, Ирка! Ты теперь Иванова, и он не имеет на тебя никакого права. Та свадьба недействительна, тебя принудили. Ты была несовершеннолетней, — пыталась успокоить подругу Леля. — А по Краузе давно веревка плачет. Сейчас же идем к пану Казимиру и все ему расскажем.

На следующий день Краузе был арестован. А вечером, возвращаясь домой, Ирена встретилась со Стефаном. На улице было уже совсем темно и безлюдно. Ветер пронзительно свистел в проводах, будто жалуясь на свою долю. Вьюжило, и Ирена не сразу заметила шедшего навстречу человека. И вдруг:

— Здравствуй, женушка!

Ирена остановилась и медленно попятилась назад. Кровь схлынула с ее лица. Протянув вперед руки, будто защищаясь, прошептала:

— Нет, нет! Мертвые не воскресают?.. Это не вы…

— Ошибаешься, дорогая! Это я, — засмеялся Стефан. И подошел совсем близко, так близко, что Ирена почувствовала запах самогона. — Это я, твой муж Стефан! Вернулся живой и невредимый. Еле дождался тебя. Неужели не рада?

И, шагнув еще ближе, попытался обнять.

Ирена резко отпрянула назад. Мозг ее сверлила одна единственная мысль: «Живой. Вернулся. Права была Леля…»

— Ты что, онемела от радости? Хочешь меня заморозить на улице? — прохрипел Стефан, хватая Ирену за руки. — Я прождал тебя на этом проклятом ветру несколько часов. Краузе мне рассказал, что видел тебя и что ты стала еще красивее, чем была. Веди скорее в дом, женушка!

Ирена резко вырвала у него руки и закричала:

— Оставьте меня в покое и уходите, иначе я позову на помощь.

— Так! Гонишь, значит? Что же, кричи, я не боюсь, мне теперь терять нечего. Я устал там, в лесах, и должен отдохнуть, отогреться. Хочу жить, как все. Я пришел домой…

— Здесь нет больше вашего дома. Уходите!

— Не оставлю, слышишь! — закричал он. — Никогда не оставлю!

И Ирена увидела его налитые бешенством, выпученные глаза. Стефан преградил ей дорогу к дому.

— Я все знаю! Знаю, что ты теперь Иванова. У, стерва! С русским снюхалась, коммуниста захотелось? Не бывать этому! Ты его больше не увидишь. Убью!!!

Ирена огляделась. Кругом ни души. Видны ярко освещенные окна ее квартиры, там ее ждут.

А Стефан, тесня Ирену к темной стене дома, шипел:

— Убью, убью, сволочь!

Потом вдруг сказал спокойно, вкрадчиво:

— Если бы ты знала, как я ждал этой минуты, Ирена. Как ждал! Думал, вернусь домой, и мы с тобой заживем хорошо, в достатке. У меня есть золото, деньги. Мы откроем свою пекарню… Я осыплю тебя золотом, только не гони! Пожалей меня, Ирена. Я ведь по-прежнему тебя люблю…

— Не смей говорить мне о своей поганой любви! — опомнилась, наконец, Ирена от сковавшего ее оцепенения. — Не смей, слышишь! Я тебя презираю и ненавижу. Ты хуже гитлеровца, хуже самого закоренелого бандита! Я никогда не стану твоею! Никогда!

— Замолчи, стерва! По закону ты моя жена!

— Нет, не замолчу! Такие, как ты, — вне закона. Ты можешь меня убить, тебе ведь не привыкать, убийца. Но знай, я люблю своего мужа Андрея Иванова! Люблю, слышишь, бандит?..

Брошкевич размахнулся и ударил Ирену. Раз, другой. У Ирены потемнело в глазах, и она медленно стала сползать по стене на землю.

Из темноты выскочила женская фигурка. Стефан отпрянул, быстро сунул руку за пазуху. Узнав Лелю, поспешно спрятал пистолет. Он тяжело дышал, его крупные, оскаленные, словно у зверя, зубы блестели в темноте.

— А, это Леля! Неразлучная подружка… Надеюсь, ты здесь одна?

Леля, не потеряв самообладания, подбежала к Ирене:

— Что с тобой, Ирка? Что он сделал?

— Пустяки… — прошептала Ирена, не в силах сдвинуться с места.

Поддерживая подругу, Леля гневно крикнула Стефану:

— Это тебе так не пройдет, бандит! Не миновать тебе виселицы… Отправим вслед за твоим дружком Краузе!

— Ишь ты, какая прыткая! — зловеще прохрипел Стефан. — Откуда тебе знать, кто мы такие?

— Знаю! Вы бандиты, волки…

— Но, но, полегче! Не то пожалеешь, — зарычал Стефан. — Мы не бандиты, а патриоты. Мы защищаем Польшу от русских, от коммунистов, боремся за прежнюю свободу и независимость нашей страны.

— Борцы, патриоты! — презрительно передразнила его Леля. — Гнида ты вшивая и бандит, вот ты кто! Твоя родина — деньги. А ну, пропусти нас, шкура!

— Никуда я ее не отпущу, — не унимался Стефан. — За ней должок! Не отпущу, пока не высплюсь с ней. У нас ведь не было брачной ночи. Так что оставь нас и проваливай отсюда, защитница. Сами договоримся…

Ирена, собрав последние силы, ударила его по лицу.

— Ах, ты так!..

Стефан грязно выругался и достал пистолет. Леля заслонила собой Ирену и закричала на всю улицу:

— На помощь! Помогите!..

— Получайте обе, проклятые коммунистки! — захохотал Стефан. — Жалуйтесь!

Грянуло подряд несколько выстрелов…

Когда к месту происшествия подоспели люди, они увидели два распластанных на снегу тела. Леля была уже мертва. Ирену увезли без сознания в больницу, у нее было прострелено плечо и легкое.

Погибшую от руки бандита Лелю Граевскую хоронил весь городок.

Тем временем врачи боролись за жизнь Ирены. Ее долго не удавалось вывести из тяжелого нервного шока. Опасаясь за последствия, вызвали Андрея. Когда Ирена пришла в сознание и увидела рядом мужа, она едва улыбнулась уголками губ, потом сдвинула брови, силясь вспомнить что-то, и прошептала:

— Что с Лелей?

И по той еле уловимой скорбной тени, пробежавшей по его лицу, Ирена поняла: Лели больше нет. И снова впала в беспамятство.

Поправлялась она медленно. И все молчала, не отвечала на вопросы мужа, сестер. Спросила только Андрея:

— Того бандита поймали?

— Да, дорогая, поймали. Выловили целую банду, скрывавшуюся в ваших лесах. Но ты не думай сейчас об этом, Иренко. Не надо!

Ирена закрыла глаза и долго лежала молча. Потом вдруг снова спросила, с напряжением всматриваясь в его лицо:

— Андрей, а знаешь, кто это был?

— Да. Бандит. Бывший фольксдейч.

— Это был Стефан Брошкевич, мой первый муж! Он не умер, вернулся. Это он убил Лелю.

— Успокойся, родная. Забудь о нем.

И тут Андрей увидел в светло-русых волосах жены тонкую седую прядь…

Накануне отъезда из Гралева, Ирена с Андреем сходили на кладбище, и там, у свежего холмика, усыпанного цветами, Ирена простилась с Лелей навсегда. Расправляя спутанные ветром ленты на венках, Ирена увидела на одной из них надпись: «Любимому другу и товарищу от «Земсты».

Оформляя в магистрате документы на выезд, она зашла в кабинет пана Казимира. Но там сидел незнакомый человек. Пан Казимир Малек уехал в Познань работать в воеводском народном совете секретарем КПП…

На вокзал Ивановых провожали всей семьей. Пришли и Граевские. Горе состарило их сразу на много лет. Андрей был не на шутку встревожен молчаливым и безучастным отношением жены ко всему происходящему. Тетя Марта шепнула Андрею:

— Душа у нее зашлась от горя. Не волнуйся, сынок, отойдет. Память человеческая сильна, но жизнь есть жизнь. Ты только береги ее.

И отошла в сторону, утирая концом платка слезы. А Халина и Ядвига просили Ирену:

— Ты нам пиши, часто пиши! Слышишь, Ирка?

И долго махали вслед поезду.