Уютно устроившись за ворохом прошлогоднего сена, Мария даже была рада избавиться от вечерних работ и немного поразмыслить о случившимся. Что за гости теперь отдыхают на чердаке? Почему они спрятались от Нэнси? И почему хозяин так требователен и твёрд стал в ожидании этих гостей? И ещё. Очень красивые девушки и их плащи. Такие ткани не носят здешние модницы и не причёсываются так. Книга у парня… Странно, но только теперь она осознала, что за все месяцы своей жизни в Хайхилле она ни разу не видела ни одной книги — книги для чтения. Правда у Питера была какая-то толстая тетрадь, куда он записывал расходы и разные напоминалки по ведению хозяйства, но книг для чтения Мария здесь ни у кого не видела.

Почему люди на чердаке замерли при её появлении? Почему ничего не говорили друг другу при ней? И этот человек на сундуке под чердачным окошком… Сидит в тени, но всё держит под контролем. Никто не обращался к нему и даже не смотрел в его сторону, но каждый в комнате был подчинён его тайной силе.

Она выбралась из своего укрытия и, тихо ступая, вышла на улицу. Чердачное окошко едва заметно светилось тусклым желтоватым светом. С улицы можно было подумать, что это круглолицее очертание полной луны отражается в мутном замазанном стекле. Весь воздух был напоён тайной и очарованием. На небе россыпями драгоценных созвездий сверкал млечный путь. Сегодня впервые за много долгих и безликих дней и ночей Мария огляделась по сторонам. Это весна пробудила её от зимнего небытия. Весна и новые персонажи сказочной пьесы, участницей которой поневоле или по какому-то заранее расписанному сценарию стала женщина 34-х лет, не замужем…

Мария твёрдо решила завтра двинуться в путь. Надо ли говорить кому-либо о своих планах? Надо ли спрашивать разрешение? Ведь она не невольница. Кров, пища и одежда давно отработаны. Спасибо, что приютили, не дали погибнуть, но у неё есть свои дела, посвящать в которые никого не обязана. В конце концов, для чего-то же она вышла из Оттела со своим спутником и отправилась на Север. Это все знают и не станут донимать расспросами. Да и вообще: можно уйти тайно, никого не поставив в известность. Только Сэм… Почему-то жалко расставаться с мальчишкой. Она по-матерински привязалась к нему, и ей будет не хватать его трогательных и разумных, совсем недетских речей.

Сердце защемило. Она пробралась в дом через задний ход, тихо поднялась по лестнице в комнату Сэмюеля и без стука вошла. Комната была полна народу. На кровати — мальчик. У его ног сидит великан Питер. Обе красавицы и взъерошенный парень — у изголовья. Он был на голову ниже своих спутниц. И поодаль ото всех на другом конце небольшой комнаты у стола — тот самый таинственный человек. Теперь Мария могла его хорошо рассмотреть. Он был не старше остальных гостей. Очень хорош собой. Тёмные волосы непослушно падали на глаза, а взгляд умный и спокойный, совсем не пугал, но видел по-прежнему насквозь. Мария оторопела, отступила назад к двери и попыталась бежать.

― Ты чего испугалась, Мэри? Сэм давно ждёт тебя, чтобы послушать сказку. Что ты натворила, чем так разозлила мою Нэнси?

«Странно. Говорит, будто в комнате кроме него и сына никого нет. Это что — игра такая? И со мной решил поиграть, как с Нэнси? Только ничего игрушечного тут нет». Необычные люди, необычные события и необычно серьёзный, очень взрослый десятилетний мальчишка буравит её необычно синими очами.

― Я убирала на чердаке, а Нэнси этим очень недовольна. Ну, вы знаете… — почему-то начала оправдываться Мария. — А что это за игра с домовыми-невидимками?

― Какими невидимками?

― Ну, этими, что сейчас здесь? Я сказала мадам, что они на чердаке, она поднялась и стала обвинять меня во лжи: будто нет там никого, на чердаке…

Все в комнате переглянулись. Одна из девушек хотела что-то сказать, а парень, что сидел за столом, остановил её рукой. Питер продолжал:

― Не понимаю, о чём ты Мэри?

― Послушайте, не надо делать из меня дуру. Я, конечно, может и не очень умна для жизни в вашем сказочном Хайхилле, но галлюцинациями никогда не страдала… — сказала и сама запнулась: «Галлюцинации — это как раз таки про меня. Ладно — хватит. Эти люди здесь есть и — «точка». — Что они молчат, как в рот воды набрали и стоят изваяниями? Сэмюель, малыш, ты тоже их не видишь? Почему твой отец морочит мне голову? Вы — молодая леди, вы ведь только что хотели что-то сказать, а тот господин у стола остановил вас. Говорите, я буду очень рада снова услышать ваш голос. С тех пор, как вы подтрунивали на чердаке над молодым человеком с книжкой, я ни услышала от вас ни единого звука.

― Этого не может быть, Мария. Ты не должна их видеть.

― Почему же, сэр Питер?

― Их не видят простые люди.

― Домовых?

― Это не домовые. Они чародеи и могут казаться невидимыми, а видят их лишь те, кому они позволяют видеть.

― Значит мне позволяют, — она не поверила тому, что сама сказала и вообще, вся ситуация казалась глупейшей. Чародеи, домовые. Может этот у стола — Гарри Поттер? А что? Похож, только без очков и без шрама на лбу…

― Нет, тебе никто ничего не позволял, — низким грудным голосом сказала девушка со светлыми блестящими волосами. Они были собраны и заплетены в косу, уложенную вокруг головы и украшенную жемчужинками. — А что это у тебя на руке? Испачкалась? — Она подошла и указательным пальцем приподняла широкий рукав старой замазанной золой рубахи Марии, обнажив предплечье. На внутренней стороне руки было родимое пятно. Самое обычное, которое может и бросалось в глаза людям, впервые видевшим Марию, но она сама его никогда не замечала. Привыкла. Пятнышко размытое и светлое в виде большой рыбины — лосося, что ли.

― Нет. Не испачкалась. Это родимое пятно. Оно у меня с детства. А что?

― И что, у всех в вашем роду были такие пятна?

― Нет.

― Откуда ты пришла в Хайхилл? — тихий, но отчётливый, какой-то льющийся в уши сладкой музыкой прозвучал голос за её спиной. Она обернулась, и ноги подкосились. Он стоял уже совсем рядом. Глаза смотрели в самую душу.

― Я… я не знаю, я… — комната медленно закружилась вокруг неё, стена за кроватью, изрисованная Сэмюелем, опрокинулась…