– Ну что, Джим, чем сегодня займемся?
– Давай-ка предполетный осмотр самолета отработаем. Скоро уже дожди будут через день идти, можно будет по бетонке порулить, двигатель погонять в различных режимах, заодно и в проведении сеансов связи с вышкой потренируешься.
– Хорошо, где лежит «памятка»?
– Там, откуда осмотр нужно начинать, – усмехнулся Хокинс.
– Ясно, в кабине… – Достав из кармана на спинке сиденья пластиковую карточку, я начал осмотр, делая отметки привязанным к «памятке» карандашом. – «Кабина» – замок штурвала снят, зажигание выключено… «Мастер» – включаем, проверяем уровень топлива – баки полные, выключаем… Кран переключателя топливных баков – «Оба»… Дверь багажного отсека – заперта…
Джим внимательно наблюдал за моими действиями – куда смотрю, что трогаю-проверяю – и молчал. Да, у моделей все было проще: при подключении аккумулятора регулятор пикал несколько раз, двигатель мелодию пропиликивал, оставалось только рулями пошевелить – работают, и порядок, а здесь действий по проверке гораздо больше нужно выполнить, хотя это и не «Боинг». Ладно, продолжаем…
После окончания внешнего осмотра Джим одобрительно кивнул и сказал:
– Теперь давай отрабатывай проверку перед запуском двигателя. Пока без подключения, когда будет просвет, дождь хоть ненадолго закончится, тогда из ангара выкатим и на улице запустим.
– Ясно. Внешний осмотр – завершен… Сиденья, ремни и плечевые ремни – отрегулированы и зафиксированы… Кран топливных баков – «Оба»… Радио, автопилот, электрооборудование – «Отключено». Тормоза – проверены… Щитки капота – открыты…
– Все, достаточно. А теперь – все с самого начала, еще раз…
После занятий, когда мы с инструктором сидели в баре, я обратил внимание на довольное выражение лица красотки Нинон.
– Что это она сегодня такая довольная? – спросил я у Джима.
– Ей Жако телеграмму прислал, сообщил, что, как только дожди закончатся – прилетит, будут отмечать встречу, где она захочет. А уж она выберет, не поскромничает… Весь день радуется.
– Ну, могут ведь у человека быть маленькие радости, хотя бы иногда.
– Лучше, когда радуешься с кем-то вместе, а не за чужой счет, – ответил летчик.
– Это мы с тобой так думаем, у нее на этот вопрос своя точка зрения…
– А где он сейчас отсиживается?
– Кто его знает… Телеграмма из Виго была, там, наверное, «зимует».
Вечером Рыжик передала мне содержание очередной шифровки, ничего нового, то же самое, что и раньше: помощь будет, но не раньше первого конвоя из Протектората РА. В самом крайнем случае – направят к нам на постой пару человек из вновь прибывающих, но это самый нежелательный вариант.
Я спросил у нее:
– Никто малознакомый рядом не маячит, и того «делового человека» тоже не видела?
– Нет, надеюсь, что до начала регулярных перевозок тут шевелений по нашему поводу, скорее всего, не будет. Они ведь не самоубийцы: полезут сейчас, куда потом денутся, если что-то пойдет не так? В городе в основном местные, все новички издалека видны. За пределы города нос не высунуть, развезло все дороги, в море даже самые безбашенные рыбаки не выходят… Так что сидим и ждем…
– Сколько у нас осталось более-менее спокойной жизни?
– Около месяца, наверное… – Она заметно погрустнела.
– Месяц – это целая вечность, правда? – Я попытался улыбнуться.
– Правда… – Бригитта обняла меня, и мы несколько минут простояли, слушая, как молотит по доскам навеса ливень и поскрипывают от порывов ветра ставни на окнах…