1
Она родилась в восемьдесят пятом.
Год преломный, смена поколений,
когда ещё платили всем зарплату,
хоть небольшую, но хорошую. А Ленин
стоял везде с протянутой рукою.
Прилавки всё пустели и пустели.
Но все чего-то пили, пели, ели
и не ценили мира и покоя.
Отец, Сергей Иваныч Лубецкой,
был комсомольский деятель со стажем.
Он контрабандным занялся вояжем,
поскольку тоже не ценил покой.
Он торговал зерном и древесиной.
Продал пятнадцать танков, самолёт,
сто тысяч тонн грейпфрутов, апельсинов и полный пассажиров
пароход.
Его не раз ловили и судили.
Но он выскальзывал в зелёном мыле.
2
Потом затеял он большую стирку
и отмывал все прошлые доходы --
грейпфруты, самолёты, пароходы,
используя в любом законе дырку.
Знаком он был и с ворами в законе,
с начальством разговаривать умел,
с законодателями было много дел.
Его любой политик знал и помнил.
Имея комсомольский фирменный ресурс,
он перешагивал законы и указы.
Ни разу не был ни за что наказан.
И вывел свой корабль на новый курс.
Миллиардер. Предел его мечтаний
достигнут. В чем же суть?
Не просто пройден этот славный путь.
Есть всё, что пожелаешь. Нет желаний.
Автоматически ведя десятки дел,
толстел, седел и медленно старел.
3
Обычай новых русских после сорока,
а чаще старше -- перемена жён на новых.
Берут девчонок ловких и рисковых.
А старым зачитаются срока.
Сажают молодых красивых жён
пожизненно, без выхода наружу.
А если кто у них запрет нарушит,
в правах имущественных будет поражён.
Хотя, конечно, масса вариантов разных.
Подчас девчонки верх берут над мужиками.
Дают гулять им и гуляют сами,
мужей шпыняют, упрекают, дразнят.
Но самые печальные примеры,
когда, разбогатев под шестьдесят
и народив детей от пионерок,
отбрасывают лапти все подряд.
Общественность со сладострастным стоном
следит затем, как делят миллионы.
4
Сергей Иваныч, насмотревшись на коллег,
прельстил собой младую секретаршу.
Затем сменил машины и ночлег.
Жену не обделил. Он был её постарше
на восемь лет. Оставил ей квартиру,
все старые машины, загородный дом.
Себе отстроил новый. А потом
поехал путешествовать по миру.
И, следует сказать, его жена,
мать Анны, с ним не ладила давно.
Ей было очень многое дано
природой -- и красива, и умна.
Она в балете отслужила десять лет.
Но были связки у нее не прочны.
И вдруг в Вагановском вакансия, и срочно
она пошла преподавать в балет.
Люблю театр. Служила мать моя в балете.
Народ там чистый, честный и почти аскеты.
5
Мария вышла замуж в восемнадцать лет.
Ей нравился Серёжа синеглазый.
Тогда никто не знал, какой заразой
был поражён его менталитет.
Когда ему минуло двадцать шесть,
пошёл он вверх с секретарей обкома.
Советским людям персонаж весьма знакомый.
И в памяти подобный образ есть.
Чем выше пост, тем человек подлее,
циничней, барственней и недоступней.
Мы знали и тогда, что не умнее.
Сегодня знаем мы, что и преступней.
Затем затеял он свои аферы,
и деньги потекли, как летний дождь,
он изменил привычки и манеры
и стал на прежнего Серёжу не похож.
Она не вынесла, ушла. Решила -- прочь!
Потом вернулась. Он любил их дочь.
6
В его изменах не было сюрприза.
Она давно уж просчитала их,
его отлучки, грубости, капризы
и запахи духов недорогих
чужих, затем дороже и дороже,
отъезды на три дня, на две недели...
Ей эти игры слишком надоели.
Она сказала -- "Можем подытожить".
Он согласился. Без особого желанья.
И без упреков, криков и страданья
договорились об условиях развода.
Контракта брачного -- вот нынешняя мода --
они не составляли в те года.
Когда сошлись, страну ещё беда
приватизации губительного вала
не захлестнула. Зарабатывали поровну и мало.
И при разводах только споры за квартиру
терзали граждан. В остальном склонялись к миру.
7
В Европе -- в фильмах и в литературе,
когда разводятся супруги, есть нюанс,
не характерный, к сожалению, для нас,
для нашей необузданной натуры.
Там отпрысков духовно берегут,
всё делают для их же пользы вящей.
У нас же дети чаще горести обрящут,
когда родители меняют свой хомут.
Но Анечка в свои пятнадцать лет,
когда отец её решил омолодиться,
казалась выдающейся девицей,
в глазах таившей дивный вещий свет.
Она своих способностей не знала,
хотя ей бабушка в двенадцать лет сказала
"Ты будешь ясновидящей, дитя..."
Мария это приняла шутя.
Поцеловала дочку и забыла.
А зря. Такое помнить надо было.
8
Мы все учились, и не понемногу.
Зато бесплатно -- школа, ВУЗ, аспирантура.
Театры, книги и музеи, слава Богу,
в нас утончили разум и натуру.
Но изуродовал марксизм немного нас.
Не допускал он буржуазные воззренья
и экстрасенсов обрекал презренью,
не признавал интеллигенцию как класс.
Лишь прервалась цензурная плотина,
волхвов порасплодилось сотни, тыщи.
И уж пройдохи простодушных ищут
и ловят в предсказаний паутину.
Но ради справедливости отмечу,
что в ясновиденьи весьма редки таланты.
Ну, скажем, Бах и Гендель -- тоже музыканты,
но не такие же, что в яме пилят вечно.
Коллеги, я прошу у вас прощенья --
пример привел я только для сравненья.
9
Я сам порой предвижу жизнь свою,
но знаков, данных мне, не сознаю.
10
И вот, когда случилось потрясенье,
и папа с мамой стали жить поврозь,
её существованье прервалось
и вновь возникло, принеся виденья,
которые она могла прочесть.
Не все. Но часто знаки понимала.
Её сначала это занимало.
Она порой выбалтывала весть.
Родители тотчас насторожились.
Их испугали вещие слова,
но убедившись, что она права,
молчать на людях с ней договорились.
Она молчала в школе, а затем
молчала, в гости заходя к отцу.
Касалась с мамой только общих тем.
Но жизнь её души читалась по лицу.
Так часто дети видят более глубоко,
что мы в гордыне понимаем однобоко.
11
Так принято у наших богатеев --
чиновников, банкиров, шулеров --
детей кормить, поить, лелеять
и отсылать затем их со дворов
учиться в Принстон, в Кембридж и в Сорбонну.
Что за презренье к русской Высшей Школе?
Здесь превосходно учат математике, закону,
естественным наукам и крамоле.
Набор джентльменский, выглядит достойно.
А в государстве нашем всё и вкривь, и вкось.
Нет начинанья, чтоб не сорвалось,
нет мысли, чтоб додумалась спокойно.
Досадно -- те, кто вылез в первачи,
все неталантливы, нетерпеливы, нечестны.
Сатирик говорил о них -- рвачи,
посмешище и чудище страны.
Народ молчит. О чем же он притих?
О том, наверно, что достоин их.
12
Но за родителей не отвечают дети,
как вождь однажды лживо произнёс.
Им -- детям -- хорошо хоть где на свете.
Но где Пенаты их?.. Вот как стоит вопрос.
Когда дитя тусуется в Париже
четыре или пять веселых лет,
то у него потом сомнений нет --
не к Туле, а к Монмартру быть поближе.
Но это верно, к слову скажем, не для всех.
У нас ещё остались патриоты.
Мы ждем от них талантливой работы,
чтобы Россия обрела успех.
Меня, конечно, за подобные реченья
читатель может упрекнуть сурово.
Но я брюзжу довольно часто с увлеченьем --
пора блеснуть мажорным добрым словом.
Хотя известно, слово Мёд, хоть сколько говори,
не станет сладко ни снаружи, ни внутри.
13
Училась наша славная девица,
как выше упомянуто -- в Сорбонне.
Её краса, как в нежном анемоне,
одушевляла обращённые к ней лица.
Она отметила бразильского креола...
У парня закружилась голова.
Но с уст её, как и от уст Эола,
лились лишь невесомые слова.
Он стал ей друг. Потом ирландец рыжий
на время интерес её задел.
Как говорят у нас -- он к ней намылил лыжи,
но в результате от страданий похудел.
Она своих друзей любила лица
и радовалась силе и уму.
Но, к сожаленью, не могла влюбиться,
и, к счастью, понимала почему.
Но чаще мы, душой выслушивая весть,
не понимаем, как её прочесть.
14
Она же знала свой предмет желанный
за год до встречи -- творческой и странной.
15
У ней, не как у пушкинской Татьяны,
незримый образ был нечёток, мил.
Конкретный человек её хранил.
Она его встречала постоянно.
Он вдруг оказывался рядом с ней за партой,
где только что сидел её креол,
в столовой занимал удобный стол,
подсказывал ответы перед картой.
И помогал ей изучать науки,
и ставил ей за глупости щелчки.
Стыдливо в темпере испачканные руки
вдруг прятал за спину. Изящные очки
на нём сидели несколько высокомерно.
Обмолвилась об этом Анна как-то раз.
И он ответил, что претензия безмерна.
Таков он есть без лоска и прикрас.
Тот редкий случай, где она не права --
не он высокомерен, а оправа.
То был Андрей. Читатель, ты узнал его?
Но сам об этом он не ведал ничего.
16
. . . . . . . . . . .
17
Есть правда на Земле, но правда есть и выше.
В земном пути -- любовь, работа, сон.
А выше -- бесконечный перезвон
и душ, и звёзд -- чем полог вечный вышит.
Любовь редка. А сон работой скроен.
Он может быть недолог, неспокоен.
Любовь уходит, сон уходит. Ты один.
Труд остаётся. И всегда необходим.
Писание картин, стихов и нот
от сердца ничего не отберёт.
А музыка нам дарит настроенье,
и ноты создают каркас строенья,
которое зовётся личность и судьба.
Стихи нам подчиняют Время и Пространство.
Здесь возникает Счастье в виде постоянства
Свободы. Происходит ворожба.
И зарождаются Миры иные в нас,
которые нужны, чтоб разум не погас.
18
Теперь понятно, уважаемый читатель,
как ординарны мы в сравненьи с Анной,
с её проникновеньем и уверенным, и странным
в те сферы, что закрыл для нас Создатель.
Быть может, к будущему ключ она имела,
но в совершенстве пользоваться им не научилась.
Сама частенько жертвой становилась,
когда при посторонних слишком смело
сама с собой или с незримой тенью
и говорила, и смолкала, покраснев,
что нынче редко среди юных дев.
Краснеть -- имею я в виду. Друзья в недоуменьи.
Но все молчат, хоть понимают, что любой,
кто говорит на людях сам с собой,
в душе несёт болезненное свойство.
Им это доставляло беспокойство.
Она, ценя их деликатность и терпенье,
меняет с тонким миром правила общенья.
19
Когда он появлялся, то она
была спокойствия и мудрости полна,
не реагировала на его прикосновенья,
запоминала главные мгновенья,
когда энергия в виденья превращалась.
Она решительно, но мягко с ним прощалась,
в обмен веществ фантазий не вводя.
Училась властвовать собою, и хотя
ей каждый раз бывало грустно,
она была решительна, искусна.
И прекратила эти странные свиданья
почти жестоко, прочно и всерьёз,
избегнув и депрессии, и слёз.
И он исчез, чтоб план её образованья
был не нарушен, и её сознанье
не исказило то пространство, где она
была так искренно заочно влюблена.
20
Она училась жить в обыкновеньи
среди людей, не знающих видений,
среди простых обыденных процессов --
физиологии, питанья, магазинов,
подорожанья кофе и бензина,
неадекватных пошлых интересов
к футболу, пиву, сексу, модам,
терпя тинейджеров -- веселых, глуповатых,
телеведущих -- сплошь придурковатых,
певцов -- моральных и физических уродов.
И находила нечто горестное в том,
что становилась социальным существом.
Но понимала, что всё это неизбежно,
и утешалась тем, что не навечно.
Предвидела печаль свою сердечно
и будущую боль любила нежно.
Она постигла таинство веков,
что женщины произвели на свет Богов.
21, 22, 23
. . . . . . . . . . . . . . .
24
Я пытаюсь вернуть тот потерянный Рай,
что мне в юности выпал, как данность.
Словно Бог разрешил -- "Если хочешь -- играй,
выдыхай своей сути органность".
Ни всесильная власть, ни царёвы певцы,
ни союзы солидных авгуров
не коснулись весёлой натуры,
не смогли меня взять под уздцы.
Я их просто и искренне не замечал,
в храмах книг, женских глаз, филармоний,
постигая основы гармоний
и начала словесных начал.
Это был над вещами и бытом полёт
с выделеньем из сердца субстрата
филигранно, неспешно и свято --
самых чистых метафор и нот.
Но порой всё, что было в стараньях дано,
как волною цунами смывало вино.
25
Так с годами учась и умнея,
постигая людей и природу,
приближаясь к небесному своду,
признавался всё легче в вине я.
И заметил я, что покаянье
постепенно мне Рай возвращает,
продлевает мой стих, опрощает,
к горним снам обращает вниманье.
И опять мои перья на крыльях
под струящимся ветром трепещут.
А внизу только деньги и вещи
с головой населенье накрыли.
Нужно знать хулиганскую Музу мою...
Мне порой наливает она
с провансальских широт золотого вина.
"Нет, подруга, я нынче не пью".
И она веселеет, нахалка,
и хохочет -- "Халява! Не жалко?"
26
Не жалею пиров, что Верхарном
прославлялись в его "Мастерах",
и жратвы, что в объёмах кошмарных
громоздилась на пьяных столах.
Я любил этот образ фламандский,
сам был предан ему и грешил.
Но со временем твердо решил,
что художнику путь пуританский,
или, скажем точнее, мещанский
добавляет и время, и сил.
От умеренности -- благородство
проявляется в лучших трудах,
как бывало лишь в юных годах,
где дышало Души первородство,
где лишь бедность, любовь и искусство
воплощаются в искренность чувства.
Если хочешь вернуть свой потерянный рай,
в наслажденьях Божественных Игр умирай.
27
Влиянье чувства нежного в теченье долгой жизни
на судьбы разные я изучил вполне
и описал, как мог, в келейной тишине,
за что, я думаю, мне воздадут на тризне.
От женщин производятся стихи.
Люблю я Навзикаю, Афродиту,
булгаковскую ведьму Маргариту,
мою жену и юности грехи.
Перечислять, кто дорог мне -- уйдёт неделя.
Всегда влюбляться лучше без оглядки,
чем ханжеские соблюдать порядки --
быть на словах одним -- другим на деле.
И если не любить своих героев,
то не напишешь даже пары строф.
Я не оригинален и не нов
в таком академическом настрое.
И потому я строю из любви мою поэму
и не ищу, и не придумываю тему.
28
Но возвратимся к Лубецкой. "Аэрофлот"
её за счастьем и несчастьем к нам несёт.
Закончив практику, пройдя шестой семестр,
она летит домой на третий месяц лета.
Короче, будет жить, пока не надоест.
Она большая. И сама решает это.
. . . . . . . . . . .
29
. . . . . . . . .
30
Мой Питер, август так тебе к лицу...
Нева, мосты, роскошные палаты,
летящий Ангел к Зимнему Дворцу
с правобережья -- золотой, крылатый,
фигуры мрачные, причастные к венцу --
порфироносные герои и злодеи,
российской государственной идеи
блюстители -- на пьедесталах и конях,
что вызывали раньше и почтение, и страх...
И Невский, где от Пестеля доныне
полно фланирующих и господ, и дам,
как антилоп, пасущихся в пустыне;
бомжей, лежащих львами здесь и там,
девчонок разных стран приспущенные брюки
почти до положенья "Нате Вам",
блестящие глаза, исколотые руки,
плакаты "Sale" в окнах по домам.
Да, Петербург сегодня продаётся весь.
Не Ангел ли принёс нам эту весть?..
31
Июль и август -- превосходная пора
для скромных сельских наслаждений
среди зелёных насаждений,
для чаепития с утра.
Но не у каждого имеется игрушка,
что называется усадьба или дом.
Полжизни, как рабы, мы спину гнём,
чтоб возвести убогую избушку.
Но если кров построен, то леса
становятся доступными, своими,
и над наделом нашим небеса
высвечивают ночью наше имя.
Владельцы мы участка на земле
и части неба, что висит над нами.
И можем завещать своей семье
кусок Вселенной с мухами и комарами.
А кто бездомен, неприкаян, сир,
тот может завещать хоть целый мир.
Но, к сожалению, как правило, у них
наследники живут в мирах иных.
32
Для Анны эти чистые услады
доступны были в превосходной мере.
У матери был дом с версальским садом,
и у отца дворец и зверь в вольере --
кавказец с сильным именем Казбек.
Параметрами -- лев, характером -- король.
Он понимал, что суетливый человек
играет в жизни вспомогательную роль.
Как равную, лишь Анну уважал.
Ей позволял расчесывать свой мех,
с презрением разглядывая всех,
кто к барину на дачу приезжал.
Сначала Анна навестила мать.
Но пожила недолго, полнедели.
Затем ей женские беседы надоели
и неудобная шикарная кровать.
Так невзыскательны мы в юные года...
Забыли вы об этом, господа.
33
Здесь следует вернуться на три дня,
когда красавица из Франции цветущей
вступила в наши северные кущи,
желанный образ в памяти храня.
С той первой встречи минул год. И с ним
по уговору созвониться срок
настал. Но на её звонок
автоответчик твердо объяснил,
что он уехал и вернется пятого числа.
Ей стало страшно, что в её виденьях это
не отразилось ни одной приметой.
Но, поразмыслив, Анна поняла,
что, изгоняя его образ так искусно,
она с ним потеряла вовсе связь
и информация любая прервалась.
Ей стало на минуту грустно. Потом она решила -- "Подожду
три дня.
Уроком это будет для меня".
34
Андрей приехал, тотчас позвонил,
заговорил о тонкостях искусства.
Она же слушала, пока хватало сил,
сопротивляясь неотчетливому чувству --
увидеться как можно поскорей,
заговорить, коснуться рукава украдкой,
смотреть в глаза, его медлительной повадкой
залюбоваться. -- "Что же ты, Андрей?
Зачем ты говоришь о чем-то сложном,
чужом, ненужном, бесконечно нудном?
И выслушать-то это очень трудно,
а уж понять -- так просто невозможно".
Она поймала паузу и тут
произнесла наивно, наудачу
"Я уважаю ваш тяжёлый труд,
но не вникаю в вашу сверхзадачу".
Он вдруг осёкся, помолчал и произнёс
"А я-то вас воспринимал всерьёз.
35
Что это значит? Вы мне кажетесь умны
достаточно, чтоб поддержать беседу
о чем угодно. Думал -- я приеду
и на просторах неприветливой страны
я встречу сострадательную душу,
способную до тонкостей понять
мои заботы". -- "Я старалась слушать".
"Старались? Вы меня обидели опять".
"Ах, извините, я, ей-Богу, не хотела.
Я Вас ждала, я думала о вас.
И вот пришёл прекрасный этот час...
С налёту я не вникла в ваше дело.
Мне нужно время". -- "Этими словами
Вы покорили мой печальный дух.
Я преклоняю перед вами взор и слух.
Я был неправ. Мне стыдно перед Вами".
"Ну вот и хорошо. Я у дверей.
Давайте встретимся". -- "Конечно. И скорей".
36
Вот и встретились двое. И что же? Она
потаённой давнишней любовью полна.
Он магической странной её красотой
покорён. Но холодным рассудком
он над сердцем и слабым, и чутким
учиняет контроль грубоватый, простой,
проявленья восторга пытаясь умерить
и стараясь себя безуспешно уверить,
что таких, как она, пруд пруди.
Он весь в образах, в планах, в работе.
Микеланджело Буонарроти
укрощением духа и плоти
был ему образцом. Впереди
ждёт его каторжанина участь.
Станет он, восторгаясь и мучась,
новый мир исторгать из груди.
И любовные прочные узы
для художника будут обузой.
37
Мы знакомы с мужским эгоизмом.
Обострился он с капитализмом.
Благо, если с годами и с мудростью нежность
приглушит нарциссизм и небрежность
в отношеньи не только к любимым -- ко всем.
Я постиг, как подчас выдаёт нас,
что мужчина -- не пол, а диагноз,
излечимый, увы, не совсем.
Правда, случай с суровым героем моим
был немного другим. Знала Анна,
что способен он быть постоянным,
если внешне легко и нерабски любим.
Был он предан одной только Музе
и расписывал купол -- "Седмица Творенья".
Капал воск на глаза и лишал его зренья.
И боялся он тягот другого союза.
Но известно -- без женщины участь творца
не достигнет Божественной выси Венца.
38
Жизнь за страсти готовит аутодафе,
за счастливые дни Она платит кручиной.
Но об этом пока помолчим по причине,
что влюблённые наши на Невском, в кафе,
увлечённо беседуют, с темы на тему
переходят, себя сознавая едва ли.
О Европе, о странах, где оба бывали,
о театрах, о модах, легко, без системы.
Он забыл все сомненья. Её легкий смех,
водопад её умбраволосый,
невесомые шутки, вопросы
ни о чём, обо всём, обо всех
возрождают в душе его детство,
где отец его странности мог понимать,
где была молода его теплая мать
и творилось волшебное действо.
Он не знал, что меняется в эти часы
от её волшебства, простоты и красы.
39
Всё тревожней и горше, когда приближается август к исходу.
Вот ещё одно лето летит, словно выдох. Конечен их счёт.
Приближается женщина с полными вёдрами, мне обещая погоду.
Это осень идёт мне навстречу красиво и медленно, словно
течёт.
Я бреду от берёзы к сосне и ладонью скольжу по коре их.
Не приветствие это -- сочувствие. Близится наша печаль.
Человек, получая от Бога Природу, торопит -- "Скорее!"
и готовит для мертвых деревьев свою именную печать.
Благородство лесов означает всего только их беззащитность.
Красота и печаль -- две подруги, живущие в наших краях.
Но пока ещё лето стоит, и порою гроза оглушит нас,
и костёр принимает меня, как соавтор, на равных паях.
Но печаль и истома всё чаще отводят мне руки
от работы. И грусть предстоящей, хотя и недолгой разлуки
сочиняет мелодий минорных периоды, такты, куски.
Но, не зная себя, происходит в лесу моё лето...
В закромах вечеров много золота, ветра и света,
и совсем не найдётся придуманной мною тоски.
40
Ещё одно божественное лето
прошло, отняв у жизни сотню дней.
С годами ценность времени видней.
И всё дороже я плачу за знанье это.
Потерянный в безделье каждый час
недовершённым делом и строкой,
не вписанной расслабленной рукой
в тетрадку, укрепляет нас
в сознании, что жизнь дана нам для трудов,
которые откладывать преступно.
Промчатся дни и станет недоступным
святой урок, который был готов
ты совершить дотошно, скрупулезно,
чтобы возникло некое творенье,
в которое вошли печали и терпенье...
А нынче начинать всё это поздно.
Морали эти сочиняю сам себе я,
чтоб выгнать из себя лентяя и плебея.
41
Невзрачностью осин осенних сонных,
прозрачностью пастельных поздних зорь,
распутицей и слякотью сезонной
продолжилась любовь, как в детстве корь.
Капризна эта царственная хворь
в волшебной хмари зелени озонной.
Прощальные часы плывут кострами
и стелют песенный дурманный чад.
Румянец лиц в тональности керамик,
глаза, как ноты на листе молчат.
Прекрасные слова рождают думы,
а мысли облекаются словами.
Но странно, для меня слова -- я дома --
одно и то же, что и -- я не с Вами.
Такие времена, такие нравы...
Такая тяжесть, эта наша лёгкость.
А небо, видите, вон там, немного справа
привязано к земле большой верёвкой
белой...