Контуры чисты, блики не густы, крыши и мосты, арки... Сонны берега, призрачна река, замерли пока парки. Тихо проплыло тяжкое крыло, светлое чело или в выси ветровой мальчик над Невой, ангел вестовой на шпиле.

Мимо Спаса, мимо Думы я бреду путем знакомым, мимо всадников угрюмых к бастиону Трубецкому. Вдохновенья старых зодчих, Петербурга привиденья дразнят память белой ночью и влекут в свои владенья.

Грани берегов, ритмы облаков в легкости штрихов застыли, и воды слюда раздвоит всегда лодки и суда на штиле. Все без перемен — кадмий старых стен, и колодцев плен лиловый, эхо и лучи множатся в ночи, как орган звучит слово.

Розоватый дождь в апреле, разноцветные соборы, зимы в синей акварели, в охре осени узоры. Кто-то кистью, кто-то мыслью измерял фарватер Леты, кто-то честью, кто-то жизнью расплатился за сюжеты.