Станция Петрушкино, собственно говоря, никакая не станция, так просто, платформа в лесу с маленьким станционным зданием и киосками, торгующими водами и газетами. Дачный поселок Петрушкино расположен в двух километрах на другой стороне, за железнодорожной линией.

Асфальтированная дорога, идущая от реки, сперва поднимается в гору, а затем, уже перед самой станцией, снова идет под уклон.

Пробираясь полем и кустами, ребята кое-как одолели подъем. Зато, выбравшись на участок, который полого спускался к станции, они покатили по нему, как по ледяной горе, — нужно было только сохранять равновесие да стараться не попадать на обочину.

Если бы ребята были опытными экспериментаторами или просто были наблюдательнее, они могли бы заметить, что действие кибернетического трансформатора не было всюду совершенно одинаковым. Сильнее всего отсутствие трения сказывалось в непосредственной близости к трансформатору. Подниматься в гору было всего труднее Витьке Лозовскому, который нес трансформатор на ремне, перекинутом через плечо. Зато он и покатился быстрее всех под гору.

Когда он пронесся мимо киоска с газированной водой, там сразу выскочили пробки из всех бутылок. Продавщица была с головы до ног облита пенящимися потоками «Малинового напитка» и «Хлебного кваса». Но Витька этого даже не заметил — он был уже у платформы.

К станции, видимо, только что подошел дачный поезд. В это время пассажиров было мало, и несколько человек, сошедших на станции, беспомощно пытались освоиться с неожиданным исчезновением трения. Кто падал, кто еле держался на ногах, кто ругался, а кто смеялся.

Самодовольная дама в пестром платье важно вышла из вагона и, сделав несколько шагов, потеряла равновесие и стала на четвереньки. Она делала безуспешные попытки подняться на ноги, а компания молодежи из окна вагона подавала советы. От этого дама еще больше приходила в ярость.

По-видимому, трение исчезло здесь недавно, перед самым приходом ребят. Поезд, как обычно, подошел к станции, и пассажиры начали выходить из вагонов. Для тех, кто оставался в поезде на своих местах, или для тех, кто стоял на платформе, уменьшение трения было почти незаметно — оно сказывалось, только когда человек начинал двигаться.

Увидев стоящий на станции поезд, Витька крикнул Сереге:

— Давай садись скорее! Мы тебя здесь подождем. Главное — замечай километры, когда опять появится трение!

Серега с ходу влетел на платформу и легко скользнул по ней к площадке ближайшего вагона. Ребята уже привыкли к отсутствию трения и двигались гораздо увереннее.

Витька, Яшка и Алек стояли в начале платформы и с любопытством смотрели, как машинист пытался стронуть состав с места. Колеса моторного вагона быстро вращались, но поезд не двигался. Трение между рельсами и колесами уменьшилось настолько, что эта сила была недостаточна для того, чтобы преодолеть инерцию даже почти пустого состава. Машинист пробовал включать моторы то плавно, то резким рывком, то пробовал сперва осадить состав назад — так делают обычно машинисты тяжеловесных товарных поездов, для того чтобы потом страгивать с места не все вагоны сразу, а постепенно, начиная с передних. Но ничего не помогло. Моторы гудели, колеса вертелись, а поезд стоял на месте.

— Витька, а ведь он и не стронется, — сказал Алек. — Трение-то исчезло! Как же он поедет?

В тоне, которым это сказал Алек, слышалось нескрываемое торжества: «Видели? Я вам говорил — надо выключить трансформатор, а вы всё хотели сами!»

В это время издалека донеслись гудки приближающегося поезда. Это был длинный состав товарных вагонов, и шел он по тому же пути, на котором стоял дачный поезд.

Пассажиры на платформе заметили приближающийся состав и бросились кто как мог в стороны. Кто-то что-то кричал. Самодовольная дама, которая все еще не могла встать на ноги, завизжала тонким голосом. В конце платформы отчаянно размахивал красной фуражкой взволнованный железнодорожник. Из дверей моторного вагона выглянул машинист и тут же вернулся на свое место. Он включил моторы на полную мощность, но колеса по-прежнему буксовали. Товарный состав быстро приближался к станции.

У Витьки перехватило дыхание. «Ну вот и доигрались с этим чертовым трансформатором, — мелькнуло у него в уме. — Раз нет трения, то этот поезд не может тронуться с места, а задний не может затормозить… Сейчас ка-ак врежется!..»

Витька сорвал с плеча трансформатор и дрожащими руками стал расстегивать футляр.

Товарный состав стремительно приближался. Его гудки были слышны все ближе и ближе.

Раздался резкий и неожиданно громкий сигнал, который подал машинист дачного поезда.

Футляр трансформатора никак не расстегивался. Оттого что Витька спешил, ремень только выскальзывал из рук, и его никак не удавалось вытащить из пряжки.

Пассажиры в поезде не подозревали о грозящей опасности. Они не видели идущего сзади поезда и не понимали, почему происходит задержка с отправлением и почему подаются тревожные гудки. Впрочем, все события развивались так быстро, что просто не было времени во всем разобраться. В вагонах трение исчезло так же, как и на платформе, но для пассажиров, спокойно сидящих на своих местах, это было почти незаметно.

Машинист снова подал несколько сигналов, но Витька так был поглощен своим делом, что ничего не слышал и не соображал. Только бы скорее выключить трансформатор.

— Дай я отстегну, дай мне! — зудел под боком Алек.

— Отстань, я сам!

Наконец пряжка отстегнулась, и Витька откинул крышку футляра. Он поискал глазами общий выключатель и уже готов был его повернуть, но в последний момент засомневался. Уж очень досадно было так сразу выключать прибор, совсем его не использовав. Тем более, что для того, чтобы предотвратить крушение, нужно было всего лишь восстановить трение, тогда один поезд сможет уйти со станции, а другой затормозит…

— Давай, жми скорее! — нервно крикнул Алек.

— Погоди…

Витька взглянул на поезд. Он продолжал буксовать.

Товарный состав был метрах в двухстах или больше и быстро приближался.

«Есть еще секунд пять-шесть…» — успел подумать Витька и вместо общего выключателя нажал первую попавшуюся кнопку.

В тот же момент электричка сразу рванула с места и, быстро набирая скорость, пошла… назад, навстречу товарному поезду!

Серега в это время находился внутри вагона и не видел, как Витька нажал кнопку прибора. Он, как и все, кто находился в поезде, не знал ничего о том, что происходило на станции, и не подозревал о приближении товарного состава.

Соблюдая максимальную осторожность, он прошел по проходу до первой скамейки и, стараясь не поскользнуться, сел на свободное место у окна. За то время, что прошло с момента отмены трения, он уже успел привыкнуть к новым условиям, и главное, о чем он все время помнил, — это необходимость соблюдать крайнюю осторожность при каждом движении. Любой прыжок, толчок, даже просто нерассчитанный взмах руки могли привести к падению.

Сев на место, Серега успел заметить какую-то суматоху за окном на перроне, но подумал, что это вызвано исчезновением трения. Поезд тронулся и сразу пошел очень быстро. Перед окном вагона промелькнули растерянные пассажиры и дама, которая наконец встала на ноги. Мелькнул белый щит с надписью «Петрушкино», конец платформы и станционные часы.

«Половина второго», — отметил про себя Серега. Он посмотрел на свои часы — они показывали тридцать одну минуту второго.

В этот час в поезде было почти пусто. У окна напротив сидел пожилой мужчина с вертлявой девочкой лет восьми. В другом конце вагона расположилась компания девушек, которые о чем-то спорили.

Серега стал смотреть в окно на мелькавшие кусты, деревья, телеграфные столбы. Было интересно следить за тем, как провода, натянутые между столбами, то поднимались, то опускались, то быстро взбегали на пригорок, то снижались почти к самому железнодорожному полотну.

Промелькнул километровый столб, но Серега не успел разобрать цифры. Он вспомнил, что ему надо заметить, на каком расстоянии от Петрушкино восстановится трение. Он попробовал осторожно пошевелиться — оказалось, трение действует нормально. Серега вытащил из кармана перочинный ножик — он был совсем не скользкий. Серега положил его на ладонь и стал осторожно наклонять руку — ножик не скользил. Значит, трение уже восстановилось, а Серега не успел точно заметить, на каком расстоянии от станции это произошло. Он уткнулся в окно, дожидаясь следующего километрового знака.

Он увидел: «47».

«Значит, примерно три-четыре километра от станции, — подумал он. — Только странно, поезд идет к Москве, а километры не убывают, а прибавляются. Петрушкино, кажется, на сорок третьем километре…»

Мужчина, сидевший напротив, сказал девочке недовольным голосом короткую фразу, из которой Серега решительно ничего не понял:

— Онко в росум тасорб одан ен акчело…

Сразу вслед за этим девочка встала, протянула руку к открытому окну и на лету поймала за окном смятый бумажный комочек.

Девочка села, аккуратно развернула бумажку — там оказались вишневые косточки. Серега видел это совершенно ясно, потому что во все глаза следил за девочкой, пораженный той необычайной ловкостью, с которой она сумела поймать за окном неизвестно откуда взявшийся сверток с вишневыми косточками.

Дальше пошло еще непонятнее: развернув бумагу, девочка опять протянула руку к окну и поймала пустой пакет. Затем она достала из свертка вишневую косточку, пожевала, а потом вынула изо рта целую вишню и положила ее в пустой пакет. Таким же способом появились вторая, третья и все последующие вишни.

Серега ничего не мог понять.

Девочкин папа сидел молча и равнодушно смотрел в окно. Другие пассажиры не обращали на них никакого внимания.

Девочка продолжала доставать вишневые косточки и, пожевав, складывала в пакет целые вишни.

Мужчина сказал:

— Орокс, орокс.

Девочка ответила:

— Медеирп орокс ым а апап?

«Наверное, какие-нибудь иностранцы, — подумал Серега. — Фокусники!» Он еще раз присмотрелся к тому, что делала девочка. Все получалось совершенно по-всамделишному. Не было никакого обмана — действительно, из косточек получались вишни.

Мужчина достал из кармана газету и стал читать. Серега увидел, что это «Вечерняя Москва». Значит, они русские? Да и с виду они совсем не похожи на иностранцев…

Серега подумал, что, может быть, это связано с действием трансформатора, но он не знал, что Витька переключил его после того, как Серега сел в поезд. Серега был уверен, что ребята не станут ничего менять в трансформаторе до его возвращения. Иначе, какой же смысл в поездке?

Серега рассеянно смотрел на газету, которую читал мужчина. Газета была сложена так, что Сереге все надписи были видны вверх ногами. От нечего делать он начал читать их сперва слева направо, потом справа налево. Он не успел дочитать заглавие передовой, потому что мужчина опустил газету и сказал:

— Огоротв тревтеч.

Потом он посмотрел на ручные часы и снова поднял газету.

В тот же момент девочка спросила:

— Сач йыроток?

Серега машинально тоже посмотрел на свои часы — они показывали четырнадцать минут второго.

«Стоят, — подумал Серега. — Ведь на станции, когда мы выезжали, было уже половина второго». Но тут же спохватился: «Как же так, ведь я тогда смотрел на свои часы, и они показывали тогда то же время, что и станционные, — половину второго!»

Серега поднес часы к уху — они шли. Он еще раз внимательно посмотрел на циферблат и увидел, что секундная стрелка бежит в обратную сторону! Он стал внимательно следить за движением стрелки. Вот она дошла до 60, затем перешла на 55, затем на 50, 45, 40 и так далее, продолжая отсчитывать время в обратную сторону.

«Что за чертовщина! Если мы отменили трение, то от этого часы могли пойти быстрее, но уж никак не обратно? Хотя… трение, очевидно, восстановилось».

Серега осторожно пошевелился на скамейке — трение ощущалось совершенно отчетливо.

Серега стал смотреть в окно. Поезд, не останавливаясь, проходил мимо станции. Серега прочел надпись: «Кучково».

«Кучково»? Так ведь это дальше от Москвы, чем Петрушкино! Но поезд-то шел к Москве! Он это знал точно.

Со скамейки в дальнем конце вагона поднялись две девушки в ярких платьях и, пятясь, пошли к выходу из вагона. Они смеялись и что-то говорили друг другу, но Серега ничего не мог понять. У них получалась такая же тарабарщина, как у девочкиного папы, сидевшего напротив.

Серега решил сосредоточиться и спокойно сообразить, что происходит. Он еще раз посмотрел на часы — было уже только десять минут второго.

«Так, — думал он, — часы идут обратно. Поезд, который шел к Москве, идет в противоположном направлении. Девушки, пятясь, идут по проходу. Наконец, девочка берет в рот косточки, а вынимает изо рта целые вишни… Значит, вообще все идет обратно. Ну, а что будет потом? И вообще «потом» должно быть теперь уже не «потом», а «сперва»? Ничего не понятно! И что ему теперь делать? Сойти на ближайшей станции и сесть в поезд, который по-нормальному шел бы от Москвы, а теперь пойдет к Москве?.. А между прочим, как же машинисты могут управлять поездами, если они не видят, куда едут? Ведь моторный вагон теперь оказывается в хвосте поезда!»

Серега опять посмотрел в окно. По шоссе, которое здесь подходило к самой железной дороге, быстро проносились автомобили. Все они шли задним ходом, но это не мешало шоферам избегать столкновений.

Промелькнуло поле, на котором работал трактор. Он тоже двигался задним ходом по вспаханному полю и оставлял за собой целину. Сочные черные пласты земли, попадая на лемехи плуга, заворачивались и аккуратно ложились один к другому, образуя ровную луговину.

Пошел дождик. Собственно не пошел, а стал возникать из земли и подниматься к небу. Это было очень забавное зрелище. Крупные капли воды собирались на листьях деревьев, на земле, на траве, на окнах вагонов и, как мячики, отскакивали, оставляя за собой сухую поверхность. Получилось так, словно вся земля превратилась в какой-то фонтан, покрытый огромным решетом, — капли воды взлетали отвесно вверх и поднимались до самых облаков.

Серега подумал, что независимо от того, переключали ребята трансформатор или нет, надо заметить, на каком расстоянии прекратится его действие. То есть нужно ехать в поезде до тех пор, пока время опять пойдет нормально.

Когда Витька нажал кнопку на панели кибернетического трансформатора, он думал лишь о том, что необходимо предотвратить столкновение поездов, а для этого нужно было восстановить трение.

Так оно и случилось. Как только щелкнул контакт переключателя, так сейчас же действие трансформатора изменилось. Восстановилось нормальное трение, но изменил свой смысл другой важнейший закон природы — закон причинности, или закон необратимости времени.

Теперь причины и следствия поменялись местами, время стало течь в обратную сторону и все события стали развиваться в обратном порядке — от конца к началу.

Конечно, ребята не могли всего этого сообразить. В первый момент они просто растерялись и не поняли, что случилось. Когда Витька увидел, что дачный поезд пошел навстречу товарному, он очень испугался, но, заметив, что и товарный поезд изменил направление своего движения, сразу успокоился. Первая цель была достигнута — столкновение предотвращено. Теперь можно было разобраться в том, что получилось. Трансформатор с откинутой крышкой футляра лежал рядом на скамейке.

— Ты какую кнопку нажал? — спросил Яшка.

— Вот эту.

— А что там написано?

Витька посмотрел. Рядом с кнопкой на маленькой табличке мелким шрифтом было написано: «Время необратимо. Всегда причина предшествует следствию».

— Ну и что же теперь будет? — опять сказал Яшка. — Конечно, всегда сперва бывает причина, а потом следствие. На то она и причина.

— Теперь, наверное, будет все наоборот: что было причиной, то станет следствием, а следствие — причиной.

Витька сказал это совсем не уверенно, просто ему нужно было что-то сказать для поддержания своего авторитета «физика». Он сам не представлял себе, как это причины и следствия могут поменяться местами.

— Х-ха! Вот чудак-то!.. Смотрите, ребята! — воскликнул Алек.

Ребята обернулись. Какой-то человек, в старомодных железных очках, ходил по перрону и раскладывал в разных местах яблоки. Он доставал их из бумажного пакета. Одно яблоко ему никак не удавалось засунуть достаточно далеко под скамейку. Он даже стал на колени и не успокоился до тех пор, пока яблоко не оказалось в самом дальнем углу. Потом он аккуратно разложил еще несколько яблок по самой середине платформы и положил на землю пустой пакет. После этого он смешно взмахнул руками, и все яблоки со всех концов платформы покатились к его ногам, сами попрыгали в пакет, пакет повертелся на одном месте и подскочил прямо в руки пожилого гражданина.

— Вот это да! Это здорово!

— Это тебе не пропажа трения!

— Интересно, что же он сделал для того, чтобы яблоки сами попрыгали в пакет?

— Я же тебе, Яшка, объяснял. Мы отменили закон времени. Теперь все, что было сперва, будет потом, и наоборот…

— Ни черта не понимаю! Как же так: «что было сперва, будет потом»? Ну вот, я тебя спрашиваю, а ты отвечаешь, как обычно, а по-твоему должно было бы быть наоборот — сперва ты ответил, а потом я спросил?

— А чего ты ко мне пристал? Я что, обязан все знать? Там написано: «Время необратимо». Я нажал эту кнопку, значит, все должно быть наоборот. Гражданин рассыпал яблоки, а потом их собрал по одному. Просто нарушилась причинная связь явлений, и ничего особенного…

— Тоже сказал — ничего особенного!.. Ну, а почему у нас все идет по-нормальному? Если нарушилась причинная связь, тогда и мы должны были бы делать все наоборот? Ходить задом наперед?

— Может быть, мы попали в какую-то щель между пространством и временем? — глубокомысленно заметил Алек.

На это даже Витька при всех его познаниях в области новейшей физики, почерпнутых в журнале «Техника — молодежи», ничего не мог ответить. У него мелькнула смутная догадка, что если бы всё, решительно всё пошло обратно, то это было бы равносильно тому, что вообще ничего не изменилось бы. Очевидно, обратный ход времени мог заметить только тот, кто сам находился в другом, прямом времени, но ясно сформулировать эту догадку Витька не мог. В это время его внимание привлек маневровый паровоз, медленно проходивший мимо платформы. Дым и пар возникали в воздухе и быстро втягивались в паровозную трубу. Это было очень странное зрелище.

Паровоз постепенно замедлял ход и остановился против того места, где были Яшка и Алек. Витька тоже подошел поближе.

Алек заглянул в будку машиниста, стараясь увидеть, как горит огонь в топке.

— Вот ты говоришь, — сказал он, обращаясь к Витьке, — что теперь все идет наоборот, то, что было причиной, стало следствием, и так далее. А не сумеет ли уважаемый физик товарищ Лозовский объяснить мне, как теперь может идти паровоз?

Алек имел вид победителя и ехидно улыбался.

— А что особенного? Так и идет. Раньше шел бы вперед, а теперь идет назад. Просто колеса крутятся в обратную сторону.

— А уголь?

— А что — уголь?

— Как же теперь: кочегар достает из топки горячий уголь и кидает его остывать в тендер?

— Так и кидает. Ничего особенного.

— Опять — ничего особенного! А огонь? Он, что же, по-твоему, тоже горит назад?

— И огонь…

— Откуда же берется тепло? Тогда выходит, что уголь в топке не горит, а остывает? Огонь не греет, а холодит? Так?

— Ну так…

— А вода в котле горячая?

— Горячая…

— Откуда же берется это тепло? Из воздуха? Значит, тепло само собой переходит от холодного тела к горячему? Тогда, по-твоему, можно холодную головешку бросить в снег и она соберет из снега столько тепла, что сама собой загорится и станет поленом? А потом из него вырастет дуб?

— Береза, — поправил Яшка.

— Ну что?

Витька был несколько озадачен. Физика была его любимым предметом. Когда они проходили «Теплоту», он получил пятерку именно за ответ о работе паровой машины. Он очень хорошо помнил, что тепловая энергия всегда переходит от горячего тела к холодному, что энергия движения паровоза получается от преобразования химической энергии топлива в механическую работу. При этом обязательно должно расходоваться топливо. На этом основаны все тепловые машины, этим же доказывается невозможность вечного двигателя — нельзя получить работу из ничего. Теперь же выходило, что и поезд двигался, и уголь в тендере не убывал, а прибавлялся.

Витька не находил ответа на эти сложные и противоречивые вопросы. Он стоял молча, рассеянно глядя на то, что делалось на платформе.

Пятясь, прошла уборщица, деловито разбрасывая метелкой мусор из совка.

Прошел по перрону парень в пестрой рубашке. Он шел развинченной, вихляющей походкой, словно был не человеком, а деревянной куклой, у которой все шарниры так разболтались, что руки и ноги едва держатся на своих местах. На нем были брючки небесно-голубого цвета, такие узенькие, что было совершенно непонятно, как он сумел просунуть в них свои неуклюжие ноги. Парень шел, конечно, пятясь и не видя, куда идет, и налетел на задумавшегося Витьку.

Он что-то проворчал и так сильно толкнул Витьку, что тот едва устоял на ногах.

— Эй, ты, потише! — крикнул Витька.

Но парень не реагировал на этот окрик. Во-первых, он не мог его понять, воспринимая все звуки наоборот, а во-вторых, он, собственно говоря, уже отреагировал на него раньше, когда толкнул Витьку.

Витька подумал, не затеять ли с ним драку, но в это время он услышал крик Яшки Букина:

— Эй, вы, стойте! Поезд идет!

По тропинке, ведущей к станции и пересекающей железнодорожные пути, шла группа прохожих. Это было целое семейство, очевидно приехавшее сюда провести свободный день. Родители шли впереди, а за ними бежали две девочки в одинаковых платьицах.

Ребята, конечно, видели все это наоборот: впереди, пятясь, бежали девочки, затем шли две женщины, и последним важно шагал задом наперед мужчина с большой сумкой. Они двигались прямо наперерез идущему поезду и не видели его, потому что поезд был у них за спиной.

— Стойте, поезд идет! — повторил Яшка и со всех ног бросился к девочкам.

За ним побежали Витька и Алек.

Однако они немного опоздали. И девочки и взрослые спокойно, не торопясь перешли пути почти перед самым поездом.

Ребята едва успели проскочить через рельсы и теперь стояли на другой стороне, тяжело дыша и ничего не понимая.

Дачники, не обращая на них внимания, спокойно пятились своей дорогой. Перед ребятами медленно катили колеса вагонов, постукивая на стыках рельсов.

Только сейчас Витька сообразил, что Яшка зря поднял панику. Ему показалось, что девочки неминуемо должны попасть под поезд, но на самом деле нечего было волноваться. Ведь все шло обратным ходом, и прохожие, пропустив идущий мимо поезд, не торопясь прошли, когда им ничто не угрожало.

В то же самое время на платформе парень в пестрой рубашке подошел к скамейке, на которой лежал забытый Витькой трансформатор, и, развалясь на ней, полез в карман за папиросами. При этом он задел трансформатор, в котором что-то щелкнуло.

Ребята уже хотели вернуться на платформу, но маневрирующий состав вдруг, без всякой остановки и даже нисколько не замедлив ход, сразу двинулся в обратную сторону.

Он миновал ребят, и они увидели, как дачники опять прошли через рельсы, но теперь уже не пятясь, как первый раз, а нормально. Последними пробежали две девочки.

Ребята тоже перешли пути и поднялись на платформу.

— Витька, а как же это они так? То задом наперед шли, то теперь обратно передом назад идут? — спросил Яшка. — Это что, тоже какая-нибудь «причина и следствие»?

Прошло несколько секунд, прежде чем он услышал Витькин ответ:

— Да что вы у меня всё спрашиваете! Разве я обязан все знать?.. Алек, а где трансформатор?

Алек выдержал небольшую паузу, потом Витька увидел, как беззвучно зашевелились его губы, и только после этого он услышал ответ:

— А ты его куда дел? Он ведь у тебя был?

— Я его на этой скамейке оставил.

Скамейка была пуста. На ней не было ни трансформатора, ни парня в пестрой рубашке.

«Неужели кто-то унес?» — подумал Витька.

Он внимательно осмотрел все вокруг и заглянул под скамейку в слабой надежде, что, может быть, трансформатор как-нибудь незаметно свалился, но его нигде не было.

— Ну вот, доигрались, — сказал Алек. — Конечно, его забрал этот парень в пестрой рубашке. Теперь он такого наделает…

— Какой парень? — спросил Яшка. — Этот Васька с Малой Якиманки, который тут околачивался? Этот может не отдать. Я его знаю, мы с ним еще в прошлом году дрались…

Рядом на соседней скамейке сидела пожилая женщина с пустым бидоном. Она относилась именно к тому типу обывательниц, которые особенно не любят мальчишек. Мальчишки в их представлении только тем и занимаются, что играют в футбол, чтобы под этим предлогом бить стекла.

Витька подошел к женщине и деликатно спросил:

— Тетенька, вы не видали здесь гражданина в пестрой рубашке? Он тут на скамейке сидел.

Женщина ответила не сразу. Она подозрительно посмотрела на Витьку и равнодушно отозвалась:

— Не видала.

Потом, немного помолчав, спросила:

— А он что, дружок твой, что ли?

Витька опять заметил странное несовпадение звука голоса с движением губ. Получалось, как будто звук запаздывает.

— Да нет, какой дружок! — возразил Витька. — Мы тут чемоданчик оставили, желтенький такой, кожаный…

— А-а. Раз такое дело, бегите скорее, ребята, догоните, он вон туда пошел, к лесу. И с чемоданчиком. Желтый, говоришь, чемоданчик-то?.. Он, он взял. То-то, я смотрю, как резво побежал…

Ребята, не рассуждая, бросились по тропинке, ведущей к лесу. Уже по дороге у Витьки мелькнула мысль, что, если они могли разговаривать с этой женщиной, могли задавать вопросы и получать ответы, значит, время снова пошло для всех одинаково, а это могло быть, если парень нажал какую-то другую кнопку на приборе как раз в то время, когда они были отделены от него проходящим поездом.

— Ребята, а как же Серега?! — крикнул Алек. — Надо бы его встретить на станции!

— Вот ты и встреть! — не оборачиваясь, на бегу крикнул Витька. — Возвращайся на станцию и жди Серегу, а мы с Яшкой одни управимся!

— Вы тогда позовите, если надо! — крикнул им вдогонку Алек и нехотя пошел на станцию.