— Ты испытываешь ко мне неприязнь, почему? — Прямо спросил Рамуэль, а Лили так надеялась, что он не заметит ее отношения.

— Это не так, — она лишь покачала головой. Лили действительно не испытывала неприязни к этому Рамуэлю, но как ему было объяснить, да и зачем, что его продолжение в другой жизни наделало слишком много ошибок, приняло слишком много неверных решений и причинило ей ту боль, которую простить было слишком сложно.

— Я ощущаю эмоции, как люди ощущают тепло и холод, — произнес Рамуэль, явно не удовлетворившись ее ответом.

— Я не испытываю неприязни к тебе, Рамуэль, — отозвалась Лили, аккуратно подбирая слова, — но был один человек, похожий на тебя, который поступил не очень хорошо.

— Значит, я напоминаю тебе какого-то мерзавца, — горько усмехнулся он, отодвигаясь от Лили, и освобождая ей больше пространства. Она почти вздохнула с облегчением, порадовавшись тому, насколько удачное нашла объяснение, когда он продолжил: — Не того ли, который вручил тебе мой меч?

Дыхание Лили сбилось, запнувшись на вдохе, и она ошарашено взглянула на ангела.

— Ты думала, я забуду? Остальные забыли, потрясенные произошедшим, кто-то вообще ничего не заметил. Но только не я, и не Уриэль. Он никогда не подымал этой темы, но я уверен, что он не забыл. — Его тяжелый взгляд остановился на Лили, и она поняла, что без ответа он не уйдет.

— Не думала, — покачала она головой. — Но разве светлейшие делятся с вами всем?

— Вот как, светлейшие, — с досадой протянул он. — Как я сразу не догадался…

Как ни старалась Лили не думать о Рамуэле плохо, у нее не получалось. Достаточно было проскочить в его голосе одной такой интонации, чтобы всплывали тонны других нелицеприятных сцен с его участием. Это невозможно было исправить. Она не могла искренне сказать ему добрые слова, укоризненно потрепать по плечу и остаться друзьями. Из-за него погибли Небирос и Саргатанас, эти глаза смотрели, как они умирают, холодно и безучастно, его разум помогал строить гнусные планы ведьмам. Лили не могла забыть этого, вычеркнуть из своей памяти.

— Извини, — она поднялась и пошла прочь, ни разу даже не обернувшись, потому что ей было все равно, что думает Рамуэль.

— Петра, — Лили едва не столкнулась с ним, погруженная в свои невеселые мысли.

— Лили, — он вежливо ей поклонился, а глаза с интересом изучали ее лицо. — Ты не похожа на своих светлейших братьев.

— Вы сговорились с Марком? — бросила Лили, не слишком беспокоясь о вежливости после беседы с Рамуэлем.

— С Марком? — Он приподнял брови. — А, монах-гробокопатель, — усмехнулся Петра. — Да, он странная личность.

— В том, что ты не похожа на остальных, нет ничего осудительного. Они — нерожденные, а ты… даже не знаю, что с тобой случилось в коконе. — Петра вопросительно посмотрел на Лили.

— Я, правда, не помню, — ответила она. И те картины, которые проплывали в ее сознании, едва ли можно было назвать осмысленными воспоминаниями. Пребывание в коконе было настоящим таинством, возродившим ее к жизни и давшим ей чистый лист судьбы, к которому она сумела недавно подшить свою старую истрепанную тетрадку жизни, исчерканную и с растекшимися чернилами.

— Почему они отправили тебя к нам? Ты недостаточно светла для них?

— Нет, они полагают, что мне надо отдохнуть после того, как я послужила посланником на встрече с Падшим.

— На встрече с кем?! — Петра буквально подскочил на месте, выронив из рук ножны. — Ради всего святого, зачем им это понадобилось? Почему они отправили тебя?

— Синглаф сказал, что других это убьет, — Лили безразлично смотрела, как ветер колышет травы на холме.

— Тебе не плохо? Ты цела? — Петра оглядывал ее с головы до ног с новым вниманием.

— Со мной все в порядке, Петра, — Лили перевела взгляд на него, и ее губы тронула грустная улыбка.

— Светлейшие так не улыбаются, — покачал он головой. — Так улыбаются вышедшие из ада.

— Петра, — ее рука потянулась к ангелу, запрещая ему говорить дальше, и он замолчал. Только взгляд выдавал все его невысказанные вопросы и тревогу.

— Ты послушаешь меня, если я скажу тебе одну вещь? — спросила Лили.

— Возможно, — ответил он. — Какую?

— Сильвия, — Лили тяжело вздохнула, заметив, как распахнулись глаза Петры, но все же он промолчал. — Она не любит тебя так, как любишь ее ты.

Петра попытался что-то сказать, но Лили вновь его остановила.

— Я знаю, — ее глаза, не мигая, смотрели на Петру, и на какой-то момент она перестала скрывать боль и отчаяние, которые в них поселились с недавних пор.

— Господи, — прошептал Петра, отводя от нее взгляд. — Господи…

Между ними воцарилась тишина, и только ветер шелестел травами, и где-то в стороне слышен был звон мечей — кто-то из ангелов тренировался.