Дорогая Мисс Мэри!

В прошлый понедельник мы в школе должны были фотографироваться. Представляешь, просыпаюсь в то утро, а у меня вскочили два прыща: один на носу, другой на подбородке! И почему это такие отвратительные штуки, как прыщи, появляются в самое неподходящее время!

Уродина.

Дорогая моя!

Конечно, ты не уродина. Я уверена, что и на фотографии ты славно получилась. Когда твой организм перестраивается и получает новый заряд гормонов, то стрессы, например, от переживаний из-за фотографии, могут нанести серьезный вред. Поэтому разреши напомнить тебе слова Мэрфи Ло: «Если должно произойти что-нибудь плохое, то пусть происходит».

Мисс Мэри.

Назавтра опять весь день лил дождь. Выйдя из офиса, Мэрл взяла такси. Она торопилась на встречу с Элен в магазине для новобрачных. На ней были темные очки и шляпка с низко опущенными полями. Элен подошла позже. Они встретились под козырьком у дверей магазина.

– Прости за мою немногословную записку, но когда мне сообщили, что платье готово, я решила сразу же его посмотреть. Мне не хотелось идти одной, и я пригласила тебя разделить со мной радость.

Мэрл поцеловала дочь в щеку.

– Дорогая, я бы со смертного одра встала, чтобы посмотреть на тебя в подвенечном платье.

Легкая усмешка мелькнула в глазах Элен:

– В сегодняшней утренней газете ты не похожа на вставшую с одра.

Мэрл расстроилась: плохи дела, если даже ее не склонная к шуткам дочь смеется над ней.

– Я очень надеялась, что ты этого не увидишь.

Элен достала из сумочки «Сан-Франциско кроникл», взмахнула ею перед лицом Мэрл.

– Я всегда начинаю утро с газеты. Как же я могла не рассмотреть двух моих самых любимых людей? Ваша фотография на первой странице.

Заголовок был набран огромными буквами: «АКТИВИСТ И ДЕВОЧКА ПО ВЫЗОВУ ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ ФЕНТОНА ХОЛЛБРУКА». И сразу же фотография: в центре взъерошенный Шейн, а справа, за его спиной, не менее растрепанная Мэрл.

– Вот чего я не понимаю, – сказала, нахмурясь, Элен, – как это они могли тебя спутать с девочкой по вызову?

Мэрл остолбенела от ужаса: вот это не приходило ей в голову!

– Не меня! Они имели в виду женщину, которую защищает Шейн.

– Теперь понимаю, они по ошибке соединили заголовок и вашу фотографию.

Бормоча что-то гневное под нос так, чтобы не слышала Элен, Мэрл сорвала очки и бросила их в сумочку.

– У меня такое чувство, что я в каком-то кошмарном сне. Даже представить не могу, что сделает моя начальница, когда увидит эту фотографию. Дело оборачивается еще хуже, чем я предполагала.

Элен засмеялась.

– В жизни всегда все хуже. Ну, идем смотреть мое платье?

Несколько минут спустя Мэрл сидела в бархатном кресле, наблюдая, как две молоденькие продавщицы суетились, примеривали на Элен атласное платье цвета слоновой кости. В этом платье она выглядела по-королевски: длинный шлейф, глубокий узкий вырез, лиф, расшитый жемчугом.

После того, как платье расправили, одна из девушек отошла в сторону, любуясь им.

– Ну как маме нравится ее маленькая девочка? – обратилась она к Мэрл.

У Мэрл радостно забилось сердце, но она быстро глянула на Элен в зеркало с надеждой, что та не обидится за свою приемную мать, которую так любила. Но в зеркале она увидела отражение милого лица Элен с доброй нежной улыбкой.

– Так что ты думаешь, мама? – спросила Элен мягко. – Нет, «мама» – слишком официально для тебя. – И очаровательная улыбка Шейна расцвела на ее лице. У нее сегодня было чудесное настроение. – Ма? Как я выгляжу, мамочка?

Мэрл заплакала от радости. Она попыталась взять себя в руки. Прерывающимся от волнения и слез голосом она сказала:

– Я думаю, что моя маленькая девочка выглядит, как принцесса.

Мэрл с радостью смотрела, как суетились вокруг Элен девушки, укорачивая и подшивая платье. Она так гордилась тем, что Элен первая сделала шаг в их новые отношения: матери и дочери. Двадцать три года она мечтала об этом. Раз уж она наконец стала матерью, то пришла пора изменить образ жизни. Она не позволит больше вовлекать себя в авантюры.

Это означало, что необходимо было что-то предпринять в отношениях с Шейном. Но, к ее величайшему сожалению, она не могла перестать думать о нем. Всю ночь она не спала. Мэрл звонила ему и накануне вечером, и утром. Она испортила устройство, записывающее телефонные звонки: оно не работало. И по той же причине – но тут уж постаралась Луиза – она не знала, звонил ли ей Шейн на работу.

Мэрл испытывала к Шейну чувство, похожее на любовь, но не любовь, думала она. У них не было ничего общего. А в юности она разве не любила его? Она учит своих девочек, что зов плоти часто путают с любовью, – даже человек с ничтожным житейским опытом знает это. Не может она уважать себя, если сомневается в истинности его любви. Как глупо и опрометчиво она поступает! Сначала позволяет затеять с собой интрижку, а потом переживает боль и страдания из-за этого. Надо кончать отношения с Шейном! Но он оживил ее, заставил почувствовать себя молодой и желанной! Возможно, в первый раз с того времени, когда ей было шестнадцать.

Мэрл любовалась свежим и юным лицом Элен. Не имеет значения, что она почувствовала: нельзя забывать – она уже давно не ребенок, пришло время жить в соответствии со своим возрастом.

Шейн сидел за столом в кухне сестры, изучая первую страницу «Кроникл». Он очень переживал из-за истории с фотографией. Он и Мэрл только начали сближаться, а эта чертова фотография развела их.

– Я не знаю, что делать, Брен. – В глазах его стояла тоска. – Если бы я только мог поговорить с Мэри и все ей объяснить. Я звонил ей, но не смог оставить сообщение. Раз двенадцать звонил в офис, но и там никто не отвечает. Мне кажется, она не хочет со мной разговаривать.

– Ну и пусть! – Брен с деланным безразличием разглядывала картину на стене. – Если она не хочет говорить с тобой, то ей придется разговаривать с нашими родителями. Они уже мне звонили, – думали, я знаю, от чего ты до такой степени потерял здравый смысл, что притащил Мэрл на пресс-конференцию с голыми ногами и в расстегнутой блузке. И чем же вы там, в конце концов, занимались? – Она понимающе улыбнулась.

– Да не тем, что ты думаешь! – Он вскочил, снова подошел к телефону. Снял трубку, набрал номер. На лице его появилось удивление. – Мэри назначила мне встречу в моем офисе через час. Боюсь, что с собой она принесет сорок пятый калибр, чтобы разнести мне голову. Дела – хуже не бывает…

– Любая мать скажет тебе, что дела могут быть еще хуже. – Брен улыбнулась. – Но я думаю, тебе станет лучше, когда ты научишься застегивать молнию на своих штанах.

Шейн чуть не опоздал. Из-за дорожных пробок ему потребовалось времени на дорогу больше, чем он рассчитывал. Он еле нашел место в гараже, чтобы припарковать мотоцикл, потом что-то случилось с лифтом. Он только и успел несколько раз провести электрической бритвой по подбородку, рукой пригладить волосы, почистить башмаки о джинсы, как секретарша объявила:

– К вам мисс Пиерс.

– Пусть она зайдет, а вы переключите все телефонные разговоры на себя.

Волнение разгорячило его, он снял кожаный пиджак, оглядел красную майку. «Вот черт!» – пробормотал он. Впереди на майке большими буквами было написано: «Жеребец в законе». Он поспешно надевал пиджак, а в комнату уже входила Мэрл.

Она выглядела слишком официально в сером костюме с коротким жакетом и в бледно-голубой блузке. Но ее профессиональная сдержанность не мешала Шейну видеть в ней прекрасную женщину: хрустальные серьги переливались всеми цветами радуги, черные брови и ресницы подчеркивали персиковый цвет кожи.

– Привет, Мэри, – сказал он и сделал шаг вперед, чтобы проверить ее настроение. Она отступила, подняла обе руки, как бы отгораживаясь от него.

– Нет, нет, Шейн! Я не хочу испытывать судьбу во второй раз, – сказала она. Темные глаза ее сверкали. – Что же ты не предупредил меня, что выступаешь против Фентона Холлбрука, перед тем, как притащил меня в свой плавучий дом? Против одного из самых известных в Сан-Франциско и самых богатых людей в Калифорнии! Да это, как если бы ты начал дело против самого Господа Бога! Конечно, пресса будет гоняться за тобой! Как ты посмел втянуть меня в самую гущу событий?

Ее тирада была похожа на обвинение, и, вопреки благим намерениям, в Шейне проснулся демон.

– Я тебя не хватал и никуда не втягивал. Ты добровольно пришла.

Она сложила руки на груди.

– Но ведь ты знал, что репортеры будут искать тебя, чтобы ты сделал заявление.

Его глаза потемнели и сузились.

– Ты что, считаешь, что я использовал тебя для работы? Если ты так думаешь, то какого черта ты сейчас здесь?

– Уж поверь мне, я все просчитала перед тем, как прийти к тебе. Но ведь ты знал! Согласись, знал?

– Ну пусть знал, черт побери! Но… – Он резко оборвал себя. – Мэри, клянусь, у меня не было никакой задней мысли.

Мэрл передернула плечами.

– Тогда почему все рушится всякий раз, когда с нами случается что-нибудь хорошее? Я чувствую… – она прикусила губу.

Сердце Шейна наполнилось любовью, и он с сожалением подумал, что всегда их подстерегали трудности.

– Мэри, дорогая! Прости меня, но я не предполагал, что пресса так быстро найдет меня. Мне и в голову не приходило, что они знают, где я живу.

Она глубоко вздохнула:

– Это не твоя вина. Я одна виновата. Люди, жизнь которых проходит на виду у всех, не должны позволять себе никаких компромиссов.

Ей не понравилось, как она это сказала. Шейн внимательно посмотрел на Мэрл, пытаясь заметить хотя бы тень надежды.

– Насчет фотографии… Тебя кто-нибудь узнал?

Мэрл деланно рассмеялась.

– Ты имеешь в виду Луизу, Элен и еще всех, кто меня знает? К счастью, через несколько дней я уезжаю на месяц с лекциями, а если приму и другие предложения, то наберется недель шесть, а то и пара месяцев. К тому времени, когда я вернусь, все утрясется.

– Возможно. – Хотя он был уверен, что к тому времени ничего не решится. Но Шейн не собирался ее разочаровывать. Может, это и к лучшему, что она уедет. Но одна лишь мысль об этом заставила его острее почувствовать свое одиночество.

– Хочешь верь, а хочешь нет, но я не ссориться сюда пришла.

– Тогда зачем.

– Я много думала об осложнениях, которые могут возникнуть из-за фотографии. Расскажи мне побольше о твоем деле. На тот случай, если вдруг кто-нибудь из тех, кто меня узнает, спросит, что я об этом думаю. Ты ведь не хочешь, чтобы я говорила глупости? Достаточно того, что я выгляжу глупо.

– Что ты хочешь знать?

– Все. Все, что ты можешь мне рассказать.

Шейн коротко пересказал все дело, а в конце добавил:

– А в последний раз у Линды были такие раны, что пришлось наложить швы. В больнице врачам объяснили, что она упала. После этого Линда ушла из дома.

Мэрл с негодованием сказала:

– Да он не человек, а монстр какой-то. А где же были ее мать, семья, школа? Они ничего не замечали? Почему не помогли ей? Они тоже виноваты! Они все заставили бедного ребенка выйти на улицу, чтобы продавать свое тело. А Холлбрук – он достоин сурового наказания!

Шейн улыбнулся, потер шею рукой.

– Закон – что дышло, Мэри. Я узнал, что его защищает очень солидная юридическая контора. Они меня считают жалким адвокатишкой, защищающим детей. А Холлбрук, возможно, отделается легким испугом.

Мэрл с удивлением спросила:

– Тогда почему ты взялся за это дело, если уже сейчас считаешь его безнадежным?

– Это ничего, что мы проиграем процесс. Я и Линда думаем о тех несчастных детях, которые оказались на улице. – Шейн внимательно посмотрел на Мэрл. – Я хочу во время суда использовать любую возможность, чтобы привлечь внимание общественности к судьбам этих детей, показать обществу, насколько оно безразлично к своим изгоям.

Мэрл некоторое время молча обдумывала сказанное им. Она встала, прошлась по офису. При каждом шаге ее юбка издавала дразнящее шуршание.

Шейн, обхватив руками колено, смотрел в окно. Под шелест юбки Мэрл он думал о бренности своего существования. Если бы Мэрл не значила для него так много, насколько все в его жизни было бы проще.

Мэрл подошла к нему, взяла его за руки.

– Мы постоянно ускользаем друг от друга, правда? Нам никогда не быть вместе, – сказала она печально.

– Мэри, я люблю тебя. Ты мне веришь?

Она, не отрываясь, смотрела ему в лицо.

– Да, верю. – Мгновение она колебалась. – Я тоже люблю тебя, Шейн. Но все бесполезно. – Слезы покатились по ее щекам.

– Может быть. – Он поцеловал слезинку, потом другую. – Но как нам безумно хорошо вместе! Вчера мы в этом убедились, правда?

– Правда. – Ее улыбка была полна печали, глаза погрустнели. – Мы только в постели не ссоримся.

– Я думаю, это единственная возможность для нас жить мирно.

Мэрл опустила глаза.

– Я так поняла: ради этого дела ты будешь привлекать внимание прессы любыми способами.

Шейн пожал плечами. Он не мог этого отрицать.

– А вот Мисс Мэри не сможет жить в ореоле такой популярности, с нее хватит и одной фотографии. Мисс Мэри и ее девочки – это моя жизнь, я не могу без них.

Ее признание показалось Шейну началом конца. Он понял, что снова теряет ее. Он прижал ее к себе, как будто этим мог удержать.

– Я понимаю это, но давай подождем немного, пока ты вернешься из поездки. Будем осторожны, и никто ничего не узнает.

Мэрл в ужасе отпрянула.

– Нет, я это ненавижу! Прятаться, встречаться с оглядкой, будто у нас гнусная интрижка!

Безнадежность снова закралась в его сердце.

– Гнусная интрижка! Вчера мне показалось, что у нас настоящее сильное чувство.

Мэрл прищурилась, с недоверием посмотрела на него. Она приподняла полу его пиджака и открыла надпись на майке.

– Итак, мистер «могучий жеребец в законе», следовательно, нет никакой надежды на то, что наши отношения станут открытыми. – Она брезгливо сморщила нос. – «Жеребец в законе». Уверена, что эту симпатичную маечку тебе подарила какая-нибудь женщина!

Он быстро запахнул пиджак.

– Не обращай на это внимания. Я не могу без тебя, Мэри!

Мэрл серьезно посмотрела на него.

– Ты помнишь наш разговор в пивной у Райли? Я говорила о боязни быть обиженной. А ты тогда сказал, что не можешь любить. Обстоятельства против нас.

Он провел пальцем по ее щеке, дотронулся до губ.

– Я не хотел тебя обидеть, дорогая. Но существует же какой-то выход! Мы должны быть вместе!

– Очень хочется надеяться, – выдохнула она и поцеловала кончик его пальца. И медленно покачала головой.

Шейн положил руки ей на плечи, посмотрел в глаза.

– Я брошу дело Линды. Барни сможет довести его. Для меня нет ничего важнее, чем ты.

Она высвободилась из его рук.

– Если ты так поступишь, это будет самым настоящим предательством, Шейн Хэллоран! То, что ты делаешь, – очень важно, этого никак нельзя оставлять.

Он хотел возразить, но понял, что все испортит.

– Хорошо, у меня есть другой план. Не очень хороший, но все же лучше, чем никакой. Может, отложим все до окончания суда? Потом у нас будет возможность решить наши проблемы. Как ты думаешь?

Мэрл думала так долго, что Шейн начал беспокоиться. Наконец она положила руку ему на плечо.

– Я думаю, что это выход. А когда закончится суд?

Он перевел дыхание.

– Может закончиться к твоему приезду, а может затянуться на месяцы.

– Так долго?

– Боюсь, что да.

Она с сожалением вздохнула.

– Да, но мы сможем увидеться на свадьбе Элен. – С этими словами Мэрл поспешно вышла из кабинета. Шейн даже не успел придумать повод, чтобы задержать ее. Он сидел обессиленный на краю стола. Четыре безрадостных месяца были для него ужасной перспективой, они простирались перед ним, словно пустыня. Одно было утешение – Мэрл не отказала ему окончательно. Осталась надежда.