Рассел ждал Зою, прислонившись к сияющему боку черного «ягуара». На этот раз он был в деловом костюме, бледно-голубой рубашке и при галстуке. Зоя увидела его, когда переходила через дорогу к остановке автобуса. Рассел встретился с ней взглядом и пошел ей навстречу.

— Привет.

Зоя опустила глаза и стала разглядывать трещины на асфальте: по какой-то неведомой причине ей было трудно посмотреть Расселу в глаза.

— Зачем ты приехал?

— А ты как думаешь?

Зоя пожала плечами и все-таки набралась смелости посмотреть ему в глаза.

— Догадываюсь, что не для того, чтобы вручить мне обручальное кольцо. — Зоя пыталась замаскировать свою растерянность небрежным тоном.

— Вообще-то именно для этого, кольцо у меня с собой.

Ответ Рассела ее ошеломил.

— Кольцо принадлежало моей бабушке. Если оно окажется тебе не по размеру, мы еще успеем его подогнать. — Он достал из нагрудного кармана маленький бархатный футляр, немного потертый по краям, и протянул ей.

Зоя осторожно открыла крышку и увидела перстень с крупным изумрудом.

— Смелее, примерь его.

Зоя надела кольцо на палец и почему-то совсем не удивилась, когда оно пришлось впору.

— Какое красивое! Наверное, дорогое?..

— Да.

Зоя растерялась еще больше. Будь их брак настоящим, она была бы счастлива принять от Рассела фамильное кольцо, но в их ситуации надеть кольцо казалось ей чуть ли не кощунством. Скрывая растерянность, Зоя принялась рыться в сумочке в поисках ключа.

— Выпьешь что-нибудь? — пробормотала она, не поднимая головы.

— Не откажусь.

С улицы к четырехэтажному дому, где Зоя занимала квартиру на верхнем этаже, вела дорожка, выложенная плитами. Зоя молча пошла по ней, Рассел — чуть позади. Раньше Зоя как-то не замечала, что дом давно нуждается в ремонте, но сейчас ей стало неловко перед Расселом за свое убогое жилище — сам он наверняка обитает в шикарных апартаментах. Но Рассел снова ее удивил: оглядев крошечную прихожую ее скромной квартирки, он заметил:

— У тебя уютно.

Зоя молча бросила ключи на тумбочку и жестом предложила ему пройти в гостиную.

— Ты давно здесь живешь?

— Несколько месяцев, отсюда мне близко до работы.

— Ах да, конечно, работа для тебя на первом месте.

Не то чтобы Рассел произнес эту фразу высокомерно или с насмешкой, но что-то в его тоне задело Зою.

— Кто тебе сказал, что для меня работа на первом месте? Мои родители? Ты с ними встречался? Вы говорили о моей работе?

— Боюсь, пока что мои разговоры с твоим отцом касались других тем. К сожалению, мы не сошлись во мнениях, — сказал Рассел без малейшего намека на сожаление в голосе. — Он считает, что он прав, а я считаю, что он ошибается.

— В чем?

— Не в чем, а в ком. В тебе.

Встретив ее удивленный взгляд, Рассел пояснил:

— Твой отец тебя совсем не знает.

Зоя почувствовала себя неуютно, словно ее внутренний мир выставили на всеобщее обозрение. Она не понимала, как Рассел пришел к такому выводу, он ведь и сам ее не знает. Не мог же он разобраться в ее душе за одну-единственную ночь, которую они провели в одной постели.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она.

Рассел пристально посмотрел на нее. Не выдержав его взгляда, она отвернулась и включила свет. В крошечной квартирке было темновато, и это придавало обстановке опасный оттенок интимности.

— Ты не похожа на своих родственников. Взять хотя бы волосы. У твоих сестер волосы каштановые и вьются, а ты — блондинка с прямыми волосами.

— И что из этого?

— У твоих родителей тоже каштановые волосы.

— Может, я унаследовала цвет волос от какого-нибудь предка, через поколения? Такое случается.

Рассел перехватил и удержал ее взгляд. Зое вдруг стало страшно: что, если он способен заглянуть в тайники ее души, которые она старательно прятала от всех? Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, она с напускной небрежностью бросила:

— Так ты будешь пить или нет?

— А что у тебя есть?

— Я не держу в доме спиртного, поэтому могу предложить только чай или кофе. Еще есть минеральная вода.

— Пожалуй, я бы не отказался от холодной воды, сегодня жарко, ты не находишь?

Зоя забыла, какая погода на улице, но ее не покидало ощущение, что в квартире становится все жарче.

— Я сегодня почти не выходила, у меня было много дел. — Она прошла на кухню и достала из буфета два стакана. — Я работаю в приюте для беспризорных детей.

— Благородное занятие. И благодарное.

Зоя не поняла, сказал ли это Рассел всерьез или в насмешку. Казалось, всерьез. Она достала из холодильника бутылку воды, наполнила два стакана и протянула один Расселу.

— Не всегда. — Зоя отвечала односложно, ей не хотелось давать Расселу понять, насколько работа важна для нее. Она инстинктивно чувствовала, что чем меньше он будет знать о ее привязанностях и жизненных ценностях, тем лучше для нее. Она отошла от раковины и прошла мимо него. — Если ты больше не хочешь пить, то, думаю, тебе лучше уйти. Мне нужно кое-кому позвонить.

Рассел не дал ей пройти — взяв ее за локоть, он без малейших усилий заставил ее остановиться. Зоя посмотрела ему в глаза, изображая недовольное удивление. Но если б он знал, каких усилий воли стоил ей этот взгляд!..

— Я еще не все сказал. Нам нужно обсудить приготовления к свадьбе.

— Займись этим без меня, — бросила Зоя небрежно, словно речь шла об организации пикника. — Детали меня мало волнуют.

— Это заметно, — сухо сказал Рассел. — Однако все равно необходимо твое участие.

— Я против пышной свадьбы, и гостей никаких не нужно.

— А фотографии?

— Это лишнее.

Рассел покачал головой.

— Смотри, как бы ты позже не пожалела об этом. Представь себе, когда-нибудь твои внуки попросят показать свадебные фотографии и окажется, что их нет.

Зоя резко вырвала руку.

— Какие еще внуки?

Глаза Рассела как-то странно блеснули.

— Наши, какие же еще?

Зое вдруг стало жарко — не иначе как от возмущения, подумала она, больше просто не от чего.

— Если ты рассчитываешь, что в нашем браке родятся дети, то напрасно.

Рассел насмешливо вскинул одну бровь.

— На твоем месте я бы не зарекался. Ты можешь попасть в неловкое положение, если передумаешь.

— Я вообще не хотела выходить за тебя замуж! — вспылила Зоя. — Но если обстоятельства вынуждают меня формально стать твоей женой, то это не значит, что я собираюсь с тобой спать.

— Значит, не собираешься? — уточнил Рассел с обманчивой мягкостью.

— Ни за что!

Он небрежно поинтересовался:

— Можно узнать почему?

— Я не хочу!

— Уверяю тебя, я буду нежным любовником…

От досады Зоя даже топнула ногой.

— Хватит, Рассел, прекрати надо мной издеваться!

Его красивое лицо приняло самое что ни на есть серьезное выражение.

— Я вовсе не издеваюсь, просто предупреждаю тебя о своих намерениях.

— Я знаю, что ты затеял. Ты ведь просто хочешь досадить отчиму, не так ли? — В пылу праведного гнева Зоя не заметила, что Рассел угрожающе прищурился. — Газеты создали мне репутацию чуть ли не уличной девки, и ты нарочно женишься на мне, чтобы его позлить.

— Позволь напомнить, мысль, что нам следует пожениться, принадлежала не мне, а твоему отцу.

Эта мелочь совсем вылетела у Зои из головы. Поняв свою ошибку, она попыталась исправить положение:

— Ну и что из того, что он предложил? Ты с удовольствием ухватился за эту мысль.

Неожиданно Рассел усмехнулся.

Зоя ощетинилась.

— Что тебя так забавляет?

— Ты. Тебе легко удается меня рассмешить. — Рассел коснулся пальцами ее щеки и мягко проговорил: — Между прочим, это редкое качество, не многим удается заставить меня смеяться.

Зоя не могла избавиться от ощущения, что между ними протянулась незримая нить, никак не связанная с взаимным подшучиванием. Нить эта была совсем тонкой, но от этого связывала их не менее крепко. Щека Зои до сих пор пылала от его легкого прикосновения, ее восприятие обострилось до предела. Она чувствовала даже тепло, исходящее от его тела. Губы Рассела смягчились и сложились в сексуальную улыбку, от которой Зою словно молния пронзила. Она застыла и, как в замедленном кино, увидела, что Рассел делает шаг к ней и склоняет голову к ее лицу. Он еще не прикоснулся к Зое, а ее губы уже покалывало в предвкушении. Когда он склонил голову ниже, Зоя приоткрыла рот, невольно подчиняясь безмолвному приказу его взгляда. Наконец он коснулся ее губ своими, но так легко, что Зоя даже не была уверена, что их губы вообще соприкоснулись. Потом он сделал это снова, на этот раз прикосновение было чуть более ощутимым. Но Зое было этого мало, она хотела, чтобы он поцеловал ее по-настоящему. Не в силах больше выносить эту дразнящую муку, она обхватила его голову руками, притянула к себе и поцеловала Рассела со всем пылом страсти, которую он сам же в ней и разжег.

Отклик Рассела последовал немедленно. Он не просто ответил на поцелуй, он перехватил инициативу, и его язык, раздвинув губы Зои, ворвался в ее рот. Обняв Зою за талию, Рассел прижал ее к себе, и она почувствовала его возбуждение. По какой-то не поддающейся логическому объяснению причине сознание, что он хочет ее, резко подстегнуло желание Зои, и она стала целовать его с такой жадностью, с какой умирающий от жажды припадает к живительному источнику влаги. Более того, у Зои возникло чувство, что отныне она навсегда принадлежит Расселу. Своим поцелуем он словно поставил на ней несмываемое клеймо. На какое-то мгновение у нее мелькнула паническая мысль, что прикосновения Рассела стали ей жизненно необходимыми, что она не сможет без них жить. Его по-мужски шершавый подбородок слегка царапал ее нежную кожу, но даже это ощущение было невероятно эротичным. Никогда еще Зоя не ощущала мужественность Рассела так остро.

Рассел, казалось, почувствовал, что она готова сдаться. Характер его поцелуя изменился, настойчивость сменилась нежностью, напор — обольщением. Затем, оторвавшись от ее губ, он стал покрывать поцелуями ее шею, постепенно опуская голову все ниже. Зоя не столько увидела, сколько почувствовала, что он стал расстегивать верхние пуговички на ее простой белой блузке. Ткань разошлась, и Рассел коснулся горячими губами молочно-белой кожи в ложбинке между ее грудей. Зое страстно хотелось, чтобы он освободил ее груди от бюстгальтера и уделил им больше внимания, но Рассел поднял голову, мягко потрепал Зою по щеке и двумя пальцами взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.

— Мы оба знаем, что я сейчас мог бы сделать то, что сделали бы на моем месте большинство мужчин. Но интуиция подсказывает мне, что еще не время. — В низком голосе Рассела появилась легкая хрипотца. — Однако я тебе обещаю, что мы обязательно это закончим. Даю слово. — В его глазах горело неудовлетворенное желание.

Зоя хотела отвести взгляд, но вдруг поняла, что не в состоянии это сделать. В горле у нее пересохло, она с трудом сглотнула и вздохнула. Рассел опустил руки и отступил от нее на шаг.

— Лучше я пойду, — сказал он хрипло. — С тобой будет все в порядке?

— Конечно, — смущенно пробормотала Зоя.

Рассел улыбнулся и снова погладил ее по щеке.

— Тогда до следующего раза.

Зоя не ответила. Она просто боялась, что если откроет рот, то станет умолять его остаться и закончить начатое прямо сейчас. Рассел молча повернулся и вышел. Негромко хлопнула входная дверь, и через несколько секунд звук его шагов донесся с лестницы, а Зоя все стояла на прежнем месте, пораженная неожиданным открытием. Она вдруг отчетливо поняла, что ее неприязнь к Расселу испарилась без следа, уступив место куда более опасному чувству, чувству, которое она вообще не желала испытывать по отношению к какому бы то ни было мужчине, и меньше всего — к Расселу Корбету. Случилось самое страшное: она влюбилась в Рассела. Но ведь еще не поздно подавить это чувство в зародыше…

Следующие несколько дней Зоя избегала звонков Рассела. Дома она сняла телефонную трубку с рычага и положила ее рядом на столик. На работе она нарочно старалась задерживаться подольше. Она решила, что сама позвонит Расселу, когда будет готова с ним встретиться. Проблема состояла в том, что она не чувствовала себя готовой и опасалась, что никогда не почувствует. В конце концов Рассел объявился сам. В пятницу вечером, точнее ночью около полуночи, когда Зоя выходила на улицу, она увидела его высокую фигуру. Рассел стоял, прислонившись к своей машине, и неотрывно следил за дверями приюта. Увидев Зою, он двинулся ей навстречу. Не дав ей собраться с мыслями, он взял ее левую руку и выразительно посмотрел на пальцы.

— Где кольцо?

Зое не понравилась резкость его тона.

— Я не ношу его на людях.

— Почему? — рявкнул Рассел.

Это было уж слишком. Не удостоив его ответом, Зоя вырвала руку и попыталась уйти, но не успела она сделать и трех шагов, как Рассел схватил ее за подол футболки и притянул к себе. Зоя попыталась возмутиться:

— Эй, полегче, это моя лучшая футболка!

— Она тебе велика на два размера, да и цвет не твой.

— А мне нравится! — упрямо возразила Зоя.

Рассел развернул ее лицом к себе и хмуро посмотрел в глаза.

— Почему ты не подходила к телефону?

— Я была занята!

— Неправда, ты нарочно меня избегала.

— Нет, не избегала! — соврала Зоя.

— Почему ты не носишь моего кольца?

— Твоего? Я думала, ты мне его подарил.

— Не придирайся к словам.

— Оно слишком дорогое.

— Бог мой, Зоя, это же обручальное кольцо, оно и должно быть дорогим!

— Мне не нравятся дорогие украшения.

— Хочешь, чтобы я купил другое, подешевле?

— Нет, не хочу.

— Чего же ты тогда хочешь, черт подери?!

В этот поздний час на улице не было ни машин, ни людей, и грозный голос Рассела отзывался от стен домов гулким эхом. Зое хотелось крикнуть «тебя, я хочу тебя», но она вздохнула и сказала:

— Я хочу домой. У меня был трудный день.

Рассел взял ее за руку и повел к своей машине.

— Вся неделя была трудной, и она еще не кончилась.

Зоя не ответила. С необычным для нее смирением она молча села на переднее сиденье. Рассел с хмурым видом обошел вокруг капота и занял место за рулем.

— Никогда больше не смей так делать, слышишь?

Зоя бросила на него колючий взгляд.

— Я не твоя собственность!

— Да — пока.

Рассел рванул с места так резко, что Зоя поморщилась. Скрестив руки на груди, она язвительно поинтересовалась:

— Ты что, встал сегодня не с той ноги?

— Скорее уж не с той постели, — буркнул Рассел.

Зоя упала духом. Неужели он провел ночь с женщиной? Она испытала тошнотворное чувство — смесь страха, ревности и разочарования.

— Возможно, тебе стоит быть более разборчивым, — осторожно сказала она.

— О, я буду очень, очень разборчивым.

Зоя промолчала. Рассел тоже молчал. Наконец он прервал затянувшуюся паузу:

— Ты смотрела вчера по телевизору интервью с женой Моррисона?

— Нет, — коротко бросила Зоя, глядя прямо перед собой.

— Почему? — Рассел покосился на нее и снова переключил внимание на дорогу. — Разве тебе не интересно знать, что о тебе говорят?

Зоя пожала плечами.

— А что толку? Я же все равно не могу им ответить.

— Ты могла бы выступить сама, изложить свою версию…

Зоя не дала Расселу договорить.

— Нет!

— Тебя не интересует даже гонорар? — насмешливо спросил он.

Зоя не поддержала шутку.

— Деньги меня не интересуют!

В машине снова воцарилось молчание. Уже на подъезде к дому, где жила Зоя, Рассел сказал:

— Вчера мне звонил твой отец.

В ответ она только хмыкнула.

— Что ему было нужно?

— Кажется, он передумал насчет нашей свадьбы.

Зоя напряженно застыла.

Рассел уточнил:

— Насколько я понял, твой отец в конце концов пришел к мысли, что ты достойна лучшего мужа, чем я.

Не смея посмотреть в его сторону, Зоя осторожно поинтересовалась:

— И что ты ему ответил?

Рассел издал короткий смешок, от которого по спине Зои побежали мурашки.

— Мой ответ — не для женских ушей. — Он насмешливо покосился на Зою. — К сожалению, для ушей твоего отца он тоже не очень-то подходил.

Несмотря на напряжение, Зоя хихикнула. Смутившись, она поспешно прикрыла рот рукой, но по довольному виду Рассела было ясно, что он все слышал.

— Значит, свадьба отменяется? — спросила Зоя.

— Ничего подобного. — Вопреки здравому смыслу, Зоя испытала прилив какого-то теплого чувства, услышав ответ Рассела. — Твой отец очень быстро передумал еще раз.

Зоя повернулась к нему и всмотрелась в его лицо, но было невозможно догадаться, что скрывается за его сексуальной улыбочкой и насмешливым взглядом.

— Как это он так быстро передумал? Ты его часом не подкупил?

Рассел притворился оскорбленным.

— Никакого подкупа! Я просто сделал пожертвование в городской благотворительный фонд содействия правоохранительным органам. А если это пойдет на пользу нынешнему окружному прокурору, то я об этом, честное слово, даже не думал.

Зое вдруг стало горько.

— Ну конечно, у тебя ведь полно денег.

Рассел посерьезнел.

— Да, я не нищий, но я не понимаю, почему я должен этого стыдиться. Я добился всего собственным трудом.

Зоя покачала головой.

— Пусть так, но сейчас ты богат, а значит, мы с тобой принадлежим к разным мирам. Ты совершаешь ошибку, связывая себя со мной. Из нашего брака не выйдет ничего хорошего.

Рассел в упор посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

— Давай не будем торопить события, наберемся терпения и посмотрим, что из этого выйдет.

Зоя поспешно отвела взгляд: Рассела отличала способность видеть то, чего она не желала ему показывать. Она взялась за ручку дверцы.

— Спасибо, что подвез.

Рассел ее опередил: перегнувшись через сиденье, он взялся за ручку дверцы раньше, чем Зоя успела ее открыть. При этом его рука как бы невзначай коснулась ее груди. Зоя быстро вдохнула и отпрянула, вжавшись в спинку сиденья. Рассел выпрямился и испытующе посмотрел на нее.

— Зоя, ответь мне на один вопрос.

— Какой?

Рассел выдержал паузу, после чего медленно, с расстановкой произнес:

— Скажи, ты согласилась выйти за меня замуж потому, что этого потребовали твои родители, или потому, что мой отчим пригрозил мне неприятностями?

Что Зоя могла сказать? Что ни та, ни другая причина не была для нее решающей? Что она без всякого принуждения была бы счастлива стать его женой? Правда состоит в том, что она действительно хочет выйти за него замуж, только она не призналась бы в этом даже под пытками. Рассел раздражал Зою, действовал ей на нервы, но где-то в глубине души она всегда чувствовала к нему влечение. Его прикосновения ее воспламеняли, его смех вызывал в ней живой отклик, а под его взглядом она теряла способность мыслить здраво. Но Зоя не собиралась во всем этом признаваться, поэтому она пожала плечами и с напускной небрежностью бросила:

— Мне просто нечем было заняться.

Рассел улыбнулся и покачал головой.

— Ах, Зоя, Зоя, ну что мне с тобой делать, скажи на милость?

— Не знаю, — тихо сказала она.

— Зато я знаю, чего мне больше всего хочется.

Рассел обнял ее за плечи и привлек к себе. Зоя хотела посмотреть ему в глаза, но ее взгляд как приклеенный остановился на его губах, и она никакими силами не могла поднять его выше.

— Ч-что ты имеешь в виду? — Она вдруг стала заикаться.

— Ты сама знаешь что. — С этими словами Рассел приник к ее губам.

Зое хотелось, чтобы поцелуй никогда не кончался. Она начала уже мысленно составлять фразу, которой пригласит его в квартиру, когда он поднял голову и посмотрел ей в глаза с грустной улыбкой.

— Я тебе завтра позвоню.

Непослушными пальцами Зоя открыла дверцу и вышла из машины. Чтобы удержаться от искушения пригласить Рассела к себе, она до боли прикусила губу.

Выйдя на тротуар, она в нерешительности остановилась.

— Я подожду, пока ты войдешь в дом, — сказал Рассел.

Зоя повернулась и поплелась к двери, при каждом шаге борясь с искушением повернуть обратно, схватить Рассела за руку и потянуть за собой.

— Зоя?

Сердце в груди Зои сделало кульбит, она остановилась и повернулась к Расселу, в ее душе вспыхнула было надежда, но тут же погасла, когда она увидела, что Рассел протягивает ей сумку.

— Ты забыла свою сумочку.

Стараясь держаться с достоинством — насколько это было возможно в ее положении, — Зоя вернулась к машине и взяла сумку.

— Спасибо.

Рассел не ответил.

Она снова пошла к дому. Открыть дверь ей удалось только с третьей попытки — дрожали руки. Наконец она вошла в подъезд, закрыла за собой дверь и остановилась. Она не знала, показалось ли ей или это было на самом деле, но одновременно с урчанием мотора отъезжающего «ягуара» до нее донесся насмешливый смех Рассела.

Свадьбу назначили на следующую пятницу. За неделю до свадьбы Зоя поехала навестить родителей. Там ее ждала неожиданность: несмотря на то, что отец видел в предстоящей свадьбе дочери не досадную необходимость, а едва ли не радостное событие, мать пребывала в сомнениях. Встретив Зою в гостиной, Эмили озабоченно нахмурилась.

— Дорогая, ты сознаешь, что делаешь?

— Конечно!

Зоя бы дорого дала, чтобы ее уверенный ответ был искренним. Мать заломила руки в мелодраматическом жесте, совершенно ей не свойственном.

— Но, дорогая, Рассел, он такой… такой…

— Он плейбой, ты хочешь сказать? — Зоя саркастически усмехнулась. — Если учесть мою репутацию, то нас можно считать идеальной парой.

В комнату вошел отец. Джулиуса всегда раздражала склонность Зои к сарказму. Вот и сейчас он укоризненно покачал головой, явно собираясь прочитать очередную нотацию. К немалому удивлению Зои, за нее вступилась мать:

— Ради Бога, Джулиус, чем читать нравоучения, лучше сделай что-нибудь. Мы не можем допустить…

— Мама, — перебила ее Зоя, — я понимаю твою тревогу, но вопрос о нашей свадьбе уже решен, теперь это касается только меня и Рассела.

— Джулиус, ты должен ей все рассказать. — Эмили посмотрела на мужа с каким-то странным выражением.

Джулиус снова покачал головой.

— Оставь, Эмили, не стоит об этом.

Родители снова переглянулись, на лицах обоих застыло какое-то необъяснимое напряжение. Зоя спросила напрямик:

— Да что происходит, в конце концов?

Джулиус поджал губы и сказал таким тоном, словно выносил окончательный приговор:

— Ничего не происходит. — Эмили опустила глаза, избегая взгляда дочери. — Зоя, мы с папой желаем тебе счастья. Однако нас немного беспокоит твоя склонность к опрометчивым поступкам.

— Мне двадцать один год, — сказала Зоя с оттенком горечи. — Думаю, мне давно пора научиться самой справляться с последствиями своей опрометчивости.

Джулиус и Эмили снова нервно переглянулись.

Зоя с досадой воскликнула:

— Да что с вами? Вы ведете себя очень странно!

— Дорогая, — начала Эмили мягким тоном — чересчур мягким, словно она обращалась к тяжело больной. — Ничего странного в нашем поведении нет, просто мы с папой желаем тебе счастья и волнуемся… — Она вымученно улыбнулась и закончила: — Родители невесты всегда волнуются перед свадьбой.

Джулиус взял со стола какие-то бумаги и, пробормотав, что будет в столовой, вышел. Мать и дочь остались наедине.

— Мама, что происходит?

Эмили взяла с кресла вязанье, за которым сидела до прихода Зои.

— Ничего, просто папа волнуется не только из-за твоей свадьбы, но и из-за своей предвыборной кампании.

Зоя вздохнула. С этой самой предвыборной кампании и начались ее беды.

— Я понимаю.

Мать сжала в руке спицы.

— Нет, дорогая, к сожалению, ты не понимаешь.

И, вместо того чтобы объяснить хоть что-нибудь, Эмили молча вышла из комнаты, оставив Зою в полном недоумении.