Виталик долго колебался, но всё же встал в субботу по будильнику и поехал на привычную встречу на «Щёлковской».

Ему предстоял долгий путь по московской подземке — сперва по Люблинской линии, потом по Арбатско-Покровской. Но, сидя на жёсткой скамье вагона, он не спал, как обычно, а думал о том, как встретят его товарищи по кампании после того, что случилось четвёртого. Виталик Нецветов никогда не был трусом, но сегодня его трясло мелкой дрожью, он задавал самому себе вопросы и снова не находил на них ответа…

Он приехал на встречу. Люба Измайлова демонстративно его игнорировала. Все остальные, включая её родителей, вели себя подчёркнуто спокойно.

Собравшись, группа поднялась из метро на поверхность и остановилась возле автовокзала. Здесь раздавались материалы и распределялись пары на день.

— Я хотела бы попросить, — звонко произнесла Люба, — не ставить меня в пару с Нецветовым. По личным причинам. И если Нецветов будет четвёртого декабря наблюдателем — не ставить меня с ним на одном участке и, по возможности, в одной школе.

Её слова впивались в Виталика, как иголки, но он не подал виду и промолчал.

— Ты будешь наблюдателем на выборах? — спросил его Никита Максимович.

Виталик кивнул.

И они разошлись по парам.

Виталик оказался в паре с Дмитрием Серёгиным и был этому очень рад. По крайней мере, с другом он мог вести себя естественно, и ему не нужно было оправдываться за четвёртое — а как оправдываться, он не знал.

Люба хотя бы с ним просто не разговаривала. Но все остальные… Внешне их отношение не изменилось, но в их глазах Виталик читал презрение и отстранённость.

И он не знал, что с этим делать.

Так прошла суббота, так прошло воскресенье.

…Марина Шанина начала вести себя довольно странно, хотя инициатором их отношений была она. Нет, Виталик по-прежнему встречался с ней и нередко оставался на ночь. Но если раньше они виделись примерно через день, а уж если не встречались, то созванивались каждый день обязательно, а то и не по одному разу, то в последние несколько недель Марина могла не звонить по два-три дня подряд.

Он не понимал, в чём причина похолодания в их отношениях.

К середине ноября Виталик окончательно запутался как в политическом раскладе, так и в своих отношениях с девушками.

И тогда…

* * *

Посреди рабочей недели, ближе к концу, на его мобильный телефон позвонили с незнакомого номера.

День клонился к вечеру, наплывали сумерки, и трель мобильника прорезала тишину остывающего дня.

— Виталий Георгиевич?

— Я слушаю.

— С Вами говорит представитель компании «Боинг». Меня зовут Кристофер Стивенс. Виталий Георгиевич, я хотел бы с Вами встретиться по вопросу организации совместного коммерческого проекта и взаимовыгодного сотрудничества…

— Хорош надо мной прикалываться, — зло ответил Виталик и бросил трубку.

Однако сразу же раздался повторный звонок.

— Виталий Георгиевич, это не розыгрыш. Я Вам действительно звоню из компании «Боинг», и у меня действительно есть деловое предложение, которое может Вас заинтересовать. Я хотел бы с Вами встретиться в удобное для Вас время.

— Ну хорошо, — ответил Виталик. В конце концов, подумал он, как-то всё странно, но почему бы и не встретиться, что он теряет? — Только по будням я работаю до шести часов, а в эти выходные занят.

— Без проблем, — ответил собеседник, — Вам удобно в пятницу, то есть завтра, в девятнадцать часов в центре Москвы? Я был бы рад пригласить Вас на ужин.

— Идёт, — согласился Виталик.

Встреча была назначена в довольно дорогом ресторане на Арбате. В подобных местах Виталик ни разу не бывал и чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что не представлял себе основ этикета, не знал, как себя вести, как правильно пользоваться столовыми приборами, что делать с белоснежной салфеткой, принесённой услужливым официантом, ему казалось, что на него все смотрят и смеются над его свитером, потёртыми на коленях джинсами и армейскими ботинками с высокой шнуровкой. Но что было делать, если у Виталика Нецветова не было ни одного костюма, не говоря уж о галстуке?

«Ну и пускай пялятся буржуи!» — подумал он и решил вести себя естественно.

— Коньяк будете? — спросил Моррисон.

— Буду, — ответил Виталик.

Он не мог отделаться от мысли, что происходит что-то нереальное. В самом деле, зачем западному бизнесмену мог понадобиться Виталик Нецветов из Люблино?

Играя довольно привычную для себя роль менеджера среднего звена из коммерческой структуры, Моррисон дружелюбно улыбался и всячески пытался расположить к себе недоверчивого Нецветова.

Он заказал коньяк и какие-то блюда из меню, в которые Виталик ткнул пальцем наугад, не желая признаваться, что вообще не представляет себе, что это такое.

— За знакомство! — торжественно произнёс Моррисон. Звякнули хрустальные рюмки, и Виталик выпил свою до дна. Уильям же только пригубил коньяк и отставил рюмку в сторону. На рукаве его пиджака блеснула позолоченная запонка, в ней отразился свет матовой фигурной люстры.

— Перейдём к делу, Виталий Георгиевич. Меня на ведение переговоров с Вами уполномочила компания «Боинг», и позвольте засвидетельствовать Вам моё почтение и передать мою визитную карточку, — он протянул Виталику красивую цветную визитку, выполненную на дорогой глянцевой бумаге, удостоверявшую, что господин Кристофер Стивенс является одним из высокопоставленных менеджеров компании «Боинг», представляющим её интересы в Российской Федерации и СНГ.

Виталик поблагодарил и положил визитку в карман.

«Слишком чисто болтаешь по-нашему», — подумал он, — «Не факт, то ты вообще реальный иностранец, а не прикидываешься».

— Виталий Георгиевич, нашу компанию очень интересуют разработки, которыми занимался Ваш покойный отец в конце восьмидесятых годов, — Моррисон решил брать быка за рога, — мы хотели бы их применить при строительстве новых моделей скоростных пассажирских лайнеров. К сожалению, институт, где работал Георгий Иванович, оказался не нужен правительству Узбекистана, и его закрыли в девяносто втором году. Архивы не сохранились. Поэтому наш технологический отдел был бы Вам очень благодарен за любую помощь, за любые предоставленные материалы. Разумеется, Виталий Георгиевич, затрагивая столь деликатную тему, как памятные реликвии Вашей семьи, я хочу подчеркнуть, что речь может идти исключительно о копиях. И конечно, наша благодарность будет подразумевать весьма солидное денежное вознаграждение, размер которого я готов с Вами обсудить…

«Ах вот ты куда клонишь…» — подумал Виталик.

— Насколько мне известно, господин Стивенс, мой отец занимался чисто военными разработками, — ответил он, — зачем они Вам для пассажирских самолётов?

«Какая тебе разница?» — подумал Моррисон, — «Тебе деньги предлагают заработать, а не вникать в технические детали».

— Ах, Виталий Георгиевич! Вам наверняка знакомо понятие «конверсия», но вряд ли Вы представляете, насколько широкий смысл в него вкладывается! Это не только производство кастрюль на военных заводах, но это ещё и высокие технологии на службе людям. Современная наука, знаете ли, полна удивительных неожиданностей, особенно авиакосмическая отрасль, которая развивается стремительно, и красивые технические решения, которые раньше использовались только в военной области, для того, чтобы убивать людей, теперь доступны и могут применяться для того, чтобы приносить пользу людям в мирной жизни… В Ленинской библиотеке мне довелось познакомиться с кандидатской диссертацией Георгия Ивановича, Вы можете без ложной скромности гордиться своим отцом — он был, без преувеличения, гениальным инженером. И поэтому мы крайне заинтересованы в том, чтобы изучить плоды его дальнейшей деятельности и довести идеи Вашего отца до технологического воплощения в жизнь… Ведь это, Виталий Георгиевич, мечта каждого творческого человека…

«Подсел мне на уши», — подумал Виталик, — «красивые фразы ни о чём. Мягко стелет, да жёстко спать. Сдаётся мне, этот человек якобы из „Боинга“ — не тот, за кого себя выдаёт… Как жаль, что я сам не понимаю в технике».

— Вас интересует что-то конкретное? — спросил он. — Мой отец работал над разными элементами и узлами…

— Меня будут интересовать копии всех материалов, которыми Вы располагаете. Что касается вознаграждения, Вы можете не сомневаться, что оно будет достойным…

«Сволочь. Однозначно натовская сволочь. Что же делать? Время, товарищ Нецветов, тяни время…»

— Ваше предложение очень интересно, но я должен подумать. Честно говоря, всё довольно неожиданно, мне потребуется некоторое время…

— Конечно, Виталий Георгиевич. Ведь впереди выходные. Я могу рассчитывать на Ваше решение к понедельнику?

«А торопится ведь».

— Господин Стивенс! Я должен обязательно посоветоваться со своей матерью. У меня нет права принимать такие решения без неё, да и возможности нет. Я не распоряжаюсь единолично интересующими Вас материалами. Поэтому, в случае её согласия, я готов дать Вам ответ в понедельник.

— Благодарю Вас, Виталий Георгиевич! — расплылся в голливудской улыбке Моррисон. — Я просто уверен, что у нас с Вами сложится плодотворное сотрудничество!

…Виталик был слегка пьян, но мозг работал напряжённо и пытался оценить ситуацию. Не застёгивая куртку, он дошёл до метро и совсем протрезвел от осеннего холода и начинавшегося снегопада. Мысли наползали одна на другую, путались, и он не мог организовать их стройный ход. Кто этот человек? Как нашёл он Виталика в этом мире? Зачем он с такой настойчивостью лезет в дела пятнадцатилетней давности?

Вопросов было много, все они оставались без ответа, но в одном Виталик был уверен — что человек, с которым он встречался в ресторане, не был менеджером компании «Боинг». Вооружение, которым занимался его отец, им точно ни к чему… Всё было серьёзнее и страшнее. А что делать — Виталик не знал. И не знал, с кем можно посоветоваться.

Ещё пару недель назад он, скорее всего, позвонил бы Любе Измайловой, объяснил бы ситуацию и попросил бы её о встрече с её знакомыми из института…

Но теперь этот вариант отпадал полностью.

Седьмого ноября Люба словно отрезала ножом сам факт их знакомства.

Звонить её родителям? Но они ему тоже больше не доверяют, да и не получится тут без Любы ничего…

Пока он предавался таким нерадостным мыслям, ноги сами несли его вниз по эскалатору станции метро «Арбатская», в вагон, на пересадку и снова в вагон, и дальше, в штаб Молодёжного Альянса.

Маркин оказался на месте, несмотря на довольно позднее время — было почти десять часов вечера. Он сидел за компьютером в кабинете в глубине помещения и писал какую-то статью.

— Что это ты на ночь глядя? — удивился Сергей, открывая дверь Виталику. Ни акций, ни собраний в этот день не планировалось, и лидер организации был один в штабе в столь неурочный час.

— Мне надо срочно с тобой поговорить, — ответил Виталик, — на улице. В моей жизни произошло довольно странное событие, и мне нужен совет.

— Хорошо, пойдём, — Маркин набросил куртку на плечи, закрыл штаб на один оборот ключа, и они направились во дворы.

— Не помню, рассказывал ли я тебе про моего отца, — начал Виталик, когда они зашли за угол соседнего дома, — он в советское время занимался военными технологиями. Когда не стало Советского Союза, он подался в бизнес, и в девяносто третьем его убили, — Нецветов говорил нервно, кусая губы, и Сергей слушал, не перебивая, — но у нас осталась его докторская диссертация, которую он не успел защитить, и ещё некоторые материалы к ней. А теперь самое главное — сегодня, понимаешь, сегодня, пятнадцать лет спустя, на меня вышел какой-то Стивенс, чёрт его знает, кто он есть. Представился, что он из компании «Боинг», вот, смотри, — свет дворового фонаря упал на глянцевую визитку в руке Виталика, — говорит, ему нужны эти документы, хочет за них хорошо заплатить. Но я ему не верю, понимаешь, не верю, очень уж тут что-то нечисто. Не коммерсант он, мне кажется…

Маркин задумался.

— Денег-то много предлагал?

— Да я не спрашивал ещё… Я сказал, мне в принципе с матерью посоветоваться надо. Не лежит у меня душа к этому Стивенсу, такое впечатление, что это какая-то натовская сволочь…

Дрожащими от волнения руками Виталик долго не мог зажечь сигарету.

— Ты сам-то как считаешь, эти документы представляют ценность? — спросил Сергей.

— Мне сложно судить. Но думаю, что да.

— Знаешь, по твоему рассказу мне кажется, что это действительно коммерсант. И сказать честно — никаких идеологических препятствий к тому, чтобы тебе заработать денег, я не вижу.

Виталик чуть не задохнулся от негодования.

— Погоди, погоди. Всегда надо рассматривать ситуацию с той точки зрения, кто твой главный враг. Наш главный враг — режим Путина. Продавая информацию, пусть даже каким-нибудь авантюристам, мы режиму ничем не помогаем. А деньги тебе, как я понимаю, будут далеко не лишними. В конце концов, не нужны тебе — приноси в организацию или сам потрать на что-нибудь полезное для общего дела. Смотри только, чтобы не кинули, а то отдашь ценные документы задёшево… И себе, конечно, копию обязательно оставь. Пригодится.

— Я тебя понял, — ответил Виталик. — Спасибо за совет. Я подумаю.

Молча проводив Сергея до дверей штаба, он не стал заходить внутрь, а попрощался и пошёл к станции метро, теребя в кармане мобильный телефон.

Снегопад усиливался.

Подойдя к метро, Виталик свернул во двор, сел на скамейку и набрал номер, который всего месяц назад решил не набирать никогда в жизни.

Прижав трубку к уху, он с замиранием сердца слушал длинные гудки.

— Слушаю, — ответил наконец голос в трубке.

— Здравствуйте, Владимир Иванович. Это говорит Нецветов из Молодёжного Альянса революционных коммунистов. Мне очень нужно с Вами встретиться, только как можно скорее. Есть срочная информация, которую я должен Вам сообщить.

Виталику показалось, что Артюхин даже не удивился, как будто ждал этого звонка почти в одиннадцать часов вечера.

— Приезжайте сейчас на Чистые пруды, — ответил он. — У меня сегодня ночное дежурство по графику, я готов Вас принять.

— Спасибо, я буду через полчаса, — сказал Виталик.

Это была ложь. В эту ночь у майора Артюхина не было никакого дежурства. Но он находился на рабочем месте и ждал именно этого звонка.

Полупустой поезд снова нёс в сторону центра Виталика, совершенно не думавшего в этот момент о том, что не всякую ошибку в жизни можно исправить.

Через сорок минут он уже сидел за столом напротив Артюхина и чашкой горячего кофе пытался согреть руки, замёрзшие не столько от холода, сколько от волнения.

— То, что привело меня к Вам, никак не связано с политической оппозицией, — начал торопливо говорить Виталик, и Артюхин слегка кивнул, — но сегодня у меня произошла очень странная встреча. Дело в том, что мой отец, Нецветов Георгий Иванович, кандидат технических наук, ещё в советское время работал в закрытом военном институте. Мне позвонил какой-то Кристофер Стивенс, якобы представитель компании «Боинг». Он хочет купить у меня материалы, оставшиеся от моего отца. У меня есть подозрение, что он врёт, что ему не для коммерческих целей это нужно, а для военных. Его надо проверить, он может быть из НАТО. Он по-русски говори не хуже меня. Вот его визитка, — Виталик выложил карточку на стол, — он должен мне ещё раз звонить в понедельник.

— Он предлагал Вам деньги? — спросил Артюхин.

— Да.

— Какую сумму?

— Пока не знаю. Я попросил время подумать до понедельника.

— И Вы решили сообщить об этом нам исключительно из чувства патриотизма?

— Да, конечно.

Артюхин затянулся сигаретой.

— Виталий Георгиевич, — произнёс он медленно, — лично мне информация, которую Вы сообщили, кажется крайне важной. Такие вещи не происходят случайно. Я приложу все усилия, но, к сожалению, я человек маленький в нашей структуре — всего лишь оперативный сотрудник, который занимается профилактикой экстремизма в молодёжной среде… Всё будет зависеть от мнения начальства. Я постараюсь его убедить, но и Вы мне помогите.

Он сделал паузу. Виталик смотрел на него вопросительно.

— В нашей работе, Виталий Георгиевич, есть такое понятие, как источник. Когда я пойду к начальству с докладом — а я не буду ждать понедельника, специфика нашей профессии позволяет решать подобные вопросы в круглосуточном формате — я обязан буду сослаться на заслуживающий доверия источник, чтобы мой доклад приняли к серьёзному рассмотрению… Я лично Вам верю, но для начальства необходимо документальное оформление…

…Через несколько минут гражданин Виталий Нецветов дал подписку о добровольном сотрудничестве с ФСБ, датированную восемнадцатым октября — ровно месяц тому назад.

— Хорошо, — сказал Артюхин, убирая бумагу в папку и внимательно глядя в глаза Виталика, — я сделаю всё от меня зависящее. Ещё один момент. Как понимаете, нужно убедиться, что документы, о которых Вы говорите, реально существуют. Да и не стоит, пожалуй, чтобы в эти дни они хранились у Вас на квартире. Поэтому не будем терять драгоценное время. Завтра, — он взглянул на часы, — то есть уже сегодня, в субботу, девятнадцатого ноября, я буду ждать Вас здесь со всеми материалами к девяти часам утра. Постарайтесь не опаздывать.

Страшная догадка осенила вдруг Виталика.

— А копию можно? — спросил он.

— Можно копию, — кивнул Артюхин.

Всё понял тогда Виталик Нецветов, и захотелось ему со всей силы ударить Артюхина кулаком по физиономии, так, чтобы кровь из носа струйками…

Но он этого не сделал.

— Хорошо. Завтра в девять. Спасибо, — ответил он.