Когда унялась первая горячая, безотчетная радость неожиданной встречи, начались бесконечные торопливые вопросы и рассказы. Выслушав сына, Иван Иванович рассказал свои приключения. Они мало отличались от приключений Володи. Дорошуку удалось поймать на волнах и надеть на себя спасательный круг. К нему подплыл Хотта, и они старались не терять друг друга из виду, хоть это было чрезвычайно трудно. Буруны несли их просто на скалы. Тогда оба решили любой ценой достичь земли.

Хотта поймал доску от шлюпки, и, пользуясь ею как щитом, они поплыли вперед. Иван Иванович счастливо избежал встречи с острым камнем, ему лишь очень поранило ногу. Хотту же ударило головой о скалу. Геолог едва успел подхватить его мертвое тело и вытянуть на берег.

Труп Хотты лежал здесь же рядом, вперив в небо стеклянные, застывшие глаза.

Иван Иванович покачнулся. Бледность покрыла его лицо.

— Что с тобой, отец? — встрепенулся Володя.

— Ничего, сынок, — прошептал Дорошук. — Потерял много крови… И потом… Есть хочу и пить… пить…

Прошлой ночью геолог лежал без сознания, поэтому не слышал, как кричал Володя. Пришел в себя только на рассвете. Перевязал рану на ноге и, ковыляя, отправился осматривать землю, на которую попал. Но, ощущая, что теряет последние силы, Иван Иванович возвратился к мертвому Хотте.

Володя встал. Он видел, что отцу надо немедленно что-то поесть. Юноша рассказал о Бухте крабов. Долго размышлять не приходилось. Он оставил отца одного и подался вдоль берега. Войдя по колени в воду, он ловко схватил одного большого краба и выбросил на сухое место. Потом второго и третьего. Остальные крабы быстро разбежались.

Володя возвратился с добычей. Он боялся, что отец не станет есть сырое мясо крабов. Оно было желтоватое и противное на вид. Но парень ошибся. Иван Иванович закрыл двумя пальцами нос, чтобы не чувствовать запаха, и начал есть так, будто принимал клещевину. Глядя на него, начал есть и Володя. Он почувствовал, как с каждым куском проглоченного мяса восстанавливались силы и кровь начинала быстрее пульсировать в жилах.

— Замечательное меню! — улыбнулся Иван Иванович. — Честное слово, впредь я даже нос закрывать не буду, так как этот запах начинает мне нравиться. Просто замечательное, вкусное и нежное мясо, которое немного отдает морем и водорослями.

— Кроме того, чуток воняет моллюсками, — прибавил Володя. — Класс брюхоногих, кажется…

В памяти возникла Инга.

— Класс брюхоногих, группа моллюсков, — повторил юноша.

— Ты хорошо помнишь зоологию, — сказал Иван Иванович.

Володя покраснел.

Ковыляя и опираясь на сына, геолог взобрался на вершину холма, откуда неподалеку виднелась полоса неизвестной земли. Долго он стоял молча, вглядываясь в далекий берег. Потом сказал:

— Это Сахалин. Мне кажется, что я даже вижу нефтяные вышки. Вопрос в том, кому принадлежит эта земля. Наш ли это Сахалин, или Карафуто?

— Голова или японский хвост?

— Именно это я и хочу узнать, сынок…

Его голубые глаза остановились на Володе. Юноша прочитал в них глубокую любовь и скрытую тревогу.

— Если бы у нас была радиостанция, Володя! Эх, мы бы не сокрушались! А сейчас одно, что надо делать, это сигналить. Надо, чтобы робинзонов сняли с этого безлюдного острова.

Дорошук, как всегда, старался шутить, но скрытая тревога брезжила в близоруких глазах, и это ясно видел Володя. И тревога эта, вероятно, была именно за него, за Володю.

Иван Иванович начал махать рубашкой, как флагом, ему помогал сын. Оба устали, но никаких сигналов в ответ не получили.

— Есть ли там кто-то живой? — вырвалось у геолога. — Похоже, что жителей тех осадистых домиков выморила чума. Нас никто не видит. Это очень вероятно. Если бы у нас были спички или увеличительное стекло, мы бы разожгли костер…

— И если бы еще была вода!

Солнце начало склоняться на запад. Надо было снова думать о пище. Ловить крабов теперь пошли вдвоем: отец и сын.

— Если это место носит название Бухта крабов, — сказал Иван Иванович, — то я оставляю за собой право дать название этому островку.

— Ну, конечно, это должно быть…

— Остров Спасения, сынок.

Оба долго бродили по воде, но не нашли ни одного краба. Володя был расстроен. Что, если придется ждать на этом островки еще несколько дней? Не грозит ли им обоим голодная смерть?

И, словно отвечая на опасения сына, Дорошук воскликнул:

— Нет, это же будет бессмыслица — помереть от голода, имея перед глазами человеческое жилье! Они хоть и далеко, но…

Он не закончил и начал пристально смотреть на волны. В скором времени и Володя увидел то, что заинтересовало отца. На воде качался зеленый мяч.

Через минуту игрушка была в Володиных руках.

— Надо думать, это с «Сибиряка», — задумчиво произнес Иван Иванович.

Геолог спрятал мяч в карман, и скоро оба о нем забыли.

Стараясь не думать про скучного голодного червячка в желудке, глотая слюну, отец и сын возвратились к Хотти. Надо было похоронить погибшего. О том, чтобы копать могилу в земле, нечего было и думать — под рукой не было не то что лопаты, а даже какой-то железки. Решили похоронить Хотту под камнем. Но Володя случайно глянул на море и быстро дернул отца за рукав:

— Отец, смотри!

К острову подплывала небольшая лодка. В зеленой полумгле она почти сливалась с морем, но можно было легко заметить, что в ней сидит человек. Дорошук схватил сына за руку и потащил за скалу.

— Лучше пока что не выдавать своего присутствия, — тихо сказал он. — Не думаю, что этот человек приехал на наши сигналы.

И в самом деле, неизвестный вел себя довольно подозрительно. Он часто и, как казалось, испуганно оглядывался, пригибал голову и торопливо работал одним веслом. Присмотревшись, можно было заметить, что это даже не весло, а обломок доски. Человек был без головного убора, и, когда вышел на берег, Володя с отцом увидели, что это японец.

Не выходя из-за скалы, оба внимательно следили за каждым движением неизвестного. Его первой заботой было хорошо запрятать лодку. Он вытянул ее на суходол и потащил за камень. Но здесь чуть не споткнулся о тело Хотти. Наверное, японец увидел и следы людей на песке возле мертвого, так как вдруг остановился и испуганно посмотрел вокруг. Его глаза быстро рыскали по скалам и камням, он будто нюхал носом воздух. Оставив лодчонку, притих за камнем и уже оттуда начал внимательно и осторожно осматривать каждый кустик и каждую скалу.

— Выйдем, отец, — прошептал Володя. — Он боится нас, а мы его.

— Его вид, мягко говоря, не угрожающий. Ты прав, мы напрасно играемся в прятки.

С этими словами Иван Иванович вышел из-за скалы. Увидев незнакомых людей, японец спрятал голову за большой камень, но Володя, опередив отца, громко поприветствовал его на японском языке.

Убедившись, что его заметили, незнакомец встал. Был он низенький и худой, с синяком под глазом и кровавой раной на лбу. Босой, в солдатской изодранной куртке и штанах защитного цвета с подозрительными пятнами, он оставлял впечатление человека, который только что вырвался из смертельной потасовки или едва спасся от страшного бедствия.

Иван Иванович и Володя приложили немало усилий, чтобы успокоить неизвестного. Он все время со страхом посматривал на море и далекую полосу земли, откуда, определенно, убежал. Только со временем по его отрывистым словам Володя понял, что это японский солдат, который действительно убежал из-под стражи.

Узнав, что перед ним люди из Советского Союза, беглец ужасно обрадовался:

— Больсевик? Совето уруси? — лопотал он, взволнованный встречей.

Как умел, Володя рассказал ему о гибели советского парохода. Беглец грустно качал головой и вдруг, будто что-то вспомнив, бросился к своей лодке. Он достал резиновый мешок с водой, рис и рыбу, положил все это на камень и пригласил к «столу» своих новых знакомых.

Иван Иванович и Володя поочередно припали к воде. Хотя она разила резиной и была очень теплой, но в тот миг обоим показалось, что лучшего напитка они никогда не пробовали.

Солдат ощущал полнейшее доверие и начал быстро рассказывать, помогая себе жестами. Володя понял, что солдата зовут Хагимура, что он бросился со штыком на офицера и ждал суда. Один из товарищей помог Хагимуре бежать, приготовив для него лодку.

Не успел беглец закончить, как глянул на море и побледнел. Издали к островку спешил белый катер. В скором времени стало слышно, как тарахтит его мотор. Хотя уже спустились сумерки, но можно было рассмотреть, что на катере полно людей.

Хагимура быстро наклонился и начал собирать камни. Он понял, что едут за ним, и решил живым не сдаваться. Другого оружия, кроме камней, у него не было.

Здесь Володя вдруг вспомнил о своей пещере. Лучшего укрытия нельзя было найти. Он коротко объяснил это Хагимуре и велел ему бежать следом. В скором времени юноша возвратился к отцу уже один.

— Они его не найдут, — сказал взволнованно, тяжело дыша. — Но он не хочет выпускать из рук камень. Если найдут, будет защищаться…

— Правильно, — ответил отец. — За нападение на офицера его все равно присудят к смертной казни. Лучшее уж умереть, сражаясь до последнего вздоха.

Тем временем, умело обходя прибрежные скалы, катер причалил к островку. На берег сошло с десяток вооруженных людей. Они, вероятно, были убеждены, что беглец спрятался именно здесь, на этом острове, так как сразу же, рассыпавшись цепью, пошли вперед.

— Нам ничего не угрожает, Володя, — сказал Иван Иванович. — Японцы узнают, кто мы, и, наверное, через несколько дней отправят нас во Владивосток. Итак, мы приобретем новых знакомых в лице самураев, а тебе, сынок, случается замечательная возможность проверить свои знания японского языка…

Володя не отвечал. Полицаи натолкнулись на труп Хотти. Они быстро убедились, что это не Хагимура. Офицер полиции в черном мундире отдал короткий приказ, и солдаты с винтовками и полицаи с револьверами в руках снова двинулись вперед. Они быстро осмотрели лодку Хагимури и здесь увидели Дорошука с Володей, которые вышли навстречу.

Взметнулись вверх винтовки. Солдаты окружили геолога с его сыном и, выполняя приказ офицера, быстро обыскали обоих. Нашли они только паспорт и еще зеленый мяч в кармане Ивана Ивановича…

Геолог старался объяснить, что он — советский ученый с погибшего парохода «Сибиряк».

Офицер понял.

— «Сибиряк», «Сибиряк», — повторил он и на ломанном русском языке начал спрашивать о босом человеке, который убежал из тюрьмы на лодке и теперь находится на этом островки.

— Вы должны были видеть этого преступника, — настаивал офицер.

Володя и Дорошук покачали головами, отрицая сказанное.

— Никакого преступника мы не видели, — сказал Володя.

Офицер с подозрением посмотрел на юношу и что-то пробормотал сквозь зубы. Володя понял, что это было что-то похожее на предложение:

— Я не очень вам верю и еще вообще неизвестно, что вы за люди…

Солдаты тщательно обыскали каждую скалу. Вдруг вдали прозвучал выстрел. И в скором времени Володя увидел Хагимуру в окружении полицаев. Руки у него были скручены на спине и связанные ремнем. Маленький и суматошный полицай подал офицеру белый платочек. Володя чуть не заплакал — это был тот самый платочек, который он повесил у входа в пещеру и забыл снять. Он и указал полицаям место, где прятался беглец.

Хагимура глянул печальными глазами на Володю, на Ивана Ивановича и произнес:

— Прощайте… Теперь я потерял свою голову…