17 апреля 1818 года, я стал отцом. Мальчика нарекли Александром и в будущем, если оно не изменится, его запомнят как императора Александра II. Это событие ещё сильнее привязало меня к этому миру. В моем родном XXI веке, я был холост, и не успел обзавестись детьми. Но видимо пришла моя пора, так как я оказался счастлив в семейной жизни. И рождение первенца лишь усилило это ощущение счастья. Я отчетливо понимал, что мне повезло. Ведь, как поется в песне, короли не женятся по любви, и мой брак являлся, прежде всего, политическим. Браки моих братьев, Александра и Константина не были счастливыми. Жена Константина попросту сбежала от него назад к родственникам в Кобург. Поэтому наши с Шарлоттой любовь и взаимопонимание не были сами собой разумеющиеся, а скорее исключением. В жизни великого князя имелось много плюсов, но основным я считал относительную приватность. Я не находился в свете прожекторов, как мой брат Александр и его жена Елизавета. Конечно, я тоже являлся публичной фигурой, но гораздо менее значимой, чем мои старшие братья.

Рождение сына и единственного будущего наследника престола, укрепили мои позиции в семье. Теперь я стал не только семейным и независимым, но и отцом будущего наследника. Я прямо-таки почувствовал, что даже моя маман, Мария Федоровна, стала относиться ко мне с большим уважением, как к взрослому, что ли. А буквально через год я получил дальнейшее подтверждение повышения моего статуса. Подтверждения, которого я ожидал и к которому готовился. Но я немного забегаю вперед.

После окончания войны в Александре, что-то надломилось. Он часто выглядел усталым и рассеянным. В нем не было той энергии и напора, которые помогли ему победить Наполеона. Может, сказалось усталость от войны, ведь его царствование совпало с Наполеоновскими войнами. Может, он разочаровался в реформах, проведенными вначале его правления. Я знал, что власть тяготит его готовился к разговору, который произошел в дальнейшем.

Этот июльский день 1819 года я запомнил навсегда. Стоял ясный летний день, даже немного душный. За неделю до этого я вернулся с бригадных учений и был занят делами, отложенными за время моего отсутствия. Александр предупредил, что приедет к нам на обед. Он иногда приезжал пообщаться. Шарлотта оказалась прекрасной хозяйкой, и брату импонировала наша атмосфера семейного счастья и вообще молодости, которая воцарилась в Аничковом дворце.

Пообедав, мы перешли в малую гостиную, где и состоялся сей памятный разговор. Сначала Александр похвалил меня за хорошо организованные учения. Потом добавил, что завидует нашему семейному счастью. При этом он указал на живот Шарлотты, которая снова была беременна. После чего произнес, глядя мне в глаза:

- Александр, есть знак благодати божьей, символ благополучного продолжения царского рода,- сказал он. Поэтому по общему моему и Константина решению престол перейдет к тебе и твоему потомству. Я же считаю своим долгом отречься от правления с той минуты, как почувствую сему время.

- А как же Константин? - воскликнул я, делая вид, что поражен словами брата.

- Константин, сам мне сказал, что имея природное отвращение к сему месту, решительно не хочет мне наследовать на престоле, - ответил брат.

- Но как ты себе это представляешь? - спросил я. - Ведь для всех Константин и есть официальный наследник престола - цесаревич. Как это воспримут придворные и армия? Ведь по закону они должны присягать Константину, а не мне.

- Я издам соответственный указ, а Константин подпишет отказ от своих прав на престол. В свое время, мы этот указ обнародуем, - ответил Александр.

- А ты говорил об этом с матушкой? - спросил я, играя растерянность.

- Я рассказал ей об этом моем намерении. Она, так же как и я, считает, что Александр есть прямое указание на то, что твои потомки должны занять престол. Поэтому она согласна с моим решением.

Я посмотрел на Шарлотту и увидел у нее в глазах слезы. Она понимала, что становясь цесаревичем, я становлюсь фигурой официальной, и это означает конец нашему тихому семейному счастью. Она никогда не стремилась стать императрицей, напротив, она очень сочувствовала Елизавете Алексеевне, жене Александра, которая вынуждена была нести бремя официальных церемоний, несмотря, на свое слабое здоровье.

- Не переживай ты так, - ласково сказал брат Шарлотте, видя насколько она расстроена. Пока еще я император, - он усмехнулся, - и у Никса есть время подготовиться, так что вашему счастью ничего не угрожает.

Брат был довольно закрытым и противоречивым человеком, поэтому я не знал точно, что с ним происходит и каковы на самом деле его мотивы. Помня, что межвластие после смерти Александра началось из-за того, что завещание императора и отречение Константина хранились в секрете, я выторговал у Александра обещание, что будет составлен официальный акт отречения Константина от прав на престол, а так же назначение меня наследником. Акт этот должен быть составлен в нескольких экземплярах, и храниться, в том числе, и у меня и у Марии Федоровны. Почему-то Александр не хотел обнародовать сей акт. Может он боялся, что кто-то в придворных кругах воспользуется этим и уберет его с трона. Не знаю. Как я уже упоминал о его скрытности и непоследовательности.