В 1823 году я предпринял четырехмесячное путешествие на юг. За это время я успел посетить Киев, Луганск, Одессу и Крым. Отправляясь на юг, я преследовал несколько целей. Во-первых, я хотел посетить Луганский литейный завод, один из главных производителей чугуна в России. Завод открылся еще при Екатерине II и во время Отечественной войны он стал одним из главных поставщиков артиллерии и боеприпасов в стране. Но после войны завод начал чахнуть, так как спрос на боеприпасы упал, а предметов гражданского назначения в стране требовалось не много, и они в основном завозилось из-за рубежа.

Я же на базе этого завода планировал создать первый в России металлургический и промышленный комплекс, способный снабжать оружием и боеприпасами армию и флот, а так же в более далеком будущем производить рельсы, вагоны и паровозы, когда придет их время. Помня, что с конца XIX века Донбасс стал этаким Рурским* эквивалентом в России, я планировал попросту ускорить этот процесс, пользуясь своим послезнанием. О том, что этот регион богат коксующим углем было уже известно, но большинство месторождений не было изведано,и никто не представлял всю важность коксующего угля, ибо в производстве использовали в основном древесину. Железо завозили с Урала, так как Криворожский железорудный бассейн был открыт во второй половине XIX века и пока известен не был. Зато существовало местечко под названием Кривой Рог, с которого и можно было начинать изыскания. Идея заключалась в создании первого промышленного комплекса в России, наподобие тех, что сейчас создавался в в английском Бирмингеме и бельгийском Льеже, а позже в Рурской области в Германии.

В Луганске я осмотрел завод и окрестные шахты. С директором завода мы так же говорили и насущных проблемах: отсутствии руд в округе и отсутствие спроса на 'гражданскую продукцию'. Обе эти проблемы я планировал решить в будущем. Первую за счет Криворожского месторождения, а вторую за счет постройки железных дорог и реформы сельского хозяйства, которые потребуют большое количество металла. У завода имелись и свои плюсы, такие как наличие квалифицированных рабочих рук и даже школы для их обучения, а также традиции качества выпускаемой продукции.

Быт рабочих на заводе и в шахтах оказался ужасен. За ошибки часто налагались физические наказания. Впрочем, на уральских заводах Демидовых дело обстояло примерно также. Учитывая, что большинство рабочих являлись крепостными, это скорее был порок системы, чем локальный случай.

Отношение дворянства, сиречь власти, к крестьянину или рабочему было двойственным. С одной стороны многие понимали необходимость реформ и видели в крестьянине основу России, что не мешало на деле использовать людей как орудие или пушечное мясо. Например, в среде молодых офицеров были популярны идеи свободы и равенства, хотя на деле они мало занимались бытом или обеспечением солдат. А случись война, во имя славы и чести немногие подумали бы о жизнях солдат. В этом была одна из основных проблем проведения реформ в империи. Многие хотели перемен, но не хотели прилагать усилий или делиться своим благосостоянием. Ведь поговорить или помечтать всегда легче и безопаснее.

Покидая Луганск, я взял на заметку организовать поиск руд в районе Кривого Рога, с расчетом, что их все-таки обнаружат до начала модернизации Луганского завода.

Из Луганска, я отправился в Крым, где посетил Севастополь и встретился с Алексеем Самуиловичем Грейгом, командующим Черноморским флотом. Выходец из потомственной семьи моряков, он был энергичным и знающим командиром и очень болел за свое дело. Флот он знал снизу доверху, прошедши путь от матроса в английском флоте, до вице-адмирала к концу Наполеоновских войн, командуя целой флотилией кораблей. Администратором он оказался не худшим, чем моряком.

Флот, при моем брате Александре пришел в упадок. Все ресурсы вкладывались в сухопутную армию, что и понятно учитывая масштаб и напряжение войн с Наполеоном, происходивших на суше. Флот выполнял лишь вспомогательные функции. После войны деньги шли на восстановление пострадавших районов и обслуживание громадного послевоенного долга. Но, несмотря на скудное финансирование, Грейг сумел расширить портовые сооружения Севастополя и Николаева. При нем заложили новые корабли, ибо старые уже исчерпали ресурс. Многое было сделано для благоустройства Николаева.

С Алексеем Самуиловичем я осмотрел укрепления Севастополя, портовые сооружения и эллинги. Говорили мы и о развитие флота. Какие средства и усилия для этого нужны. Во Франции как раз в это время Анри Пексан проводил опыты с бомбическими орудиями. Оказывается, Грейг о них уже слышал. Вообще, в эту эпоху военные новинки не являлись тайной и быстро становились доступными в других странах. Лишь бы был покупатель. Грейг считал эти орудия многообещающими, и я пообещал проверить, можно ли закупить у Французов пару образцов.

В Крыму меня так же интересовала возможность виноделия. Виноград там выращивали издревле, и те же Демидовы занимались виноделием. Но это были только робкие попытки. Я же мечтал о создании собственной винодельческой отрасли. Для этого стоило поучиться у французов и выписать специалистов в Крым. Я надеялся на частную инициативу, ведь что бы создать хорошее вино надо болеть этим делом, заботиться о качестве и о бренде. А этого государство не может обеспечить. Требовалось создавать условия, при которых такие люди появятся. Ведь если появились Демидовы, могут появиться и другие. Но и это были проекты на будущее.

С Демидовым же мы на паях планировали открыть мыловаренный завод. Хотя великому князю и не пристало быть 'капиталистом', я собирался менять эти настроения в обществе, и начинать с себя. Мыло в России существовало давно, но пользовались им в основном дворяне и богатые купцы по причине стоимости. Я же хотел производить мыло и как побочный продукт свечи, по цене доступной для всех. Технологии для варки мыла существовали веками и даже был известен точный состав. А посему я планировал создать первую большую мыловарню в Крыму, где заодно росли розы, лаванда и другие растения, используемые в парфюмерии. В империи часто вспыхивали эпидемии, поэтому базисная и доступная гигиена могла спасти не одну жизнь. Для этого требовалось создать десяток-два заводов по всей стране, чтобы облегчить логистику. Благо сала в России хватало, а это главный ингредиент. Опять же после мыловарения можно было заняться и парфюмерией. Как сообщил мне управляющий, завод будет запущен через полгода. А пока он показал мне первые образцы. Мы надеялись внедрять мыло в массы, как низкой ценой, так и запахом, и формой. Чего не сделаешь ради гигиены.

По дороге из Одессы в Киев, я посетил Тульчин, где располагался штаб II армии, чтобы встретиться с Павлом Дмитриевичем Киселевым, начальником штаба армии. Павел Дмитриевич являлся известным либералом, но был предан Романовым и пользовался доверием Александра. Я бы сказал, что он был типичный карьерист и для карьеры умел приспосабливаться к обстановке. Так, его либеральные взгляды не помешали ему установить надзор за наиболее либеральными офицерами во II армии. С другой стороны он оказался близко знаком со многими офицерами из тайных обществ, среди них и с Пестелем, главой Южного общества и подчиненным Киселева. А главное он оказался прекрасным и энергичным администратором и во время царствования Николая I, стал активным членом комиссии по облегчению положения крестьян. Вот я решил заранее к нему присмотреться. Помимо этого в разговоре с ним я проявил заинтересованность в решении крестьянского вопроса, в надежде, что мои взгляды дойдут и до членов тайных обществ, что может повлиять на настрой части из них. Я хотел уменьшить потенциальную оппозицию моему восшествию на престол, поелику возможно. Полковник Киселев был сторонником превентивного удара по Турции. Он предлагал воспользоваться Греческим восстанием, чтобы усилить влияние империи на Балканах, а то и вовсе овладеть проливами. Но, во-первых, такие вопросы были вне моей компетенции, а во-вторых, я не видел смысла ввязываться в войну ради чужих интересов. Уж я-то знал, сколько крови было пролито за братьев славян, без пользы для отечества.

В Петербург я вернулся загоревший и полный впечатлений, и как оказалось, весьма вовремя