Проводимые реформы сильно ударили по дворянскому сословию, ибо крестьянская реформа лишила их бесплатного источника существования, а военная реформа и последующее сокращение армии лишило их и социального статуса, так как большинство дворян, так или иначе, служило. Поэтому неудивительно, что в дворянской среде появилось множество недовольных. А наиболее решительные из них от слов перешли к делу.
Число заговорщиков неуклонно росло, ибо каждое новое преобразование, так или иначе меняло статус-кво и задевало интересы дворянского сословия, которое шаг за шагом теряло свою исключительность. Многие оказались недовольны независимостью Царства Польского, а когда начались сокращения в армии и часть офицеров осталась не у дел, то градус недовольства поднялся до заоблачных высот. Обо всем этом я был довольно хорошо осведомлен, так как у полковника Соколова имелось много агентов среди лояльных трону офицеров. Но нас более беспокоили те, о которых мы ничего не знали. Ибо среди большого числа недовольных, легко пропустить тех, кто планирует серьезный заговор, в то время, как все внимание жандармского корпуса приковано к тем, кто громче кричит.
В итоге полковнику Соколову пришла очень простая мысль в стиле: если не можешь предотвратить, возглавь. То есть, вместо того, чтобы искать истинных заговорщиков, лучше возглавить это движение, привлекая недовольных, как мотыльков на свет. Недостойно? - да. Но эффективно. Да и заговорщики не собирались церемониться. Так, что ставки были высоки.
В итоге полковником завербовал князя Николая Сергеевича Гагарина. Князь являлся владельцем большого состояния, которое удачно промотал, устраивая великосветские приемы и живя на широкую ногу. Поэтому, ко времени моего восшествия на престол, многие княжеские поместья были заложены и деньги подходили к концу. Чем и не преминул воспользоваться Соколов, предложив великосветскому моту сто тысяч рублей за содействие. Николай Сергеевич имел обширные связи в обществе и слыл стороной сильно пострадавшей от крестьянской реформы, вследствие потери обширнейших поместий, давно заложенных и перезаложенных.
Потихоньку, князь Гагарин начал высказывать критику в адрес императора и проводимых реформ. Сначала в приватных беседах в малых гостиных, а потом и в более широком кругу. В итоге, вокруг него сформировалась группа недовольных и готовых к решительным действиям офицеров. Мы же находились в курсе происходящего. А все остальное стало делом техники.
После подавления так и не состоявшегося комплота офицеров, я получил в свои руки довольно крупный козырь, но я долго ломал голову, что же мне с ним делать? Заговоры и попытки покушения на мою особу стали делом, чуть ли не обыденным за последние два года, но никогда доселе под раздачу не попало столько титулованных особ. За такие деяния им, как минимум, светила Сибирь, а многим и виселица. Я испытывал большой соблазн так и поступить, плюс конфискация имущества столь богатых особ могла дать десятки миллионов рублей казне. Н,о столь резкий поступок вызвал бы отторжение и у тех дворян, которые меня поддерживали. Все-таки был, какой-никакой, корпоративный дух в дворянском сословии. Нет, ссылали и рубили боярские головы и до меня. Но столь массово - никогда. В итоге я решил из трех тысяч человек, арестованных после раскрытия заговора, сослать за Урал и в киргизские степи пятьсот человек с семьями. Остальные были помилованы, но изгнаны из армии и высланы вон из обеих столиц. Никаких конфискаций я в итоге не проводил, хотя жаба душила. Наоборот, ссыльные могли обналичить свое имущество, чтобы иметь средства на новом месте жительства. Князь Гагарин уехал в Лондон, будто бы в изгнание. На самом деле он согласился уехать, чтобы не мозолить глаза бывшим заговорщикам. А ну как кто прознает, откуда ноги растут. Как минимум на дуэль вызовут, или просто уберут по-тихому. Впрочем, князь не особенно любил Россию, поэтому переезд за границу воспринял скорее с одушевлением.
После раскрытия заговора я сделал вид, что обиделся на дворянское сословие. Ну а как же. Три тысячи человек арестованных и это помимо многих им сочувствующих. Затравили своего государя. Потому я сделал вид что обиделся и чувствую себя преданным сословием, которое призвано служить опорой трону, особенно в трудные времена. Поэтому поправка к закону о налогообложении, по которому все дворянское сословие должно было платить налоги наравне со всеми, и добавка нового налога - на наследство, в размере пяти процентов, прошли без нареканий.
В середине 1831 года, после того как офицерский корпус был основательно зачищен, я объявил о переносе столицы в Москву, для чего в Первопрестольной будет выстроен новый правительственный комплекс. Этот шаг тоже прошел без нареканий, потому как мятеж произошел в Петербурге и большинство заговорщиков составляли именно столичные дворяне.
Но не успела страна успокоиться от первых потрясений крестьянской реформы, как пришла новая напасть - эпидемия холеры.